Послевкусие молчания

      — Она собирается посвятить Вам свою жизнь! Совсем забыла о старых родителях и думает только о Вас!       Дождь безудержно барабанил по крыше в такт шагов, под ногами поскрипывали половицы.       Леви чувствовал, как назойливые мысли изо дня в день заполняли его разум, заставляя бороться с самим собой. Долгое время он не мог понять, что происходит, но его неосознанное наблюдение продолжалось, оно стало проникать глубже, словно исследующий взгляд скользит по поверхности установленных правил и ролей.       Он наблюдал за ней — ее уверенными шагами, взглядом, проникающим сквозь толпу, и нежным смехом, который слегка колебал его мир. Запала в душу. Долго же он не мог признаться себе в этом. Петра оставалась непоколебимой, несмотря на натиск, несмотря на фразы, выплескиваемые на нее словно град из осколков.       Старик Рал не соврал. Его дочь отдавала ему всю себя.       Петре было всего двадцать три, еще не поздно для того, чтобы начать с чистого листа и обзавестись семьей. И все же она выбрала его. Всегда выбирала. Только вот раньше это не было столь очевидным. Она уже не видела в нем командующего, как и он, что давно перестал рассматривать ее как подчиненную. Леви казалось, что время уже не на его стороне, а мир вокруг застыл, ожидая его решения.       В доме Ралов было уютно. Особая атмосфера тепла принимала в свои объятия уже с порога. Что-то столь обыденное, чего всегда недоставало служащим. Семья. Впервые он ощущал себя так странно, но это теплое ощущение, зародившееся в груди, было тем, что приятно успокаивало.       Капитан выступал в качестве ее сопровождающего, точнее, справедливее было сказать в качестве попутчика. У каждого были свои дела в городе. Уже смеркалось, поэтому, когда командир любезно предложил проводить ее до родительского дома, Рал не стала отказываться, наоборот, даже приободрилась, всю дорогу что-то увлеченно рассказывала, а он мирно слушал, шагая рядом, местами вступая в диалог.       Петра решила навестить отца до отъезда. Через несколько дней их небольшая группа, возглавляемая командором Смитом, должна была отбыть с острова. Аккерман уже собирался уходить, но настойчивое предложение хозяина дома остаться на ужин и выпить чашечку хорошего чая заставило его задержаться в этом месте еще, по меньшей мере, на пол часа. — Пожалуйста, оставайтесь! Скоро ужин будет готов. Как относитесь к жареному цыпленку? — Капитан, оставайтесь, — прозвучал ее голос мягко и смущенно. Леви не смог ей отказать. — Благодарю за приглашение.       Женщина просияла, сразу умчалась накрывать на стол.       Пар клубился над их чашками, пахло яблоками и свежеиспеченным хлебом. Тепло от печи распространилось по комнате, пришлось немного ослабить галстук.       Диалог между ними был прост и нетороплив.       Мистер Рал временами посматривал в окно, следя за каждым движением дочери. Надвигающиеся тучи обещали дождь. Он видел, как она снимала с веревок свежевыстиранное белье на заднем дворе, аккуратно складывая его в корзинку. — Какие у Вас намерения относительно моей дочери? — хриплый голос старика разбился о потрескавшиеся стены кухни. Он невозмутимо сделал очередной глоток чая.       Мужчина тщательно пережевывал каждое сказанное слово.       Чашка с горячим чаем тихо опускается на стол, когда он поднимает серые глаза на сидящего впереди мужчину.       Рал был прямолинеен, это достойно уважения. — Обстановка на политической арене сейчас нестабильна. Парадиз избавился от титанов, но новые проблемы возникают в прежнем масштабе, если не больше. Ваша дочь больше не участвует в экспедициях, от того и кажется, что все трудности уже позади, — чашка с горячим чаем тихо опускается на стол, когда он поднимает серые глаза на сидящего впереди мужчину, — Относительно намерений, вас интересует, женюсь ли я на ней? — Я должен знать, что она не ошиблась с выбором. — Я не могу обещать, что будущее будет спокойным и безопасным, — отвечает он после непродолжительного молчания, — но обещаю Вам, мистер Рал, что бы ни произошло, я всегда буду рядом с ней.       Мистер Рал повернулся к окну, продолжая наблюдение за дочерью, которая аккуратно укрепляла белье на веревках. Его собственное сердце стесненно зажмурилось от боли. Слишком много раз он видел смерть и разрушение, чтобы просто так верить в призрачное мирное время, которое все никак не наступало. Но он не мог не заметить, как была счастлива его дочь рядом с этим невысоким угрюмым мужчиной.       Лицо старика смягчилось, казалось, он смотрел на него с благодарностью. — Тогда, будьте для нее настоящим героем, которым я знаю, что вы можете быть.       Петра снимет с веревки последнюю вещь и оборачивается к дому, взглянув в окно с ясным выражением на лице. Едва ли заметные морщинки появляются в уголках глаз, стоит улыбнуться.       Тогда он бессознательно, впервые, посмотрел на нее как на Петру Аккерман.       Мужчина невольно прикусил старую рану на губе. Он устало вздохнул, потирая переносицу, когда пересек порог гостиничного номера. Свет проникал блеклыми лучами сквозь занавески, создавая игру теней на холодном полу. — Капитан, — голос в тишине едва не заставил его вздрогнуть.       Брюнет на мгновение застыл в дверном проеме, не отпуская дверной ручки. Он почувствовал облегчение, разглядев в полумраке знакомый силуэт.       Петра скромно сидела в кресле рядом с небольшим столиком, одетая в батистовый халат, слегка ссутулившись над чашкой с недопитым чаем. Волосы ее были влажными, слегка завитыми на концах. Она только приняла душ, и, если бы он подошел ближе, смог бы почувствовать сладковатый аромат марлийского мыла, исходившего от ее кожи.       Женщина медленно подняла заспанные глаза. Свечение лампады, отражалось в них размытыми бликами. — Как давно ты вернулась? — Где-то часа два назад. Сегодня очень жарко, мне стало нехорошо, и я решила вернуться, а ребята… Ну, они решили продолжить вечер.       Рал проводила его взглядом.       Капитан встряхнул волосы, поправил галстук. Темно-серый костюм тройка идеально сидел на стройной мужской фигуре. Одетый с иголочки, он выглядел безупречно.       Мужчина прошел вдоль комнаты, остановился у широкого резного шкафа, куда убрал пиджак. Одежды с собой у них было немного, хватило бы одной полки, чтобы уложить все. В помещении царило молчание, прерываемое тихим скрипом дерева. — Присядете? — заговорила она, указав на пустующее кресло напротив, — У меня осталось немного чая. Он все еще горячий, конечно, если Вы хотите.       В серых глазах читалась признательность. Он приблизился к ней и сел рядом. — Спасибо, — проговорил Леви, протягивая чашку и позволяя ей налить ему чаю.       Они находились в Марлии уже пару дней. Разделив гостиничный номер под общей фамилией, капитан с подчиненной умело смогли сыграть роль молодоженов.       Хотя, играть почти не пришлось.       Его взгляд невольно упал на аккуратное колечко на безымянном пальце Рал, пока она наливала в чашку кипяток. Оно было куплено незадолго до их отъезда. Аккуратное, с маленьким переливающимся камешком в середине, это кольцо более чем подходящее для участия в их маленьком «спектакле» для людей с континента. Леви лично выбирал его. — Как Вы себя чувствуете? — рыжеволосая бегло оглядела его, отмечая, что командир утомлен более обычного. Чернота под глазами разительно контрастировала с серой радужкой, а едва заметные доселе морщинки в уголках глаз теперь и вовсе казались неотъемлемой частью его лица, — Я заметила, что Вы в последнее время совсем не отдыхали.       Несколько последних ночей в самом деле выдались для него особенно утомительными. Чужая земля, толпы незнакомых людей, которым, дай волю, разорвут «дьяволов» на месте, странная еда и необъятное множество невиданных ранее изобретений. Чего только стоила чудо-повозка, передвигающаяся без лошадей, кажется, она называлась «дизельный автомобиль».       Слишком много впечатлений за столь непродолжительное время. Его тело требовало паузы. Он много ворочался, пытаясь принять более удобное положение. Суровый и сильный, капитан всегда был образцом стойкости и мужества, но сейчас, когда Рал видела его моральное истощение, он казался ей в действительности измученным. Она всегда была рядом, когда он так нуждался в ней. — Все в порядке, Петра, — прозвучал его низкий голос, — Тебе не о чем беспокоиться. — Не подумайте плохого, просто… — Здесь никого нет. Можешь оставить эти формальности. — Мне показалось, что ты выглядишь уставшим, — рыжеволосая чуть приподняла голову, смотря впередисидящего. — Трудно выглядеть хорошо в возрасте, когда морщин нет только на заднице. Женщина покачала головой, почувствовав, как напряжение сходит с плеч. Легкая улыбка играла на ее губах. — Тебе здесь нравится? — Здесь все так ново, — женщина шустро встала с насиженного места, убегая в смежную комнату, вернулась она уже с небольшой миской, до верху наполненной печеньем разных форм, — Тяжело сразу адаптироваться. — Это точно. — Но, думаю, я смогла бы привыкнуть к такой жизни, — пробормотала она, с хрустом откусив печенье. Довольная улыбка ее озарила лицо.       Глядя на нее Леви подумал их о первом дне на континенте. Как в глазах цвета янтаря вспыхивает столь долго искомый огонек, искрится, как у озорно смеющегося ребенка, а обветрившиеся губы расплываются в улыбке. И ни шум океана, ни оживленные возгласы толпы не могли заглушить ее взволнованного голоса. Петра щебетала как птичка, путаясь в словах от нахлынувшего восторга и ее можно было понять. Это был мир, о котором они грезили так долго, ради которого сражались.       И этот мир желал им смерти. — Тебе хотелось бы остаться здесь? — поинтересовался он. — Не знаю, возможно, — она пожала плечами, повернулась к нему, — Не так важно место, как те, кто с тобой рядом.       Брюнет понимающе кивнул, не стремясь больше возвращаться к этой теме. Вспомнив об остывающем напитке он делает глоток. — Это чай из дома твоего отца? — Он самый. Отец сказал, что ты похвалил его выбор. — Это действительно хороший сорт. — Знаешь, он был очень рад встретиться с тобой. — Неужели? — сероглазый мысленно усмехнулся. Что ж, этот человек был полон сюрпризов. — Это правда. — Он не упоминал о нашем разговоре? — Нет. Хотя, я могу догадаться, о чем шла речь, — пробормотала она себе под нос, приобняв колени. — Что такое? — спросил он, заметив ее робкие постукивания пальцев о деревянную поверхность.       Петра вздрогнула, прервав свои размышления, стушевалась. Встреча с отцом была неизбежной. Она чувствовала, что мужчина видит ее насквозь. Ее голос дрогнул, когда она начала открывать свою душу перед ним. — Прости, Леви, я просто устала, — женщина сделала легкий вздох, — Мы говорили о моей службе. Отец, он… Очень переживает. Не хочет, чтобы я продолжала все это. Просто у него свое представление о моем счастливом будущем. — Ну а ты что? — Я? — Что ты сама об этом думаешь? — спросил капитан.       На долю секунды она призадумалась. С чего стоило начать? Выкладывать свои мысли сразу, напрямую, или же стоит подойти издалека?       Между ними была невидимая пропасть и стоя на краю у самого обрыва Петра понимает, что впервые не может совладать с собой. Женщина смотрела на него не моргая. Проблески седины виднелись среди черных прядей челки, спадающей на глаза.       Он постарел.       Она повзрослела. — Иногда я задаюсь вопросом, а стоит ли оно того? Мне пришлось оставить семью, рисковать своей жизнью, а мое будущее все еще неопределенно. Я не знаю, что ждет меня в будущем. Возможно для меня оно и вовсе не наступит, — ее пальцы нервно теребили мягкую ткань халата, было тяжело подобрать правильные слова.       Капитан смотрел на Петру с пониманием. Она позволила ему прикоснуться к своей душе, переживаниям, что с неумолимой жадностью разрывают ее, нанося невидимые глазу болезненные рубцы.       Петра прижала руку к сердцу, пытаясь замаскировать свои нервы, и ответила сдержанно: — Но это часть меня, и я собираюсь пройти весь этот путь от начала до конца, не важно сколько времени это займет.       Светлые реснички коснулись пылающих щек. — Я лишь хочу быть рядом, когда все это закончится, — добавила она чуть тише.       Вместе с тобой.       Мужчина вдруг почувствовал, как сердце его болезненно сжалось. Леви легонько коснулся ее плеча и взглянул ей в янтарные глаза. Облитые мягким светом лампады они преданно всматривались в тонкие черты его лица. Свежий аромат мыла на ее коже смешался с запахом чайных листьев. — Так все и будет, — он протягивает ей руку в след своим словам.       Ты никогда не будешь одна. — Обещаю.       Невозможно было усомниться в его словах. Он любил ее, и это чувство было более чем достаточным, чтобы пронзить ее насквозь.       Он отодвинул полупустую чашку, подошел ближе. Янтарные глаза завороженно смотрели на мужчину. Мужская ладонь легко опустилась на округлое плечо, ощущая тепло и мягкость тонкой ткани, нежно провел рукой по ее волосам, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Леви, — кончики женских пальцев с благоговением касаются его лица. Во рту у нее пересохло. Петра задумчиво взглянула в серые глаза, будто рассматривала в них свое отражение. Она была влюблена до беспамятства.       Сильные мужские руки обняли ее тело, даря ощущение защиты и безопасности. Касания капитана неспешны. Под подушечками мужских пальцев четко ощущались контуры позвонков и ребер. Петра была подобна бабочке, маленькая и хрупкая в его бережных объятиях. — Что? — Пожалуйста, поцелуй меня.       Так мило и по-детски искренне. Ей и не нужно было просить.       Леви легонько сжал девичий подбородок меж шершавых пальцев, провел подушечкой по пухлым розовых губам, чуть надавливая. Петра приоткрыла рот, горячо выдыхая. Она чувствовала как бешено ее сердце билось о грудную клетку.       Вторая рука брюнета опускается на ее поясницу, чуть поглаживает.       Щеки рыжеволосой зарделись. Кожа ее в лунном свете отливала серебром, пряди волос спадали водопадом с хрупких на вид плеч. Он держал в своих руках ангела. Помедлив всего секунду, Леви склоняет свое лицо к ее губам, окутывает их поцелуем. Медленно и бережно, как в первый раз, заканчивая мучительную игру в дистанцированность.       Руки Петры обвивают его шею, крепко прижимают к себе, не желая разрывать поцелуя. Длинные пальцы зарываются в смольных волосах, сжимая их у самой макушки. Ее губы мягкие и сладкие, словно кусочек ароматной карамели, растворяющейся на языке с легким привкусом чая.       Она была так поглощена моментом, что не заметила, как мужчина успел перенести ее на просторную кровать. Постельное белье было свежим, приятным телу. Кто бы ни стелил здесь сегодня эти чистые простыни, Леви был благодарен этому человеку.       Мягкость и тепло постели, которые окружали ее тело, давали давно искомое ощущение уюта и безопасности. Ткань его накрахмаленной рубашки зашуршала под натиском женских ноготков. Петра чувствовала тепло и утешение от его прикосновений. Горячие губы капитана плавно приземляются на ее нежную шею, оставляют бледные следы у основания ключиц. Он чувствует ее сердцебиение, когда дорожка влажных поцелуев опускается к ложбинке между упругих грудей. Маленькие бугорки виднеются сквозь полупрозрачную ткань.       Трепетное дыхание становится все более глубоким, когда Леви развязывает поясок на тонкой талии, постепенно снимает с нее халат. Каждое касание раскрывает еще больше нежной кожи, податливая ткань спадает с левого плеча, обнажая твердый розовый сосок. — Леви… — тихо выдохнула она совсем рядом с его ухом.       Широкая ладонь опускается на обнаженную грудь, приподнимает ее, слегка сжав. Горячее дыхание у бледной кожи вызывает мурашки. Влажные губы мужчины припадают к соску и томительно посасывают чувствительную плоть.       Тонкие женские пальцы нежно сжали краешек подушки, и она глубоко вздохнула, расслабляясь. Сильные руки ласкали, гладили, исследовали каждый изгиб юного тела, что так чувственно откликалось на его прикосновения. Петра отдавалась им безоговорочно.       Лишняя одежда откидывается в сторону одиноко стоящего кресла, и рыжеволосая остается лежать перед ним практически обнаженная. Небольшие груди легонько покачиваются, вместе с тем, как мужчина перемещается ближе к ней. Вид мужчины в ее ногах будоражил воображение, разнося ее возбуждение по венам до самых кончиков пальцев.       Капитан не был крупным мужчиной, таким как Эрвин или парни из его отряда, вовсе нет. Он был чуть выше самой Петры, но тело его крепким, закаленным годами изнурительных тренировок. За таким уж точно, как за каменной стеной.       Петра неотрывно наблюдала за каждым его движением. За расстегнутой рубашкой виднелись кубики пресса, она умирала от нетерпения и желания прикоснуться к ним. Брюнет сбрасывает свою рубашку следом за ее халатом. Мускулистые руки упираются в матрас по обе стороны от ее головы, она осторожно скользит ладонью от запястья к бицепсу, где временем запечатлен глубокий шрам.       Придерживая янтарноглазую за лопатки, он помог ей приподняться. Петра не успела отреагировать, как Леви перевернул ее на живот, схватив за бедро. Теперь она была полностью подчинена его воле. Капитан провел рукой по ее спине, целуя хрупкую шею.       Мужчина опустился на колено, упираясь рукой в матрас и продолжая целовать Петру. Он чувствовал ее дрожь, слышал ее стоны. Она была такой желанной, такой прекрасной. В какой-то момент он отстранился, начал массировать ее плечи, помогая постепенно расслабится под его прикосновениями. Леви целовал ее спину, шею, волосы. Он не мог думать ни о чем кроме нее и, если его любовь к этой женщине была преступлением, он был готов понести любое наказание. — Ты чертовски красива, — произнес его низкий голос.       Пружинки тихо заскрипели под весом тела, когда она переворачивалась к нему лицом, отчаянно желая его поцелуя. Сильные руки обхватили женскую талию, горячие мозолистые пальцы лениво очерчивали узоры на нежной горячей коже. Их краткий, но страстный поцелуй был полон красоты и нежности, словно отражение пылающих огней на воде.       Тонкие брови удивленно приподнимаются. Капитан подносит два пальца ко рту, обильно смачивая их слюной. Шумный вздох сорвался с розовых губ, когда его рука опустилась ниже, нежно поглаживая талию, ягодицы, внутреннюю сторону бедра. Средний палец почти невесомо проходится по кружевному краю белых трусиков, ловко подцепляет край ткани. Одного движения достаточно, чтобы стянуть с нее ненужное сейчас белье.       Леви не желал торопиться, хотел насладиться моментом, насладиться выражением ее лица, пока ее стройное тело извивалось под ним. Как соблазнительно она прикусывала губу, как подрагивали длинные ресницы, пока его палец очерчивал круги по гладковыбритой коже, иногда надавливая на чувствительную точку, принося ей головокружительное удовольствие. Следом добавился и второй. Она застонала, спрятав рот за запястьем, когда его палец проник глубже.       Капитан запустил руку в раскиданные на подушке рыжие волосы, касаясь покрасневшей щеки. Ее лоб покрылся легкой испариной. Горячая ладонь остановилась на шее, Леви приподнял ее над подушкой, жадно впиваясь в излюбленные губы поцелуем. Разгоряченные тела плотно прижались друг к другу. Он ощущал, как ее сердце бешено стучит совсем рядом с его.       Бледные розовые полоски проявляются на его плечах под короткими ноготками. — Мгх… Аааах, — сладостный стон раздается ему в губы.       Петра отвечала ему взаимностью, двигая бедрами и прижимаясь к нему всем телом, чувствовала, как наполняется желанием. Она хотела его, хотела всем своим существом. Женщина протягивает руку между их телами, холодная пряжка ремня впивается ей в живот, чуть ниже пупка, найти ее не составляет труда. Теплая женская ладонь прошлась по застегнутой ширинке, сверху в низ, ощущая под шершавой тканью твердую выпуклость.       Она судорожно выдохнула, прикусила внутреннюю сторону щеки. Кончик носа осторожно коснулся мужской шеи. Рал с упоением вдыхала его аромат, улавливая в нем нотки мыла и лимонной цедры. Так пах ее мужчина. — Я больше не выдержу, Леви, пожалуйста…       Ни брюки, ни боксеры больше не сковывали его движений. Плавные прикосновения ее рук скользят по накаченному прессу, подушечки пальцев собирают бисеринки пота, опускаются к лобку, едва ли касаясь жестких темных волосков.       Капитан придвигается ближе, его член упирается в ее бедро. Он размазывает скопившийся на головке предэякулят по всей длине, прежде чем направить возбужденный орган к ее половым губам. Легкое трение покрасневшей головки о клитор отдается дрожью по всему телу, напряжение в низу живота становилось все мучительнее. — Скажи мне, если будет больно, — прошептал он, сжимая ее изящную талию. Она легонько кивнула, обхватив его ногами. Ее высокая и упругая грудь упиралась в его, когда он прижимал ее к себе.       Скользнув головкой вниз от клитора, Леви медленно и нежно вошел в нее. Брюнет застонал, уткнувшись лицом в тонкую шею. Капитан двигался внутри нее, и она чувствовала, как ее тело сжимается вокруг него, выгибая спину ему на встречу. Петра приподняла голову, завладев его губами. Ладони на его скулах были горячими, слегка влажными. Он неотрывно смотрел на нее, упираясь рукой в спинку кровати. Деревянная поверхность тихо поскрипывала от интенсивного движения.       Температура в комнате накалилась. — Тч, — его серые глаза в полумраке казались почти черными, — Петра… — он с выдохом сжал челюсть, тонкие брови сошлись на переносице.       Это было восхитительно.       Стоны становились громче. Петра чувствовала, как тепло его тела передается ей, как его губы нежно ласкают каждую ее часть. Губы, шею, плечи с едва видимой россыпью веснушек. Он наслаждался нежным тоном ее голоса, с придыханием, произносившим его имя. — Л-Леви… Аааа…       Брюнет продолжал двигаться в ней, каждое новое движение порождало новые волны наслаждения. Ее ноги сжались на его пояснице, желая большего контакта. Он хотел увидеть, как она потеряет контроль, как нежное лицо исказится блаженством. Леви не мог устоять и не протянуть руку, чтобы провести пальцами по розовой щеке.       Янтарные глаза широко распахнулись. Он все еще находился внутри, когда оргазм одолел их. Горячие стенки ее влагалища содрогнулись, плотно сжимаясь вокруг покрасневшего члена. Она зашипела, когда он медленно скользнул в ее лоно, направляя себя самым комфортным образом, медленно, глубоко, изливаясь внутрь. Ее волосы разметались по подушкам, а глаза, мерцающие как драгоценные камни, смотрели на него.       Они лежали счастливые и удовлетворенные, в объятиях друг друга, забывая о мире вокруг. Капитан обнял ее одной рукой. Петра не издавала ни звука. Как рыба. Казалось, что она даже не дышала. Она приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. Ласково улыбнулась.       Леви притянул ее к себе и поцеловал снова, словно в последний раз.       Сжал ее руку.       Маленький камешек в кольце блеснул в свете луны.       Петра заслуживала ничего иного, кроме лучшего из того, что этот жестокий гребаный мир мог предложить. Они получат это будущее. Рука об руку до самого конца. — Я люблю тебя.