Тренировка

— Быстрее, салага.       Леон старается — двигается так ловко, как только может, но снова оказывается лежащим на лопатках, недоуменно взирая на Джека через разведённые колени. Это просто невозможно — как эта гора мышц постоянно умудряется опережать его на каждом шагу? Чёрт возьми, да со своей комплекцией он должен едва успевать поворачиваться за Леоном, но вместо этого побеждает его в каждом спарринге, словно ребёнка.       А ведь до этого он не проигрывал никому. — Ещё раз.       Леон хмурится, исподлобья наблюдая за отходящим на другой конец мата майором — двигается как кошка, не иначе. Здоровая, хищная, ступающая тише пустоты, и вместе с тем в любой момент готовая нанести смертельный удар. — Чего разлёгся, Кеннеди?       Джек смотрит с легкой насмешкой — шрам подтягивает губу кверху, создавая иллюзию самодовольной ухмылки на обычно угрюмом лице. Но Леон не обманывается: в светлых глазах холод, лёд, не тронувшийся с момента первой встречи — Краузер по-прежнему довольно груб и отстранён с ним. — Твою мать!       Леон неохотно поднимается и резко охает, оседая на пол — боль простреливает от копчика до пупка, заставляя согнуться в три погибели. Всё приближающаяся течка, будь она неладна — всего один день, благодаря подавителям, но зато какой.       Он будет крушить всё вокруг, орать, и безумно хотеть секса. — Леон?       Он резко поднимает голову, чувствуя широкую ладонь на плече — Джек склоняется над ним, и впервые в его взгляде заметно беспокойство. С непривычной аккуратностью он разворачивает Леона к себе, хмуря светлые брови так, что на миг возникает странное желание разгладить их пальцем. — Что случилось? Я навредил тебе?       Ерунда — должен ответить Леон, но вместо этого почему-то согласно кивает. Уже ничего не болит, но он страдальчески морщится, держась за живот — почему-то не хочется, чтобы Джек убирал свою тёплую руку с плеча, и снова смотрел на него безразлично. — Где больно?       Непередаваемое зрелище — думает Леон, позволяя аккуратно уложить себя на маты, словно тяжело пострадавшего. Потемневшие до синевы глаза, узловатые пальцы, осторожно ощупывающие его живот — это так идеально, так прекрасно, что Леон готов изобразить клиническую смерть, лишь бы Джек ещё постоял на коленях возле него. В голову приходит шальная мысль — он может остаться и без зубов, но куда вероятнее, что получится кое-что очень интересное.       Если ему не показалось. — Джек… Помоги…       Конечно, майор берет протянутую ладонь — и Леон со мстительным удовольствием делает захват, ловко перекатывая растерявшегося Краузера на пол. Смотреть сверху в это удивленное лицо просто изумительно, но опуститься на напряженные бёдра ещё лучше — потому что под жесткой тканью тренировочных брюк Леон ощущает упругий твёрдый член.       И потому, что скулы Джека заливает ярко-красным. — Салага, ты… слезь немедленно.       Леон прикусывет губу, едва сдерживаясь — как же неубедительно звучит эта фраза сейчас. Стальная хватка на его талии в попытке отстраниться, куда уверенней, но Леон ни за что не отступится теперь. Да как можно — стоит его ладоням накрыть чужие, и Джек вспыхивает, словно бенгальские огни в Рождество: кажется, из ушей сейчас повалит пар. — Джек, мне так больно…       Его руки словно камень, но Леон не из слабеньких — не отрывая глаз от лица майора, он спускает его пальцы ниже, устраивая те ровно на округлостях ягодиц. Копчик прошивает болезненным спазмом удовольствия, когда Джек напрягается, пытаясь освободиться — теперь Леон зажат между его ладонями и членом.       Идеально. — Мне так больно вот здесь.       У него просто нет совести — Леон смотрит прямо в широко распахнутые глаза майора, и бесстыдно скользит бедрами по его телу, получая от этого невероятное наслаждение. Вот оно: треснувший лёд, и огонь, которого он так долго ждал — всё смешалось, полетело в тартарары, и альфа под ним наконец показал свои истинные чувства. — Леон!.. — Пожалуйста, Джек… — Он склоняется к нему, прижимаясь грудью к груди, смотрит жалобно. — Ты должен мне помочь.       Восхитительная борьба: Леон упивается ей, ощущая, как окаменели мышцы под ним — Джека раздирают на части отчаянное желание, мораль, и ещё чёрт знает какие мысли, роящиеся в его голове. Но Леону не жаль — ни капли, потому что он и без того слишком долго ждал, когда этот альфа обратит на него внимание.       Когда уже решится сделать шаг. — Так… нельзя…       Действительно силён — Леон облизывается, испытывая дрожь при виде расползающихся красных пятен на ушах и шее. Он знал, что Джек имеет твёрдые моральные принципы, но это так мило и так возбуждающе, что он уже не может сдержаться — хотел просто поздразнить, но теперь придётся довести дело до конца. — Можно. — Он прогибается в пояснице, вырывая у Джека судорожный вздох. — Мы оба возьмём ответственность.       На самом деле Леон так не думает — он почти уверен в честности Джека и только потому сейчас поступает так развязно. У него нет привычки соблазнять альф, и Краузер станет приятным во всех смыслах исключением.       По крайней мере, он на это надеется. — Ну, же. — Глаза темнеют ещё сильнее, и в воздухе наконец ощущается запах феромонов. — Я просто хочу, чтобы ты взял меня прямо зде…       Леон не успевает договорить — Джек будто играючи укладывает его на лопатки, и теперь в глубине зрачков горит нехороший, незнакомый огонь. Вот только Леон его не боится: лишь плотнее сжимает скрещенные на чужой пояснице ноги, голодно смотря на тяжело дышащего майора — пора сорваться им обоим. Он не дурак, и видел его короткие взгляды украдкой, и то, что этот человек в отличие от многих, не попытался завалить его при первой же встрече, только подогрело вспыхнувший в первый миг интерес. — Я…       Теперь Леон не даёт продолжить — резко подается вперёд, восхищаясь тому, что даже так Джек легко удерживает их двойной вес. Он обхватывает мощные плечи и бессовестно прижимается к приоткрытым губам, проходясь по ним языком — к черту, он больше не намерен ждать. — Скажешь мне всё, что захочешь, после. — Леон шепчет, касаясь его губ своими. — А сейчас трахни уже меня, как мы оба того хотим.       Он слышит — утробный короткий звук, прежде чем оказывается вжат обратно в мат. Джек не даёт ему опомниться, напирая сразу везде — бесцеремонно вторгается в его рот, широко разводит колени и одним движением рвёт тренировочную форму, обнажая ставшую чувствительной грудь. Леон стонет — от кровавого укуса в основание шеи, от влажного языка, скользящего к вставшему соску, от пальцев, крепко сжимающих его ягодицы. Это то, чего он так хотел, и ему сносит голову, будто выстрелом — он цепляется за дурацкую майку и с упоением слушает треск ткани, осматривая открывающееся великолепие.       Будто Бог спустился со своего Олимпа.       Джек резко поднимает голову, ловит его растерянный взгляд — Леон не может сдержать восхищения идеальному, словно выточенному из камня телу. Его ладонь слегка дрожит, когда он тянется к бешено вздымающейся груди, ощущая под мышцами гулкий стук сердца — кровь приливает к щекам, и на краткий миг Леон испытывает смущение.       Может ли быть, что он…       Мысль обрывается, отброшенная ощущениями: Джек кусает его в бедро, одновременно сжимая возбужденный член — и смотрит так, что Леон готов умереть на месте. От вида майора, который с упоением слизывает его кровь, Леона ведёт — это так интимно, развратно и властно, что он не справляется с собой, кончая с протяжным судорожным всхлипом. Ему не стыдно — хотя такого ещё не бывало, но когда Джек с ухмылкой подтягивает его за бедра к себе, Леон судоржно цепляется за него. — Нет!       Его не слушают — разлетаются остатки формы и горячий язык скользит по влажному колечку мышц, заставляя Леона крупно вздрогнуть. Это восхитительно: настойчивая ласка, мощные руки, крепко удерживающие его на месте — он кричит, извивается, но Джек не позволяет ему освободиться. Это место особенно чувствительно: возбуждение обжигает новой волной, и Леон чувствует, как по позвоночнику стекает влага, а чужой язык проникает внутрь — его просто коротит, и он вскрикивает, прося сделать хоть что-нибудь. Это невыносимо: мягкие поступательные движения, поток огня, разрастающийся с каждой секундой — ему нужно больше и нужно прямо сейчас, иначе он просто не выдержит. — Джек…       Он плохо видит его — перед глазами плывет, и Леон с трудом смаргивает скопившуюся в уголках влагу. Джек отпускает его — и тут же нависает сверху, упираясь членом прямо между его ягодиц, так идеально, что хочется взвыть. — Попроси.       От хриплого голоса, приказывающего ему, сводит пальцы — Леон сжимается, пережидая сладкую судорогу. Конечно, он попросит: головка давит так тяжело, так приятно, что оба понимают — всё будет, даже если он промолчит. — Джек… Пожалуйста…       Он припадает к его губам — собственнически целует, и Леон ждёт боли: но толчок медленный, плавный, позволяющий ему привыкнуть и постепенно подстроиться самому. Джек большой — Леон чувствует, как плотно его член давит на стенки, задевает нервные окончания, тягуче скользя внутрь, словно хочет достать до самой его сути. Леон раскрывается, позволяя ему это — нужная точка очень близка, и когда Джек проезжается по ней, его буквально подбрасывает, опаляя, будто огнём. — Леон…       Его обнимают, что есть силы, и трахают — глубоко, с восхитительной оттяжкой, не позволяя замедлиться ни на секунду. Леон кричит, царапая сильную спину — ему так хорошо, так сладко, что он готов позволить Джеку делать всё, что угодно. Он чувствует его поцелуи на мокрой от пота коже, сильные пальцы, оставлящие синяки на бёдрах — пусть будет как можно больше следов, чтобы никто из них не забыл, когда всё закончится. — Джек!       Леон сжимается, выкрикивая его имя — давление достигает своего пика, и он кончает, дрожа от сводящего мышцы перенапряжения. Внутри вспыхивает тепло — Джек прокусывает его плечо, кончая вслед, и эта сладкая смесь боли и наслаждения едва не выкидывает Леона из реальности, заставляя всё вокруг потемнеть на миг.       Ему ещё не было так хорошо.       Возвращается сбитое дыхание, и Леон обессиленно падает — удариться ему не даёт Джек, осторожно укладывая рядом. Они поворачиваются друг к другу почти одновременно — Леону интересно, как он посмотрит на него теперь? — Ты в порядке?       Заботливый — это нравится Леону, и он согласно кивает в ответ. Интригует, что Джек скажет дальше — сделает вид, что всё было ошибкой или попробует признать, что случилось то, что должно? — Ты мне нравишься, Леон. Не хочу просто трахаться с тобой без обязательств.       Бух — опадают последние куски льда в голубых глазах, и сердце с удовольствием бросается прямиком в открывшуюся бездну. Леон пережидает волну яркого тепла внутри, улыбаясь — наверное, от Джека и не нужно было ждать чего-то другого. — Тогда давай с обязательствами.       Ему приятно видеть улыбку в ответ — и вовсе её не портит шрам, потому что Джек на самом деле красивый.       И он тоже нравится Леону.