Бездна снов

Я желаю спать вечно. Не будите меня. Перед глазами Жана проносятся фрагменты воспоминаний, облачённые в мягкую овечью шерсть. Сонливость накатывает волнами, и он не может ей сопротивляться, когда в нём столько антидепрессантов. Ему говорили, что после них он захочет выйти в окно, но здесь, чёрт возьми, нет никаких окон. Всё, чего хочет Жан Викмар — спать. Несколько недель ему это не удавалось, и вот сейчас, в одном из бесконечных тёмных коридоров, сон застиг его врасплох, коварно выпрыгнув из-за поворота. Сон, которого он старался избежать, как мог. Никс Готтлиб: Это всё из-за аномалии? Жан Викмар: Да, что-то похожее на овцу промелькнуло у меня перед глазами, и… Я заснул. После этого я стал себя так чувствовать. Никс Готтлиб: И вы помните, что вам снилось? Жан Викмар: Я никогда не забуду этот сон. Никс Готтлиб: Пожалуйста, вы можете рассказать о нём как можно подробнее? Жан Викмар: Это было счастье. Это единственное слово, которым можно описать этот сон. Я даже чувствовал радость, что я здесь работаю. Он, кого я больше не могу видеть, был со мной… Из-за этого, после того, как проснулся, я не смог прийти в себя. Никс Готтлиб: Понятно. Я был наслышан о вас от коллег. Они говорят, что всё, что вы делаете вне рабочего времени, лишь спите. Пожалуйста, вы можете рассказать мне об этом? Жан Викмар: Вы не поняли, что я только что сказал? Я хочу увидеть тот сон снова. Тот сон, где я снова был с ним. Те счастливые моменты… И мне не важно, сколько я сплю. Никс Готтлиб: …Понятно. Тогда я советую вам передохнуть в вашей комнате. Жан Викмар: …Каждый, кто проснулся после того, как услышал звуки той аномалии, сходил с ума. Люди думают, что это потому, что им приснился ужасный кошмар, но на самом деле всё совсем по-другому. При пробуждении реальность воспринималась настолько ужасно, что разум просто отказывался это принимать. Как вы знаете, во сне время течёт иначе. Проживаемый в реальности миг равен вечности во сне. Если я снова усну из-за аномалии Пустые сны, тогда я смогу увидеть тот прекрасный сон снова. После того разговора он старался не спать, понимая весь ужас ситуации. Всё, что он делал раньше — спал. Это помогало сбежать от реальности, в которой нет ничего, за что можно держаться. Зачем он решит вцепиться в неё зубами изо всех сил? Потому, что Гарри не стал этого делать и теперь лежал бесформенной кучей печали и наркотических препаратов? Хотел ли Жан стать таким же? Ответы на эти вопросы были похожи на гвозди в крышку гроба. На самом деле здесь не было никаких гробов. От отсутствия сна ломало не столько физически, как при отходняке, сколько морально. Каждый раз, думая о снах, Жан скрипел зубами и выходил из себя. Какого чёрта эта жизнь так ужасна?! Всё, чего он хочет — спать. Эти сны его поглощают, и от жизни не остаётся ничего, кроме них. Возможно, если он будет достаточно упорным, то сможет перебороть эту зависимость. В конце концов депрессия поддаётся лечению, и врач говорит, что он делает определённые успехи. А потом сон ловит его в свои удушающие объятья, и всё начинается заново. Жан облокотился о стену, безудержно зевая. Остатки разума трепыхались, как белый флаг на ветру, и умоляли о пощаде. Он знал, что нельзя засыпать, как бы сладка не была ложь, порождённая сном его разума. Все эти сны были пусты, в них не было ничего настоящего, но тем не менее они дарили счастье. Сны — единственное место, где Жан ещё мог быть счастлив, и он ощущал себя палачом, пытаясь лишить себя этих моментов. Глаза закрывались сами собой. Антидепрессанты не помогали, резонируя с голосом аномалии. Что-то в его голове считало, сколько раз мимо проплывают клочки шерсти. Один, два, три… И до бесконечности. Пустой Сон парил в коридоре, усыпляя всех вокруг. Редкие коллеги, уже попавшие в зону поражения, смотрели свои прекрасные сны. В опустевшей камере покачивался на облаке тот, кто никогда не очнётся. У каждого был свой сон, оставляющий неизгладимое впечатление, тот, за которым захочется возвращаться снова и снова. На самом деле эта реальность ужасна, и только там всё хорошо так, как никогда не могло быть. Ушедшие люди возвращались, исчезало всё то плохое, что успело произойти, и жизнь текла своим чередом. Она текла в никуда, и от неё не хотелось просыпаться. Всё познаётся в сравнении, и после ощущения безграничного счастья просто невозможно его игнорировать. Жан Викмар зевнул до слёз в уголках глаз, медленно оседая на пол. Он так истосковался по этому сну, по той жизни, что могла быть его, если только он закроет глаза и позволит Пустому Сну подарить ему эту сказку. Любые инструкции предписывали не засыпать, но они были бессильны против того, что обещало бездну радости. Инструкции, как и работа, вовсе не приносили счастья. Всё, что его окружало — бесконечные смерти, несправедливость и сведённые с ума коллеги. Тело его бывшего напарника видело свои сны, искажённое до неузнаваемости. Жан к нему даже не приближался, потому что слишком больно, сколько бы препаратов он не принял. Такая тоска. Но во сне Гарри в порядке, и он тоже в порядке, и всё даже лучше, чем когда-либо было. Жан Викмар закрывает глаза, чтобы больше не открывать их. Он слушает голос, погружающий в сон, и отпускает себя. Нет смысла бороться за то, что делает тебя несчастным только потому, что так правильно. Ни одно правильное решение в жизни не принесло ему хоть толики радости, только печаль. Ради обмана демон меняет свою форму. Ради обмана демон должен дарить сладкие сны. В человеческом разуме образуется брешь, когда они видят сон, который они жаждали. Демон не упустит шанса отправить таких людей испытывать вечные муки. Не говори такие сложные вещи, не говори таких страшных слов. Я просто хочу дарить людям счастливые сны, сны, которых они жаждут. Те, кто получил мои сны, всегда возвращаются ко мне. Так что закрой свои глаза… Во сне у тебя была такая яркая улыбка, и мы так живо общались. В реальном мире я осознал, что тебя больше нет, и меня заполнила пустота так, как меня заполняло счастье. Я заставлял себя спать, но каждое утро я осознавал, что мир не изменился. Я думаю, что тогда моя душа и начала рушиться. С того дня мне оставалось делать вид, что всё нормально, пока моя душа разваливалась на куски. Моя тоска по тебе стала слишком большой, я не мог снова стать прежним собой. Сеансы у психолога, отдых… Всё бессмысленно. Я проводил дни в агонии, пока не понял. Меня посадили на крючок за то, что меня больше не мучили кошмары. Меня оставили в пустоте, чтобы заставить меня вернуться. Затем я потерял его интерес. Я больше ничего не хочу знать. Прошу, ешь мои сны.