(Суббота)
Хонами нравится работать в доме Канаде. Хотя она всегда была рада заботиться о других людях, в какой-то момент посещение дома Канаде превратилось в успокаивающую и приятную рутину, которую она с нетерпением ждала. Помогать композитору убираться, готовить ей еду, и даже совместно наслаждаться чаем, когда Канаде отдыхала от работы, всё это заставляло её грудь теплеть от счастья, что она может помочь кому-то, кто посвятил себя другим людям, и просто… расслабиться и потратить немного времени на себя. «Возможно, я причиняю тебе только неприятности, но… Если бы с этого момента ты была рядом со мной, я была бы очень счастлива». Воспоминания о Канаде, произнёсшей эти слова, и осознания того, что все те мелочи, которые она делала, помогли той, было достаточно, чтобы заставить Хонами улыбнуться. Конечно, тот факт, что недавно Канаде проявила интерес к тому, чтобы помогать ей готовить и даже научиться делать это самой, не мог не сделать её счастливее, и она рада, что композитор, кажется, теперь лучше заботится о себе. «Сегодня я ничего с собой не взяла, но нужно будет спросить Ичику-чан, какой цветок принести в дом Йоисаки-сан в следующий раз. Я не отплатила ей за букет, который она мне подарила в прошлый раз…» Думая об этом, Хонами наконец подошла к входной двери. Она написала Канаде, чтобы сообщить той, что пришла, прежде чем начать терпеливо ждать, пока девушка откроет дверь. Если раньше ей приходилось ждать некоторое время, прежде чем композитор откроет дверь (иногда даже требовалось действительно позвать ту), то теперь Канаде требуется всего минута или даже меньше, чтобы пригласить её внутрь. Поэтому, когда прошло пять минут, а Канаде до сих пор не открыла дверь, Хонами начала волноваться, а в голове стали проноситься многочисленные сценарии: от того, что Канаде просто слишком сосредоточена на своей работе или проспала, до худшего сценария, что произошёл, когда она впервые пришла сюда. Хонами только начала подумывать об использовании запасного ключа, что ей дала Канаде, как дверь, к счастью, распахнулась. — И-извини, что заставила тебя ждать, Мочизуки-сан. — поздоровалась Канаде, одарив её извиняющейся улыбкой и тяжело дыша. — Можешь входить. Хонами вздохнула с облегчением, когда увидела, что Канаде, похоже, в порядке. Хотя она и была немного растрепанной и запыхавшейся (композитор, вероятно, просто поздно заметила сообщение и побежала со всех сил к входной двери), Хонами облегченно улыбнулась. — Всё в порядке, Йоисаки-сан, я недолго ждала. Простите за вторжение… Войдя в дом и сняв обувь, первое, что заметила Хонами, — это влажные туфли, стоящие рядом с полкой для обуви, что было странно, поскольку она никогда раньше не видела, чтобы туфли Канаде были влажными. Конечно, теперь Канаде выходила куда-либо чаще, чем раньше, а вчера шёл довольно сильный дождь, так что, возможно, Канаде просто встретилась со своей группой в семейной закусочной, и пошла домой, уже когда шёл дождь. Она решила не комментировать это, просто отметив как странность, вызванную недавними изменениями в образе жизни Канаде. — Итак, Йоисаки-сан, что ты хочешь, чтобы я сегодня сделала первым, приготовила еду, убралась в доме или постирала вещи? — Ох, эм, приготовь, пожалуйста. Ты сможешь убраться и постирать после того, как мы пообедаем. — ответила Канаде, странно нервно улыбнувшись при этом. Хонами ободряюще улыбнулась в ответ. — Хе-хе, тогда, пожалуй, сначала мне придётся что-нибудь приготовить. — произнесла домработница, поставив сумку с продуктами на стол и принявшись доставать ингредиенты. — Ты не против, что сегодня будет макуноути? — Было бы неплохо. — кивает Канаде. — Тогда я… продолжу работать в своей комнате. Просто скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится или еда будет готова. — Хорошо! И с этими словами седовласая девушка вернулась в свою комнату, а Хонами начала работать, напевая при этом мелодию одной из песен Leo/Need. Затем она заметила в раковине две чашки, а также чайник со следами недавнего использования, и в замешательстве наклонила голову. — У Йоисаки-сан был гость?.. — пробормотала она про себя, вымыв чашки, прежде чем продолжить готовить.***
Пообедав и убедившись, что в холодильнике достаточно макуноути, чтобы Канаде хватило на несколько дней, Хонами приступила к завариванию чая, перед тем как начать уборку в её комнате, чтобы Канаде могла расслабиться, ожидая, пока та закончит уборку, и, к её облегчению, в комнате Канаде всё так же темно и грязно, — это дало странный уют и привычность среди всех тех маленьких странностей, которые она заметила сегодня. Хонами присела, чтобы собрать разбросанные ноты и бумаги, и убедившись, что ничего не осталось на полу, положила их на стол, после чего собрала все пустые чашки из-под лапши и пластиковые вилки, положив те в мусорный пакет, стараясь при этом не задеть коробки, разбросанные по комнате, прежде чем расставить и их. Она переключила внимание на кровать – здесь было грязнее, чем обычно, а это значит, что Канаде больше спала на кровати, вместо рабочего кресла – и улыбнулась. Домработница поменяла простыни и наволочки, надеясь, что композитор соблазнится обещанием комфортного и хорошего ночного сна, и снова воспользуется кроватью… Хонами сделала паузу, растерянно моргая из-за тусклого освещения, прежде чем решила включить весь свет, чтобы убедиться, что ничего не пропустила. Не пропустила. Среди обычных белых волос, встречающихся в комнате, были пряди фиолетовых, не только на кровати, но и на полу. И на ум ей пришел только один человек с фиолетовыми волосами, который был близок Канаде… «Приходила Асахина-семпай?» — подумала Хонами, поднимая длинную прядь волос и задумчиво глядя на неё. — «Это объяснило бы наличие двух чашек в раковине… но почему волосы на кровати? Она осталась ночевать и пошла домой сегодня утром?» Что-то не складывалось, но Хонами решила, что это не её дело. Какова бы ни была причина, по которой Мафую оставалась ночевать, это их с Канаде тайна. Так что она продолжила свою работу, заменив простыни и наволочки, как изначально и планировалось, после чего начала мыть пол. После того, как это было сделано, Хонами вынесла мусорный пакет на улицу, прежде чем сообщить Канаде, что уборка завершена и та может вернуться в свою комнату. Но продолжая свою работу – стирая белье и убираясь в ванной – она замечала лишь всё больше и больше странностей. Полностью промокшая рубашка, шорты и спортивные штаны, оставленные в корзине, всё подтверждало, что Канаде вчера вышла на улицу и не взяла с собой зонтик, а в ванной Хонами нашла оранжевую резинку для волос – ту, которую обычно носила Мафую. Но даже когда она закончила работу и Канаде с натянутой улыбкой пошла провожать её, Хонами не озвучила свои выводы. Она думала, что это было лишь раз, и вскоре всё вернётся на круги своя, поэтому в итоге она оставила оранжевую резинку там, где и нашла, игнорируя незначительные признаки того, что Канаде всё больше и больше нервничает. И всё же… — …Йоисаки-сан, есть ли что-нибудь, что беспокоит тебя в последнее время? — она не могла не убедиться и не вмешаться без просьбы. Прошлая Хонами воспротивилась бы тому, что делает сейчас, но нынешняя она усвоила, что иногда доброта означает быть более прямым, более честным, вместо того, чтобы ждать и быть пассивным. В конце концов, в прошлом бывали случаи, когда Канаде застревала в прошлом – например, их обсуждение того, как они обе хотели «исчезнуть», или когда Канаде спросила её, как можно узнать кого-то получше, когда этот кто-то даже не знает себя. И прямо сейчас она спрашивает, может ли она чем-нибудь помочь, будучи одной из немногих людей, которым Канаде доверяла. К её удивлению и облегчению, Канаде не стала этого отрицать. Улыбка композитора исчезла, и теперь в её позе стал виден намёк на усталость, после чего та вздохнула. — …Я знала, что ты догадаешься. Это довольно сложный и довольно деликатный вопрос, так что мы – я и остальные члены моей группы, всё ещё пытаемся во всём разобраться. — сказала Канаде, прежде чем искренне улыбнуться. — Кажется, теперь я ничего не смогу скрыть от тебя, Мочизуки-сан. Хонами издала небольшой смешок, и беспокойство в её сердце немного рассеялось. — Ну, прошло два года. Мне хотелось бы думать, что я узнала тебя достаточно хорошо, Йоисаки-сан. — сказала она, прежде чем посмотреть на миниатюрную девушку обеспокоенными глазами. — Но если тебе понадобится моя помощь, пожалуйста, не стесняйся сообщить мне или позвонить. Даже если это выйдет за рамки нашего обычного графика. — закончила Хонами более твёрдым, чем обычно, тоном. Глаза Канаде на мгновение расширились, а на лице отразилось удивление, прежде чем композитор благодарно улыбнулась. — Спасибо. Ты уверена, что это не доставит особых проблем? — Это вообще не проблема! На самом деле, я была бы счастлива, если бы ты могла больше на меня положиться. — признаётся Хонами, и её щеки немного краснеют от этого признания. — Так что нет необходимости сдерживаться ради меня. — …Тогда, думаю, я буду беспокоить тебя в будущем. — кивает Канаде, чьи щёки тоже краснеют. — Я обязательно дам тебе знать, если мне понадобится помощь. — Мм! — кивает Хонами с улыбкой. — Если больше ничего не нужно, мне пора идти. Пожалуйста, позаботься о себе, Йоисаки-сан. — Ах, спасибо, что позаботилась обо мне сегодня. Пожалуйста, будь осторожна по дороге домой, Мочизуки-сан. Уходя от дома и услышав, как позади неё дверь мягко закрылась со щелчком, Хонами подумала, что всё прошло даже лучше, чем она представляла в своей голове. Она была рада, что спросила, и счастлива, что Канаде не отказалась от её предложения поддержки. Композитор всегда взваливала на свои маленькие плечи такое тяжёлое бремя, что никогда бы не сняла с себя и часть этого бремени, если бы могла. Это меньшее, что Хонами могла сделать для такой доброй девушки, как Канаде. И всё же, пока она шла домой, Хонами не могла не задаться вопросом, что же именно там произошло.***
(Понедельник)
— Хонами-чан, Хонами-чан! — кричала одна из учениц, Оотори Эму, быстро приближаясь к ней, словно энергичный мячик, и остановившись прямо перед тем, как удариться о стол. — Хочешь пообедать вместе? Я слышала, в столовой появилось новое потрясающее меню! Хонами хихикнула, трудно не улыбнуться, общаясь с розововолосой девушкой. — Ах, ты не пойдёшь сегодня в Камико, Эму-чан? — Я собираюсь туда сразу после школы, чтобы встретиться с остальными перед поездкой в Фенниленд! — с энтузиазмом заявила Эму, прежде чем положить руки на стол. — И я не услышала твоего ответа! — Ну, полагаю, мне весьма любопытно посмотреть новое меню… — Вандахой! Тогда пойдем, пока всё не продали! — воскликнула розововолосая девушка, практически волоча Хонами за собой, пока они бежали по коридору. В такие моменты Хонами была благодарна, что она достаточно спортивна, поскольку была уверена, что единственные первокурсники, которые могут не отставать от Эму, — это она сама и Харука. Даже среди второкурсников единственный человек, которого она знала, кто мог не отставать от Эму, это- В памяти у неё всплыли воспоминания о фиолетовых волосах и оранжевой резинке для волос, и она не могла не задать вопрос. — Ах, Эму-чан? — Хм~? — Эм, ты видела Асахину-семпай в последнее время? — Асахину-семпай? — спросила миниатюрная девушка, когда они остановились в очереди за новым меню, прежде чем покачать головой. — Я – нет! На самом деле, одна из причин, почему я хочу попробовать новое меню, это купить его для Асахины-семпай, чтобы заставить её улыб- я имею в виду, чтобы посмотреть, сможет ли оно стать её новой любимой едой! — нервно рассмеялась Эму, а Хонами в замешательстве моргнула. Она знала, что Эму дружит с Мафую, и что она, кажется, время от времени пробует новую шутку или сцену на Асахине-семпай, но, насколько она помнила, она никогда не видела Мафую без улыбки, так зачем же Эму пытаться- «Кроме того, это не похоже на Мафую – так беспокоиться о моём самочувствии…» Воспоминание о том, как она сопровождала Ичику на встречу с Канаде и Мафую – и Канаде произнесла эту фразу – каким-то образом всплыло в её сознании, хотя казалось, что это произошло целую вечность назад, и Хонами нахмурилась в задумчивости. Теперь, когда она подумала об этом, почему Канаде сказала это? Если они достаточно близки, чтобы обращаться друг к другу по имени, Канаде не могла не знать, насколько добрая и заботливая Мафую… — Хонами-чан? Вырвавшись из своих мыслей, лишь когда перед её лицом махнули рукой, Хонами обнаружила, что Эму смотрит на неё с беспокойством. — Ты в порядке? У тебя болит животик? Ты забыла свой обед? — Ах, я в порядке. Просто немного задумалась. — она улыбнулась, пытаясь успокоить розоволосую девушку, но судя по тому, как Эму хмурила брови и изучала лицо невинными, оленьими глазами, становилось ясно, что наследница на это не купилась. — …Что-то случилось с Асахиной-семпай? Хонами почувствовала, как её глаза расширились от удивления, тогда как беспокойство в глазах Эму удвоилось из-за её реакции. Иногда она забывала, что обычно такая веселая и счастливая, Эму одна из, если не самый, эмоционально умный человек, которого она когда-либо встречала. Неудивительно, что Эму смогла так легко догадаться, ведь участница труппы постоянно наблюдала за ней в некоторые из её самых тяжелых моментов, ещё до того, как она наладила общение с Ичикой и Шихо. — …Я не знаю, Эму-чан, я не знаю. — призналась она. — И именно потому, что я не знаю, я хочу убедиться, что с ней всё в порядке… — барабанщица замолчала, переведя взгляд на очередь, и студентов, слоняющихся по кафетерию, пытаясь найти среди них фиолетовые волосы. — Тогда операция «Найти Асахину-семпай» началась! Она снова переключила своё внимание на Эму, чьи глаза загорелись решимостью, как только она использовала свой «Сценический голос», если громкость имела какое-либо обозначение. — После того, как мы пообедаем, мы будем искать её вместе! И если мы не сможем ее найти сейчас – найдем после школы! Тогда мы сможем сами увидеть и спросить её, чувствует ли она себя сверк-сверк или буу-дуу! — Затем Эму драматично показала на неё пальцем. — Ты собираешься присоединиться ко мне в этой операции или нет, Хонами-чан? Секунду или две она не отвечала. А после засмеялась. — С-спасибо, Эму-чан, думаю, это мне помогло… — сказала барабанщица после того, как сумела остановить смех, вытерев слезы с уголков глаз, прежде чем выпрямилась и ответила тем же; радость и энергия Эму были поистине заразительны. — Если ты приглашаешь меня, я готова присоединиться к операции! — ПАН-ПАКАПАН! Хонами-чан вступила в отряд! — Эму обрадовалась: глаза замерцали, как звезды, а улыбка стала яркой, словно солнце. — Давай сделаем всё возможное, после того как набьём животы! — Принято! Каким-то образом осуждающие и странные взгляды, которые окружающие бросали на них, совершенно её не беспокоили.***
К сожалению, очередь за новым меню была достаточно длинной, и к тому времени, как они закончили обедать, перерыв уже закончился, поэтому у них не было времени искать Мафую, и вместо этого они поспешили обратно в класс, а Эму пообещала, что они смогут осмотреться и поспрашивать уже после школы. К сожалению, мало того, что их последний урок закончился намного позже обычного, ученица, которая должна была сегодня дежурить по уборке, отсутствовала, что означало, что это ложилось на неё, как президента класса. Хотя Эму осталась, чтобы помочь, к тому времени, как они закончили, солнце уже начало садиться, что значило, что почти не осталось учеников или учителей, у которых они могли бы спросить. — Все в порядке, Хонами-чан! Вместо этого мы можем сделать это завтра! — сказала Эму с улыбкой, сидя на столе спиной к двери и пытаясь подбодрить её. Хонами кивнула, заставив себя улыбнуться, но она бы солгала, если бы сказала, что не разочарована тем, как всё обернулось. — Тебе уже пора идти, Эму-чан. У тебя же сегодня тренировка с Цукасой-саном и остальной частью труппы в Фенниленде, верно? — Они могут подождать ещё немного! Кроме того, разве у тебя нет практики с Саки-чан, Шихо-чан и Ичикой-чан? Я ни за что не оставлю тебя одну, пока ты в таком состоянии, Хонами-чан! — успокаивает её Эму, доставая телефон и что-то набирая, после чего с усмешкой кладёт телефон обратно в карман. — Вообще-то, я только что сказала им начать без меня! Так- Вдруг дверь класса распахивается и Хонами издаёт небольшой крик от удивления, в то время как Эму развернулась лицом к двери; из двери в класс вошла запыхавшаяся Хиномори Шизуку, всё ещё одетая в одежду кюдо, в то время как обе ученицы смотрели на неё с удивлением. К счастью, Эму быстро пришла в себя и поприветствовала неожиданного гостя. — Это старшая сестра Шихо-чан! — воскликнула Эму, вставая из-за стола, чтобы повернуться лицом к Шизуку, прежде чем извиняюще улыбнулась. — Но если ты ищешь Шихо-чан, то её здесь нет! — Ах, нет… Я не ищу Шии-чан… — задыхалась Шизуку, в то время как Хонами с беспокойством смотрела на семпая. — …Я вообще-то ищу тебя, Эму-чан. — Хах? Меня? — указала на себя с растерянным тоном Эму, глаза которой расширились от удивления. Шизуку кивает, потратив несколько минут на то, чтобы выровнять дыхание, прежде чем спросить нечто неожиданное: — Ты видела недавно Асахину-сан? Глаза Эму расширились ещё больше, что было бы довольно комичным и очаровательным зрелищем, если бы глаза барабанщицы тоже не расширялись, словно блюдца, потому что каковы шансы? — …Шизуку-семпай тоже её ищет? — спросила Хонами, ошеломлённая, когда Шизуку наклонила голову. — Тоже? Ты тоже её ищешь, Хонами-чан? — Хонами-чан беспокоилась об Асахине-семпай, поэтому мы планировали её искать! — объяснила Эму, размахивая руками. — Но почему её ищешь ты, Шизуку-семпай? Что-то случилось? — обеспокоенно спросила розововолосая девушка. Шизуку мрачно кивнула. — Асахина-сан не пришла сегодня на тренировку, что было довольно необычно. Когда я поспрашивала, оказалось, что сегодня она вовсе не пришла в школу. — объяснила айдол. — Я волновалась, поэтому попыталась связаться с ней по телефону… но не смогла дозвониться. Так что моим единственным вариантом было спросить, знали ли её друзья о том, что произошло, а ты, Хонами-чан, довольно известна тем, что время от времени забегала на этаж второкурсников, чтобы встретиться с Асахиной-сан и Эму-чан – поэтому я бежала, надеясь, что ты не успела уйти домой. — Не смогла дозвониться? — повторила Хонами, пытаясь понять ситуацию, потому что борьба Шизуку с телефоном довольно хорошо известна в Leo/need. Была вероятность, что она просто неправильно истолковала то, что произошло на самом деле. — Ты уверена? — Полностью! Я могу попробовать ещё раз прямо сейчас… К сожалению, айдол была права, звонок просто не смог дойти, и Хонами почувствовала, как страх и беспокойство закрадываются в их сердца. — Э-это плохо, не так ли? Если телефон Асахины-семпай сломался, у неё могут быть супер-пупер большие проблемы! Словно ты застрял на острове! — Эму-чан, я не думаю, что сейчас время шутить- — Я не шучу! Мы действительно застревали на остров- — Пожалуйста, успокойтесь, вы обе! — повысила голос Шизуку, и обе первокурсницы тут же остановились, снова обратив свое внимание на второкурсницу, что посмотрела на них обеспокоенным, но всё ещё спокойным взглядом. — Давайте не будем делать поспешных выводов. Я плохо разбираюсь в телефонах, поэтому мне нужна ваша помощь. Это… — указала она на свой телефон, показывая, что он до сих пор не может дозвониться до телефона Мафую, — происходит только в том случае, если телефон сломан? — …Это также может произойти, если разрядился аккумулятор. — ответила, потратив несколько минут на то, чтобы восстановить самообладание, Хонами. Шизуку кивнула. — Тогда, возможно, ещё слишком рано паниковать. Несмотря на то, что Асахина-сан не пришла в школу — это не повод для беспокойства, ведь прошел всего лишь день, а в её телефоне, возможно, просто разрядился аккумулятор. Так что, как насчёт того, чтобы встретиться завтра снова? — предложила айдол, подняв указательный палец. — Она может прийти в школу завтра, или её телефон может быть заряжен. Если же нет, мы можем поспрашивать и попытаться выяснить, что произошло, и после обсудить, что делать дальше. — Вандахой! Это звучит как очень хорошая идея! — Я тоже согласна. Спасибо, что успокоила нас, Шизуку-семпай. — О, это был пустяк! Без вас двоих я бы не смогла всего этого понять. — сказала Шизуку, прежде чем взглянуть на часы, висящие в классе. — После этого у вас обеих практика, верно? Тогда я больше не буду вас задерживать, я уверена, что ваши друзья ждут вас!***
(Вторник)
На следующий день распространились слухи, что Мафую какое-то время не придёт в школу, потому что заболела и ей нужно отдохнуть. Шизуку подтвердила, что это не просто слухи, спросив девочек в классе Мафую: все они подтвердили, что их классный руководитель сообщил им, что мать Мафую позвонила тем утром, чтобы сообщить в школу о ситуации. Это, конечно, породило множество предположений о том, какая болезнь постигла самую известную ученицу школы; от простуды до наследственной болезни, от отдыха дома до госпитализации и даже до слухов о том, что Мафую на самом деле не больна, а вместо этого попала в несчастный случай, иначе почему бы заявления ее матери были такими расплывчатыми? К сожалению, Шизуку всё ещё не могла дозвониться до Мафую, что заставило их задуматься, что именно произошло. Хонами могла сказать, что и Эму, и Шизуку, были обеспокоены тем, что Мафую всё же могла попасть в аварию, в результате которой у неё сломался телефон и она не смогла пойти в школу – хотя она и пыталась заверить их, что, по крайней мере, сейчас нет никаких новостей о несчастном случае в их районе, в котором пострадала старшеклассница. Тем не менее, они пообещали попытаться разобраться в этом вопросе, связавшись с друзьями Мафую - Эму попросит Руи помочь связаться с Мизуки, а Шизуку воспользуется помощью Айри, чтобы спросить Эну, сама же Хонами, когда придёт работать в дом Канаде, попытается узнать, знает ли композитор что-нибудь – и после сообщат о своих выводах через новый групповой чат, который создала Эму. Конечно, когда она направлялась к дому Канаде, в её животе возникло ноющее чувство, которое подсказывало ей, что Канаде знает и знала, что случилось с Мафую с прошлой субботы. Если рассуждать логически, то, что Мафую больна, соответствует доказательствам, которые она нашла: Канаде и остальные члены её группы встретились в семейной закусочной в пятницу вечером и оставались там допоздна, пока не пошел сильный дождь; Мафую последовала за Канаде обратно к ней домой, в результате обе промокли под дождем, и та осталась там на ночь. На следующий день после завтрака Мафую пошла домой, но забыла, что оставила резинку для волос в ванной, когда накануне вечером принимала ванну, что привело к небольшим странностям, которые она обнаружила в прошлую субботу; наконец, попадание под дождь имеет долгосрочные последствия, и теперь у неё жар, из-за чего ей нужно отдохнуть дома. Это имело смысл. И всё же, были некоторые вещи, которые остались необъяснимыми, и она сомневалась, что Канаде выглядела бы такой уставшей и взвинченной, если бы Мафую «всего лишь» заболела. «Это довольно сложный и довольно деликатный вопрос, так что мы – я и остальные члены моей группы, всё ещё пытаемся во всём разобраться» От воспоминаний Хонами сжала в руке сумку с продуктами чуть крепче. Да, заболевание, конечно же, не является деликатным или сложным вопросом. Должно быть, произошло что-то ещё, что-то странное и достаточно необычное, чтобы оставить Канаде и остальных в растерянности, и у неё есть подозрения, что именно это могло быть. Конечно, тот факт, что Канаде не связалась с ней, несмотря на обещание сделать это, если у той возникнут проблемы – а Хонами уверена, что у композитора проблемы, несмотря на ее молчание – немного опечалил её, но она знала, что Канаде сделала это только потому, что она не хотела беспокоить домработницу ещё больше. Потому что именно такой человек Йоисаки Канаде. Вот почему, подойдя к входной двери и ожидая, пока Канаде откроет дверь, Хонами надеялась, что сегодня она сможет не только пытаться задавать вопросы и быть более прямой, но и сможет оказать ей помощь. Не только для того, чтобы облегчить бремя Канаде, но и для того, чтобы помочь Мафую, если она в этом нуждается. Это меньшее, что она могла сделать для девушки, на которую смотрела как на образец для подражания. На этот раз дверь открылась менее чем за минуту, и Канаде приветствовала её с улыбкой, сегодня не было никаких отдышки и растрёпанности. — Добрый день, Мочизуки-сан. Пожалуйста, входите. Хонами кивнула в ответ на улыбку. — Простите за вторжение… — сказала она, последовав за Канаде. Когда она вошла в дом и сняла туфли, взглянув на полку для обуви, на этот раз не обнаружив ничего необычного. Двигаясь дальше, она положила сумку с продуктами на стол, прежде чем достать другую. — Я сегодня принесла тебе кое-что, Йоисаки-сан. Композитор моргнула, прежде чем улыбнуться. — Это ещё один цветок, Мочизуки-сан? — Хе-хе, ты права. — она хихикнула, прежде чем раскрыть цветок. — Это фиолетовый крокус. Ичика-чан сказала, что он символизирует множество вещей: достоинство, успех, гордость, веселье… — произнесла она, осторожно помещая крокус в вазу, прежде чем снова взглянуть на седовласую девушку. — Но самое главное, он символизирует надежду. Глаза Канаде расширились – совсем чуть-чуть – но она ничего не сказала, только подошла ближе к столу, не отрывая глаз от цветка, присматриваясь к нему, от лиловых лепестков до оранжевого пестика, наверняка вспоминая кого-то. Хонами знала это, потому что вчера импульсивно выбрала цветок именно из-за его сходства с Мафую. Хотя значение цветка и было соответствующим ситуации, являясь просто совпадением, Хонами всё равно была благодарна, поскольку она хочет пожелать Канаде и Мафую всего наилучшего – чтобы в любой ситуации, в которой они оказались, была надежда. — Йоисаки-сан. — тихо позвала она, ожидая, пока голубые глаза Канаде встретятся с её собственными, прежде чем задать вопрос, который не давал ей покоя с сегодняшнего дня. — Асахина-семпай здесь, не так ли? На этот раз на лице Канаде проявилось нескрываемое удивление. — …Как ты…? — Это была всего лишь догадка. — призналась Хонами. — В последний раз, когда я была здесь, я нашла следы пребывания здесь Асахины-семпай… Её волосы в твоей комнате и резинка для волос в ванной. — Канаде вздрогнула от этого. — И она не приходила в школу уже два дня… её мать сообщила школе, что она болеет, но если бы она просто заболела, это не было бы деликатной ситуацией, и ты не была бы столь напряженной и нервной. И хотя у меня нет никаких доказательств, мысль о том, что она осталась с тобой, просто… кажется естественной, я полагаю. И, кажется, я была права. Наступила тишина, пока Канаде, кажется, обдумывала всё, что только что услышала, и Хонами не могла не чувствовать, что могла бы сделать это гораздо лучше; возможно, вместо того, чтобы сразу заявить, что Мафую здесь, ей следовало начать с вопроса, здорова она или нет, или, может быть, ей следовало сначала убраться или приготовить, чтобы облегчить ситуацию- — …Ты рассказала об этом кому-нибудь ещё? Голос Канаде прервал её размышления. Вернув своё внимание к композитору, Хонами была рада видеть, что старшая девочка не выглядела рассерженной или преданной, лишь глядя на неё вопрошающим взглядом; она покачала головой в ответ, и Канаде вздохнула с облегчением, прежде чем одарить усталой улыбкой. — Полагаю, рано или поздно ты бы узнала… На самом деле, я рада, что мне больше не нужно скрывать это от тебя, Мочизуки-сан, и я также благодарна, что ты никому об этом не рассказала. Твоя помощь будет благословением. — сказала композитор, сокращая расстояние между ними и не отводя глаз. — …Ты действительно серьёзно настроена помочь. — Я знаю, что ты не сказала мне, потому что не хочешь меня ещё больше обременять, Йоисаки-сан, и я ценю это. – начала Хонами, прежде чем обеспокоенно нахмуриться. — Однако, я наслаждаюсь своей работой, мне нравится убираться и готовить для тебя, и я не допущу, чтобы ты решила, что это вдруг стало для меня обузой. Поэтому, пожалуйста, позволь мне помочь тебе. — сказала она, прежде чем покраснеть и замахать руками. — К-конечно, если Асахина-семпай не хочет, чтобы я была здесь, я всё понимаю! Это должно быть личное дело, и это нормально, если она не хочет, чтобы об этом узнал такой незнакомец, как я! — Успокойся, Мочизуки-сан, всё в порядке. На самом деле это я настояла на том, чтобы Мафую спряталась, когда ты придёшь, так что не думаю, что она будет против, если ты будешь рядом. Хотя, конечно, то, что она решит тебе рассказать, будет зависеть от неё. – успокоила её Канаде с весёлой улыбкой, и Хонами вздохнула с облегчением, прежде чем выражение лица композитора снова стало серьёзным. — Однако мне всё ещё нужно, чтобы ты пообещала мне, что всё, что происходит здесь, и впредь, не являлось чем-то, чем ты сможешь свободно поделиться с другими людьми. Даже с Хошино-сан или другими твоими друзьями, только если Мафую даст своё согласие. Можешь ли ты пообещать мне это, Мочизуки-сан? Хонами впервые увидела эту сторону Канаде. Она, конечно, знала, что Канаде не только добрый, но и решительный человек – взять на себя такую грандиозную задачу, как сочинение песен, которые могут спасти других людей – но это всегда было тихим решением, часто призывающим саму Канаде подталкивать себя всё больше и больше, как будто слыша потрескивание огня позади, на самом деле не видя его. Но теперь Хонами могла видеть, что эта решимость наконец высвободилась в полной мере: от того, как её взгляд ни разу не отвёлся, до того, как в её голосе появился оттенок стали, несмотря на то, что тон был таким же мягким, как и всегда… В этот момент все внезапно сошлось воедино; Хонами поняла, что человек, которого Канаде пытается спасти, – это Мафую, и этого откровения было достаточно, чтобы на несколько мгновений она была ошеломлена, потеряв дар речи, прежде чем пришла в себя и кивнула. Её тон соответствовал тону Канаде, чтобы показать свою решимость в этом вопросе. — Даю слово, что я никому не раскрою ничего, что здесь происходит, кроме как с согласия Асахины-семпай. — …Спасибо. Я доверяю тебе, Мочизуки-сан. — сказала Канаде с лёгкой улыбкой. — Тогда, пожалуйста, садись. Я собираюсь сообщить Мафую об этом, чтобы мы могли обсудить, как действовать дальше. — Я понимаю. Пожалуйста, не торопись. Канаде кивает, прежде чем уйти и исчезнуть в своей комнате, оставив Хонами на кухне одну со своими мыслями; сложив руки вместе, Хонами была благодарна, что до сих пор всё шло хорошо. Конечно, она не знает, чего теперь ожидать, и, чтобы успокоить нервы и быстро бьющееся сердце, она решила поставить вазу на прежнее место, переместить продукты со стола на кухонную стойку и подготовить всё необходимое, такое как нож, разделочную доску и кастрюлю, для сегодняшнего ужина. Выполнив задание, Хонами приступает к проверке холодильника, поскольку Канаде и Мафую ещё не вышли. Она рада видеть, что все макуноути закончились, хотя подозревает, что именно присутствие Мафую поспособствовало этому. Находясь в ожидании, она решила помыть посуду – лучше быть продуктивным, чем сидеть сложа руки в ожидании. К счастью, как только она закончила это делать, послышался звук открывающейся двери, и вскоре она услышала шаги, приближающиеся к кухне. Канаде появилась первой, а за ней- — Асахина-семпай… — …Мочизуки-сан. Первое, что она заметила, это одежда, которую носит Мафую: тёмное платье до колен с синими цветочными мотивами и красный кардиган; если она правильно помнит, она уже видела это в ящике комнаты родителей Канаде, а это означает, что, скорее всего, это одежда, которую носила мать Канаде – что имеет смысл, учитывая, что одежда Канаде определённо не подошла бы Мафую. Вторым было то, что Мафую не улыбается. Девушка с фиолетовыми волосами определенно выглядела утомлённой, и её глаза казались… темнее и пустее в отличие от глаз, которые сияли и были столь полны света и энергии всякий раз, когда она видела старшую девочку в школе, что это действительно её потрясало, хотя она старалась изо всех сил не показывать этого. Должно быть, произошло что-то ужасное, раз Мафую оставили в таком состоянии… — Давайте присядем. — сказала Канаде, нарушив тишину и подведя Мафую к креслу, прежде чем сесть рядом с ней. Хонами, со своей стороны, решила сесть напротив Мафую, не зная, с чего начать, прежде чем, не раздумывая, открыла рот. — …С тобой все в порядке, Асахина-семпай? Поняв, что она сделала, на секунду позже, Хонами мысленно обругала себя за то, что задала такой явно глупый вопрос – ведь любой может видеть, что с Мафую опредёленно всё не в порядке – и наступившей тишины вместе с пустым взглядом, направленным теперь на неё, было достаточно, чтобы заставить её ерзать на своём месте, сожалея о своём решении начать разговор до того, как та наконец ответит. — Я не знаю. — пробормотала Мафую. — Но… думаю, что у меня дела идут уже лучше… —Ох. — проронила Хонами, чей рот сложился в маленькое «о», потому что это… был не тот ответ, которого она ожидала. — Понятно… Тогда, я надеюсь, что ты сможешь продолжать отдыхать и восстанавливаться, Асахина-семпай. — сказала Хонами, всё ещё не привыкшая к тому, насколько Мафую ведёт себя иначе. — Эму-чан и Шизуку-семпай очень волновались, поэтому я рада слышать, что тебе становится лучше. — …Оотори-сан и Хиномори-сан…? — Увидев её кивок, Мафую посмотрела на стол. — Они беспокоились обо мне…? Замешательство в тоне Мафую было душераздирающим, как будто она не ожидала, что её друзья будут заботиться, и вдруг Хонами обнаружила, что попытка Эму заставить Мафую улыбнуться имеет намного больше смысла. Она должна это исправить, чтобы дать понять семпаю, что у неё есть друзья в школе, которые заботятся о ней. — Конечно, они обеспокоены – они твои друзья! На самом деле они собирались попросить помощи у своих друзей, чтобы связаться с Шинономе-сан и Мизуки-сан, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. — …Друзья… Хонами ничего не сказала, дав Мафую некоторое время, чтобы переварить её слова, после чего увидела, как Канаде протянула руку, чтобы взять ладонь Мафую в явной демонстрации поддержки. Зрелище того, как Мафую тонко отвечает на этот жест, когда их пальцы переплетаются, согрело её сердце. Не было никаких сомнений, что эти двое близки, и она рада, что Канаде рядом с Мафую. Тогда она вспомнила о важном вопросе, на который нужно было получить ответ, и нарушила молчание. — Ах да, Шизуку-семпай пыталась связаться с тобой, но не смогла дозвониться… что-то случилось с твоим телефоном, Асахина-семпай? — Ах, это… — Она сделала паузу, на её лице отразилось сомнение, и Хонами быстро вмешалась. — Т-тебе не обязательно говорить мне, если это личное! Мне жаль, что я была такой бесчувственной! — Нет, всё в порядке. — успокоила её Мафую, подняв свободную руку, с призрачной улыбкой. — Ответить – это меньшее, что я могу сделать, когда они так беспокоятся обо мне. — тихо сказала Мафую, прежде чем сделать глубокий вдох. — …Он упал в мой аквариум. Хонами моргнула. — Он… упал в твой аквариум? — повторила она, на что Мафую кивнула. — Да. У меня в комнате стоял пустой аквариум, и мой телефон… случайно упал в него. Этого не должно было случиться. — вздохнула Мафую. — Пожалуйста, передай Хиномори-сан, что мне очень жаль, и что, вероятно, пройдет некоторое время, прежде чем я смогу получить новый. — Пожалуйста, тебе не нужно извиняться, Асахина-семпай. Это была не твоя вина. — покачала головой Хонами. — Я обязательно расскажу Шизуку-семпай о телефоне. — она сделала паузу. — Я… полагаю, ты не хочешь, чтобы они узнали об этом…? — …Нет. — Мафую покачала головой. — По крайней мере, не сейчас. Но, возможно, когда-нибудь… — она замолчала, прежде чем посмотреть на Хонами. — …Моя официальная причина не ходить в школу — болезнь, верно? — Да. — Тогда скажи именно это, по крайней мере, сейчас. — тихо сказала Мафую. — Пожалуйста, постарайся не заставлять Хиномори-сан и Оотори-сан волноваться. — Я сделаю всё возможное. — утвердительно кивает Хонами. В таком случае, она не могла сказать Шизуку и Эму, что телефон Мафую сломался из-за того, что упал в аквариум, просто потому, что вероятность того, что это произойдет случайно, очень мала, и может заставить их заподозрить, что происходит что-то ещё. Она не была уверена, рассказала ли это ей Мафую, потому что доверяла, или потому, что думала, что это достаточно хорошее оправдание, но в её голове начал формироваться определенный образ ситуации с Мафую, и он не был приятным. Пришло время перейти к тому, что им следует обсудить. Взглянув на Канаде, она увидела, как композитор кивнула в знак согласия, прежде чем снова обратить своё внимание на Мафую. — Асахина-семпай. Могу ли я предположить, что ты сейчас останешься с Йоисаки-сан? Мафую, кажется, секунду колеблется, прежде чем кивнуть. — …Думаю, что да. — Хорошо. — улыбнулась Хонами. — С этого момента я обязательно куплю достаточно продуктов, чтобы приготовить еду для двух человек. — Ха…? — Мафую посмотрела на неё, и на её лице отчетливо читалось замешательство и удивление. — …Ты не собираешься спрашивать больше? Например, как долго я останусь здесь или когда вернусь в школу? — Хочешь сказать мне ответ на эти вопросы, Асахина-семпай? — тихо спросила Хонами в ответ. — Если хочешь, то я с удовольствием выслушаю. Если тебе интересно моё мнение, то я буду рада дать несколько советов в меру своих возможностей. А если нет, то не надо принуждать себя говорить мне. Я уверена, что Йоисаки-сан, Шинономе-сан и Мизуки-сан делают всё возможное, чтобы помочь тебе, и тебе будет удобнее обсуждать определённые темы с ними, точно так же, как есть некоторые вещи, которыми я делюсь только с Ичикой-чан, Саки-чан или Шихо-чан. — cказала она с понимающим видом. — Кроме того, это не изменит того, что мне нужно делать – это просто означает, что у меня будет больше людей, с которыми можно пообщаться и которых можно порадовать своей готовкой. — закончила она с нежной улыбкой. Мафую, со другой стороны, выглядела ошеломленной, прежде чем наклонила голову так низко, как только могла. — …Спасибо, Мочизуки-сан. Я у тебя в долгу. — Пожалуйста, не говори так. У тебя есть какая-нибудь одежда, которую нужно почистить? — …Моя униформа. — тихо ответила Мафую, и Хонами внутренне поморщилась, ведь это значило, что Мафую вообще не была дома с пятницы, что практически подтвердило наличие проблем в доме Асахина. Мысль о том, что у Мафую, одного из самых милых и трудолюбивых людей, которых она когда-либо знала, будут проблемы с родителями, для Хонами почти невообразима, но реальность такова, что Мафую, похоже, сбежала из дома, как бы то ни было. Это кажется абсурдным или маловероятным, но иногда реальность бывает страннее вымысла. — Тогда я постираю её вместе с одеждой Йоисаки-сан. — ответила Хонами, прежде чем посмотреть на одежду, которую сейчас носит Мафую. Или скорее, на тот факт, что ей приходится одалживать одежду матери Канаде. Означает ли это, что у неё нет своей собственной? — Не хочешь ли ты также одолжить кое-что из моей одежды? Думаю, мой размер подойдет тебе больше, Асахина-семпай. — Не беспокойся, Мочизуки-сан. — отрицала Мафую, но Канаде, похоже, думала иначе, положив руку на подбородок. — Но это правда, что ты больше меня, Эны и Мизуки, ни одна наша одежда не подойдёт, да и от маминой одежды тоже мало что осталось… Я думаю, что Мочизуки-сан действительно ближе всего к твоему размеру, Мафую. — Кроме того, моя мама стилист и купила мне достаточно одежды, чтобы я вполне могла одолжить кое-что из неё. — добавила Хонами, приложив руку к щеке. — Но если ты этого не хочешь, то как насчет того, чтобы кто-то другой купил тебе одежду? — предложила она, но Мафую покачала головой. — У меня… на самом деле нет денег, чтобы оплатить это, и я не хочу никого беспокоить покупкой одежды… — тихо ответила Мафую, прежде чем закрыть лицо руками. — Мне жаль, что я являюсь такой обузой для всех вас… Возможно, мне действительно следует- — Мафую. — прервала её Канаде, положив руку той на плечо. — Всё в порядке… Всё будет хорошо. Ты не обуза, и мы вместе во всём разберемся, на каждом этапе пути. — она улыбнулась, и её тон был таким нежным, таким заботливым, что Мафую не могла не поднять голову. — Так что не сдавайся так легко. — Канаде… — они какое-то время смотрят друг другу в глаза, прежде чем Мафую, в конце концов, кивает. — …Хорошо. — Что касается её одежды, кажется, сначала стоит обсудить это с остальными, Мочизуки-сан. — сказала Канаде, снова обратив свое внимание на неё. — Но спасибо за предложение. Можем ли мы рассчитывать на тебя, если Мафую решит одолжить твою одежду? — Конечно! — Хонами согласилась, не сомневаясь ни секунды. — Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне, если понадобится помощь. — Она посмотрела на часы. — Мне пора готовить ужин. Вы двое хотите подождать здесь или в комнате Йоисаки-сан? — …Здесь будет нормально. — Тогда мы подождем здесь. — подтвердила Канаде. —Я пойду заварю чаю… Рука остановила композитора. — Пожалуйста, позволь мне заварить чай, Канаде. — Но- — Это меньшее, что я могу сделать. — тихо сказала Мафую. — Пожалуйста. — …Хорошо. С этими словами Мафую и Хонами приступили к работе, и пока она готовила, мысли Хонами всё время возвращались к отличнице. Мафую хорошо известна не только своими красотой, умом и атлетичностью, но и тем, что поддерживает и поощряет многих учеников, включая Шизуку, в их самые тяжёлые моменты. Эта доброта во многом объясняет, почему многие, в том числе и она сама, смотрела на неё как на образец для подражания, и всё же мысль о том, что Мафую может быть той, кого нужно утешать и ободрять, даже не приходила ей в голову. На самом деле, её сегодняшний визит показал, насколько мало она на самом деле знала о девушке с фиолетовыми волосами. Настолько, что любая попытка с её стороны произнести хоть одно слово утешения застревала у неё в горле, ибо она знала, насколько это будет пусто и бессмысленно. Она никогда не видела, чтобы чьи-то глаза были настолько тёмными и пустыми, но в то же время потерянными и обиженными, что Хонами чувствовала себя не в своей тарелке. Ей придётся довериться Канаде – и, возможно, остальным членам её группы, чтобы иметь возможность оказать эмоциональную поддержку, в которой нуждается Мафую. Хотя она совершенно уверена, что Канаде уже совершила большую работу, пока наблюдала за их взаимодействием, и Мафую явно это ценит. Тот факт, что Мафую решила сбежать в дом Канаде, сам по себе красноречив. Но даже несмотря на то, что она ничего не могла сделать в этой области, она всё равно сможет поддержать их другими способами, например, стирать бельё или готовить ужин. То, что кто-то внезапно стал жить рядом, должно быть, было шоком для Канаде, поскольку теперь композитору приходилось думать о вещах, о которых она обычно не стала бы думать, и это, должно быть, было довольно напряжённым… Надеюсь, ей удастся облегчить это бремя.***
Канаде и Мафую наслаждались чаем в уютной тишине, когда Хонами объявила, что ужин наконец готов. — Что у нас сегодня, Мочизуки-сан? – спрашивает Канаде, вставая со стула, чтобы помочь ей донести тарелки, в то время как Мафую смотрит на неё с некоторой долей любопытства. — Сегодня тушёная говядина! В конце концов, прошло уже много времени. — Никто из них не видел, как расширились глаза Мафую при этих словах. — Фуфу, и правда. Думаю, тушёная говядина — одно из лучших блюд. — Ты мне льстишь, но уверена, что это не из-за ностальгии? — игриво спросила Хонами, ставя на стол две миски, а Канаде следовала за ней ещё с одной. — Уверена. — Хе-хе, спасибо. Это делает меня счастливой. — хихикнула Хонами, когда они с Канаде поставили миски на стол, прежде чем посмотрела на неё. — Пожалуйста, наслаждайся, Асахина-семпай. Надеюсь, это тебе понравится! — …Мм. — ответила она, не решаясь сказать что-нибудь ещё, глядя на тушёную говядину перед собой. Гордость и радость её матери. Её предполагаемая «любимая еда», хотя она не могла вспомнить, было ли это правдой в какой-то момент, или её мать просто это предполагала. Узнав, что Хонами тоже умеет это делать – и Канаде, похоже, это нравится – для неё это было своего рода жестокой шуткой. Но она не раскрыла своих противоречивых чувств, не тогда, когда ясно, что это блюдо особенное и для Канаде, и для Хонами. Ей просто нужно отнестись к нему, как к любой другой еде, что должно быть легко, ведь ей всё кажется безвкусным… — Я думаю, что оно даже лучше, чем предыдущее. Ты становится лучше, Мочизуки-сан. — Пожалуйста, хватит, Йоисаки-сан, ты ставишь меня в неловкое положение перед Асахиной-семпай… Итак, Мафую взяла ложку, осторожно вдыхая аромат, пока Канаде и Хонами продолжали разговаривать. Даже если она больше не чувствовала вкуса чего-либо, её обоняние по-прежнему работало нормально, и в настоящее время это стало одним из немногих способов оценить еду. Ей приятно знать, что блюдо хорошо пахло, хотя, по общему признанию, не так хорошо, как то, что готовила её мать, но этого и следовало ожидать. По крайней мере, когда потом она будет хвалить Хонами за еду, похвала не будет пустой, поскольку ей действительно понравился запах. Медленно и осторожно она взяла ложку, положила еду в рот, и начала жевать. — Как Хошино-сан и остальные твои друзья, как дела у них? — У них всё хорошо! Ну, за исключением учёбы, у Саки-чан проблемы с… Думаю, это была математика? Сейчас она должна быть на занятиях с Ичикой-чан. Как и ожидалось, она ничего не почувствовала. Текстура достаточно приятная, но опять же, тушеная говядина её матери тоже имела хорошую текстуру… — Поскольку вы друзья детства, вы часто приходите друг к другу в гости? — Когда мы были детьми, да… Сейчас это происходит не так часто, но время от времени мы до сих пор это делаем. На новый год мы даже ночевали в доме Ичики-чан. Так почему…? — Понятно… у меня никогда раньше не было ночевок, поэтому мне всегда было любопытно, на что это похоже. Когда Мафую живёт здесь со мной, я поняла, что это очень приятно. Почему она любит еду Хонами больше, чем блюда своей матери?.. — У тебя когда-нибудь была ночевка пре- Асахина-семпай?! — Мафую, что случилось?! — Хм…? — Она подняла голову, только для того, чтобы обнаружить, что лицо Хонами размыто, прежде чем через несколько секунд понять, что это её зрение стало размытым. Раскрыв ладонь, она посмотрела вниз, и вскоре пара капель упали ей на руки. Она… плачет… — Это… ничего, я просто… не знаю, что на меня нашло. — она вытерла слезы рукавом, и все же слезы продолжали течь, несмотря на все её усилия, словно плотину наконец прорвало. — Это просто… это довольно странно. Моя мама тоже любит готовить тушёную говядину, и технически её блюдо было лучше твоего во всех мыслимых отношениях… Так почему…? — Мафую… — Она тоже делала это с большой любовью. Она всегда улыбалась и выглядела гордой, когда готовила для меня тушёную говядину. Так почему? — она подавила рыдания. — Почему… Почему мне всегда приходилось заставлять себя улыбнуться, но не сейчас? Почему есть здесь приятнее, чем есть в собственном доме? Что… что так отличает её блюда от кулинарии Мочизуки-сан? Она принюхалась, низко опустив голову. — Я не понимаю… В комнате было тихо, за исключением её рыданий и икоты, и Мафую ненавидела себя за то, что испортила ужин. Она не могла сделать даже что-то настолько простое, как поесть, не усугубив ситуацию для всех остальных, не могла сдержаться, когда Канаде и Хонами явно так хорошо проводили время, и теперь она всё испортила, когда они обе были так добры и терпеливы к кому-то вроде неё- — Хочешь съесть что-нибудь ещё, Асахина-семпай? При звуке голоса кохая, Мафую подняла глаза. Вопреки её ожиданиям, на лице Хонами она не увидела ни гнева, ни разочарования, только беспокойство. — Не нужно заставлять себя есть это, если не можешь. Если хочешь, мы можем заказать для тебя еду на вынос. — Н-но… — Мафую задрожала. Почему она не злится? Почему она не разочарована? — Ты приложила к этому столько усилий, что я не могу… Это было бы пустой тратой… — Это не будет пустой тратой. — мягко отказалась Хонами. — Я всегда готовлю достаточно еды, чтобы Йоисаки-сан могла продержаться несколько дней. Любые остатки, такие, как ваши, можно просто хранить в холодильнике, чтобы съесть в следующий раз, поэтому, если ты чувствуешь, что не можешь съесть это сейчас, съешь это завтра. — Хонами улыбнулась. — В качестве альтернативы, если ты не чувствуешь, что вообще сможешь есть тушеную говядину в ближайшие несколько дней, тогда я могу взять твою порцию с собой, так что это не будет пустой тратой, что бы ты ни решила сделать. Мафую смотрела на Хонами широко раскрытыми глазами, совершенно сбитая с толку. Как могла девушка на год младше её быть такой зрелой и… и- (Она не могла закончить эту мысль даже после того, как сбежала из дома, не могла вынести мысли, что школьница, с которой она просто знакома, может быть лучшей матерью, чем её собственная) — Если ты не хочешь еды на вынос, можешь заварить чашку рамена, их ещё много. — предложила Канаде, в то время как Хонами повернулась и разочарованно посмотрела на композитора. — Йоисаки-сан… — Мафую почти никогда не ела рамен из чашки, так что для неё вполне нормально попробовать такое, если она захочет, верно? Несмотря на то, что Хонами выглядела так, будто хочет возразить всеми фибрами своего существа, она вздохнула и уступила. — …Хорошо, ты права. Но выберет она рамен на вынос или чашку рамена, это будет её решение. — Конечно. Слушая этот разговор, Мафую почувствовала, как уголок её губ слегка потянулся вверх. Это отличалось от ошеломляющего холода её дома или беззаботной шумности дома Эны, но она могла с уверенностью сказать, что ей нравится эта атмосфера сродни лежанию под одеялом возле камина зимой. Находиться здесь было… нежно и комфортно. Возможно… Возможно, именно это и есть то, что на самом деле значит иметь дом. Вытерев последние слезы с глаз, Мафую наконец дала ответ. — …Тогда я выпью чашку рамена. — Я знала, что ты сделаешь правильный выбор, Мафую. — гордо улыбнулась Канаде, а Хонами раздражённо вздохнула. — Тогда, пожалуйста, подожди 3 минуты, пока я приготовлю. Однако вскоре вздох превратился в хихиканье, а на губах Канаде появилась веселая улыбка, и наблюдая за этим, Мафую почувствовала, как тепло расцветает в её груди. Она любила тепло. И, возможно, однажды она сможет есть тушеную говядину Хонами и наслаждаться ею такой, какая она есть, не сравнивая ее с тушеной говядиной своей матери.***
Операция: Найти Асахину-Семпай/-Сан!
HonamiPie: Мне удалось узнать, что случилось с Асахиной-семпай, от Йоисаки-сан. Piko Piko Wonderhoy: ╰(*°▽°*)╯ HonamiPie: Кажется, она промокла под дождём и заболела, хотя сейчас уже выздоравливает. HonamiPie: Её телефон упал и сломался, так что пройдет некоторое время, прежде чем она купит новый. Piko Piko Wonderhoy: o((⊙﹏⊙))o Piko Piko Wonderhoy: Бедная Асахина-семпай (T_T) Shizuku: О боже Shizuku: Надеюсь, с Асахиной-сан всё в порядке. Piko Piko Wonderhoy: Мы должны что-нибудь сделать для Асахины-семпай!!! Piko Piko Wonderhoy: Например послать открытки!! Piko Piko Wonderhoy: Или еду! Piko Piko Wonderhoy: Или, может быть, WonderlandsxShowtime сможет выступить у неё дома (∩^o^)⊃━☆ HonamiPie: Эму-чан, я думаю, это немного слишком… Piko Piko Wonderhoy: Хонами-чан не весёлая! (¬_¬ ) HonamiPie: ( ´･･)ﾉ(._.`) Shizuku: Как насчет видео? HonamiPie: Видео? Shizuku: Да Shizuku: Мы снимем видео, чтобы ей стало лучше. Shizuku: Надеюсь, я смогу помочь ей взбодриться. Piko Piko Wonderhoy: Увава~ Это действительно хорошая идея! Piko Piko Wonderhoy: Давайте сделаем это! (☞ﾟヮﾟ)☞ HonamiPie: Как и ожидалось от Шизуку-семпай. HonamiPie: Когда нам следует это сделать? Piko Piko Wonderhoy: Прямо сейчас! HonamiPie: Уже 9 вечера, Эму-чан… Piko Piko Wonderhoy: (┬┬﹏┬┬) Shizuku: Как насчет записей отдельно? Shizuku: Таким образом, мы сможем сделать это сейчас. Shizuku: Хонами-чан отдаст это Йоисаки-сан, которая передаст это Асахине-сан. Piko Piko Wonderhoy: Вандахой! Я супер-пупер согласна! Piko Piko Wonderhoy: Уже бегу записывать! HonamiPie: Ах, а ты умеешь записывать, Шизуку-семпай? Shizuku: Не волнуйся, Хонами-чан. Shizuku: У меня было много практики, когда мы записывали стримы MMJ.***
— Здравствуй, Асахина-семпай. Сегодня я так много узнала о тебе, и для меня большая честь, что мне оказали такое мне доверие и позволили помочь. Я знаю, что это, должно быть, было нелегко. Я надеюсь, что смогу и дальше поддерживать вас с Йоисаки-сан, и я надеюсь, что однажды ты сможешь оказать такое же доверие Шизуку-семпай и Эму-чан. Я уверена, что они с радостью предложат свою помощь. — Добрый вечер, Асахина-сан. Извини, что беспокою тебя, но я взволновалась, когда не смогла с тобой связаться… Я слышала от Хонами-чан, что ты промокла по дороге домой, а твой телефон случайно упал и разбился, поэтому сейчас ты отдыхаешь, чтобы прийти в себя от такого испытания. Возможно, я не могу сделать многого, но я молюсь, чтобы ты поскорее выздоровела и поправилась, и, пожалуйста, не напрягайся! Ты всегда была такой доброй и трудолюбивой, что, возможно, отдых – это именно то, что тебе нужно. Я больше не побеспокою тебя, но, пожалуйста, помни, что если ты готова разделить со мной своё бремя, то я буду рада предоставить тебе свои уши и плечи, Асахина-сан. Я надеюсь, что ты хорошо отдохнёшь ночью. — Асахина-семпай, Вандахой! Это твоя кохай, Оотори Эму! Я ооочень волновалась, когда услышала, что ты не пришла в школу, потому что заболела, но слышать, что ты выздоравливаешь, это чудесно! Ах, мне тоже жаль слышать о твоём телефоне, но не волнуйся! В последний раз, когда мы сломали телефон, когда застряли на острове, и моему брату удалось починить его, восстановив при этом все данные, которые мы предположительно потеряли, что принесло Нене-чан огромное облегчение, так что, если Асахине-семпай понадобится починить телефон, ты знаешь кого найти! И наконец, не падай духом, когда болеешь, потому что, как говорится, не болеют только глупые люди! Это значит, что если ты заболел, ты умный! В любом случае, я надеюсь, что мне удалось заставить тебя улыбнуться этой записью, потому что мой брат прямо сейчас стучит в мою дверь из-за того, что я слишком громкая в такую позднюю ночь! Пока, Асахина-семпай! Вандахой! Две девушки молча смотрели, как на мониторе одна за другой проигрывались три записи. Ни одна не произнесла ни слова, пока не закончилась последняя запись, сделанная энергичной розововолосой девушкой. Канаде украдкой взглянула на Мафую и увидела, как губы той задрожали, а глаза остались прикованными к монитору. Она улыбнулась, снова переключив своё внимание на теперь замолчавший монитор, намеренно игнорируя слёзы, катящиеся по щекам Мафую. Она рада, что Мафую теперь проявляет больше эмоций. Это могло быть грустно и больно, но видеть, как она так ясно выражает свои эмоции, по сравнению с пустотой, которую она обычно проявляла, делало Канаде счастливой. Потому что Мафую начинает возвращать утраченные части себя вместе с эмоциями, которые, как ей казалось, она потеряла. Нет сомнений, что Мафую выросла как личность. — …У тебя хорошие друзья, Мафую. — наконец сказала она через некоторое время. Хотя она и встречалась с Шизуку и Эму, это было лишь мимоходом, поэтому видеть, как они обе присылают такую душевную запись, делает её счастливой. И она рада, что Мафую, кажется, тоже это понимает. — …Да. Так и есть, не так ли?.. — фыркнула Мафую. — …Тебе тоже повезло, что с тобой Мочизуки-сан, Канаде. — Мм. Я счастлива, что она решила остаться со мной даже спустя два года… Я не знаю, где бы я была без неё. — Канаде признаётся, и они остаются так некоторое время, сидя в тишине и просто наслаждаясь обществом друг друга. Канаде не сомневается, что в голове Мафую сейчас проносится множество мыслей, и даёт ей время обдумать это. — Канаде…? — Хм? — Думаешь, дела пойдут лучше? — Я надеюсь на это. — …Но пойдут хуже, не так ли? — …Вероятно. Мафую больше ничего не сказала, зная о её решимости оставаться рядом, что бы ни случилось, но Канаде знала, что она, должно быть, напугана. Боится своей матери, боится, что та пострадает, боится потерять свое убежище… — Ты заметила новый цветок на кухне? — начала она, и увидев, что Мафую покачала головой, продолжила. — Мочизуки-сан принесла сегодня цветок – красивый с фиолетовыми лепестками и оранжевым пестиком – и он напомнил мне о тебе, Мафую. — сказала композитор, глядя в глаза автора текстов, чтобы чётко передать то, что она собирается сказать. — Цветок символизирует многое, но самое главное, он символизирует надежду. — Надежду… — повторила Мафую, словно пытаясь произнести это слово впервые. Канаде утвердительно кивнула. — Вот почему я хочу, чтобы ты продолжала верить. Продолжала надеяться на лучшее завтра. — сказала Канаде, нежно переплетая свою руку с рукой Мафую. — Это будет нелегко, и, конечно, будут времена, когда ситуация будет ещё хуже… но я верю, что в конце концов всё получится, если мы будем работать вместе. — она улыбнулась. — Не только с Нииго, но, возможно, и с помощью других. Мафую, казалось, обдумывала это, ни разу не отвернувшись, и Канаде в ответ так же смотрела в глаза Мафую, пока та, наконец, не кивнула. — …Надеюсь на это. Словно по сигналу, подводя окончание их разговору, компьютер Канаде издаёт громкий сигнал, уведомляя их о том, что кто-то вошёл в голосовой чат Найткорда, и вскоре раздаётся второй сигнал. Сейчас 25:00. — Готова, Мафую? — спросила Канаде, высвободив руку из руки автора текстов, когда губы Мафую растянулись в слабой улыбке. — Конечно. Давай приступим к работе.