Первое Рождество в далекой-далекой галактике

— Есть идея, — дроид с докторской степенью по психологии потер металлический нос пальцем из гибкокарбонатного соединения. Его клиент сделал жест сложенными на коленях пирамидкой ладонями, будто произнося «я весь внимание». — Вынужден предупредить, идея скорее всего вам не понравится. Но даю гарантию: уже на середине терапия даст свои плоды и вы вновь… а-а-а-ы-й-а...! Ш-шт-т ф-ф-ы длай-е-е..?! — Мне. Нужны. Гарантии. Прямо сейчас. Психолог рухнул на шарнирные колени, когда невидимая хватка на глотке разжалась, позволяя сделать необходимый этой сверхреалистичной модели вдох. Да, психолог по задумке создателей должен быть как можно более похож на своих клиентов, чтобы лучше понимать их нужды, проблемы. Боль. Он должен быть не просто смертен, но осознавать это, как и возможные риски, связанные с работой. Например, весьма нервных клиентов с манией величия и безграничной властью в руках. — Я нужен вам, — почти безотчетно, степенно расставляя паузы, проговорил он. Клиент на это только повел плечами. Впрочем, полумрак кабинета не давал разглядеть движений четко. А дроид улучшенными визорами не обладал. — И у меня есть вот это… Он медленно, покачиваясь и с трудом удерживая равновесие, подъехал к рабочему столу, споткнулся об опрокинутое офисное кресло, откуда его выдернули силой. Кряхтя еще какое-то время выбирался, благословляя инженера, вдохнувшего жизнь в его модель, за отсутствие имитации потовых желез: сейчас только потными ладошками пытаться вытащить себя из-под стула не доставало. Наконец, справившись с западней, в которую угодил, поднялся на колеса и осторожно, чтобы не нервировать клиента еще больше, открыл ящик стола. На полированную столешницу опустилась маленькая коробочка из бархатной упаковочной бумаги. — Вообще-то, полагается отдавать прямо в руки, — все так же спокойно, будто читая справочник, сообщил дроид. — Но я подумал, вам лучше взять самому. — Гм? — ответили ему из темноты. — Ваш подарок, сэр, — пояснил психолог, отступая подальше к стене. Впрочем, клиент подходить и не собирался: коробочка взмыла вверх и поплыла, завлекаемая щупальцами мрака. С характерным гудением красный свет вспорол темноту. Дроид зажмурился, дрожа каждым проводком своей конструкции. На пол осели бумажной мозаикой клочки оберточной бумаги. — Мама, — прошептал психолог, вспоминая отсек, в котором был изготовлен. — Это какое-то оружие? — голо из темноты не казался враждебным. Скорее заинтересованным и удивленным. Во всяком случае, алгоритмы обработки когнитивных импульсов определили интонацию именно так. — О нет, мой лорд. Еще лучше! Это — снежный шар. — Прошу прощения? — он явно не просил прощения, но что за настроение передавал голос клиента, дроид-психолог был без понятия. — Снежный шар, — повторил он, стараясь говорить по-прежнему спокойно. — Такая игр… сувенир. Он служит украшением интерьера… просто встряхните. Пожалуйста. Шарик заболтался в воздухе, в стекло стукнул белый пенопласт, закружилась искусственная воронка, укрывая фигурку в центре шара. — Вы можете делать это для расслабляющего эффекта, — продолжил свои ненужные объяснения доктор. — Это и есть твоя терапия? — «ирония» определил интонацию сканер. — Нет, сэр, что вы, это просто подарок вам. Терапия же состоит в том, чтобы сделать подарок кому-то другому. — Мне? Подарить кому-то эту штуку? «Опасность, опасность, неопределенная эмоция, магнитуда максимальная из возможных, опа…!». — Нет, сэр, что вы. Подарок должен выбрать даритель. Воцарилась довлеющая тишина. Провода не натягивались, шестеренки не скрипели, горло не сжимало невидимой рукавицей, поэтому дроид, как и полагается настоящим докторам, давшим клятву Великого Инженера, заговорил: — Когда-то давным-давно, в глубоких слоях галактики существовала планета с локальным названием Земля. У нас она известна под кодовым номером… понял, обойдемся без справочных сведений. Каждый год, как только эта планетка совершала очередной оборот вокруг тамошнего Солнца, земляне отмечали это событие. — Мы тоже отмечаем, — напомнил клиент. — В планерах. — Не перебивайте, сэр. По ту сторону стола раздалось недовольное ворчание, но дроид продолжил: — Каждый год земляне дарили друг другу подарки на Рождество, чтобы показать друг другу, как дорожат прожитым вместе временем. Это был акт единения, уважения и просто приятно, — закончил он. — А что такое Рождество? — поинтересовались из темноты. — Ошибка в базе данных, — механически, не своим голосом прощелкал дроид, а потом, очнувшись, добавил уже со всеми полагающимися живому существу интонациями: — сведений о ритуале не так уж много, прошу прощения, сэр. Все, что мы знаем, это украшенные деревья и подарки. И еще что-то, называемое сахарной тростью. Боюсь представить, что с этим делали земляне… — Что за деревья..? *** — Говорят, владыке совсем худо! — Тише ты, Лар-ри-232! — Сам ты тише, Пи-42-зеро-зеро-ноль! — Где твой конец? — Вот он, держи. — Дергай сильнее! — Тяни, тяни! — Не хватает, нужно глубже, Лар-ри-232! — О, о-о! О не-е-е-е! — Что это с ним, Пи-42-зеро-зеро-ноль? — Конец порвался, Т-9087. — Конец? Дроид с обескураженным выражением жестянки на лице протянул коллеге, подоспевшему на грохот, оборванный шнур гирлянды со штекером. — Дело худо, Пи-42-зеро-зеро-ноль. — Я знаю, Т-9087. — Говорят, владыке совсем худо. — Где вторая гирлянда? — Другая гирлянда? — Их две, Пи-42-зеро-зеро-ноль. Но гирлянды было не две. Их было больше, чем две. Настолько, что дроиды пятого класса не были обучены такому счету. Никто не знал, что случилось с Вейдером после посещения мягкого кабинета в медицинском отсеке, но все сошлись во мнении, что Владыка-сит сошел с ума. Но после того, как он издал приказ об украшательстве судна, это мнение укрепилось в искусственных умах жестяных помощников лорда. Были составлены списки покупок, рассчитаны сметы, выделен бюджет по статье о здравоохранении. И что за шар, коррозия побери, поблескивал у него в руках под плащом? Что бы ни произошло, это отразилось на главнокомандующем не лучшим образом. Он практически перестал появляться на мостике, а из приказов были только новые указания по переоборудованию корабля. Так, например, он заставил разведотряд спуститься на дикую планетку, населенную неразумными дикарями, чем-то напоминавшими тогрут до того, как Шили облагородили. Эти существа носили разрисованные маски и травяные гривы. Стоит ли говорить, что дроиды-солдаты вернулись не все? Зато на безымянном клочке земли появился целый сервиз из жестяных черепов. Да… таки дела. По рядам армии прошел ропот, будто вся эта опасная вылазка была затеяна ради какого-то особенного дерева. И все гадали, что же такого особенного растение вытворяет? Может, это дерево-людоед? Или на его пыльцу аллергия у джедаев? Или это церемониальное подношение древним богам войны? Когда дерево прибыло на судно, жестянки настолько преисполнились веры в его смертоностность, что никто не повиновался приказу установить его в специальную подставку, пока Владыка не явился на палубу лично — проверить, как идут дела. Там уже стало не до опасений за свои нержавеющие души, и пришлось топать на задание. Вэйдер же выглядел таким уставшим, что, казалось, синие круги вокруг глаз светились даже сквозь сплошную маску. А Вейдер правда страдал. *** — Но я же злой! — Вы злитесь на меня? — в голосе психолога просквозил сиюминутный ужас. Но сит даже не обратил на истеричный возглас дроида ни малейшего внимания. — Как я могу «подарить кому-то радость»? — он попытался передразнить доктора, но механический голос подвел его. Зато получилось по-настоящему зловеще. — Зачем же тогда вы п-п-риказ-зали украсить ё-ёлк-к-у? — Так теперь мне этого не делать? Дроид-психолог попятился. Он бы и поежился, но инженер не предусмотрел такую возможность в конструкции. — Суть в том, чтобы делать то, что принесет вам радость. — Радость? Сит развел руками, словно призывая врача посмотреть на себя. Но тот мялся в углу кабинета, кабинета Вейдера, между прочим, а не своего, что добавляло антуражу. — Один из путей получения положительных эмоций — принести их кому-то самому. — Кому, — обреченно спросил сит. — Той, из-за кого вы здесь. Дроид и закричал бы, если б только стальную трахею не пережала моментальная нехватка воздуха. Он досчитал до пятнадцати, чтобы наверняка, и похлопал стальной ладонью по шее. Хватка моментально ослабла. — Ничего. Это вполне ожидаемая реакция… — Ты что же, решил поиграть нервах своего владыки? Если бы тостеры умели рычать, звук был бы идентичным тому, какой выдал Вэйдер — Прошу прощения, но я не сит. — Что-что? — Вы… владыка… владыка ситов… — А ты… Чернота маски безразлично взирала на техническое лицо психолога. Он ощутил бы диссонанс и ужас диссонанса, если бы уже не привык к подобному. Сколько бы ни бушевал, Дарт Вэйдер ни разу не причинил существенного вреда врачу. Возможно потому, что тот был уникальным творением Великого Инженера. Возможно потому, что ему действительно требовалась помощь. А может еще по каким причинам. — А я дроид, сэр. В мои алгоритмы не заложена функция поклонения, я не чувствителен к Силе, хотя, конечно, влияние ваших волн ощущаю, когда мои фильтры и динамик подвергаются внешнему воздействию. — Я пришел к тебе не для того, чтобы ты напоминал мне про глупую девчонку, — попытался изобразить угрозу Вэйдер. Но его голос звучал скорее устало, если только машина знает что такое усталость. — Я осведомлен о цели вашего визита, сэр. Вы теряете концентрацию, у вас наблюдаются пробелы в краткосрочной памяти, зато кошмары из прошлого приняли форму навязчивых состояний. — И ты советуешь мне стать… как там говорилось в архивах? Добрым стариком, который носится по всей Галактике, раздавая подарки? — Вы бы однозначно получили уголек, сэр. Тяжелая тишина непонимания воцарилась в помещении. — Секунду, обновляю базу данных. Итак, историческая справка гласит: послушные дети получали в подарок вещи, о которых просили, а непослушные — розги и угольки. Уголек — остатки материи после пожара. Внимание, обнаружено неопознанное слово. Поиск: розги… Вэйдер покинул кабинет еще более разбитым, чем был вчера. Его тяготили мысли, ставшие неотъемлемым фоновым шумом сознания. Это было подобно затянувшемуся сну с перерывом на не менее утомительное и тягостное бодрствование. Только он не спал. Медики на корабле забеспокоились о здоровье сита, и вот, по решению Императора ему назначили мозгоправа. Поначалу он был бука букой. Злился, игнорировал настойчивые увещевания Палпатина. Казалось, старик сам уже выжил из ума, раз предлагает преемнику… такое. Но дроид таскался всюду, как примагниченный. Постоянно записывал что-то, делал пометки о здоровье. И постепенно у лорда-сита вошло в привычку говорить с ним. Сначала в снисходительной форме. Потом это были просто мысли вслух. А затем Вэйдер стал подшучивать над механизмом. И в один из дней случилось непоправимое: тот спросил его «а кто такой Шпилька?». И Вэйдер понял, что не помнит. Так начались их осознанные сеансы, входе которых и выяснилось, что Шпилька — никакой не прошлый дроид-психолог, как опасалась нынешняя модель. То, что Вэйдер произносил неосознанно, каким-то образом стиралось из его памяти. Нет, он помнил смутные образы. Помнил смешную нелепую девочку с вонючим рюкзаком за спиной. Он помнил, что они были вместе. Так долго, что в какой-то момент человек, прячущий ныне искореженное лицо под маской, просто перестал замечать ее: ее присутствия, мыслей, слов. Ее опасений. Ее смерти? Впервые за долгое время мысли о чужой смерти отозвались не равнодушием, а страхом. Да таким, что в себя пришел мужчина только в камере для восстановления. И Вэйдер понял: надо торопиться. Нужно вспомнить все. Правда, этому предшествовали долгие разговоры все с тем же дроидом, надоедливый Палпатин со своей навязчивой заботой, длительный период отрицания под названием «мне и так хорошо, отстаньте». И вот теперь все вылилось в поиски настоящего призрака по всей большой-большой галактике. Вэйдер был даже не уверен, что девочка жива. Девочка? Уже минуло столько времени, кануло в алом сияние лайтсейберов, что наверняка Асока превратилась в прекрасную высокую женщину с решительными чертами лица. Узнал бы он их сейчас? Ее узоры на лекку практически стерлись из памяти. И ради этого, ради того, чтобы все эти мысли наконец исчезли, выветрились из головы вместе с терзающей каждодневно болью, Вэйдер передал полную власть над своим ментальным состоянием психологу из коробки. К чему же это привело? На палубе «Палача» стоит вечнозеленый аналог ели с дикой планеты, все коммуникации корабля перекрыты так называемой «мишурой» (и что за гадость выдумали эти древние люди?), несколько дроидов уже слепились в красно-белый подгоревший комок при попытке сварить специальную «праздничную» карамель, словно собственных сладостей на корабле мало! Так еще и повстанцы снова атакуют одну из баз. И с ними… таинственный Фалкрум? Поистине — Рождесто время подарков. А это работает. — Что значит «прекратить преследование»? — донеслось из динамика на приборной панели. Нет, ну что за люди? Вечно приходится иметь дело с идиотами. — Это значит «отставить». — Э… Да, я понял, сэр. Принято! Отставить! Но… почему? — Сейчас мы схватим кого? Десяток беглецов, которые не выдадут даже под пытками локацию своей жалкой базы. За ними нужно проследить. — Есть «прослеить»! — Отставить. Лорд сам хочет выйти на охоту. — Э-э-э… Есть! Шум помех на линии. Идиоты, но не конченные. — Следим за Фалкрум. Приказано выяснить, чего она хочет. Чего хочет Фалкрум выяснить не составило труда. Другое дело, что воплощать в жизнь собственную смерть Вэйдер пока не собирался. Пока? — Чувствую тревожную сигнатуру, — взволнованно пропищала жестянка, добросовестно изображающая психолога уже… император подскажи сколько дней. — Ввести успокоительное? — Только попробуй. Динамики пропищали нечто нечленораздельно-обиженное. Похоже, дроид намертво завис, пытаясь обработать словесную конструкцию, произнесенную пациентом. — Зачем нам знать, чего желает чокнутая тогрута? — адмирал направился к дроиду, чтобы перезагрузить железяку, пока та не станет полезной как прежде. — Фалкрум — негласный лидер восстания. Узнаем, чего она хочет — узнаем их следующий шаг. Кажется, военный собирался что-то возразить, но вместо этого отдал честь и удалился от греха подальше. — Есть и другие варианты, — о, а вот и старина-психолог включился, не прошло и столетия. — М-м? — Вэйдеру было лениво, но интересно. И он не вслушивался особо в лопотание дроида, стараясь понять, что же с ним такое. Системы очистки и подачи воздуха исправны, тогда что..? Что же? — Сэр, вам грустно? — внезапно перебил сам себя дроид. — А ты там что, планы перемирия строишь, кусок железа? — Мои системы не фиксируют повышения активности префронтальной зоны. Вы не злитесь. Вы мне угрожаете? Я не понимаю, сэр. Сбой настроек, сэр. — Сбой настроек, — согласился Вэйдер и положил шлем, заменяющий голову на перчатки, заменяющие тело. Самый что ни на есть сбой настроек. Фалкрум на корабле. Ей даже не связали руки. Она ожидает разбора полетов в просторной камере. Одна. Ее друзьями займутся позже. — Ну, где ваш хваленый Лорд?! — кричит она из-за энергетической решетки. Тогрута зла. Ой как зла. Не время предаваться гневу под Рождество… так постоянно повторяет психолог. Пора сменить ему базу данных или отрубить доступ в галанет. А Лорд все слышит. Стоит в тени, стараясь не дышать. Только сисетым очистки воздуха все портят. Стоит и… не решается войти. Неужели… неужели… — Вы боитесь, сэр? Страх — это нормальное проявление эмоций, когда рядом с вами находится разъяренный хищник. Уровень ярости госпожи Фалкрум достигает… — Я не боюсь, мусор ты космический, — рычат механизмы внутри шлема. — Я не ее боюсь. — Он закрывает перчатками маску. — Но сэр… — алгоритмы растерянности работают на все сто. — Я помню, дроид. Я все помню. Она не простит меня. — Но, сэр, Рождество — время все прощать. — Да она даже слова такого не знает! — «Прощение»? Итак, загружаю опреде… — «Рождество», — передразнивает дроида сит. И, как ни странно, получается. Железке просто говорить железно. — Загружаю определение слова… — Просто скажи, что мне делать. — Вы знаете, сэр. Я вам уже говорил. Мои протоколы безопасности были обновлены и более я не могу произносить слова пиб-пиб-пиб-бип-пи-и-и-и… — Закоротило, — объяснил Вэйдер себе, Фалкрум, которая, конечно, все это слышала, и трупу дроида, который будет восстновлен перезагрузкой. Воскрешен — Рождество же! — Асока! Асока! Где Асока?! — Гера! Сюда! Звуки бластеров. Падает что-то тяжелое. Везде темно. Так давно уже темно — и не снуют суетливые глупые жестянки. Никто не приносит паек, положенный заключенным партизанам. Не заходит с угрозами. Ее решили заморить голодом? Как глупо и совсем не оригинально. — Вот она! — Асока! Снова звук активированного светового меча, куда ближе, чем прежде. Глазам больно в кромешной тьме смотреть на плазменный луч. — Асока! Ты не поверишь..! — Потом, все потом, Джарус. А теперь уходим! Живо-живо! Пошли! Он тоже сидит в отсеке. Камера меньше и скромнее, чем была у нее. Зато — не запертая. На угнанном транспортировщике заключенных просто больше и сесть-то некуда. Вот и сидят по камерам. — Ты что сделал? — в голосе и потрясение, и усталость. Не понять, чего больше. Сейчас все едино в этом сумраке светодиодных ламп. Погодите-ка, что за лампы такие? — Спаял ему шов. Палпатин хотел вынуть чип со всеми данными… — Да нет, что ты сделал с Палпатином? — Хотел сделать тебе подарок, — после до-о-о-олгого молчания признается добровольный пленник наконец. — Это я по ленточке поняла… но — зачем? — Порадовать. — Палпатина? — она уже смеется, хоть смех этот тоже усталый и настороженный. — Тебя! Жаль, корабля больше нет… уголек один остался. — Что? — Асока снова не понимает, трясет головой. — Там была такая красивая… ёлка? — Ты меня спрашиваешь? Что это вообще такое? — И шарики… — Вот только твоих шаров тут и не хватало! — Не выражаться! На борту дети! Эзра, закрой уши! — доносится от штурвала. — Мне уже 16, между прочим! — Это не отменяет правил приличия для всех… — и голоса сливаются в один, гул отдаляется как в калейдоскопе. Будто они сейчас вдвоем, под стеклянным куполом в водовороте пластиковых хлопьев. И только свет мерцаниями выхватывает контур лица тогруты, рисунок маски бывшего лорда ситов. — Ты знаешь, — шепчет мужчина металлическим грубым голосом, пойманным в ловушку фильтров, — а ведь сегодня Рождество. — Что это такое? — хмурится девушка. Видно как после боя ей тяжело думать. — Это такой новый галактический праздник. Символ новой жизни и возрождения. А еще на него принято всех прощать и совершать хорошие поступки. — Вроде завершения войны? — Так точно… Шпилька. Она молчит. И молчание это затягивает в водоворот никак не хуже взболтанного шара. — Я знала, — начинает тихо Асока. И это не утверждение, не вопрос. Это даже не начало фразы. — А еще — Рождество время… —…уп-по-пр-ро-у-ру-щ-щ-щ-ща-ть-ть-ть-ть…. Тс-с-с-ц… Каким-то образом конструкция из черно металла под названием Вэйдер оказывается на коленях у тогруты. Она сама вжимается в угол камеры, несмотря на отсутствие углов как таковых. — Ш-ш-што эт-то? — доносится откуда-то из-за стены испуганный голо Эзры. — Познакомьтесь, мой психоаналитик, — указывает на груду жженного металл Вэйдер, одновременно делая вид, что ничего не произошло. У него чудесно получается: ни единой эмоции на лице. Асока отряхивает коленки, все еще опасливо глядя на это нечто. — Палпатин постарался… хотел чип выудить из жестянки. А дроид отбивался. Подрядил его шпионить за мной, чтоб держать возле себя было удобней. Это все — его базы данных заслуга. — Он обвел рукой тесный камерный отсек. — П-п-п-п-пода-да-да-да-ро-о-к-к-к-к..! И, отвечая на немой вопрос Асоки, Вэйдер продолжил: — На Рождество положено обмениваться подарками. Твой презент забрали в штаб, прости. — Ничего, видеть этого хмыря не хочу, — достаточно резко отчеканила Асока. — Не выражаться! Она закатила глаза, но промолчала. Сил пререкаться с Герой просто не было. —П-п-п… — тут дроид окончательно задымился и рухнул головой прямо под ноги Вэйдеру. Асока заблаговременно прикрыла колени руками. Но Энакин, теперь она не сомневалась, что под маской страшилы прячется именно он, более никаких вольностей себе не позволил. — Смотри-ка, не все потеряно, — он протянул ей… оторванную голову дроида? Что? Подождите. Асока была готова поверить в то, что ее учитель окончательно сошел с ума. Но нет. На черной ладони перчатки покачивался закопченный стеклянный шар с белой мешаниной внутри. Асока осторожно приняла игрушку в свои руки. Шар отражал множество лампочек над головой, и внезапно девушка вспомнила их название — «гирлянды»! Она протерла рукавом стекло. Стало чуть получше. И оказалось, что шар полон не только снега. Искусственный, нелепый, он плавно опадал в прозрачном растворе на плечи темной фигуры в плаще. Без маски, но с активированным мечом в руке. А рядом с ним стояла девочка, прижавшись спиной к спине своего учителя. И не было никого счастливее в этом маленьком снежном мире, чем эти двое. А чудеса случаются.