Город грехов

Конец марта 2018 г. — Я все еще не понимаю, почему ты хочешь добраться туда магловским способом, — Рон скептически закатил глаза. — Потому что это будет весело! — воодушевленно ответил Гарри, застегивая молнию на дорожной сумке. Как и других глав департаментов Министерства магии Великобритании, их с Гермионой пригласили в Париж на двухдневный семинар по международному сотрудничеству — несколько недель назад они получили официальное приглашение от французского Министерства в виде изысканной серебристой карточки и небольшой брошюры. Пытаясь привлечь внимание волшебников к магловскому образу жизни, организаторы предложили участникам полететь во Францию на самолете. Гарри ухватился за эту возможность, и Гермиона, регулярно летавшая к своим родителями, с радостью согласилась сопровождать его. — Ого!.. Отель выглядит потрясающе. Там даже бассейн есть! — восхищенно протянула Джинни, разглядывая фотографии в буклете. В ее голосе сквозила легкая зависть. Гарри улыбнулся. — В следующий раз поедем вместе, — тихо сказал он, нежно прижавшись плечом к ее плечу. Джинни в ответ подмигнула и поцеловала его в щеку. Несмотря на ранний час, Лили и Хьюго уже не спали. Они носились по дому друг за другом, играя в салки. Улучив момент между раундами, Лили подбежала к отцу, чтобы обнять его еще раз. — Я вернусь завтра вечером, милая, — пообещал ей Гарри. — Готов лететь? — спросила Гермиона с веселой улыбкой. — Всегда, — ухмыльнулся он в ответ, затем схватил сумку и поцеловал Джинни на прощание. С улицы просигналило подъехавшее такси. Рон обнял Гермиону и прошептал ей что-то на ухо, отчего та слегка покраснела и закатила глаза. Стоило им сесть в машину, Гермиона открыла окно и еще раз помахала Хьюго. — Гермиона! — окликнул ее Рон. — Не забудь привезти мне немного макронов! — Макарунов! — поправила она с улыбкой. Затолкнув брата в дом, Джинни послала Гарри воздушный поцелуй и закрыла дверь, чтобы, без сомнения, сразу же вернуться в постель. Стоило им отъехать, Гермиона удобно устроилась, откинув голову назад, закрыла глаза и облегченно выдохнула. Им потребовалось больше часа, чтобы по пробкам добраться в аэропорт. Все это время она взволнованно рассказывала о Париже и тех местах, в которых ей хотелось бы побывать. — И конечно, после конференции надо сходить в Лувр. — Мерлин! Гермиона, у нас будет всего лишь день на осмотр достопримечательностей. Не спеши радоваться, — заметил Гарри, подавляя усмешку. Все его мысли были только о предстоящем полете. Он никогда не путешествовал самолетом, но был в полнейшем восторге от самой идеи. Наверное, потому что любил летать и считал, что этот способ наверняка понравится ему не меньше. Аэропорт оказался очень оживленным местом — у Гарри прямо-таки разбегались глаза. Гул, стоявший кругом, был почти оглушительным. Сотни маглов с чемоданами передвигались по залу вылета размером больше министерского Атриума, едва избегая столкновений друг с другом и толпясь перед яркими экранами с расписанием рейсов. Гермиона краем глаза наблюдала за Гарри, забавляясь его стремлением не упустить ни единой детали. На проверке безопасности она позаботилась о том, чтобы незаметно заколдовать персонал, когда их попросили предъявить удостоверения личности. Но тем не менее забавной заминки избежать не удалось: когда Гарри проходил через рамку металлоискателя, та громко запищала, и сотрудник службы безопасности попросил его снять ремень, преждем чем пройти еще раз. Слегка удивленный, он выполнил указания, пока Гермиона, ухмыляясь, наблюдала за ним с другой стороны. — Я не могу пройти не сняв ремень, но спокойно могу пронести палочку, — озадаченно пробормотал Гарри, закатывая глаза. Наконец пришло время садиться в самолет. Внутри тот оказался намного больше, чем ожидал Гарри. Когда они нашли свой ряд, Гермиона предложила ему место у окна, чтобы он мог в полной мере насладиться своим первым полетом. Гарри воодушевленно согласился, но спустя пару минут вдруг засомневался: в случае чего, он ничего не смог бы сделать, потому как оказался зажат между окном и Гермионой. Мысль о потере контроля ему не очень нравилась и заставляла нервничать. Гермиона же, напротив, спокойно читала рядом. — Я же говорила: все пройдет совсем иначе, чем полет на метле, — заметила она, будто прочитав его мысли. К тому времени, когда самолет вырулил на полосу, Гарри разволновался еще сильнее. Его ладони вспотели. Он даже на мгновение пожалел, что не взял с собой метлу. Просто на всякий случай. Гермиона нежно сжала его пальцы. Гарри посмотрел на нее, отметив в ее глазах удивление и сочувствие, и благодарно улыбнулся. Все время, пока самолет взлетал, он не выпускал ее руки, и почувствовал себя спокойнее, лишь когда они встали на курс. Небо над облаками было ярко-голубым. Гарри не мог не признать: самолет действительно казался довольно устойчивым в воздухе. Он выпустил ладонь Гермионы и глубоко вздохнул. Ему стало даже немного стыдно за свое беспокойство. — Не рассказывай Рону, иначе он не оставит меня в покое, — бросил Гарри. Гермиона в ответ хихикнула, и он улыбнулся. Оставшаяся часть путешествия прошла спокойно вплоть до момента приземления: Гарри только на миг съежился, когда самолет коснулся колесами асфальта. Оказавшись в такси, которое должно было отвезти их из аэропорта в город, Гермиона достала распечатку с программой мероприятия. — Мы должны быть в Министерстве к десяти. Нам проведут экскурсию и сопроводят на обед с остальными участниками. Сама конференция продлится с двух до четырех, потом — свободное время до конца дня, — прочитала она. — Похоже, мы не успеваем заскочить в отель, — заметил Гарри, глядя на часы. Когда они наконец въехали в город, оба с интересом уставились в окно. Гермиона рассказала Гарри о мосте Александра III и его четырех огромных золотых статуях, и музее Орсе, потолок которого представлял собой огромный стеклянный купол. Они даже успели увидеть гигантскую Эйфелеву башню прежде, чем такси остановилось. Водитель тут же нетерпеливо потребовал оплату на французском, и Гермиона вручила ему несколько евро, вынужденная прервать свой вдохновенный рассказ. — Вот она — площадь Фюрстемберга, — продолжила она, когда такси уехало. — Фонтан Уоллеса должен быть в центре. Она подвела Гарри к очень простому каменному фонтану, окруженному четырьмя великолепными древними деревьями. В приглашении указывалось, что им необходимо прикоснуться к фонтану, чтобы стать невидимыми и активировать лифт. И действительно, стоило Гарри и Гермионе тронуть камень, они почувствовали, как их тела засасывает внутрь толщи воды. Лифт с черными стенами, отделанный металлом и управлявшийся толстыми корнями деревьев, выглядел очень красиво. — Добро пожаловать в Министерство магии! — поприветствовала их по-французски красивая ведьма с мягким голосом, когда они оказались в приемной. — Могу я чем-нибудь помочь? Гермиона прочистила горло. — Здравствуйте, мы из Лондона, — ответила она с легким акцентом. — Да, конечно! Ваши имена? — Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер. Француженка вздрогнула, когда услышала имя Гарри. Ее взгляд тут же переместился на его лоб, и она соблазнительно улыбнулась. Гарри в ответ смущенно откашлялся, Гермиона закатила глаза. — Идемте со мной, миссис Грейнджер, мистер Поттер, — позвала ведьма, указав на дверь сбоку от нее. Они вошли в Атриум, и Гарри с Гермионой восхищенно ахнули. Высокий потолок, состоявший из нескольких огромных стеклянных куполов, мало чем отличался от крыши музея Орсе. Гермиона с трепетом оглядывалась по сторонам. Стекла куполов были украшены рисунками созвездий, волшебных существ и артефактов. Выглядело это потрясающе. Французская ведьма привела их к точке сбора, где пожилой волшебник в изысканной зеленой мантии и с очень длинными седыми усами разговаривал с небольшой группой людей, среди которой Гарри с Гермионой узнали своих коллег. — А-ах! Наконец! Теперь все в сборе! — радостно провозгласил седоусый пожилой волшебник, когда они присоединились к главам отделов из британского Министерства. Экскурсия оказалась довольно скучной. Если не считать самого места ее проведения, ходить из кабинета в кабинет и пожимать кому-то руку было не очень-то интересно. Гарри изо всех сил старался не закатывать глаза на каждого, кто пытался как следует рассмотреть его шрам. На поздний ланч к ним присоединились французские коллеги. «Шведский стол» изобиловал кулинарными изысками: птифуры и канапе, устрицы и улитки (которые Гарри смело попробовал), тарталетки с грибами, овощами и сырами, тартар из лосося и говядины и множество восхитительных вин. Не успев как следует насладиться специалитетами, Гарри оказался втянут в беседу с главным аврором Франции Мартином Болье, чьи светло-рыжие волосы и ярко-голубые веселые глаза напомнили ему о Роне. Болье говорил по-английски с сильным акцентом, но довольно свободно. Чем дольше они общались, тем больше Гарри к нему проникался. Они были примерно одного возраста. Болье показался Гарри человеком, придерживающимся умеренных политических взглядов, дружелюбно относящимся к маглам. Назначенный главой всего два года назад, он был самым молодым главой департамента в своем Министерства. Помимо общих убеждений, их с Гарри роднило и это. А еще на шее у него виднелся длинный тонкий шрам, начинающийся от правого уха и исчезающий под рубашкой. Чуть поодаль от них Гермиона оживленно разговаривала по-французски с сотрудниками местного офиса магического правопорядка. Гарри невольно восхитился ее свободным владением другим языком. Вскоре их позвали пройти в конференц-зал. Гермиона села рядом с Гарри и улыбнулась ему. Она явно получала удовольствие от происходящего. Конференция оказалась довольно интересной. Руководители французских ведомств кратко представили свои офисы и сотрудников и высказали мнение, как улучшить международное сотрудничество. Гарри слушал (удивленный тем, что ему все это не кажется скучным), пока Гермиона лихорадочно строчила заметки. В завершение на сцену снова вышел уже знакомый им пожилой волшебник с седыми усами. — Надеюсь, вам понравился день в нашем Министерстве! — начал он. — Завтра стартует программа семинаров. Встречаемся в девять утра здесь, в конференц-зале. А пока я призываю вас насладиться нашим прекрасным городом! Самым чудесным и романтичным городом мира! Париж — само волшебство! Не стесняйтесь обращаться к нашей сотруднице у стойки ресепшн за рекомендациями относительно достопримечательностей и ресторанов или о том, как найти дорогу к вашему отелю. Спасибо и увидимся завтра! — заключил он под бурные аплодисменты. В зале тут же послышались разговоры: двигаясь к выходу, гости обменивались мнением об услышанном, договаривались вместе поужинать и просто общались. Поскольку их отель находился всего в нескольких кварталах, Гарри с Гермионой предложили коллегам прогуляться. Они весело болтали, наслаждаясь прохладой вечера. Некоторые из них намеревались отправиться прямо к Эйфелевой башне, другие (в основном пожилые) хотели только одного — скорее оказаться в отеле и прилечь. Гермиона и Гарри решили оставить свои сумки в отеле, а затем пойти в Лувр. Внутри отеля было невероятно красиво. Вход в здание в османском стиле венчали две старинные двери с бархатными шторами насыщенного цвета морской волны. Пол в лобби был выложен мрамором, а в конце вестибюля угадывалось богато украшенное золотом зеркало. Темная вывеска из камня рядом с лифтами указывала на крытый бассейн и джакузи внизу. Сквозь резную стеклянную дверь было видно уютное кафе: вокруг журнальных столиков стояли старинные и удобные на вид кресла, обитые зеленым и золотым бархатом. Стены покрывала лепнина, в канделябрах горели настоящие свечи. Гарри взглянул на Гермиону. Та с восхищением смотрела в потолок. Он усмехнулся, подняв бровь, а затем, положив руку ей на поясницу, осторожно повел к стойке регистрации, на которой возвышались величественные часы. Получив ключи, они подхватили дорожные сумки и поднялись на лифте с решетчатыми железными дверями на пятый этаж. Комната Гермионы находилась рядом с комнатой Гарри, и сначала они вошли в нее. Осмотревшись, Гарри одобрительно присвистнул: французское Министерство великодушно разместило их в поистине роскошном месте. Высокое окно выходило на впечатляющий Лувр на другом берегу Сены. Стены комнаты украшал богато расшитый золотой гобелен. Кровать с балдахином скрывал темно-фиолетовый бархатный полог, а по самому ложу была разбросана дюжина разноцветных атласных подушек. — Это потрясающе! — в изумлении воскликнула Гермиона, открывая дверь в ванную. Гарри подошел ближе и заглянул ей через плечо. Вся ванная с огромным душем была отделана мрамором. На стенах располагалось восемь массажных форсунок, а к потолку крепилась душевая лейка размером с тарелку. — Уверена, что все еще хочешь пойти в музей? — спросил Гарри, посмеиваясь. Гермиона хихикнула и, сияя, упала на кровать. — Определенно. — Хорошо. Оставлю тебя распаковывать вещи. Дай мне знать, когда будешь готова. Но Гермиона была слишком занята, любуясь своей комнатой, чтобы ответить, и просто махнула рукой в знак подтверждения. Комната Гарри оказалась почти такой же. Лишь полог на его кровати был изумрудно-зеленым. Он подумал о Джинни, о том, как бы ей понравилось и как красиво она бы выглядела, лежа на этой кровати. Улыбнувшись своим мыслям, он распаковал сумку и переоделся в теплые вещи, а через несколько минут услышал тихий стук в дверь, означавший, что Гермиона готова.

***

Небо заволокло молочной пеленой, дразня парижан мыслью о приближающемся снегопаде. Лувр находился на другом берегу Сены, и Гарри с Гермионой не спеша двинулись к нему по мосту. Тот был довольно узким и с обеих сторон огражденным металлическими бортами. На каждом висело больше сотни замков всех размеров и цветов. Гарри едва задавался вопросом, что это значит, когда Гермиона уже ответила: — Это Мост Искусств, — сказала она. — Он довольно старый и овеян городской легендой. — Ого. — Да, — произнесла она слегка мечтательно, — парижане говорят: если два человека вместе повесят замок и бросят ключ в Сену, они будут связаны на всю жизнь. — Правда? — спросил Гарри с легким сарказмом. — Звучит как-то не романтично. Гермиона рассмеялась. — Это Париж, — с улыбкой развела руками она и направилась к другому концу моста. — Давай сделаем это! — внезапно сказал Гарри, тоже улыбнувшись. — Что? — Давай повесим замок. Вместе! Как лучшие друзья. Гермиона хихикнула. — Гарри, это все ерунда. Париж полон глупых легенд, — сказала она слегка язвительно и снова хихикнула: — Хотя… та, про призрака оперы, возможно, и правдива… — Давай, Гермиона, это может быть и чушь, но весело! Чем не способ оставить след в Париже и отпраздновать наши… сколько? Двадцать пять лет дружбы? — улыбнулся Гарри. Она рассмеялась над выражением его лица с застывшим на нем нетерпением и слегка закатила глаза, когда он украдкой наколдовал маленький золотой замочек. — Давай же, — позвал он, найдя свободное место. В конце концов Гермиона присоединилась к нему с веселой улыбкой на лице. Они вместе защелкнули замок. Гарри положил ключ Гермионе на ладонь и, сжав ее, осторожно перекинул их руки через борт, сосчитал до трех, и они вместе выбросили ключ в реку. В тот самый момент, когда тот коснулся воды, по мосту прошла едва заметная вибрация. — Ты это почувствовала? — спросил Гарри, нахмурившись. Гермиона пожала плечами. — Пойдем, Гарри, нужно поторопиться, если мы хотим успеть погулять по Лувру! Лувр был гигантским. Гермиона таскала Гарри из зала в зал, то и дело задыхаясь от восхищения и едва сдерживая взволнованные возгласы. Египетское крыло заставило их вспомнить о Билле Уизли: количество загадочных неоткрытых древних гробниц и саркофагов сводило того с ума. Они несколько часов бродили по музею, восхищаясь магловским и волшебным искусством во всех его проявлениях. Вскоре они заметили довольно много людей, столпившихся перед какой-то картиной. Гермиона ахнула и, схватив Гарри за руку, с силой потянула его в ту сторону. — Это Мона Лиза! — восторженно прошептала она. Гарри, конечно, и раньше слышал о знаменитой картине Леонардо да Винчи, но его все равно разочаровал ее маленький размер: он представлял ее себе как нечто большее. Возможно, именно так и работала слава: люди сами представляли размер великих дел известных людей. Мона Лиза игриво смотрела по сторонам. Маглы, не видя движения ее глаз, были очарованы ею не меньше. Гарри улыбнулся, и она подмигнула ему. К тому времени, когда они вышли из музея, небо совсем потемнело и наконец-то пошел пушистый снег. Париж стал еще красивее, если это вообще было возможно. Три стеклянные пирамиды во дворе Лувра покрыл тонкий слой чистого белого цвета. Гермиона взяла Гарри под руку, и они двинулись к реке. По пути им встретилось маленькое типично французское бистро, где они устроились за столиком в дальнем углу. Кафе представляло собой идеальную смесь старины и новизны. Запах внутри стоял невероятный — трюфели и теплые багеты. Играла восхитительная музыка — дуэт вкрадчивых женских голосов. Гермиона уселась на удобный пуф темно-синего цвета, Гарри — на современный металлический стул перед ней. Их стол был покрыт безупречной белой скатертью, а посередине сияла золотая свеча. — Посмотрим меню… — проговорила Гермиона, открывая папку, и у нее тут же потекли слюнки. Они заказали немного угрюмому официанту традиционный бланкет из телятины и красное бургундское вино. Еда оказалась очень вкусной. «Несравненное удовольствие, — подумал Гарри. — Как и находиться здесь с Гермионой». Они часто обедали вместе на работе, но сидеть с ней рядом в Париже — наедине — было по-другому и очень приятно. Гермиона болтала об их экскурсии по французскому Министерству, забрасывая Гарри вопросами о французских аврорах, когда прибыло их сырное плато. Она с энтузиазмом отрезала кусочек бри и, как только тот попал на язык, от блаженства закрыла глаза. — М-м-м, — протянула она. Гарри наблюдал за ней, удивляясь такой реакции на сыр, но Гермиона лишь подмигнула ему, ответив, что прежде чем осуждать ее, он сам должен попробовать их все. — Начни с вот этого, Брийя-Саварен, — сказала она, наклонившись над столом и протягивая ему ломтик хлеба со сливочным сыром. Гарри откусил, и все внутри него взорвалось от невероятных вкусовых ощущений. Музыка все еще играла, и хотя Гарри не мог понять, о чем так соблазнительно пела французская певица, у него закружилась голова, и щеки залила краска. А может, во всем было виновато вино. Гермиона тоже слушала музыку, молча наслаждаясь сыром. Ее щеки порозовели. — О чем эта песня? — спросил Гарри. Гермиона, казалось, словно вышла из транса. Она взглянула на Гарри. — Песня. О чем она? — повторил он свой вопрос, улыбнувшись. Гермиона кашлянула, выглядя немного смущенной. — На самом деле о… непристойном. — Да? Звучит сексуально, голоса такие нежные… Гермиона тихо рассмеялась. — У французов даже пошлые слова звучат красиво, — хмыкнула она. — Давай, перескажи мне перевод. Ты же знаешь язык, — настаивал Гарри, игриво подняв бровь. Гермиона хихикнула и внимательно вслушалась, прежде чем ответить: — Ну… там говорится примерно так: ты моя цель, я стрела, нацеленная на твою… хм, промежность, — ее щеки покраснели еще больше. — Я хочу, чтобы ты разбудила во мне зверя, — она на секунду замолчала, слушая следующую часть, но так ничего и не произнесла, совсем уж густо покраснев. — Что ж, — ухмыльнулся Гарри, — тогда это определенно так же сексуально, как и звучит, — поддразнил он, наблюдая за Гермионой, которая смотрела куда угодно, только не на него, и ее длинные ресницы отбрасывали тень на пунцовые щеки. Внезапно она закусила губу, и что-то внутри Гарри дернулось. Он никогда раньше не замечал за ней этой привычки, но она показалась ему довольно соблазнительной. Поймав себя на мысли, что уже довольно долго смотрит на Гермиону, он сделал глоток вина и, смутившись, отвел взгляд. Уже на выходе, после того, как они расплатились, менеджер ресторана, открывая им дверь, сказал: — Хорошего вечера, голубки, — подмигнул он. И даже несмотря на очень плохое знание французского, Гарри уловил смысл сказанного, но прежде чем кто-либо из них успел его поправить, менеджер захлопнул дверь, защищая бистро от холода. Гарри усмехнулся и взял Гермиону за руку. Они снова пересекли Мост Искусств, невольно найдя глазами свой маленький замочек, который повесили тут днем. — Это было мило, — сказал Гарри, нарушая тишину. — Да, действительно хороший день, потрясающая еда… — согласилась Гермиона. — Я рада быть здесь с тобой, Гарри. Я прекрасно провожу время, — добавила она, тепло улыбнувшись. — Да, это определенно мило, — криво усмехнулся он и приобнял ее за плечи. В отель они дошли в уютном молчании и, оказавшись у дверей своих номеров, быстро обнялись на прощание.

***

Гарри сделал уже десятый круг. Его тело никак не желало расслабляться несмотря на такой долгий день. Вернувшись в номер, он попробовал уснуть, но спустя полчаса обнаружил, что тупо смотрит в окно на падающий снег, не в силах сомкнуть глаз. Тогда-то он внезапно вспомнил о джакузи, и теперь наслаждался тишиной пустого, похожего на пещеру бассейна, заходя на очередной круг. Гермиона толкнула дверь бассейна, надеясь расслабиться в джакузи, но в бассейне уже кто-то был, и она ощутила легкое раздражение. Лишь когда поняла, что это Гарри, Гермиона улыбнулась. Какое-то время она просто наблюдала за ним. Работа в аврорате и участие в матчах по квиддичу сыграли ему на руку. Его тело двигалось быстро, каждый гребок заставлял мышцы спины напрягаться, гипнотически приковывая к себе взгляд. Внезапно осознав, как странно выглядит, глядя на него вот так, Гермиона прошла к джакузи. Словно почувствовав чье-то присутствие, Гарри остановился и огляделся, наконец ее замечая. — Ты тоже здесь? — с изумлением спросил он, подплывая к ней. Гермиона улыбнулась. — Ага. Похоже, у нас возникла одна и та же идея. — Похоже на то. Я не мог уснуть: нужно было расслабиться, — сказал он, опираясь локтями на край бассейна. Его волосы были мокрыми и в беспорядке, а руки блестели от воды. Гермиона кивнула, сняла халат и вошла в джакузи. На мгновение Гарри увидел ее синее бикини, прежде чем она опустилась в горячую воду и тихо вздохнула от удовольствия. — В отличие от тебя мои представления о расслаблении не включают в себя физические упражнения! — усмехнулась она, бросив взгляд на бассейн. — Как же хорошо, — хрипло добавила Гермиона, закрывая глаза. Она услышала, как Гарри одним быстрым движением выбрался из бассейна. — Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил он. В его голосе звучала улыбка. Гермиона приоткрыла глаза. Полотенце свободно висело на его плече, вода с волос капала на шею. — Конечно, — улыбнулась она, наблюдая, как Гарри бросил полотенце на лежак. Он вошел в горячую воду и удобно сел лицом к Гермионе. Тишину, окружавшую их, нарушало лишь бурление воды, пузырьки которой лопались на поверхности. Гарри откинул голову и закрыл глаза, медленно выдыхая. Его руки лежали на бортиках огромной ванны, обнаженная грудь наполовину выступала из воды. Гермиона опустилась в воду по шею, глядя на него с игривой улыбкой. — Что? — спросил в конце концов Гарри, склонив голову. — Ничего, — ответила она, закусив губу. Гарри глубоко вздохнул, наслаждаясь ощущением от пузырьков, массирующих его тело. — Это, и правда, приятно, — проговорил он. — Напоминает ванную старост. Гермиона фыркнула. — О да, — мечтательно протянула она, — я скучаю по ней. — Я скучаю по Хогвартсу, — с легкой грустью в голосе констатировал очевидное Гарри. — Я слышала, мы должны поехать туда на неделю в мае для отбора студентов на стажировку. — Ага. Джеймс и Ал заранее беспокоятся, что я могу поставить их в неловкое положение, — сказал Гарри с озорным блеском в глазах. Гермиона хихикнула и слегка поднялась из воды, опираясь руками о край джакузи. — Я серьезно подумываю о том, чтобы пробраться в ванную старост во время этого визита, — прошептала она; ее взгляд был полон предвкушения этой шалости. Гарри от души рассмеялся. — Хорошая идея! Может, мне тоже стоит пойти с тобой. Гермиона улыбнулась и снова закрыла глаза, откинув голову на край ванны. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, позволяя горячей воде расслабить тело. Ее плечи и верхняя часть груди в такт дыханию поднимались и опускались над водой. Верх от бикини почти не скрывал обнаженную кожу. Гарри не отрываясь следил за каплями пара или пота, стекавшими по ее шее, ключицам в ложбинку между грудей. Пузырьки дразнили его тело. Он ощутил, как нога Гермионы случайно задела его, и ее глаза открылись. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Это был долгий, глубокий, испытующий взгляд. В этом было что-то странное — новое, неизведанное и полное чего-то большего. Чего-то, чему Гарри не мог дать названия, но, казалось, именно это чувство посылало импульсы возбуждения по его телу. Он мысленно встряхнулся и отвел взгляд. — Определенно слишком жарко для меня, — сказал он неестественно тихим голосом, прежде чем медленно подняться из воды. Гермиона посмотрела на его спину. Вода стекала с его волос на шею, скользила по позвоночнику между сильных плеч, стремясь к пояснице, и исчезала в плавках, которые низко сидели на бедрах, обтягивая ягодицы. Она почувствовала, как раскраснелось ее лицо и что-то шевельнулось внизу живота, и поспешила перевести взгляд на снег, все еще падающий за окном. — Спокойной ночи, Гермиона, — услышала она и пробормотала в ответ: — Спокойной, Гарри.

***

На следующее утро Гарри проснулся от ворвавшегося в его комнату шторма по имени Гермиона Грейнджер. — Вокруг все белое! Только посмотри! — взволнованно воскликнула она. — Смотри же! — повторила Гермиона, направляясь к его окну. Гарри сонно улыбнулся, потер глаза и надел очки. — Гарри, ты должен это увидеть! Дети играют в снежки! И собака в ботинках! В ботинках, Гарри! Ох, Рону бы это понравилось, — хихикнула она. Отбросив одеяло, Гарри поспешил встать рядом с ней, прижавшись плечом к ее плечу. — Мерлин! Собака в ботинках… Сириус точно бы этого не оценил! Французы такие странные… — сказал он, недоверчиво качая головой. Когда они оба вдоволь насмеялись, Гермиона повернулась и посмотрела на него. Она внезапно стала очень тихой и резко отодвинулась. Гарри был в боксерах. Только в боксерах. Еще бы, он ведь всего две минуты назад крепко спал. Он вопросительно поднял брови, взглянув в ответ. Гермиона покраснела. Видеть его в боксерах, конечно, не было обычным явлением, хотя когда-то они несколько месяцев прожили в одной палатке, а семейный отдых обычно проводили все вместе на пляже. Тем не менее, это казалось странно интимным и неуместным в пределах гостиничного номера. — Что ж, оставлю тебя собираться. Встретимся внизу за завтраком, да? — прохрипела она, пулей вылетев из комнаты, прежде чем Гарри успел ответить. Завтрак стал еще одним кулинарным наслаждением. Кофе подавался в небольших чашечках, но был очень крепким, а круассаны оказались настолько вкусными, что Гарри даже не заметил, как съел несколько штук. — Ну что? — спросил он, когда Гермиона с легким осуждением взглянула на него, стоило ему расправиться с третим круассаном. — Сегодня вечером мы отправляемся домой. Я не успею насладиться их вкусом! — возмущенно заметил Гарри, и она весело закатила глаза. Они снова пошли к фонтану Уоллеса, машинально взявшись руки. Снег хрустел под их ногами и густо падал на головы. В городе было очень тихо. Парижане, казалось, не знали, как правильно вести себя. Внутри Гарри встретился с Мартином Болье, главой французского аврората, а Гермиона ушла в другой зал с двумя адвокатами и главой отдела магического правопорядка. Он смотрел ей вслед, на то, как уверенно она идет по коридору, слегка покачивая бедрами, немного обеспокоенный тем, что с ним происходит в последнее время. Гарри поспешил отвести взгляд, но Болье, казалось, уже и так успел все заметить и теперь наблюдал за ним с хитрой улыбкой. Стараясь избежать неловкости, Гарри начал задавать вопросы об обучении авроров во Франции. Утро пролетело незаметно. Мартин был очень приятным и интересным человеком. Они обменялись опытом работы в качестве главных авроров, методами обучения сотрудников и решения сложных случаев. Болье также дал Гарри несколько советов, куда сходить в Париже, избежав толпы туристов. К полудню их всех снова пригласили в главный конференц-зал. Тот же седоусый волшебник поблагодарил всех за визит, завершая тем самым череду семинаров. — И напоследок! — добавил он, прежде чем отпустить их: — Те из вас, кто прилетел на самолете, не смогут улететь обратно сегодня. Аэропорт закрыт из-за снега. Гарри и Гермиона переглянулись. — Конечно, вы можете воспользоваться порталом до Лондона, но если захотите непременно дождаться открытия аэропорта, я с большим удовольствием сообщаю: французское Министерство продлевает ваше проживание в отеле до тех пор, пока не появится возможность улететь самолетом! — объявил он, сияя. — В преддверии выходных могу только призвать вас принять это приглашение и еще немного насладиться заснеженным Парижем. Это редкость и необычайно красиво! — Что думаешь? — спросил Гарри у Гермионы через несколько минут, пока гости тянулись к выходу. — У главы французского отдела правопорядка довольно старомодное видение, зато ее помощники гораздо более прогрессивные… — Нет, я имел в виду про самолет, — усмехнулся Гарри. — Ой! Мы могли бы просто воспользоваться порталом, — тихо ответила она, застегивая сумку. — Или… еще немного насладиться заснеженным Парижем?.. Гермиона ухмыльнулась. — Я думала, ты обрадуешься возможности больше не летать на самолете. Гарри негромко рассмеялся. — Да ну, это было не так уж и плохо. И мне… вроде как Париж нравится. А тебе? Гермиона, казалось, колебалась, прежде чем ее лицо расплылось в сияющей улыбке. — Мы могли бы пойти на Эйфелеву башню… или покататься по реке! Ох, еще мне так хочется увидеть Нотр-Дам! — мечтательно перечислила она. — И я о том же! — сказал Гарри, улыбаясь. — И все это за счет французского Министерства, — самодовольно закончил он. Гермиона рассмеялась. — В таком случае нам следует предупредить Рона и Джинни. Воспользовавшись совятней Министерства, они отправили записки супругам. И хотя было невозможно предсказать, когда вылетит следующий самолет, снег наверняка скоро должен перестать идти. На пути из Министерства они нашли бистро на вынос и съели по сэндвичу крок-месье, стоя в очереди к лифту Эйфелевой башни. Отсутствие самолетов, привозящих в город туристов, сыграло им на руку: очередь двигалась довольно быстро. Они поднялись на второй этаж. Отсюда открывался впечатляющий вид на Париж. Город простирался за пределы их поля зрения. Сена напоминала змею, скользящую по улицам вдоль старинных зданий. Гермиона указала на несколько памятников, объясняя Гарри, что они собой представляют. Все еще падал снег, было очень холодно и ветрено, и Гарри заметил, как Гермиона дрожит, затягивая на шее шарф. — Жаль, что мы не можем сейчас использовать чары, — сказал он, нежно потирая ее спину, чтобы согреть. Она благодарно улыбнулась и прижалась к его груди. — Мне хочется призвать дополнительный свитер, — сказала она сквозь стук зубов. — Это выглядело бы странно для людей внизу, — усмехнулся он. Она улыбнулась и прижалась к нему ближе, наблюдая за городом под ними. Гарри обнял ее, и они уютно устроились в объятиях друг друга, согреваясь общим теплом своих тел. Зубы Гермионы перестали стучать задолго до того, как она наконец отстранилась. Они снова достигли подножия Эйфелевой башни и пошли вдоль берега. — Куда теперь? — спросил Гарри. — Я очень хочу посмотреть Нотр-Дам и, может быть, по дороге выпить горячего кофе. Погода сделала их путешествие долгим и опасным. Гарри пришлось несколько раз удерживать Гермиону, когда ее ноги скользили по льду, покрытому снегом. В какой-то момент она поскользнулась в опасной близости от реки. Инстинкт заставил ее с силой схватить Гарри за руку, смертельно лишив его равновесия. Тот не удержался и упал в снег, утащив ее за собой так, что Гермиона оказалась прижата к его груди. — Ты в порядке? — спросила она, извиняюще ухмыляясь, все еще лежа сверху. Гарри фыркнул. Вся его спина была мокрой от снега, но бесценное выражение лица Гермионы это компенсировало. — Лучше здесь, чем в реке, — ответил он. Она серьезно кивнула и вдруг начала смеяться. Ее заразительный смех вскоре захватил и Гарри. Почувствовав себя значительно теплее, пока Гермиона лежала у него на груди, он еще какое-то время наслаждался этим чувством, а затем обхватил ее за талию и помог подняться. Остаток пути Гарри не выпускал ее руки. Наконец они добрались до площади у Нотр-Дама. Яркий фасад собора величественно светился в лучах закатного солнца, и снегопад лишь добавил ему красоты. Но вход оказался уже закрыт, и Гермиона слегка расстроилась. — Идем, у меня для тебя сюрприз, — внезапно сказал Гарри, снова беря ее за руку. — Это всего в паре кварталов. Гермиона вопросительно подняла брови, глядя с любопытством и радостью. Он тянул ее за собой, пока они не достигли места назначения. Когда она заметила темно-зеленый фасад старинного книжного магазина, Гермиона просияла. — «Шекспир и компания»? — прочитала она на вывеске, сжимая ладонь Гарри. — Мне показалось, тебе понравится, — ответил тот. — Гарри, мне нравится! Давай зайдем внутрь! — взволнованно проговорила она, таща его к двери. В магазине было тепло. В ноздри ударил запах старого пергамента, отчего Гермиона одобрительно хмыкнула. Деревянные полки были заставлены старыми книгами, а в каждом углу расставлены удобные кресла. Гарри не мог сдержать улыбку: Гермиона сияла. Она явно попала в свою стихию. Брала с полок книги, с сосредоточенным лицом пролистывая их. Гарри вдруг почувствовал, будто вернулся на двадцать лет назад, в библиотеку Хогвартса. Через несколько минут Гермиона сняла зимнюю куртку и устроилась в кресле, принявшись за чтение одной из книг. Гарри принял это как знак, что они останутся здесь на какое-то время, и решил осмотреться. Некоторое время он ходил по проходам наугад, пока не нашел для Лили прекрасно иллюстрированную детскую книжку о Париже и не отправился искать Гермиону. Та стояла на цыпочках, пытаясь достать книгу с самой высокой полки. Ее свитер поднялся на несколько дюймов, обнажая живот, а кожа выглядела прозрачной и гладкой. Она повернула голову, уловив направление взгляда Гарри, и попросила: — Не поможешь? Словно очнувшись, Гарри поспешил на помощь. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона слабым голосом и уткнулась в книгу. Предоставленный сам себе, Гарри рассеянно выхватил случайную книгу из большой стопки на ближайшем стенде. — Ты действительно собираешься это читать? — внезапно весело спросила Гермиона. — «Пятьдесят оттенков серого»? — не обращая внимания на ее насмешку, он начал читать. — Да, почему бы и нет? Гермиона захихикала. — Ты хоть знаешь, о чем там речь? — спросила она, и ее глаза сузились. Она явно едва сдерживалась, чтоб не рассмеяться в голос. Гарри перевернул книгу и прочитал аннотацию. — Эм, может быть и не буду, — признал он, застенчиво улыбнувшись и кладя книгу обратно. Гермиона не выдержала и рассмеялась. На улице уже наступила ночь, когда они закончили с покупками, приобретя по меньшей мере половину книжного магазина. — Мне нужно их уменьшить, — рассеянно сказала Гермиона, оглядываясь в поисках укромного места. Пройдя на пустынную узкую улочку, заканчивающуюся тупиком, она прижалась спиной к стене ближайшего здания и достала палочку: — Редуцио. Гарри прикрывал ее, настороженно наблюдая, чтобы никто не смог их заметить. — Спасибо, Гарри, это был приятный сюрприз, — сказала Гермиона несколько секунд спустя. Он повернулся к ней и пожал плечами. — Болье рассказал мне об этом месте, я подумал, оно тебе понравится. Она снова улыбнулась ему. Они стояли очень близко. Гермиона была зажата между стеной и телом Гарри. Вдруг, поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку, намеренно коснувшись губами уха. Гарри посмотрел ей в глаза. Этот новый, глубокий взгляд вернулся снова, и он почувствовал странное ощущение в животе: как будто там пробуждалось что-то опасное, но в то же время такое желанное. — Ужин? — резко спросил он, разрушая магию момента. — Да, конечно! — Гермиона с готовностью закивала, снова взяв его за руку. — Я хочу еще французской еды. Они нашли небольшой ресторанчик, на вывеске которого значилось «Бистрономическое питание», и Гермиона предложила зайти. Как только они уселись, Гарри заказал шампанского. — Ты знаешь путь к моему сердцу! — пошутила она, одобряя выбор. — Это же наша последняя ночь в Париже, все должно быть со вкусом, — смутившись, ответил он. Официант наполнил их бокалы, и Гарри поднял свой, качнув его в сторону Гермионы: — За нас! — За нас и наши… сколько ты сказал?.. двадцать пять лет дружбы? Боже, мы такие старые! — рассмеялась она, закатив глаза. Гарри усмехнулся. — Может быть. Но ты не изменилась, — подмигнул он. — Спасибо, Гарри! — тепло улыбнулась Гермиона. Они выпили и завели непринужденную беседу об обучении детей в Хогвартсе. Заказанная Гарри медовая утиная грудка была восхитительной. Гермиона же съела до последнего кусочка своего королевского морского леща. Они продолжали разговаривать и смеяться, пили шампанское, пока не принесли сыр и Гермиона не заказала бутылку «Кот-Роти». Ее щеки покрылись румянцем, свитер она бросила на спинку соседнего стула. Гарри смотрел на нее, скользя взглядом в V-образный вырез блузки, задаваясь вопросом, что за кулон висит на тонкой золотой цепочке, блестевшей между грудей. Он неожиданно понял, что Гермиона, похоже, снова поймала его взгляд, потому что внезапно посмотрела на него. Она не покраснела и не отругала его, просто сосредоточилась на его глазах. Ее лицо оставалось серьезным, и на этот раз казалось, что у нее нет слов. Это было настолько пылко, что Гарри мог только смотреть в ответ, боясь разрушить образовавшуюся между ними тишину. Обоим казалось, будто в их глазах читались вещи, которые они не могли или не хотели понять. Через некоторое время Гарри удалось отвести взгляд. В его голове проносились дикие и неуместные мысли. И все же, судя по тому, как Гермиона покраснела, ему подумалось, что и она борется с собой. Десерт они съели молча. Гермиона, казалось, стала избегать его взгляда, а Гарри старался не задерживать на ней взгляд слишком часто. В их молчании поселилось что-то тяжелое, чего никогда раньше между ними не было. Когда они допили красное вино, закусив грушей с корицей, Гарри оплатил счет. Гермиона было воспротивилась, но он настоял: — Мне это в радость. Ты оплатишь в другой раз. Гермиона благодарно сжала его руку в ответ. Затем оставила на столе десять евро в качестве чаевых и надела куртку. — Прекратится ли когда-нибудь снег? — тихо спросила она, выйдя из ресторана. Снег все еще падал, хотя достигал уже колен. Гарри и Гермионе пришлось наложить на ноги чары, чтобы те оставались сухими. На пути в отель им почти не встречались прохожие. Гермиона вздрогнула и запахнула куртку. Она обвила рукой талию Гарри и плотнее прижалась к нему. — Это все, конечно, чудесно, — сказала она, — но я чертовски замерзла. Гарри взял ее за другую руку и нежно провел большим пальцем по ее ладони, пока их пальцы переплелись. Вдалеке послышался звук играющего аккордеона. Они шли молча. Гарри заметил, что их движения словно синхронизированы. Как будто они шли вместе всю жизнь. И это было правильно, комфортно. Ее рука ощущалась мягкой и теплой, и Гарри продолжил поглаживать ее ладонь большим пальцем. Вскоре они добрались до источника музыки. На берегу танцевала небольшая группа людей, и их смех эхом разносился по заснеженному городу. Они прошли мимо танцоров, и Гарри остановился, чтобы посмотреть на Гермиону. Она тихо рассмеялась, когда он отстранился, отпустив ее руку только для того, чтобы притянуть к себе за талию. Гермиона улыбнулась и обвила руками его за шею, пока они беззвучно танцевали на снегу. В его объятиях ей было тепло и уютно. И еще кое-что... Музыка остановилась, и она посмотрела на него. Его изумрудно-зеленые глаза светились. То чувство, неопознанное чувство, которое заставляло их смотреть друг на друга, вернулось. Только на этот раз это, похоже, затронуло и их тела. Гарри прекрасно ощущал каждую точку своего тела, где оно соприкасалась с телом Гермионы. Что-то изменилось и в том, как она смотрела на него. Это было так притягательно... Подчиняясь этому странному притяжению, Гарри наклонился к Гермионе, их лбы соприкоснулись. Он позволил своим губам приблизиться к ее губам, чувствуя ее горячее дыхание на своей коже. Время замерло. Как и Гермиона, которая стояла совершенно неподвижно, и даже ее дыхание, казалось, остановилось. Затем она медленно подняла руки к волосам Гарри и нежно притянула его лицо ближе. Касание губ вышло очень легким, мягким и теплым и длилось всего несколько секунд, но Гарри почувствовал, как необъяснимая вибрация пробежала по его телу, от губ до пальцев ног, словно через него прошла волна магии. Было такое ощущение, словно он впервые взял в руки палочку, испытал чувство принадлежности к какой-то высшей силе. Он открыл глаза и посмотрел на Гермиону, медленно скользнув руками к ее пояснице. Ее глаза все еще были закрыты, а губы приоткрыты, когда Гарри почувствовал, как от его прикосновения по ее спине пробежала дрожь. — Пойдем, — тихо сказал он, снова взяв ее за руку и направляясь в сторону отеля.

***

Они стояли в пустом коридоре отеля. Гермиона судорожно переводила взгляд с двери своего номера на Гарри. Не говоря ни слова, тот нежно смахнул снежинки с ее волос, провел пальцами по ее лицу и обхватил ладонями щеки, большим пальцем правой руки скользнув по губам. Гермиона посмотрела ему в глаза. Гарри видел, как внутри нее борются паника и то самое чувство, родившееся между ними прошлой ночью. Внезапно он все понял. Желание. Это было желание. И тогда, не думая больше ни секунды, каким-то шестым чувством ощущая сигналы тела Гермионы, вторящие его собственным, он поцеловал ее. Гарри закрыл глаза и медленно придвинулся к ее губам, одной рукой скользнув к ее волосам, а другой сжав талию. Губы Гермионы были мягкими и невероятно теплыми. Волнение и страх овладели им, опустошая голову и возбуждая тело. Когда Гермиона медленно отстранилась, он нежно прикусил ее за нижнюю губу. — Гарри… мы не можем, — прошептала она. Гермиона выглядела испуганной, отчаявшейся, на грани слез. — Знаю. — Что мы делаем? — в ужасе зашептала она, словно стараясь убедить себя, но затем опустила взгляд на его губы, и Гарри увидел, как отчаяние в ее глазах вспыхнуло желанием. Отчаяние и немыслимое желание. Не отвечая, он снова наклонился к ее губам, на этот раз жадно впиваясь и заставив Гермиону невольно ахнуть. Обхватив ее лицо обеими руками, и он крепко держал ее, исследуя губы языком, умоляя позволить ему углубить поцелуй. Когда ее губы наконец приоткрылись, Гарри с восторгом ощутил, как их языки соприкоснулись. Сначала осторожно, затем все требовательнее. Вкус наполнил его рот и отключил мозг. Из горла Гермионы вырвался нежный, тонкий звук, и больше не сдерживаясь Гарри прижал ее к двери, поцелуя еще глубже. — Гарри… — захныкала она ему в рот. Тяжело дыша, он отстранился, прижавшись к ней лбом. Гарри глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Открой дверь, Гермиона, — потребовал он низким голосом, глядя ей в глаза. Он услышал, как у нее перехватило дыхание, и Гермиона замерла. Необходимость решения повисла между ними в ожидании следующего ее шага. Секунды тянулись, казалось, целую вечность, и как только послышался щелчок замка, Гарри наклонился, чтобы жадно прильнул к ее шее. Гермиона громко застонала, и внезапно ее руки оказались на его плечах и спине. Каким-то образом дверь полностью открылась под тяжестью их тел, и они оказались в номере Гермионы, слившись в настолько страстном поцелуе, что это казалось безумием. Куртка Гермионы упала к их ногам. Крепко и собственнически сжимая ее талию, Гарри захлопнул дверь, продолжая посасывать чувствительное место на шее Гермионы. — Это неправильно, — простонала она, пока он языком играл с мочкой ее уха. — Так неправильно. Гарри отстранился, тяжело дыша. — Знаю, — снова прошептал он. В его потемневших глазах читалось что-то животное, рот был покрыт красными кругами от ее помады, а волосы — растрепаны. Гарри видел, что Гермиону непреодолимо тянуло к нему, как бы сильно она ни старалась справиться со своим желанием. Она закусила губу и глубоко вздохнула, в тот же миг с ужасом осознавая: они оба в полной заднице. Гермиона прижалась к Гарри всем телом и начала яростно целовать его. Он застонал, находя руками пуговицы на ее блузке, застежку бюстгальтера, молнию на брюках. Она стащила с него свитер и рубашку, бросая их на пол. Вскоре на ней остались только трусики, хотя на Гарри все еще были надеты брюки. Замедлившись, чтобы полностью не потерять рассудок, Гарри сделал шаг назад, впервые увидев Гермиону почти обнаженной, и всякое чувство здравомыслия, оставшееся в нем, мгновенно исчезло. — Ты чертовски красивая, — выдохнул он. — Прикоснись ко мне, Гарри, — шепотом попросила Гермиона в ответ. Большего Гарри не требовалось. Исследуя и ища, он начал водить ладонями по изгибам ее тела, проникнув языком внутрь рта. Гермиона обхватила его задницу и потянула на себя, прижавшись к нему бедрами. — О боже, — простонала она, когда его твердый член прижался к ее животу. Гарри хрипло застонал от этого контакта. Втянув губами ее сосок, он скользнул пальцами по ее нижнему белью к внутренней стороне бедра, заставив Гермиону рвано всхлипнуть. Отстранившись, он встал перед на колени и, подцепив резинку трусиков, посмотрел на нее, ожидая разрешения. Ее глаза были такими темными, и впервые в жизни Гарри увидел, как выглядела Гермиона полностью отдавшаяся желанию. Это немного пугало, но совершенно точно невероятно опьяняло. Он подождал, пока она кивнет, и медленно стянул с нее белье. Мягко обхватив ее за бедра, он наклонился вперед, чтобы поцеловать низ живота. Гермиона вздрогнула. Не разрывая зрительного контакта, Гарри поднялся на ноги. Он нежно погладил ее лобок, опускаясь все ниже, между ног. Гермиона захныкала и подалась навстречу его прикосновениям. Гарри снова поцеловал ее, грубо вторгаяясь языком, одновременно с этим продолжая массировать ее клитор. Он почувствовал, как она слегка раздвинула ноги, и застонал прямо ей в рот, когда его палец коснулся теплого и влажного входа. Теряя контроль, Гарри притянул Гермиону к себе, хотя казалось, что ближе уже невозможно. — Такая мокрая… — прорычал он ей на ухо, двумя пальцами входя в нее. Гермиона застонала и выгнула спину, потерявшись в его прикосновениях. Гарри поддерживал ее на весу. Ее глаза закрылись, голова кружилась, в груди покалывало. Теперь она не смогла бы убежать, даже если бы захотела. Она в его власти, и это ощущалось так чертовски хорошо, так идеально... Незаконно, но неизбежно. Комнату наполнили стоны Гермионы. Большим пальцем Гарри надавил ей на клитор, и ее глаза закатились от удовольствия. Он посасывал мочку ее уха, часто дыша, возбужденным членом все сильнее впиваясь в ее живот. Внезапно Гермиона распахнула глаза. Гарри успел заметить волну чистой похоти мелькнувшую в ее взгляде, когда она потянулась к поясу его брюк, одним резким движением расстегивая ширинку. Он отстранился, чтобы избавиться от брюк. Гермиона тем временем села на кровать, поманив его за собой. Гарри стянул боксеры. Она проследила за дорожкой темных волос, начинающихся у него на животе и, достигнув взглядом члена, облизала губы. Гарри подождал, пока Гермиона насладится видом, и только потом забрался к ней на кровать. А затем он оказался сверху, и его горячая обнаженная плоть впервые коснулась ее кожи. — Я так хочу тебя… — прошептал Гарри ей в губы. Гермиона не ответила, но едва заметно кивнула, и что-то пронеслось между ними — словно вибрация сердец, связав их тела и души в этот совершенный момент. Это было все равно, что стоять на самом краю высокой скалы. И тогда, взглянув Гермионе в глаза, Гарри вошел в нее, заставив их обоих хрипло ахнуть. Грех и совершенство. — Черт… черт, — выругался он, зажмурившись от удовольствия. — Так чертовски хорошо, так тесно, так влажно, так… Я… черт, — бессвязно бормотал он, прежде чем сделать глубокий дрожащий вдох. Некоторое время Гарри оставался совершенно неподвижным, привыкая к новым ощущениям, пытаясь вернуть себе хоть какой-то контроль над чувствами и эмоциями. Гермиона. Находиться внутри нее казалось таким нереальным, но в то же время это происходило на самом деле. Гермиона целовала его губы, поглаживала щеки. Он снова открыл глаза, чтобы посмотреть на нее, и она вздрогнула всем телом, увидев его взгляд, смотрящий будто в самую душу. А потом Гарри начал двигаться. Все колебания и страх исчезли, момент глубокой уязвимости сменился наслаждением и похотью. Удовольствие затопило их тела, когда Гарри почти полностью вышел, прежде чем медленно, но уверенно толкнуться вперед. Гермиона громко застонала. Он мог чувствовать ее напряжение, тепло и влажность стенок, повторяя свои действия снова и снова. Он смотрел на нее, как ее брови невольно сдвинулись в предвкушении удовольствия, слышал, как она издает звуки, которых он никогда раньше от нее не слышал, и его разум кричал ему: «Это Гермиона, твоя Гермиона». И Гарри мог чувствовать ее всю. Страсть охватила его. Он снова поцеловал Гермиону, устроив ее ноги у себя на бедрах, и ускорился, подбадриваемый ее стонами. Он не мог вспомнить, чтобы желал кого-то так сильно, как хотел ее прямо сейчас. Дико ухмыльнувшись, когда Гермиона начала извиваться под ним, Гарри вошел до упора, на всю длину. — Гарри, о Боже, Гарри, да! — стонала Гермиона. Пурпурный балдахин шевелился, словно в комнате бушевала буря. Стоны Гарри эхом разносились по комнате. Он чувствовал, как Гермиона крепко сжимала его, сводя его с ума, слишком быстро приближая его оргазм. Он снова изменил угол, чтобы лучше контролировать момент наступления высшей точки удовольствия, намереваясь заставить Гермиону кончить первой. Это принесло свои плоды. Часто дыша и едва сохраняя ритм, Гарри наблюдал, как глаза Гермионы закрылись, губы приоткрылись, а на лице появилось выражение глубокого блаженства, прежде чем она в экстазе громко закричала, хватая ртом воздух, словно удовольствие в этот момент превысило потребность дышать. Гарри замедлился, наблюдая, как она снова наполнила свои легкие кислородом и хрипло застонала, с силой сжимаясь вокруг его члена. И это была самая красивая вещь на свете. Он подождал, пока Гермиона обретет способность мыслить и поцеловал, улыбнувшись ей в губы. — Такая красивая. Ты такая красивая… Когда ее дыхание почти вернулось в норму, Гарри снова начал двигаться, слыша громкие шлепки своего таза о ее. Теперь она смотрела прямо ему в глаза, и он чувствовал, как с каждым толчком все больше теряет контроль. Пытаясь держать глаза открытыми и смотреть в ответ, Гарри ощущал мурашки, охватившие всего его тело от его шеи до пальцев ног. У него перехватило дыхание, когда Гермиона нарочно несколько раз сжала его член. Когда оргазм накрыл его, Гарри хрипло зарычал ей на ухо: — Черт! Вот же черт, Гермиона! Он мог только пытаться дышать, настолько опустошенным ощутил себя в тот момент. Тяжело навалившись на нее, Гарри чувствовал, как ее руки лениво ласкают его спину, а губы нежно скользят вдоль его подбородка и щек.

***

Глаза Гермионы были широко открыты. Ее спина прижималась к теплому телу Гарри. За окном все еще было темно. В какой-то момент они заснули, одновременно очнувшись через несколько часов, обнаженные и прижавшиеся друг к другу. Гермиона безмолвно плакала, и Гарри крепко прижал ее к себе. Чудовищность того, что они сделали, казалось, только сейчас обрушилась на нее. Чудовищность того, что они почувствовали, делая это, оказалась слишком сложной для анализа. Не было слов, достаточно сильных, чтобы выразить чувства Гарри. Или успокоить Гермиону. Грех и вина. И желание. Эмоции заставляли тело действовать, оставляя мозг подавлять любые сожаления. — Мне так хорошо с тобой… — прошептал Гарри Гермионе в шею. — Так чертовски хорошо… — прохрипел он, крепче сжимая ее под грудью. Чувствуя себя безумным, но гоняясь за каждой каплей удовольствия, Гарри потерся о нее членом. Несмотря на слезы, он почувствовал, как Гермиона медленно выгнулась ему навстречу. Его руки переместились к ее бедру, нежно лаская. Рот оставлял поцелуи на ее плече. Гарри открылся вид на ее красивую грудь, и он мягко покрутил сосок между пальцами, заставив Гермиону застонать. Он сильнее прижал свой член к ее попе, и она снова застонала, слегка раздвинув ноги. — Никто никогда не узнает… — словно мантру шептала она. — Никогда, — обещал ей Гарри, и, низко зарычав, снова вошел в нее, зубами задев ее лопатку.

***

Утренний свет освещал комнату. Их измученные страстью тела едва ли успели отдохнуть. Комфорт и тепло, которые Гермиона ощущала в объятиях Гарри, были ошеломляющими. Она целовала его медленно, лениво. Ее язык был мягким и нежным, а его глубокие низкие стоны дрожью удовольствия отражались внутри нее. — Я хочу попробовать тебя на вкус, — внезапно простонал он ей в рот. Гермиона почти испуганно ахнула, но ее ноги помимо ее воли уже соблазнительно раздвигались. Язык Гарри прошелся вдоль ее шеи к груди, облизывая и посасывая, губы попеременно втянули соски, и она ощутила скачок его пульса. Он хотел всю ее. Нуждался в ней целиком. Они явно сошли с ума, но сейчас было не время анализировать это. Гарри явно наслаждался вкусом ее кожи. Его рот скользил по телу Гермионы, слегка покусывая и посасывая, пока она извивалась под его лаской. Проведя языком вокруг ее пупка, он спустился ниже, касаясь языком влажных половых губ. Гарри улыбнулся, с чувством облизав губы, и уткнулся носом в ее клитор. Гермиона напряглась всем телом и тихо охнула. Гарри ухмыльнулся: он хотел услышать, как она кончит, хотел почувствовать это снова. Гарри медленно провел языком от ее входа к клитору, остановишись на секунду, чтобы насладиться гортанным стоном удовольствия, вырвавшимся из ее горла. Он повторял свои действия снова и снова, вызывая у Гермионы разочарованный стон каждый раз, когда он делал паузу. Застав ее врасплох, он внезапно обхватил губами ее клитор, втягивая в себя ее клитор. Гермиона зашипела, и ее поясница приподнялась с кровати. Самодовольно усмехнувшись, Гарри начал лизать ее самым кончиком языка, избегая плотного контакта с клитором. Это сводило Гермиону с ума. Она и не предполагала, что может издавать такие звуки. Гермиона полностью отдалась моменту, выражая удовольствие дикими стонами и криками. Святой Мерлин, она никогда так не ругалась за всю свою жизнь! И все же она позволила Гарри задать темп, поддавшись его поддразниваниям. Гарри погрузил в нее язык, твердый, но нежный. Ноги Гермионы начали дрожать. — Так чертовски вкусно… — прохрипел он между ее бедер. Его голос заставил ее всхлипнуть. Он бросил на нее последний голодный взгляд и снова исчез между ее бедрами, направляясь прямо к ее клитору. Гермиона не могла оторвать взгляд от темных волос между ее ног. Это было так неправильно, но так чертовски горячо. Гарри. Гермиона потерялась в собственном удовольствии. Поначалу его язык был медленным и нежным. Потом стал твердым и целеустремленным, и ее бедра сжались. Он начал шумно посасывать ее клитор, и она зашипела сквозь зубы. Гарри. Гермиона ощутила, как он вставил в нее два пальца и откинулась на подушки. Движение пальцев и танец языка довели ее до края за несколько блаженных минут. Когда она испытала оргазм, Гарри послушно продолжал лизать ее, пока ее бедра не сомкнулись у его головы в последнем сладком спазме. Она все еще дрожала, когда его восхитительно твердый член скользнул в нее. Гермиона поняла: Гарри едва сдерживался все это время. Она посмотрела на него с желанием. То, как он двигался внутри нее, казалось ей самым прекрасным и возбуждающим зрелищем на свете. Внезапно она оттолкнула его, меняя позицию, и оседлала, раздвигая ноги все шире, пока его член не погрузился в нее достаточно глубоко. На лице Гарри расплылась улыбка. Гермиона наклонилась, чтобы поцеловать его, и ощутила собственныйы вкус у него на языке. Застенчиво улыбнувшись, она начала покачивать бедрами с мучительно медленной скоростью. Ухмылка Гарри быстро исчезла, и она увидела отчаяние в его глазах, когда он понял, что таким образом она старается оттянуть его оргазм. — Боже… продолжай… — рвано произнес он. Его глаза жадно скользили по ее лицу и груди, пока Гермиона медленно доводила его до грани. Она даже не мечтала, что однажды он посмотрит на нее таким взглядом. Темно-зеленые глаза Гарри были полны похоти и экстаза... Это было запредельно, восхитительно, и ей хотелось увидеть, как он потеряет контроль. Гермиона знала: если бы не тот факт, что он уже дважды кончал за последние семь часов, Гарри давно бы потерял сознание. Ее глаза с жадностью следили за ним, пока она медленно раскачивалась взад и вперед, дразня его. Гарри изо всех сил старался позволить ей контролировать темп, но, Мерлин, это было трудно. Гермиона чувствовала собственное превосходство, желала отомстить ему за чувственную пытку, и это было чертовски горячо. Гарри приходилось прикладывать усилия, чтобы сопротивляться искушению схватить ее и жестко трахать так долго, как он только мог. Его руки блуждали по ее телу, сжимая ее задницу, массируя ее грудь. — Ты меня убиваешь, — задыхаясь, улыбнулся он между вздохами. Гермиона соблазнительно улыбнулась в ответ. — И что ты собираешься с этим сделать? Гарри зарычал. — Осторожнее, ведьма, — предупредил он, закусив нижнюю губу и чувствуя, как его самообладание ускользает. Она засмеялась, затаив дыхание, не прекращая медленно покачивать бедрами. — Что такое, Гарри? Боишься не сдержаться? Просто отдайся этому… — прошептала она, глядя ему в глаза. Гарри резко выдохнул, его глаза расширились. Он точно не представлял, что она может быть в постели такой. Но ему чертовски это понравилось! Оказывается, в сексе она была такой же, как и в жизни: жестокой, страстной и агрессивной в хорошем смысле этого слова. Она была собой, позволяя своей дикой стороне проявляться в лучшем виде. Внезапно Гарри крепко схватил ее за бедра. — Я положу тебя на живот и трахну, — сказал он ей. Гермиона застонала и стиснула бедра вокруг него, и Гарри тут же воплотил свои слова в действие. Он не был нежен. Его движения были резкими и быстрыми, сопроводжавшимися громкими стонами. Верный себе, Гарри придавил Гермиону своим весом, вытянув ее руки над головой. Он несколько раз скользнул членом между ее ягодиц, не входя до конца, прижался к ее заднице, просто чтобы еще немного подразнить ее, и лишь затем вошел сразу на всю длину. Гарри сходил с ума, и Гермионе нравилась эта его часть. Она видела, как он действовал инстинктивно всю свою юность, но в настоящем эта его сторона проявлялась редко. И прямо сейчас он брал то, что хотел и как хотел. Это было потрясающе. Она потеряла себя под его диким ритмом, полностью доверяя. Перед глазами у Гермионы все поплыло и, не помня себя, она закричала: — О боже! Да, Гарри, да! Сильнее! Гарри больше не сдерживался. Он входил все сильнее, все отчаяннее. Ягодицы Гермионы уже алели от резких шлепков. Вскоре она потеряла всякий контроль и просто впилась зубами в подушку, пока ее сотрясал оргазм. Гарри мгновенно последовал за ней, едва замечая эхо своего собственного рыка.

***

Гарри стоял у окна, наблюдая за пустынными берегами реки, покрытыми снегом. Солнце стояло высоко, но его почти не было видно на ненастном небе. Он взглянул на Гермиону. Та крепко спала на животе, ее спина медленно поднималась с каждым вздохом. Гарри снова обернулся к окну. Снегопад стремительно превращался в снежную бурю. Аэропорт по-прежнему оставался закрытым. Гарри вздохнул. Париж заманил их в ловушку их собственной глупости. Позволяя им. Побуждая грешить. Никогда в жизни Гарри не мог себе представить, что изменит жене. Никогда в жизни Гарри не мог себе представить, что будет трахать Гермиону снова и снова, будто никак не мог насытиться ею, будто их тела созданы друг для друга. Словно он жаждал ее всю свою жизнь, но никогда не осознавал этого. Как они могли это сделать? Зачем они открыли этот ящик Пандоры? Почему ему было так хорошо? Он знал, что вина плавала на поверхности, угрожая затопить их в любой момент. И все же ни один из них не предложил другому отправиться домой. Гарри внезапно заметил, что дыхание Гермионы стало не таким шумным. Он обернулся и увидел, что она смотрит на него. Как долго она молча наблюдала? Гарри посмотрел в ответ. Возможно, она увидела отчаяние и вину в его глазах, потому что внезапно двинулась к нему, зажав тонкую белую простыню подмышками. Она крепко, но нежно обняла его, шепча ему на ухо успокаивающие слова. Слезы текли по ее лицу, пока они утешали друг друга. Оба были жертвами и виноватыми. После нескольких часов в теплых объятиях друг друга Гермиона отстранилась и взяла Гарри за руку. Она молча отвела его в ванную и включила воду. Когда они вошли в душ, зеркало уже запотело от пара. Гермиона направила струю горячей воды на тело Гарри, нежно потерла его руки, спину, грудь, живот. В ноздри ударил запах розового мыла. Ее руки скользили по его коже с такой нежностью, что вскоре он почувствовал себя легче и на мгновение успокоился. Но тело Гарри уже отреагировало на вид обнаженной и мокрой Гермионы. Она почувствовала это на своем бедре прежде, чем увидела. А потом поцеловала его медленным, томным поцелуем, когда ее рука схватила его за член. Он ощутил, как тот твердеет между ее гладких влажных пальцев. Гермиона отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Гарри не мог ее прочитать. Или, может быть, не был уверен, что правильно ее понял: его мозг снова перестал работать. Но когда она встала перед ним на колени, сомнений не осталось. Ее язык медленно обвел головку его члена, и Гарри втянул воздух сквозь зубы. Он прислонился спиной к стене душа, чувствуя, как струи воды стекают по телу. Гермиона взяла член в рот целиком, лаская языком. Низкие стоны Гарри звучали громко, отражаясь от стенок душа, смешиваясь с тихим звуком движений Гермионы. Его пальцы коснулись ее волос, когда на него начало накатывать удовольствие. — Черт... Гермиона, — прошипел он. Гарри бросил на нее взгляд и чуть не потерял контроль. Она смотрела на него, и его член входил и выходил из ее горячего, влажного рта. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо видел что-то настолько же сексуальное. Гарри хрипло зарычал. Они оба знали, насколько он близок. Он попытался мягко оттолкнуть ее назад, но Гермиона крепко держала его за бедра. — Я тоже хочу попробовать, — сказала она. — Черт… И в этот же миг Гарри сдался. Он пытался контролировать свои дергающиеся бедра, но лишь входил в ее рот все глубже, из последних сил стараясь не задушить Гермиону. Она, втянув щеки, продолжала двигаться с большей скоростью. Гарри издал низкий стон, кончая, наполняя ее рот своей спермой, его пальцы сжимали волосы Гермионы, пока она послушно сглатывала. Его ноги все еще дрожали, когда он почувствовал губы Гермионы на своей шее и открыл глаза. — Ты потрясающая, — выдохнул он, не в силах подавить ленивую ухмылку. Затем они помогли друг другу тщательно вымыться, задерживаясь руками в запретных местах, общаясь одними взглядами и улыбками. Когда оба оказались в халатах, Гермиона констатировала: — Нам нужна еда.

***

Следующие сутки прошли как в тумане. Когда солнце снова взошло, снег все еще падал, но уже довольно редкий. В комнате стоял опьяняющий запах секса. Через некоторое время после пятого раунда Гарри вообще перестал думать. Осталось только чувство совершенства и чистая страсть к Гермионе. Они спали, занимались любовью и ели. А потом занимались любовью, спали и снова трахались. Они трогали друг друга, улыбались, стонали, но почти не разговаривали. Казалось, между ними заключено какое-то молчаливое соглашение: секс в Париже, но затем дом, Рон и Джинни. Возврат к дружбе. Как будто ничего и не произошло. И ни слова о произошедшем.

***

На столе лежала карточка с логотипом отеля. Их самолет должен был вылететь через четыре часа. Глядя на тающий снаружи снег, Гермиона поднесла чашку с кофе к губам. Этим утром Гарри почувствовал перемену в ней. Она была очень тихой и бледной. — Это самое ужасное, что я когда-либо делала, — заявила она грустным голосом. — Знаешь, я тоже этого не планировал, — негромко ответил Гарри. Гермиона кивнула. — Мы будем нести это бремя вечно, — сказала она, тихо заплакав. Гарри обхватил ее щеку и вытер слезу большим пальцем. — Я никогда не забуду… Не хочу, — медленно прошептал он. Времени до их рейса становилось все меньше. Между ними все было почти кончено. Гарри наклонился и поцеловал ее. Гермиона вздохнула и ответила. Вкус кофе был горьким на их языках, но ее руки очень нежно скользили по волосам Гарри, словно она пыталась навсегда запечатлеть это ощущение в своей памяти. — Мы никому не расскажем... — прошептала она, когда Гарри прижал ее спиной к холодному стеклу. — Это принадлежит нам. Только нам... — подтвердил он, дергая пояс ее халата. — Это в последний раз… — выдохнула Гермиона, когда он развернул ее, прижимая обнаженной грудью к окну. Он прижал ее руки над головой и с силой вжался бедрами. Гермиона судорожно вдыхала, зажатая между окном и медленными, сильными, отчаянными толчками Гарри. Снег перестал идти. Стон вырвался из ее горла. — Это… последний… раз… — задыхаясь, произнес он между фрикциями, словно пытаясь погрузить слова в свой одурманенный похотью мозг. Она видела внизу пустые белые улицы. Каждый раз, когда она стонала, стекло запотевало. Их мог бы видеть весь Париж. Но никто никогда не узнает об их грехе. Гермиона тихо заплакала, расплачиваясь в дьюти-фри за макаруны для Рона. Когда самолет взлетел, она не потянулась к руке Гарри, но ее голова упала ему на плечо, и он закрыл глаза, нежно поглаживая ее по щеке. Напоследок они обменялись долгими полными нежности и утраты взглядами и аппарировали по домам. Взглядами, которые передавали то, что они оба знали: это только между ними, никто никогда не узнает.