Желание быть любимым

Взгляд Алтана «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю» Вадику был знаком. Причём узнал он его задолго до того, как Дагбаев научился не палить все свои мысли и эмоции на лице: мелким Алтан вообще ничего скрыть не мог, сразу хитринка в глазах проступала. Но сейчас Алтан не скрывал. Он смотрел на Вадима именно таким взглядом. — Всё в порядке? — спросил Алтан. Такие вопросы уже не редкость. Они долго шли к стадии, когда могут говорить прямыми словами, а не перебрасываться намёками, острыми до той степени, что ещё хоть лишнее движение — и уже оскорбление. Раньше Алтан и не пытался задеть Вадима, да и Вадим любил скорее дружески подколоть шкодливого, неловкого, но одновременно прыткого подростка, чем действительно обидеть. Затем было тяжело, Алтану было тяжело, он буквально заново учился ходить. В то время Вадиму уж точно не хотелось обижать несчастного, исхудавшего, потерявшего цвет и задорный блеск юношу. Вадим не умел быть нежным, но, кажется, Алтану хватало и его крепких рук, которые помогали ему удержаться от падения. А потом на месте хрупкого сломанного цветка появился строгий, умеющий держать себя на людях принц. Что там было не на людях, одному чёрту известно. И только одному дракону известно, сколько эмоций, колюче-терпких, взрывоопасно-тягостных, нёс на плечах принц. Возможно, Алтан был излишне драматичен, но и Вадик не отличался адекватностью в общепринятом понимании данного термина, так что они стоили друг друга. Пощёчины, крики, один разбитый телефон, десяток попыток разойтись окончательно, бесчисленные ночи, когда оба возвращались. Алтан, который стучался в окно машины, пока Вадик курил первую за три года сигарету, и опускал виновато голову, не зная, не умея, что сказать. Вадим, который, как верный пёс, приносил хозяину отрубленную голову, клал свою голову ему на колени и без слов разрешал: хоть казни, хоть повесь, я весь твой. В общем, без прямых слов было тяжело. Они научились. Медленно. Per aspera ad astra, как гласил плакат на кафедре в далёкие года, когда не было ещё у Вадима в груди этой тяги — оберегать другого человека. Человека, чья жизнь оказалась важнее собственной жизни Вадима. Вадим не мог такое сказать. Он мог поднять уставшего Алтана на руки, донести его до кровати и, пока Дагбаев пытается не задремать, набрать ему ванну воды идеальной температуры, чтобы она не остыла слишком быстро и чтобы Алтан не обжёгся. Он мог убить любого, на кого небрежно взмахнёт рука с чёрно-золотым маникюром. Он мог позволить Алтану стучать в него кулаками, когда что-то идёт не так, как хочет золотой принц в костюме за тридцать тысяч, когда что-то идёт не так, как хочет домашний Алтан в очках и растянутом свитере. Он мог доводить Алтана до слёз от удовольствия. Он мог собственноручно затолкать в могилу конкурентов, что пытаются подобраться к его золоту. Он мог долго не выпускать Алтана из объятий, когда им обоим хотелось провести вдвоём ночь. — Конечно, золото, а в чём дело? — ответил Вадим с улыбкой, наклонив голову. Глаза Алтана едва заметно расширились, но он тут же опустил их к бокалу и сделал глоток. — В том, что, как мне кажется, ты о чём-то загнался, — произнёс Алтан спокойно. Лишь Вадим видел слегка напряжённые плечи и дрожащую тень от ресниц. В ресторане он не станет обсуждать их личные дела, но дома... Губы сами собой растянулись в улыбке, что о нём беспокоятся, хоть внутри захолодело неприятным уколом — а заслуживаешь ли ты беспокойства о себе? Обыкновенный наёмник с жаждой адреналина даже больше, чем денег, ты без раздумий сворачиваешь шеи и пускаешь пулю ровнёхонько в переносицу, а так жаждешь любви от мальчишки? Что тебе ещё нужно, кроме алых глаз, направленных только на тебя? Нож громко звякнул о тарелку. — Принести вам что-то ещё, господа? — официант с вежливой улыбкой подошёл быстрее. Алтан опустил глаз, усмехнувшись. В белом свете, отражающимся от высоких окон, за которыми синело вечернее небо, он сиял, словно гордый полумесяц в окружении мелких звёзд. — Счёт, будьте добры. У нас был прекрасный вечер, даже не хочется уходить, — ответил Алтан, улыбнувшись обезоруживающе красиво; так, будто этой улыбкой он говорил всем: не из-за вас я так весел, а благодаря человеку, что сидит напротив меня. — Так, может, продолжим? Даже половину не докончили, ну, — Вадик ухмыльнулся, щёлкнув по бутылке французского вина. Алтан легко закатил глаза, шутливо и легко, нисколько не пытаясь оскорбить официанта или заведение: — Продолжим в другом месте. И поговорим, — добавил он тише, когда официант, кивнув, отправился за счётом. Вадим улыбнулся и сделал глоток. Кисловатый вкус прошёлся по языку. На выходе из ресторана Алтан взял Вадима под руку, коснувшись горячей ладонью до его прохладных пальцев. Раз в столетие, когда они берут отпуск и уезжают далеко от Петербурга и от жизни, опутывающей тугими нитями обязательств и уз, можно забыть о сдержанности. До момента, пока они сели в машину, Алтан успел обнять руку Вадима, прижаться к нему плечом, засунуть их руки Вадиму в карман пальто, вытащить, снова взять его под руку, так что Вадик не выдержал и рассмеялся. — Тебе так нравятся мои руки? — А ты не знал? — Алтан выглядел искренне удивлённым. Вадик внутри даже смутился, аж вспомнив, что это за ощущение, и пожал плечами. — Не думал об этом. Уезжаем? Алтан кивнул, опустив задумчивый взгляд, и сел в машину, кивнув на открытую Вадиком дверцу. Вадим сел на водительское и, бросив взгляд на всё ещё молчаливого Алтана, завёл машину. На середине дороги до отеля горячая ладонь легла на бедро Вадима. Без намёка, без попытки пробраться выше. Вадим посмотрел на Алтана, когда они стояли на светофоре, но Дагбаев смотрел в окно, будто и не его это рука и вообще я в окошко смотрю. Вадим усмехнулся. Кажется, продолжать они будут не словами. Вес Алтана так правильно ощущался в его руках, что Вадим даже порыкивал от удовольствия, пока Алтан прижимался к нему, обхватывая коленями его поясницу. Сегодня Алтан, видимо, решил зацеловать каждый сантиметр лица Вадима, пальцами поглаживая затылок до того умопомрачительно, что Вадим не соображал уже, куда засунул ключ-карту от номера. — Месяц мой, золото, нам надо дверь открыть, для начала, — прошептал он на ухо и усмехнулся, получив в уголок губ новый поцелуй, Алтан мотнул головой, завёл одну руку назад и достал из заднего кармана карточку, не глядя приложил её к замку и за шею потянул Вадима на себя, заставляя его зайти внутрь. — Душ, сначала душ! — Вопреки своим же словам, Алтан прижал Вадима к захлопнувшейся за ними двери и поцеловал, обводя языком кромку зубов и посасывая язык. Руки его ловко расстёгивали ремень на брюках. Вадим на мгновение закрыл глаза, отдаваясь его напору, и со разочарованным стоном — они разделили его на двоих — отодвинул Дагбаева от себя. — В душ так в душ! — прохрипел он весело, дивясь, как легко Алтан завёл его и завёлся сам: дышит глубоко, полной грудью, а в глазах вино недопитое, не выпитое плещется, и румянец по щекам разливается. — Если мы пойдём вместе, до кровати не дойдём, золото, — предупредил он. — Да кому нужны кровати, — Алтан рассмеялся, и Вадим прямо тут, в коридоре, захотел упасть перед ним на колени. — Увы, твоим прекрасным ногам, — Вадим оставил лёгкие поцелуи на ладонях Алтана и подтолкнул его к ванной. — Иди первым, я пока остыну. — Дракон не может вытерпеть огонь, который сам же и создал? — Алтан кокетливо бросил взгляд из-под ресниц и скрылся за полупрозрачной дверцей. Зная, что Вадик завис, он медленно начал раздеваться: снимать пиджак, сбрасывать с плеч рубашку... Вадик хлопнул себя по щеке, отворачивая голову, и отправился охлаждаться. На кухню. За водой. И, возможно, льдом. Только льдом. Пара сгрызенных кусков льда помогли, конечно, занять время, пока Алтан принимал душ, но как только Алтан, мягонький и пахнущий чем-то пряным и сладким, показался в поле драконова зрения, как Вадим прижал его к себе или, лучше сказать, прижался к нему, носом зарываясь во влажные локоны и толкаясь в бедро, скрытое коротким полотенцем. — Тебя тоже касается! — Алтан, смеясь от щекотных прикосновений к шее, с силой запихал Вадима в ванную. — Пощади, — протянул Вадим, щекой прижавшись к полупрозрачному стеклу, и в мутном силуэте из комнаты различил, как Алтан посылает ему воздушный поцелуй. — Поторопись, я, между прочим, тоже всё это время хотел, — послышалось за дверью, и Вадим, собрав всю волю в кулак, рывком сорвал с себя одежду и встал под душ. Пока вода стекала по глазам, Вадим так и видел картинку: Алтан лежит, уже обнажённый, на большой кровати, спиной к двери, чтобы Вадим, выйдя, увидел выточенную, точно из камня, спину, томный профиль, прикрытые тёмной тканью бёдра и волнующую тень на линии ягодиц. Дракон подбавил холодной воды. Возбудился, как мальчишка, аж дыхание сводит. В тумане образов и тягучего ожидания Вадик быстро намылился и, отряхнувшись не изящно, но эффективно, с полотенцем вышел из ванной. Алтан, лениво лежащий на кровати, так, точно прямо сейчас его рисует мастер Ренессанса, поманил его пальцем. Вадик, стерев мешавшую каплю с носа, бросил за спину полотенце и приблизился к нему. В этот момент он вдруг захотел остановиться, давая себе возможность рассмотреть близко и детально. И Алтан понял его взгляд: откинул голову, сбрасывая уже высушенные волосы на подушку, провёл пальцами вверх от живота до груди, невзначай задевая бусинки в маленьких сосках. И поднял на него взгляд, жгучий, красивый — и весёлый. Доверяющий. Вадик облизнулся, зная, как действует его длинный язык на золотце, вон, зрачки совсем уж затопили радужку, и забрался к нему на кровать. — Ты под ледяной, что ли, мылся? — взвизгнул Алтан, растеряв роскошную стать, и захлопал по кровати в поисках полотенца. — Ты! — не найдя, он потянул из-под них одеяло и укрыл им их обоих. Вадим только сейчас заметил, что его потряхивает, только списывал он это на долго тянущееся возбуждение. Алтан совсем неэротичным жестом погладил его по щекам, разгоняя кровь, и покрепче укутал. От него так и шёл жар, и Вадим распластался на нём, согреваясь. Они полежали вот так. Вадим засунул руки под лопатки, они идеально легли в его ладони, положил голову на грудь Алтану, чувствуя его дыхание; потяжелевший после душа член тоже хорошо устроился меж бёдер, соприкасаясь с пахом Алтана, но оба не пытались пока приступить к сексу. — Тебе не жарко? — спустя пару минут спросил Вадим, чувствуя, что первая, да и вторая, волна возбуждения спали, и хотелось теперь просто задаривать Алтана заботой, а не жадно гнаться за телесным удовольствием. — Нормально, — Алтан водил пальцами по узору татуировки, продолжающемуся на спине Вадима. Тот улыбнулся, поцеловав ключицу, и высвободил одну руку, чтобы огладить расслабленный живот. Алтан издал заинтересованное: «М-м?». Вадик, не получив запрета, принялся целовать и дальше, покрывая мягкими поцелуями кожу. Одеяло они не убирали, так что он в итоге забрался под него с головой, чувствуя, как быстро становится жарко. На ощупь, губами прокладывая путь, он добрался до паха и взял полумягкий член в рот. Алтан расслабленно выдохнул, немного сменив положение, чтобы отвести одну ногу в сторону и давая больше простора Вадиму. — Я тоже хочу... — сказал он, Вадик услышал его голос глухо из-под одеяла. Алтан быстро возбуждался, Вадим знал все его любимые местечки, и уже сам толкался бёдрами в горячий рот. — Ва-аадь, — протянул Алтан и вцепился ему в короткие волосы на затылке, пытаясь оттянуть наверх. Вадим совершенно не хотел выпускать его, но подчинился рукам и поднял одеяло. На мгновение его ударила лёгкая дрожь, когда прохлада столкнулась с душным воздухом. — Я тоже хочу, — снова сказал Алтан, уже отчётливей. Вадим улыбнулся вопросительно, продолжая двигать рукой и размазывая слюну и естественную смазку; Алтан мило прищуривал один глаз, пытаясь не отлететь окончательно и сосредоточиться. — Тоже хочу тебя ласкать, Вадь. — Не нужно, — Вадим поцеловал выпирающую косточку на бедре и прикусил. Алтан зажмурился, рвано вздохнув. — Мне нравится видеть тебя таким, месяц, наслаждайся. — А ты? — вот неугомонный; Алтан приподнялся на локтях, неожиданно серьёзно глядя Вадиму в глаза. Тот попытался снова уйти под одеяло, но Дагбаев отбросил его и вдобавок запихал ногой на край кровати. Вадим отвёл взгляд. Ну, а что — он?.. — Не смотри на меня так, золото моё, — тихо сказал он, улыбнувшись. Алтан не ответил. Его ладонь легла Вадиму на затылок, погладила мягко, так осторожно, будто он боялся сделать ему больно. Внутри что-то задрожало, и Вадим, мотнув головой, поднялся, нависая над Алтаном. Взгляд «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю» в багряных глазах, залитых чёрным зрачком, казался самым красивым и страшным одновременно. Наверное, у Вадима сейчас было такое дурацкое, напуганное выражение лица. — Поговорим? — спросил мягко Алтан. Вадим, изогнув бровь, указал взглядом вниз. Алтан усмехнулся, наморщив нос, и потянул Вадима, чтобы он лёг рядом. Вадим фыркнул. Алтан вздрогнул, но сумел подобрать слова. — Ты не хочешь? — Я всегда тебя хочу, — честно сказал Вадим. Он хотел бы снова лечь Алтану на грудь или на плечо, потому что сейчас они лежали друг напротив друга, и спрятаться под одеялом уже нельзя. — Я, я знаю, я про... про другое, — Алтан замялся. Опустил взгляд, кусая губы, убрал со лба кудри, почесал нос. Он тоже чего-то боялся. — Ты всегда такой нежный со мной, а когда я пытаюсь тоже тебе... это... дать... тоже дать тебе нежности, ты не хочешь, — он вопросительно посмотрел. Теперь Вадим отвёл взгляд. — Я хочу, месяц, золотко, как я могу тебя не хотеть? — он усмехнулся. Алтан дотронулся до его шрама на брови большим пальцем. Вадим поцеловал внутреннюю сторону его ладони. — Вот опять! Ты не даёшь мне даже погладить тебя! — Алтан подскочил на кровати. — Я тебя свяжу и буду ласкать, потому что ты сам мне не позволяешь! Вадим замер, чувствуя, как удивление и заинтересованность отозвались в паху. Алтан покраснел, втянув носом воздух. Вадим тоже почувствовал жар на щеках. — Серьёзно, почему? — Алтан сел на кровати. Вадим ткнулся лбом ему в коленку и, помедлив, обнял, прижимаясь всем лицом к бедру. Когда Алтан запустил пальцы в волосы ему на затылке, первым порывом было убрать его руку. Но Вадим лишь покрепче обнял. — Да куда меня такого ласкать, ну, в самом деле, — глухо пробормотал он. Алтан не разобрал, что он ещё там сказал, и нагнулся к нему. Его кудри мазнули по уху. — Какого? — спросил Алтан, вглядываясь в алую скулу. Вадим потёрся носом о золотые цветы на голени и промолчал. Алтан растерянно посмотрел вокруг, не зная, за что зацепиться. — Вадь? — Я убиваю людей, Алтан. Я их убивал и раньше по заказу многих, теперь я убиваю их ради тебя и продолжу убивать. Ты первый, кого этот факт не смущает, — наконец смог выдавить из себя Вадим. — В смысле? — Алтан не понял. — Не смущает — для чего? — Для того, — буркнул Вадим и поднял голову, посмотрев на Алтана. Тот удивлённо приоткрыл рот: щёки и лоб Вадика были краснющие, а глаза — удивлённые и растерянные. — Ты всё равно хочешь меня любить, — сказал он тихо, замерев, и Алтан тоже не смел двигаться. Они смотрели друг на друга, едва-едва покачиваясь от ритма сердцебиения их сердец. — Ты... ты сейчас серьёзно? — Алтан заволновался и потянул Вадима, чтобы он тоже сел. Тот неохотно поднялся. — Ты, ты думаешь, что тебя нельзя любить? Ты? — в его голосе было столько искреннего недоумения, что Вадик не выдержал и рассмеялся. Он не ответил, лишь развёл руками в стороны: прикинь, у крутых наёмников тоже бывают заскоки. Не считая всех остальных. — Вадь, — протянул Алтан ласково и жалостливо. Вадим фыркнул, всё ещё смеясь. — Я ж не прокажённый, чего ты так разнервничался, — пробормотал он, не смея поднять взгляд, и охнул, когда Алтан обнял его, укладывая голову Вадима себе на плечо. — Да ты вообще ничего не понимаешь, глупая ящерица! — воскликнул он. — Я очень хочу тебя ласкать, и целовать, и любить, и руки твои, и губы, и член, и вообще всё, Вадь, ты ж, ах, да откуда ты вообще взял такие мысли? Вадим пожал плечами. Положил ладони Алтану на спину, неуверенно, впервые в жизни испугавшись, испугавшись того, что не заслужил, чтобы его вот так обнимали. Он попытался посмотреть на Алтана, сказать ему, что всё в порядке, нечего переживать, но Алтан вернул его голову обратно на своё плечо и поцеловал в макушку. Вадим даже не сразу понял, что произошло. Тепло разошлось от головы вниз по шее и дальше по спине. — Мы же оба договорились, что будем говорить, — в голосе Алтана послышалось лёгкое раздражение, Вадим усмехнулся, закрыв глаза, и спрятал их в родном плече. — Ну что вот ты за человек такой, а, — ворчал Алтан. — Что вот с тобой делать, а? А я знаю, что с тобой делать! Ну-ка иди сюда! Он повалил Вадика на подушки и принялся целовать, руками оглаживая тело, не давая сосредоточиться на одном касании, быстро, но бережно, невыносимо правильно. Вадим открыл рот, собираясь воспротивиться, и Алтан поцеловал его. — Дай мне тебя любить, Вадь. Кажется, в его взгляде Вадим увидел своё отражение. Что за банальщина, подумал Дракон, что за чудо, подумал Вадим. И позволил зацеловывать себя дальше. И дальше были поцелуи, много мягких касаний, чёрные кудри на животе и бёдрах Вадима, горячий язык, какие-то глупые шутки в процессе, которые произносились, чтобы не задохнуться от переполнявшего их обоих чувства, пальцы на самом чувствительном, жар между ними, алый и золотой, пряный и сладкий запах в воздухе. И волнительная дрожь, в которой постепенно растворится страх и родится уверенность: каждый дракон заслуживает быть любимым и получать любовь.