Trials

Кабинет был похож на место взрыва. На полу были разбросаны книги, коллекционные фигурки, свечи. На уборку ушло много времени. День был бесконечно долгим. Звонок вернул Минхо из мыслей. — Слушаю вас. — Эм… Здравствуйте? — Добрый вечер. — Я бы хотел к вам прийти. Есть запись на завтра? — Да, я могу вас принять. Желаемое время? — В 15:00. Меня зовут Ян Чонин. *** Фигура, которая завиднелась в окне, стремительно приближалась к дому. Это был молодой человек с черными волосами, спадающими на лоб, на его плече висела какая-то странная и слишком большая сумка, а за очками было трудно разглядеть глаза. *** — Здравствуйте. Минхо? — Здравствуйте! Проходите. Минхо жестом пригласил парня домой. Тот аккуратно снял сумку, разулся и повесил куртку на вешалку. Вот он уже сидел на кресле цвета фисташки, смотря в окно. — Как к вам обращаться? — спросил Минхо, усаживаясь напротив. — Чонин. И можно на «ты», — молодой человек тыльной стороной ладони поправил очки в тонкой черной оправе, которые спадали на нос. — Хорошо, если тебе так будет комфортнее. По ходу беседы я буду делать пометки. Постарайся не обращать на это внимание и отвечай честно. Чонин тихонько кивнул. — Что привело тебя сюда? — Трудно четко ответить на этот вопрос. Какие-то внутренние ощущения. — Негативные? — Ага. — Впервые у психолога? — Нет, ранее приходилось встречаться. — По какой причине? — с интересом спросил Минхо. Парень поддался вперед, чтобы отпить воды. — Я был очень импульсивным подростком. Было мало внимания, я много чудил. Минхо удивленно поднял бровь, с интересом стал записывать в блокноте: — Чудил? — Когда пытаешься покончить с собой, это же так называется? — ухмыльнулся своим мыслям клиент. — Ваше эмоциональное состояние на сегодняшний день? — Пиздецки страшно, если коротко. Тут же можно материться? — Я не против, выражайся как угодно, — пожал плечами психотерапевт. — Сейчас я вынуждено проживаю с людьми, с которыми я никогда бы не жил по собственной воле. Жутко скучаю по маме и боюсь, что не выдержу. Мне страшно, я хочу домой, — его голос дрогнул, а взгляд устремился под ноги. — Состояние меняется? — Есть человек, который мне угрожает. Если его нет рядом, то мне спокойнее. — Чем сопровождается твое чувство страха? — ручка забегала по бумаге, выводя буквы. — Иногда мне как будто нехватает воздуха, сердце бешено бьется. Он уже причинял мне вред, я боюсь повторения. — За последнее время состояние изменялось? — Да, стало хуже. Я давно не видел его, привыкал к новой обстановке. Недавно он объявился. — Что ты почувствовал? — Панику. Хотелось забиться в угол и сидеть в тишине. — Тебе кто-то помогает справиться с такими чувствами? — Да, я нашел себе друга. Рядом с ним мне комфортнее и спокойнее. — Сколько ты спишь? Сон чуткий? — В последнее время сплю мало, хотя раньше было не так, — молодой человек откинул пряди волос назад. — Я нахожусь в каком-то постоянном режиме ожидания чего-то плохого. Поэтому трудно засыпаю, много думаю и представляю. — Ты говорил, что у тебя были попытки суицида. Можешь об этом рассказать? Чонин поменял позу, закидывая ногу на ногу: — Я жил с мамой, мы переехали в новый дом после развода родителей. Мать выпивала. Я часто уходил из дома, гулял ночами. Новое место беспокоило меня. В прошлом городе я оставил друзей, мое любимое дело. — Что ты ощущал по отношению к матери? — Мне было так одиноко. Мама стала часто сидеть одна. Из понимающего человека она превратилась в истеричное нечто, — Чонин выпил еще воды. — Я стал пить, много гулять, оценки ухудшились. Она закатывала мне скандалы, кричала и могла ударить в порыве своей истерии. Мама пыталась меня контролировать, но не понимала, что я вёл себя так, чтобы она обратила на меня внимание. — Ты говорил про своего обидчика. Как вы с ним познакомились? — Он как будто всегда был рядом со мной. Сначала мы дружили. От него исходила такая потрясающая энергия. Его приход в мою жизнь добавил буйства и красок. С ним было весело пить и болтать о всякой ерунде. — В какой момент все пошло не так? — Мы стали баловаться какой-то около окультной фигней. Он знал о моей ситуации в семье, давал советы. Припугивал тем, что мать может спиться. Однажды мы с ним выпили, долго разговаривали по душам. Обсуждали семьи, наши отношения. — Он напал на тебя? — О нет, он лишь заложил зерно. В тот вечер я ушел от него с чувством того, что я не нужен своей семье. Отец на тот момент давно не выходил на связь. А мать пила уже несколько дней. Я пришел домой, хотел поговорить с мамой. Она стала кричать на меня, назвала никчемным, сравнивая с отцом. После этого я поднялся к себе и выпил таблеток. Я не до конца понял что это было. Просто хотел, чтобы маме было страшно. Чтобы она поняла, как это страшно — терять кого-то. — Я понимаю твои чувства. Ты был заложником ситуации и не нашел другого выхода, как то, что ты сделал. — Мама не заслужила такого. Я, — Чонин нервно сглотнул, подавляя слезы. — Я не мог смотреть ей в глаза после того случая. Она сильно похудела, перестала пить. Но я видел, что лучше ей не становилось. — Я не считаю что ты виноват в этой ситуации. Ты был лишь ребенком, который пытался получить любовь и внимание от родителя, — Минхо перевел взгляд с блокнота. Парень перед ним сидел, пытаясь заглушить эмоции. Он глубоко дышал, проглатывая слезы. — Если бы не он, я бы не решился на такое. Я был так подавлен и доверился первому человеку, который обратил на меня внимание. — После этого случая вы общались? — Он приходил ко мне, извинялся, лил слезы и клялся, что не хотел ничего такого. — Ты не простил его? — Нет, в моей голове сложился пазл всего того, что он мне говорил. Я не хотел замечать сколько гнили в этом человеке. Лучшим решением было прекратить общение. — Как ты сейчас сближаешься с людьми? — Минхо с интересом смотрел в глубокие черные глаза юноши. Тот сделал вдох, отпил еще немного воды из стакана. — Доверия теперь нет ни к кому. Предпочитаю быть одиночкой. — Сколько человек сейчас проживает с тобой? — Кроме меня еще четверо. — В каких ты отношениях с соседями? — Мне тяжело с ними. Они уже сбившийся коллектив, давно знают друг друга. Я как-то оттаял благодаря новому другу, но два других меня напрягают. — В чем проблема? — поинтересовался Минхо. — Всю мою жизнь меня пытались контролировать. У нас есть главный по общежитию, который постоянно читает нотации и учит жизни. Хоть я и не по своей воле живу с ними, но как мне жить — это только мой выбор. — Ты говорил с ним на эту тему? — Нет, он меня настолько раздражает, что мне неприятно даже быть с ним в одном помещении. — Он напоминает тебе кого-то? Чонин удивленно посмотрел на Минхо, который ждал его ответа. — Я никогда не думал об этом, но как будто бы отца. — Ты обижен на него? — Конечно, он оставил нас в трудное время. — Так в чем же вина соседа? — Да он… он думает, что умнее всех, знает как жить. А сам что? Живет с какими-то лузерами и учит их жизни. — Ты не думал, что он хочет помочь тебе? — Я даже понимаю это. Просто он делает все так, что хочется не прислушаться, а послать его к черту. — Поговори с ним. Я уверен, что тебе будет проще жить. — Не буду обещать, но я попробую что-то сделать. — А что со вторым? — Он просто придурок, тут даже объяснять нечего. Минхо заулыбался, видя оживленную реакцию клиента. — Ты говорил о страхе. Что тебя беспокоит на данный момент? — Мой прекрасный новый друг вернулся. И, кажется, он теперь будет жить с нами. Я не могу уехать, не могу притворяться, что между нами ничего не было. — Вы уже общались? — Пока нет, но я не то чтобы хотел бы это делать. — Я понимаю, но прежде чем делать выводы, лучше понять ситуацию получше. Вы долгое время не виделись. Люди меняются, знаешь. Чонин вздохнул, поднимая голову вверх: — Пожалуй так и сделаю. Спасибо тебе. Этот разговор мне действительно был нужен. Перед выходом юноша пошел в туалет. Минхо ждал его в гостиной, смотря на улицу. Ожидание затянулось и Минхо решил подняться наверх. Он обнаружил Чонина, который ходил в спальне, осматривая каждый угол. — Ты все? Парень обернулся, на его лице застыло удивление. — Да, прости. Дверь за юношей закрылась, оставляя Минхо в одиночестве. *** — Привет, старик! На той трубке послышался радостный голос младшего брата. — Привет. Минхо пытался одной рукой разжечь камин, а другой удерживать трубку телефона. — Я так рад тебя слышать. Как дела? — Ну, я даже не знаю с чего начать. На работе все хорошо, появились клиенты. — А что тогда не так? — Ты не подумай, со мной всё хорошо… — Поздно… Минхо тяжело вздохнул, зажимая телефон плечом. — Тут что-то происходит. Я не знаю как объяснить. — Например? — Книги летят со шкафов, двери не открываются. Сынмин выдохнул, выдерживая паузу. — Ты уверен? — Я в своем уме, Сынмин. Я не понимаю что тут происходит. — Этому есть свидетели? — Один раз это было прямо на сессии. Книги летели в нас двоих. Минхо наконец зажег розжиг. Огонь тускло осветил комнату. — Еще есть одна проблема. Помнишь соседа, который просил поговорить со своим сыном? Мы поцеловались. — Чего? После этих слов я точно должен усомниться в твоей нормальности. — Приезжай, пожалуйста. Отдохнем, вспомним былые времена. — Хорошо, я придумаю что-то с работой и приеду. Хотелось бы застать тебя еще в трезвом уме. Ты только не делай глупостей, ладно? — Обещаю. Не успел Минхо договорить, как огонь резко перекинулся с дров на пол. Искры разлетелись в разные стороны. Минхо затоптал огонь и пошел за крышкой, которая бы потушила пламя в камине. После неудачной попытки развести огонь и принятия душа он пошел в спальню, захватив свою любимую книгу, которую уже зачитал до дыр. Спальня встретила его холодом и густой темнотой. Присев на кровать, Минхо положил руку на одеяло. Он точно помнил, что утром заправлял ее. Но оделяло было откинуто, а рука ощущала под собой тело, исходившее от простыни. *** Хан проснулся не в своей кровати. Голова уже не болела, на душе лежала тяжесть. Он осмотрелся. Спальня была знакомой. Как будто он бывал тут когда-то. Кровать под ним тихо скрипнула, когда Хан попытался встать. В помещении была напряженная тишина. Хан пытался вспомнить как он тут оказался. Последний день был начисто стерт из воспоминаний. Он не знал, как тут оказался, но все нутро тянуло его домой. Отца дома не оказалось. Вечерело. Как бы не старался, но он никак не мог вспомнить то, что произошло после той ночи. Он лишь помнил дождь, крыльцо, холодные губы и эти глаза. Воспоминания захлестнули его, и вот он уже идет по мокрому асфальту своей улицы, возвращаясь в тот день. Хан не знал зачем он тогда так быстро ушел и оставил его одного думать о произошедшем. Он всегда решал свои проблемы уходом. Так было проще, так было время обо всем подумать. Сейчас думать не хотелось. Хотелось еще раз посмотреть в эти глаза. Объясниться. Хан поднялся с дивана, оделся и вышел во двор. Ветер играл в его волосах, а из-за отсутствия куртки тело бросило в дрожь. Сделав шаг во двор, Хан остановился. Поднял взгляд на дом. В окнах второго этажа горел свет. Он дома. Звонок вытянул Хана из его мыслей. Дверь распахнулась, перед ним стоял Минхо. На нем были прозрачные очки и серая хлопковая пижама в клетку. — Привет. По лицу Минхо было трудно понять что он чувствует. Его глаза бегло смотрели на собеседника. — Привет. Прости, что пропал. У тебя есть минутка? Минхо вышел на порог, закрывая за собой дверь. Прохлада вечернего города освежала и приводила в чувство. — Чего хотел? Хан сделал шаг назад, отойдя к качели под навесом. — Давай присядем? Минхо опустился на качель, придерживая ее для другого. — Я хотел бы объясниться, — сказал Хан, смотря себе под ноги. — Я приходил к тебе вчера. Чанбин рассказывал? — Мы не пересекались с отцом, он еще не приехал с работы. Во дворе повисла тишина, воздух казался разряженным. Минхо и Хан сидели поодаль друг от друга, пытаясь подобрать слова. — Знаешь, я весь день думал об этом… — тихо начал Хан. — Я тоже, мне многое хотелось сказать. — Да, поэтому я здесь. Это получилось само собой, прости меня… — Хан стал теребить свой четырехлистный кулон. — Черт, я вообще не об этом хотел сказать. — Я знаю о чем ты, Ханни. Это было недопустимо. Прости, что я заставил так чувствовать себя. Хан развернулся к Минхо в поисках правды в его глазах. В его больших глазах отражалось звездное небо. Хан встал, качель со скрипом поддалась назад. Минхо остался сидеть, стараясь не смотреть в сторону уходящей фигуры. Он ушел. Опять.