Летние горы. Чо Ма Хён не раз бывал здесь. Чем выше и дальше забираешься, тем свободнее дышится. Что уж говорить, горы — настоящее олицетворение свободы. Конечно, подниматься сюда ради интереса увлекательно, но для спортсмена горы — также природный тренировочный лагерь. Тяжёлый, а где не тяжело? Человеку без особого стремления и силы воли, куда бы ни пошёл, будет плохо и муторно. Зато в горах есть довольно влиятельный плюс: окружающая среда. Красота, особенно когда погодка налажена. Какое-то необыкновенное место прямо! И правда хорошо, когда есть с кем поделиться опытом и впечатлениями.
Чо Ма Хён и его маленький племянник Чо Джа Хён пробирались сквозь зелёную растительность. Мальчик не осматривался, а шёл, глядя то в землю, то прямо, и слушал наставления и дельные спортивные советы дяди. Это действительно полезно и, самое главное, увлекательно. Любые слова, любое времяпрепровождение с родственником-велосипедистом гораздо лучше школы. Кажется, единственное счастье в загруженной жизни Джа Хёна и глоток свежего воздуха — общение с дядюшкой. Видя его улыбку, слушая его речи, хочется улыбнуться самому, даже такому спокойному человечку, как этот черноволосый парнишка.
Чо Ма Хён увлечённо делился мыслями с племянником, который, на вид, думал о чём-то другом и вовсе не слушал. Ох уж задумчивый, молчаливый характер.
— Джа Хён, что-то случилось? — спросил проводник, остановившись. — Тебе, может, скучно или нехорошо?
Тот спокойно, слегка потерянно посмотрел на него.
— Нет, я просто тут внезапно подумал… — Джа Хён снова устремил взгляд вниз. — Дядя, ты был когда-нибудь влюблён?
Чего? Вопросы о любви от холодного и далёкого к подобным темам племяша? Что-то новенькое! Но романтика — рубрика жизни Ма Хёна, заставляющая всерьёз погрузиться в ностальгию и, не исключено, заметно взволноваться и смутиться. Уж такая оживлённая натура.
— Ах-ха… — неловко усмехнулся он, приложив руку к затылку. — С чего бы такие вопросы? Нужны советы для покорения сердца?
— Нет, я не знаю почему, но сейчас захотелось узнать, — пояснил мальчишка. — Родители не говорят со мной о семейном будущем и таких вещах в принципе. Разве любовь — это что-то запретное? Или у них другие причины?
— Ох, Джа Хён, — присев на колено перед ним, мужчина умилённо улыбнулся и уложил ладонь на чёрные волосы. — Это совсем не страшно. Просто твоим родителям ничего не нужно от тебя, кроме безупречной учёбы и успешного будущего, поэтому они не засоряют «лишним» голову. Но вот я считаю, тебе нужно что-нибудь узнать из этой области. Рано или поздно ты тоже отдашься тёплым чувствам и влюбишься. Это же юность! А её прелести нельзя упускать!
Дядины энтузиазм и сказанное, порой, поражают племянника в самое сердце. Он часто говорит ему то, что другие никогда не скажут и, впрочем-то, зря.
— Рано или поздно влюблюсь?… — задумчиво произнёс младший, будто не веря в такой абсурд. — Так что насчёт тебя?
— Ты тогда был совсем маленьким. Твои родители должны были видеть по телевизору.
— По телевизору?
— Хах, позже я вернусь к этому. Вообщем, была одна девушка, — нервно улыбнулся Ма Хён. — Прелестная, — мечтательно протянул он. — Дело было в Японии. Там я как раз тренировался на повышение класса, потом готовился к японскому гран-при. В один денёк мой друг познакомил меня с ней. Её звали Сатоши Мизуки. Она тоже неплохо каталась на велосипеде, поэтому на прогулки мы частенько ездили втроём. Вдвоём с ней мы ни разу не ездили. Наша компания неразделима.
— Какая она была?
— Ох, Сатоши хороша в велоспорте, но она любитель. Её оружие — скорость и манёвренность, потому как позволяют миниатюрные размеры тела и небольшой вес. Что касается характера… Немножко противоположность меня и чем-то схожа с тобой, Джа Хён. Даже так, находясь с нами, Сатоши не забывала мило и радостно улыбаться. А её внешность… Видел бы ты, это феномен! Я когда впервые встретил её, чуть дар речи не потерял. И водятся же среди знакомых такие живописные люди! — глаза старшего загорелись, сам он видно увлёкся описанием из воспоминаний.
— Дядя, ты покраснел, — подметил племянник.
— Ах, н-неужели? — Чо Ма Хён дотронулся до щёк.
— Я понял: вы сначала были друзьями, потом стали парой?
— Я тебе не сказал? Любовь, Джа Хён, штука мудрёная и запутанная для людей, имеющих заветную цель. Я сильно желал взобраться на вершину, победить в заезде, поэтому делал упор на тренировки и велосипед. По этим причинам я напрочь не замечал, чего ждёт от меня один человечек поблизости. Только сейчас нередко задумываюсь, как всё было очевидно. Ну как, интересно послушать нашу коротенькую историю, раз на то пошло?
— Угу, — кивнул мальчик.
— Как я уже сказал, дело было в Японии. Обычно, Сатоши не уделяла особое внимание кому-то из нас, но в один день она позвала меня на личную встречу. Тогда я немного не понял, но не придал большого значения и пришёл. Было лето. Утро. Меня попросили прийти на одно место, где, как я позже узнал, она проводит вечера…
Тот день:
Чо Ма Хён ожидает подругу. Он прибыл минут семь назад, но за это время успел налюбоваться здешним пейзажем, насладиться и вдохнуть полной грудью. Лето в Японии замечательно. Юноша поднял голову и увидел перед собой ярко-зелёную листву высокого дерева, сквозь редкие просветы которых блестело и слепило солнце. Не только дерево было зелёным. Значительная часть округи заполонена травой, окружающей одну единственную широкую тропинку. По ней велосипедист и приехал. Зелень не просто существует, как обыкновенная растительность. С появлением редкого, но тёплого, свежего бриза и листва, и травинки колышутся. Их шелест похож на шёпот самой природы, различимый лишь в полной тишине. Разве не волшебно? Япония — страна, где Ма Хён готов кататься бесконечно, любуясь её умиротворяющими, просторными видами. Но сейчас волнует кое-что другое: где же инициаторша встречи?
Отвлёкшись от листьев, велосипедист невольно нашёл ответ на вопрос. Сатоши, приближающаяся на велосипеде по тропе, появилась в поле зрения. Хм, даже непривычно как-то видеть её неспешную езду после однажды увиденных скоростных манёвров. Ма Хён радостно ухмыльнулся. Он не помнит дней, когда хотя бы маленько не улыбнулся при виде близких знакомых.
Остановившись, девушка слезла с велика. Увидя друга в ответ, она направилась на слегка холмистую поверхность, где располагались и он, и деревце.
Чо Ма Хён следил за её движениями, думая о простой, но величественной, выделяющейся внешности. Сатоши не вписалась бы ни в одну страну так метко, как в Японию. Местная природа, культура, сами люди — всё зовёт девчонку за собой. Она и не против. Судя по стилю, Япония — то, что всегда ей нужно было с рождения.
Мизуки шагала не торопясь, также, как и ехала сюда. В отличие от езды, в походке крайне редко встречалась быстрота. Тут доминировала элегантность и уверенность, смешанные со спокойствием. Чего ещё ожидать? Сатоши — воплощение кротких качеств.
Её длинные волосы, заплетённые в два низких хвоста, всегда так грациозно развевались на ветру, что заставляли иногда засмотреться и забыться. Цвет у них необычный. Крашеные бледным пурпурно-синим цветом пряди выделялись на фоне тёмного чёрного врождённого цвета. Потрясающе. Холодные оттенки очень идут её характеру и лицу. Это прослеживается в одежде, основной палитрой которой считаются бледные или яркие голубой, фиолетовый, розовый, белый, синий, серый цвета. Ах, фиолетовый и голубой теперь постоянно ассоциируется у Ма Хёна с Сатоши, когда тот однажды увидел её в коротком кимоно. Тогда она была невероятно привлекательной, особенной, словно нет более идентичного человека во Вселенной. В тот день он по-настоящему обнаружил для себя её выдающуюся наружность.
Сатоши остановилась напротив друга. Ветер играл с листвой, шурша ей. Обдувал розовое хаори, где спину украшали тонкие веточки сакуры с белыми цветущими её цветами. Вокруг ни души. Лишь Мизуки и Ма Хён наедине с собой и, неизбежно, с природой.
— Доброе утро, — пожелала девушка.
— Доброе, — ответил юноша. — Что-то случилось?
Сатоши поправила один из хвостиков. Она присела на траву и, отклонившись на ствол дерева, похлопала по местечку рядом с собой. Званый знакомый понял намёк и плюхнулся на землю.
— Хотела поговорить, — пояснила подруга. — Я тебя сильно отвлекла?
— Ох, я только собирался на тренировку, — широко улыбнулся велосипедист. — О чём нам нужно поговорить?
— Ни о чём особом. Просто подумала, мы мало поддерживаем контакт.
— Я думал, нам не стоит разделяться, да и времени в обрез. Нужно тренироваться, чтобы стать лучшим, — вдохновенно рассуждал он.
Сатоши промолчала, смотря в мирную даль.
— Ты улетишь в Корею после гран-при? — спросила она.
— Пока не задумывался, — Ма Хён упёрся головой о широкий ствол, взглянув на плоховато виднеющееся лазурное небо. — Сейчас единственное, о чём я могу думать — победа.
— Постарайся ради великого дела, — подбодрила Сатоши. — Хотя, не мне тебе напоминать очевидности.
Друзья, любуясь летними видами, молчали. Ма Хён вдруг печально опустил голову, а взгляд выглядел обеспокоенным.
— Сатоши, скажи, — начал он. — Когда мы познакомились, ты считала меня…
«Паршивым кореясом»? Кажется, моё имя толком никто не старался запомнить, хах.
— Чо Ма Хён, — не задумываясь, сказала она.
— Что? — не понял названный.
— Ты всегда был и будешь для меня Чо Ма Хёном. Я думаю, ты прекрасно осознаёшь причину твоего прозвища.
— Отголоски прошлого…
— Мне всё равно. Я ни разу не подумала о тебе, как о «паршивом кореясе». Ты хороший человек. Твоё имя я запомнила навсегда. Уверена, ты оставишь его в истории и докажешь, что Чо Ма Хён — лучший. Если нет, помни мои слова. Помни о нас.
Обо мне.
— Спасибо, — чуть смущённо поблагодарил юноша, улыбаясь. — Я раньше думал, что такая, как ты, не заговорит со мной. Но ты оказалась отличной подругой!
Как она? В каком смысле?
— Чо Ма Хён, что ты думаешь обо мне? — тихо спросила Мизуки.
— Что думаю о тебе? — задумчиво произнёс собеседник.
— Нет, можешь не отвечать, — девушка пожалела о спрошенном и быстренько отмахнула от обязанности отвечать ради своего блага. Любопытно, конечно, послушать его мнение, но наряду с интересом стоит стыд. — Глупости всякие выдаю, забудь.
— А? Но если хочешь, я же могу поделиться, — откровенно сказал Ма Хён, ничего не подозревая.
— Нет, не стоит, — всё сильнее прятала она взгляд, думая, что лучше бы молчала. Вдобавок, его интонация говорит о совершенной недогадливости истинной стороны вопросы. Зачем позориться лишний раз… — Всё нормально, не парься.
Странное для неё поведение. Велосипедист, осматривая взволнованную знакомую, немного задумался о проблеме своеобразного поведения. В итоге, решил последовать совету и попробовал забыть, если ей в таком случае станет лучше. И всё же… Чем он таким отличился, раз умиротворённая и рассудительная Сатоши так начала переживать над своими вполне адекватными словами?
Снова безмолвие. Сатоши устремила глаза в зеленеющую поверхность. Множество мыслей старалось завладеть ей, но сопротивление было сильнее. Нет, нельзя уходить с головой в одну лишь ошибочку и мучиться с ней.
— Чо Ма Хён, победи их всех, — слова, полные веры и твёрдости.
— Обязательно! Уже жду не дождусь сразиться со всеми! Так здорово! Велоспорт — увлекательная штука, — эмоции пробудились в бойком юноше. В очередной раз подмечена привязанность к любимому делу, в котором имеется крупная цель. Но эти амбиции… Неужели они напрочь затмили ему глаза? Вроде как целеустремлённая черта привлекает Сатоши, но вместе с этим раздражает.
Мизуки улыбнулась через силу. Чёрт, может, сказать ему? Жить, тая всё в себе, невыносимо. Сатоши не из тех, кто открыто выражается, но сегодня ей хватило смелости, чтобы сообщить кое-что… Важное? Чо Ма Хёну.
Ей надоело думать. Думать подолгу и впустую — занятие неблагодарное и тоскливое.
— Я думаю, мне надо идти, — сказал друг. — Что-то ещё хочешь обсудить?
— Ничего особого… — проговорила она.
Девушка потихоньку, но проворно подсела ближе. Замок оков треснул, колебание рассеялось, и Ма Хён не успел ничего понять, как её губы мимолётно коснулись его щеки. Надолго задерживаться Сатоши не посмела. Быстренько, будто ударил лёгкий ток, она отсела в сторону.
Что произошло? Что-то, от чего оба в смятении. И если один открыто выражает испытываемое, то другая старательно делает вид, что так нужно, пытается присвоить нелогичному действию бесспорность.
— С-Сатоши…
— Прости, — виновница неудобной атмосферы встала, смотря вниз и никуда более. — Я пойду.
Девушка поспешила пройти к велосипеду, спускаясь с холма и усиленно стараясь не перейти на бег.
«Что ты творишь?!» — неугомонно спрашивал рассудок ежесекундно. Сердце нагнетало, стуча с двойной скоростью.
— Сатоши, подожди! — Ма Хён ударился коленями о землю и вытянул руку, как будто в ней был толк для остановки. Мозг говорил:
«Беги!», но ноги отказывались шевелиться.
— Прости, что отвлекла тебя ерундой, — она запрыгнула на свой белый транспорт. — Удачной тренировки.
— Ну же, давай договорим в таком случае! Я же тебя… — но подругу больше одолевал позор и неправильность от сделанного. Находиться рядом с ним — значит вводить себя в оцепенение. Закрутив педали, она стремительно уехала, словно стартанула на велогонке. Побег от реальности.
— Не… Укушу, — договорил оставшийся под деревом в пустоту.
Чо Ма Хён вернулся в прежнее положение, протяжно выдохнув. Он дотронулся до щеки и призадумался. О таком, о чём никогда не мог подумать. В его сердце таилась лишь любовь к велосипеду, но после представления Сатоши, наверное, было бы смешно и грустно, если бы оно не разрешило ей войти?
— Я что, действительно ослеп? — в недоумении спросил себя юноша. — Я серьёзно не понимал раньше?
Извини, Сатоши. Извини за то, что настолько увлёкся.
***
— Вы разошлись на этом? — спросил Джа Хён.
— А кто тебе сказал, что это конец истории? — лукаво улыбнулись ему. — Просто и неправильно было бы всё вот так закончить.
— Ты же не забросил тренировки?
— Разумеется, нет! Я их усилил. Я всё-таки подумал, велоспорт — приоритет моей жизни. Я имел цель и продолжил стремиться. Но не подумай обо мне, как об эгоисте. О Сатоши я тоже думал, но никак не мог разобрать чувства к ней. В конце концов осознал, чего хочу. И чтобы выполнить одно, нужно было воплотить другое. Для того я усерднее тренировался.
— А как Сатоши-сонбэ отреагировала?
— Мне показалось, она погрустнела и помутнела. Ясное дело, ты принял крайние меры для намёка, а человек сделал вид, что ничего не было. Но помешать мне ей не приходило в голову. Я подумал, она всего-то затаила небольшую обиду. Но на гран-при я развеял недопонимания.
Джа Хён был наготове слушать окончание рассказа. Ма Хён увидел по вопросительным глазам и наклонённой голове интерес слушать далее.
— Пойдём, — таинственно улыбнувшись, дядя взял племянника за руку и повёл по намеченному маршруту. — На гран-при я ехал впереди всех. Друг сзади прикрывал мою спину, сам же почему-то отказался от первого места. Я мчался, и было свежо, как никогда. Не было видно ничего, кроме дороги — всё стремительно исчезало. Погода всё равно казалась прелестнее. Да что там погода, жизнь! Я по-настоящему чувствовал себя живым. Но что-то мешало мне и помогало одновременно. Странное чувство, ведомое мне только в тот момент. Никогда не забуду, как оно, наряду с моим отличительным желанием стать первым, толкало меня к финишу. Никогда не забуду, как сердце, и без того норовя выпрыгнуть из груди, испытывала какое-то томление, нетерпение, словно ныло от предвкушения или сожаления. Видно, тогда было о чём жалеть. Всё успокоилось, когда сожаления рассеялись…
День японского гран-при:
Корейский гонщик Чо Ма Хён пересекает финишную черту первым. За ним вторым лидирует японский гонщик Такеда Казума. Есть! Цель достигнута, мечта сбылась. Нет,
половина мечты. Это всего лишь начало на пути к большему. Но неизменными останутся эмоции: счастье, гордость, лёгкость. Он смог и доказал, оставил имя Чо Ма Хён громким и незабываемым. Японский друг испытал многое по пути. Пройдя через собственные барьеры, он решил, чего хочет, и решение изменило исход на
его победу. Славно. Заслуженно. Друзья-велосипедисты, расслабившись в упоениях, стукнулись кулачками.
Мы сделали это.
Но Ма Хён всё ещё мучился. Осматриваясь по сторонам, ему виделось много ликующих, радостных людей, но мимо всех он секунда за секундой проезжал. До сих пор медленно, но верно едет. Наверное, пора остановиться? Но он не может, как будто колёса завезли в неуправляемые параллельный мир. Только в нём глазам по силам ухватить
её в толпе. Она должна выделяться, Ма Хён сразу определит. Но главное отличие от остальных в том, что, юноша уверен, ей достаточно неброской счастливой улыбки и сияющих глаз для выражения радости.
Как далеко он заехал? Что если она не пришла? Нет, Чо Ма Хён верит и знает, пришла! Досадно, придётся поискать позже… Решив так, кореец плавно, грустно улыбнулся и, глянув влево, рассмотрел знакомую фигуру. От неожиданности реальность забрала его из раздумий, и велосипед остановился, чуть не скинув водителя на землю. Осмотревшись повторно, Ма Хён убедился: ему не показалось. Сатоши успела уловить тоскливый взгляд, случайно направленный на неё, поэтому ограждение абсолютно не помеха, чтобы выйти к дорогому другу. Или возлюбленному? Наверняка лучше бросить эту затею и жить, как прежде. Понятно ведь: они не пара. Но зачем-то вышла к нему… К лучшему. Верное решение, потому что крайне глупо обижаться на пустяк и рушить сложившиеся отношения.
Чо Ма Хён никак не отдышится. С появлением подруги ситуация ухудшилось. Бросив велосипед, юноша направился ей навстречу скорым шагом, думая, мир рухнет, если не дойдёт.
— Чо Ма Хён! — воскликнула девушка. — Я знала! Ты смо… — поздравления отменил их же объект.
Ма Хён не слушал её, не слышал народные возгласы. На минуточку появилась другая цель, и он обязан совершить задуманное. На секунду помедлив перед ней, кореец вдохнул побольше кислорода и, обхватив румяное лицо руками, поцеловал губы Сатоши. Глубоко и настолько долго, насколько хватило воздуха в обедневших лёгких. Зато как желанно и приятно на душе.
Люди вокруг ахнули, камеры без церемоний направлены на любовный инцидент.
Им всё равно. Если до предела раскрасневшаяся и смущённая Мизуки ещё подумала об окупированной территории чужими глазами, то Ма Хёну плевать. Это жажда, которую срочно нужно утолить. Скука по ней, мысли во время гонки и тренировок исключительно о ней. Разве этого мало, чтобы осушить его почти до дна? Он хотел поскорее вернуться ради неё, попросить долгожданное прощение. Неизвестно, что стало бы с ним, не воплотив мысли сейчас и только сейчас. И пусть хоть весь мир увидит их любовную интригу в прямом эфире.
Сатоши спустя несколько мгновений осознала происходящее. Поцелуй… в губы?! Это не сон? Неужто романтическая связь между ними существует? Она бы не поверила без доказательств, но чем
это не доказательство? Мизуки остаётся лишь преодолеть робость и ответить, как когда-то мечтала.
Чо Ма Хён отстранился первым. Воздуха не хватало, но дышать стало легче.
— М-Ма Хён… — вымолвила девушка.
— Знаешь, — виновато ухмыльнулся тот, уложив руку на шею. — Я тут пока ехал понял…
Что люблю тебя. А ещё думал, если не приду первым, не увижу тебя и не сделаю это, точно задохнусь.
Сатоши, ничегошеньки не ответив, обняла его, повиснув на шее и уткнувшись в плечо. Вот оно, счастье, от которого прольётся слезинка.
Юноша, тяжело дыша, усмехнулся и крепко обнял в ответ. Любовь — несколько мучение, но хороша, когда не зря мучились.
***
— Такие дела, — рассказ закончился.
Путешественники как раз успели добраться до утёса, с которого вся округа как на ладони. Эх, величественно! Корея тоже удивительна своими пейзажами, ничего не скажешь.
— Здорово, — поделился Джа Хён. — Родители никогда бы не пошли со мной в поход.
— Развеяться иногда полезно для мозга, а учиться без продыху бессмысленно и вредно. Ты уж следи за здоровьем, — посоветовали мальчику.
— Вы правда поцеловались в прямом эфире?
— Выходит, да, — смотря вдаль, сказал Ма Хён. — Было прекрасное чувство. Джа Хён, запомни: когда ты влюбишься, постарайся не повторять моих ошибок. Люди не резиновые, время не бесконечное, поэтому не тяни с выражением чувств, не игнорируй их, иначе придётся туго. Как только твоё сердечко поймёт, оно обязательно сообщит. Главное прислушайся, — присев, родственник приложил ладонь к левой части груди племянника.
— Разве мне должно быть дело до любви?
— Ты не машина, а в подростковом возрасте все рано или поздно влюбляются. Так как ты у нас скромняга и молчун, тебе понять себя будет тяжеловато, так что и над этим тоже придётся потрудиться. Осознание себя и своих чувств — дело тоже не из простых. Будь тем, кем сам решишь быть. Понял?
Мальчик понятливо кивнул.
— Умница. Эх, красота! Давай хоть фото на память сделаем.
Чо Ма Хён установил фотоаппарат, и вскоре устройство щёлкнуло их на природном фоне.
— А ты до сих пор общаешься с Сатоши-сонбэ?
— К сожалению, редко, — ответил Ма Хён, складывая штатив. — Я тебе тут рассказываю про настоящую любовь, а, на самом-то деле, это было больше похоже на нелепый порыв молодости. Я потом улетел в Корею, оставив её в Японии, пообещал, что буду приезжать. Но так с того момента ни разу и не приехал. Да уж, плохой из меня романтик, — неловко улыбнулся он. — Поэтому, Джа Хён, не равняйся на меня.
— А в велосипеде можно?
— В велосипеде можно, — посмеялся старший, потрепав племянника по тёмным волосам. — Пойдём, мы ещё столько не увидели!
Маленькая история давней любви оставила большой след в сердце Чо Ма Хёна. Воспоминания, данные ему от неё, греют душу, позволяют окунуться туда, куда нет возможности вернуться вновь. Да и зачем? Жить прошлым — дело неблагодарное, потому что тоска — воспоминания, а одержимость ими оставляет после одни сожаления. Лучше жить, не жалея. Даже если когда-то жалел, лучше всё равно не жалеть. Нужность событий в какой-то мере определяется не нами. Важно лишь то, как мы повлияем. Ма Хён вовремя подгадал момент, чтобы глубоко не жалеть. Но если бы не решительность Сатоши, всё сложилось бы иначе? Какая разница. Неужели нам нужно рассуждать над чем-то, что уже свершилось по определённому исходу и к благу? Наверное, единственное, о чём Ма Хён задумывается — увидеть Сатоши вновь. Это обязательно должно случиться. Он нагло заявится в Японию, на порог её дома, чтобы поглядеть после долгой разлуки. Примет ли она его назад? Только надежды и предположения. Но сердечко Мизуки хоть и спокойное и рассудительное, но горячее и чистое. Всё далёкое, к сожалению, неизвестное. Отложим далёкое, пока перед нами настоящее.
Для Чо Ма Хёна сейчас перед глазами поход и любимый племянник Чо Джа Хён.
