Беспечность

Очередной человек, запечатлённый в маленьком скетчбуке - невысокая молодая девушка со стаканчиком кофе в руках, одетая в коричневый свитер, стоящая и держащаяся за поручень. В метро так много разных-разных людей, что, кажется, нельзя нарисовать дважды одного и того же человека. Так думал Эдгар до одного момента. Интересной и приятной внешности парень сидит у окна, беспечно спящий, свернувшись на сидении в клубок. Раз он так легко поджал ноги в груди, значит, он маленький и худощавый. Весь его вид олицетворяет безмятежность, беззаботность и некую небрежность в одежде. Вдохновение забирает счёт времени и отнимает мысли обо всём, что некогда тревожило, и маленький карандаш без остановки набрасывает скетч. Звуки вокруг - посторонний шум, речи людей - бессмысленные реплики, до которых дела нет. Деталь, деталь, нужно найти деталь, чтобы запомнить этого человека. Есть! Пёрышко, упавшее откуда-то на его волосы ещё до входа в метро, которое добавляет сто баллов к миловидности этого парнишки. Черная ручка обводит бледный карандаш в нужных местах, подчёркивая волосы, зрачки, ресницы и ещё некоторые вещи. Последний штрих - название - Аллан не оставлял своих набросков без комментариев или заголовка. "Беспечность". Люди приходят, выходят, появляются на страницах, но Эдгар не забывает о том парне - хотелось увидеть чуть больше, чем он уже увидел, и это глаза. Именно глаза подчёркивают характер человека и становятся его неотъемлемой деталью, именно глаза всплывут в памяти при вспоминании о тебе, и обычно они появятся в сознании именно такими, какими увидели их в первый раз. Курчавоволосый увидел закрытые глаза, и этого определённо мало. Люди снова сыпались, терялись, и вскоре тот парень вскочил от осознания чего-то и стремглав вылетел из вагона, так что По увидел лишь его спину, чего, конечно же, не хватало. Хотелось нарисовать его глаза, и это желание поселилось в сердце сильной жаждой, которую нужно утолить. Каждое утро Аллан садился в метро, обходил все вагоны, был особенно внимателен на станции, на которой тот мальчишка выбежал, но либо он уехал куда-то навсегда, либо По был недостаточно внимателен, хотя и всматривался в лица каждого. - Я люблю воду, - отвечает Эдогава одной девушке, заинтересовавшейся им. - Ваш этот кофе мне совсем не по вкусу. И чай тоже. Я люблю воду и разные соки, так что пей свой экспрессо. - Эспрессо, молодой человек. - И не исправляй меня! Какая вообще разница?! Я хочу спать, а ещё рисовать узоры на окнах, так что будь добра, отойди от стекла. Закончив с наброском одного ребёнка, Эдгара, наконец, привлекло внимание этого звонкого протестующего голоса. Подняв голову туда, откуда доносился звук, он почувствовал тот же самый прилив необычайного желания рисовать. Рисовать, пока не кончатся страницы, на которых будет один и тот же человек - тот парнишка, снова стоящий к нему спиной. Рампо подходит к сидению, на котором сидит старушка и, наклонившись, рисует на окне пальцем звёздочку с какой-то лохматой причёской. Карандаш уже в руке. От волнения штрихи получаются очень резкими и яркими, так что, наверное, даже линнер не пригодится. Аллан нарисовал курносого парня с шоппером на плече, в лёгкой курточке, штанах до середины голени и шнурованных ботинках. Его шарф, кажется, свисал с него просто для красоты, а не для утепления. В уголке в кавычках написано 'Звёздочка', и не понятно, то ли из-за рисунка на окне так назван скетч, то ли из-за яркости мальчишки. Но как бы точно ни передал этот вид Эдгар, как бы сильно ему ни нравилась эта работа, его не покидало желание увидеть и запечатлеть его глаза, которые, он уверен, самые прекрасные в этом мире. Подняв голову, шатен..не обнаружил предмет своего восхищения на прежнем месте. И нигде вокруг его не было. - Йоу! По чувствует хлопок по правому плечу. Положив руку на это плечо, а сверху свою голову, на него смотрел светло-зелёными глазами тот самый парень и дружелюбно, но хитренько улыбался. Сердце было готово выпрыгнуть в ближайшие пару ударов. Что он сделает? Разорвет все его рисунки, потому что зол, что его рисовали? В голове пронеслись все самые ужасные мысли, но они пропали, когда этот брюнет отнял у Эдгара скетчбук и стал перелистывать страницу за страницей, закинув ногу на ногу. Его взору предстал последний добрый десяток страниц, изрисованный только им одним. Первый и последний набросок были сделаны в метро, а остальные рисовались по памяти. Везде он был либо с закрытыми глазами, либо стоял спиной. - А я думал, что художники в метро - это глупый миф, - тихо сказал Рампо, бережно проводя пальцем по рисунку и представляя, как усердно старался незнакомец. - 'Беспечность', 'Тайна', 'Сладкий сон'.. 'Звёздочка'. Знаешь, я..даже восхищён. Густо покрасневший По больше не мог смотреть на Эдогаву, что так противоположен скромному ему. Ему была сладка столь красивая и искренняя похвала, ведь он рисовал, что называется, в стол, то есть никому не показывал своих работ и вследствие чего не получал комментариев. - А я вот тоже иногда рисую. Правда, не человечков, а..даже не знаю, как сказать. Всякую всячину, ну и людей в том числе. - Звёзды? - И звёзды. Я Рампо, кстати. - По. Эдгар По. Эдогава погрузился в какие-то раздумья, параллельно смотря в скетчбук на себя. - Давай как-нибудь вместе порисуем?