Choose Yourself

Джон не был уверен, считает ли он, что север так хорош, как ему говорили люди. Да, частенько рассказывали о холоде, который мог вынести далеко не каждый, но и Джон был не кем попало. И почему-то, безумно радовало, что никто и никогда особо не раскручивал его по поводу и без. Конечно, его мать всегда рассказывала ему приятные истории о его отце-северяне, но она никогда прямо не упоминала, был ли север хорошим местом. У Сансы тоже были теплые воспоминания о своем родном городе Винтерфелле, но это была всего лишь детская ностальгия. Джон только и мог, что превратить все эти по-детски радужные истории в выражение «Север — это то место, где нужно выживать». И вопреки всем опасениям на Севере было... Нормально. Люди по характеру были прямыми и честными. Рынок труда не был наводнен трудными работами и минимальной заработной платой. Климат был таким, каким его и обещали представить Джону. Адски-холодным, даже хуже, но не зря же его фамилия была Сноу. Что привело Джона к самому́ внутреннему конфликту по поводу Севера, так это то, что он делил квартиру с братом Сансы. Когда Джон небрежно упомянул Сансе, что он хотел бы переехать в Винтерфелл после того, как закончит магистратуру. Она позвонила своему брату, даже не сказав об этом сначала Джону. Прежде чем он успел взглянуть на возможные вакансии, она договорилась с братом о том, что теперь, он и Джон будут делить квартиру. При чём, к собственному удивлению Сноу, недалеко от центра города и за более чем разумную цену. После этого никаких «может быть перееду» больше не было. Тогда Джону просто пришлось перебраться в Винтерфелл. Не то чтобы Робб ему не нравился. За семь месяцев они стали достаточно хорошими друзьями. Но Джону он нравился даже слишком сильно. Больше того, чем требовалось. Каждый чертов день, когда он входил в гостиную, Робб Старк был там. Делал что угодно: демонстрировал свой точеный живот, когда дремал на диване, чесал свою темную щетину, хмурясь над книгой, или смотрел на Джона с ярко-голубым оттенком из-под копны густых кудрей, когда завтракал перед работой. Черт возьми, по мнению Сноу, Робб, вероятно, мог бы просто стоять на своей каштановой голове и нюхать попкорн, напевая надоедливую музыкальную тему «Друзей» от нечего делать и желудок Джона все равно бы упал вниз при виде него. Но риски были слишком велики. Робб был его соседом по квартире, а теперь и одним из его лучших друзей. К тому же Робб, вероятно, даже не любил мужчин. Ох, и как раз именно это было чертовски плохо. Что еще хуже, так это то, что Робб был великолепен и мил. Он был добрым, внимательным, с безупречным поведением и величайшим сердцем. Все друзья узнали, что постучать в парадную дверь вместо того, чтобы просто войти без предупреждения, было самым настоящим оскорблением. Джону нужно было время, чтобы приспособиться к этому. Потому что когда ты только что вышел из душа и ты наполовину голый, а в квартиру забегает почти что незнакомец, чтобы поговорить о проблемах... Ну, ты будешь, мягко говоря, удивлен. Видимо, это привычка привилась Роббу из родительского дома. В доме Эддарда и Кейтилин Старк был стол, который был больше среднестатистического большого в полтора раза, а во время еды всегда давали три дополнительные порции. И когда они погибли в результате несчастного случая и этот дом пришлось продать, то дети Старков потеряли свою... Константу. Будучи старшим, Робб взял на себя задачу продолжить традицию. Уже в своей квартире. В гостиную всякий раз врывались знакомые лица. Если бы они нашли квартиру пустой, то они бы просто ушли. Но обычно Робб всегда был рядом, готовый предложить чашку чая, слова сочувствия и совета, настольную игру или руку помощи. Он откажется делать что-либо еще, пока его гости не найдут решение того с чем пришли. Это по обычаю был один из таких дней. Весь обеденный стол был завален рисунками и чертежами. И Джон склонился над одним из своих учебников по архитектуре, чтобы логически разделить пространства в своем очередном дизайне. Тем временем он все равно прислушивался одним ухом к разговору в гостиной. Их подруга Джилли пришла почти час назад, села в кресло, а Робб сполз на диване. Джилли и ее муж Сэмвелл уже давно говорили о том, чтобы завести детей, и эти разговоры часто велись именно в той квартире, которую делили Робб и Джон. Сэм и Джилли выросли в не очень счастливых семьях. Сэм ходил на терапию с тех пор, как Джон его знал, но Джилли прыгнула в этот поезд совсем недавно. Иногда она приходила к ним домой после сеанса и пила чай, пока не находила достаточно слов, чтобы говорить. — Я просто хочу разорвать порочный круг, понимаешь? Я не собираюсь повторять ошибки своих родителей, — сказала она. Робб что-то напевал, и медовый звук его голоса задержался где-то высоко в потолке. — И это правильно, Джилли, но ты должна позволить себе совершать собственные ошибки. Их делает каждый родитель. Это не преступление. — Пока они именно мои собственные. Не те, которые были созданы для меня моими родителями, не те от рук которых я пострадала. — Звучит неплохо, — кивнул Робб. — Ты хороший человек, Джилли, ты это знаешь? Джон посмотрел в сторону и увидел, как его подруга приподняла губы в осторожной улыбке. Она поднесла кружку ближе к груди и выпила последний глоток. — Это действительно так, — согласился Джон, снова повернувшись к столу и чертежам. — На что бы Джон ни согласился, это закон, – Он услышал улыбку в словах Робба. Джилли медленно поднялась на ноги. Робб тоже встал, и она прошла мимо обоих парней, чтобы обнять их. — Спасибо. Я пойду, наверное. У меня есть планы. — Ох? – задавался вопросом Робб, проводя ее в коридор. Голос Джилли затих, когда дверь в прихожую за ними захлопнулась. Прошло некоторое время, прежде чем Робб вернулся. Когда он это сделал, то встал на ковре, казалось бы, потерянный. — Что я делал до того, как сюда пришла Джилли? — Искал USB, — ответил Джон, не отрывая глаз от работы. — Ой, – тяжело вздохнул Робб и исчез на кухне, и Джон слышал, как он опрокидывает какие-то вещи в соседней спальне. — Не знаю, что бы я делал без тебя, — сказал Старк, выйдя спальни. — Наверное, оставил свой мозг дома, если бы ты вообще мог забыть об этом. Обычно Робб, по крайней мере, посмеялся бы над этим, но в этот раз промолчал. Джон поднял голову и увидел своего друга на диване с открытым ноутбуком, из-за которого с его губ сорвался недовольный шепот. Он потер рукой подбородок. — Все в порядке? — озабоченно спросил Джон. Кудри закатного цвета прыгнули на лоб Робба, когда он повернул голову. Он отмахнулся от них и моргнул. — Ага. Просто надо обработать все эти фотографии. Хотел закончить их до понедельника, но боюсь, что не выйдет. — Не мог бы ты просто прислать им небольшую подборку, что снимал перед медовым месяцем? — предложил Джон, вспомнив предыдущие разговоры о подобных вещах. Робб сжал губы и фыркнул в экран. — Осталось пройти еще сотню. До понедельника я вероятно смогу сделать сотню, – Джону показалось, что звучало это достаточно не убедительно. После школы бизнеса Робб начал работать фотографом на мероприятиях. Из подработки это превратилось в постоянную работу. Робб был невероятно талантлив, но благодаря упорному труду он добился того, чего добился, без каких-либо бумажек. Но такие вещи, как «делать достаточно» или «усердно работать, но при этом уважать свои собственные границы», не входили в его словарь, что порой ужасно удручало. Не желая спорить, Джон вздохнул и вернулся к своей работе. Он понял, что где-то ошибся, и поблагодарил себя за то, что работал карандашом. Никогда особо не ценилось, когда кто-то приходил к заказчику с беспорядочными рисунками, что были правлены сотни раз. Тишина лопнула, как воздушный шар под ногами, когда дверь в коридор снова распахнулась. Арья стояла в дверном проеме, снимая ботинки и бросая их на коврик позади себя. Ее куртка уже валялась на полу. Робб отложил свой ноутбук и как-то смиренно закрыл его. — В чем дело? — Мне нужно кого-нибудь убить? — улыбаясь спросил Джон. Арья была сестрой Робба. Ей было двадцать лет, и она представляла собой пять футов пылкой молодой женщины. Джон любил Арью так же сильно, как и Робба. Но по-другому, конечно. — Если бы это было так просто, — прорычала Арья и подошла к Роббу, чтобы упасть на колени и начать убийственную напыщенную речь. Когда Арья ушла, было пять часов дня, а Робб проработал ровно двадцать минут за весь день. Для Джона же, его работа заняла немного больше времени, чем было изначально задумано и необходимо, но большую часть последних двух часов он провел, слушая и глядя на своего соседа по квартире. Робб все время щурился и часто запускал руку в волосы, что он делал всякий раз, когда изо всех сил пытался сосредоточиться. Он также сжимал пальцами острые мышцы челюстей. Как только он снова открыл свой ноутбук, Джон увидел, как его плечи устало опустились. — Робб, – тихо позвал Джон. — Ага? — Может отдохнешь? – Сноу вышел из-за стола. Всего на мгновение Джону показалось, что Робб выглядел так, будто не совсем понял произнесенные слова. — Ты выглядишь так, будто тебе бы пригодился один день отдыха. Я пойду в магазин и примерно через час начну готовить, — Джон старался выдержать взгляд друга, хотя и боялся, что его сила духа расплавится и выскользнет сквозь половицы при виде этих глаз. Поражение от неожиданного предложения отразилось на его лице, и Робб в который раз за день закрыл компьютер. Он положил его на кофейный столик и сползал по дивану вниз, пока не лег плашмя. Джон, схватив флисовое одеяло со стула, расстелил его в воздухе, так что оно упало, как лист, и накрыло Робба с головы до колен. Старк хрипло усмехнулся. — Ты умеешь готовить суп? Мне действительно хотелось бы супа. — Конечно. Пожелания? — Нет наверное. Только ничего острого. Разбудишь меня, когда вернешься, да? Я могу помочь тебе подговить продукты. Джон кивнул ему, но как только Робб закрыл глаза, он стал таким маленьким, что Джон не был уверен, что сдержит свое обещание. Час спустя Джон вполне ожидал, что в доме будет царить абсолютная тишина. Он вошел с сумкой, полной овощей и лапши, и увидел Робба, сидящего на диване рядом со Станнисом Баратеоном. — Ой, – Джон совершенно забыл об этом. Станнис руководил подготовкой проекта, призванного показать, что история страны все еще читается в его достопримечательностях. И он собирался поговорить с Роббом о фотоотделе сегодня. — Джон, — произнес Робб и, шаркая ногами, сел на край дивана. Волосы на его голове были заметно приглажены торопливыми руками. — Это мой сосед по квартире, Джон Сноу. Или… вы встречались? — Мы встречались, — улыбнулся Джон. Только когда Сноу почти закончил готовить, Станнис ушел. И именно сегодня Джон был тем, кто выпроваживает гостей за дверь. Он сделал это настолько вежливо, насколько мог, хотя в нем плескалось раздражение по поводу того, что Баратеон был у них больше, чем ему хотелось. Когда он повернулся на кухню, чтобы убрать со стола следы готовки, он услышал тихое: —Джон, — Робб сел на край дивана, положив локти на колени и подперев голову руками. Его голос был тихим, как будто он просунул его через тонкую соломинку и казался плоским и ненастоящим. — Я не очень хорошо себя чувствую. В ногах Джона что-то распалось и покачнулось. Затылок у него покалывало, когда он сел перед другом и положил руку ему на лоб. Он был горячим. У Робба всегда была бледная кожа, но только сейчас Джон заметил, что он выглядел слишком бледным и ужасающе мрачным. — Что тебе нужно? — мягко спросил Джон. — Тебе помочь лечь спать?запустил пальцы в влажные волосы Робба, удерживая их от щек и подбородка, пока желчь выходила из горла. Локоны слиплись от пота. Когда Робб выглядел закончившим, он взял воду, чтобы вымыть неприятную кислоту из рта. Он застонал. Джон отставил таз и стакан. — Еще тошнит? — Джон вытащил салфетку из коробки на журнальном столике, а позже принял ее уже тогда, когда Робб вытер рот. — Не думаю, — с трудом выговорил Старк, глядя на свои колени. — Просто очень кружится голова, — он потер лоб липкой рукой. — Извини. Это пробило Джону ребра. — Извини? — прошептал Джон почти возмущенно. — Тебе что-ли совсем плохо? О чем тебе нужно сожалеть? — Не знаю. Я ведь заставляю тебя на это смотреть, — с губ Робба сорвался дрожащий вздох. Его руки тоже дрожали. — А ты приготовил мне суп, и теперь я его даже не попробую. Ты и сам еще даже не ел. — Хорошо, — сказал Джон, пытаясь подавить учащенное сердцебиение. Гнев и недовольство в этой ситуации мало чем хорошим поможет. — На этот раз, — он положил руку на шею Робба, чувствуя ее всепоглощающее тепло. — Ты не будешь думать ни о ком другом. Тебе надо отдохнуть. Ты готов пойти в спальню, или мне разложить для тебя диван? — Было бы неплохо добраться до кровати, — прохрипел Робб, на время закрывая мир от своих голубых глаз. Вместе они, шатаясь, прошли через кухню в спальню Робба. В помещении было темно, его кровать королевских размеров, как по-обычаю не была застелена. Запах вечернего дождя лился через открытое окно и смешивался с ароматом в комнате, который нельзя было назвать ничем иным, как запахом Робба. С подоконника донеслось пение целого хора лягушек. Джон закрыл окно на форточку. Робб разделся так быстро, как только мог, все время дрожа, а затем забрался под одеяло в одном нижнем белье. Джон не смотрел на него. Когда одеяло было натянуто до подбородка его друга, он подошел и опустился на колени возле его кровати. Робб выдохнул воздух через нос и тяжело сглотнул. — Спасибо, Джон. Джон вздохнул и слабо улыбнулся. — Ничего. Хочешь попробовать съесть немного того, что я приготовил? Немного соли тебе пойдет на пользу сейчас. Прежде чем Робб успел ответить, он добавил: — Не смей говорить «да», если не хочешь. Из безупречных губ Робба сорвался потрескивающий смех. — Тогда я лучше сделаю это завтра. Джон похлопал по одеялу там, где была рука Робба. — Отдохни. Поспи. И разбуди меня если тебе будет что-то нужно. Когда Сноу открыл дверь спальни, чтобы уйти, Робб окликнул его. Джон повернулся. Его друг выглядел как падший ангел — безупречные формы его лица были худыми и бледными в полумраке комнаты. — Ты… ты сделаешь все для меня? Прям все? Это просто звучит действительно… действительно очень глупо. — Что угодно, — сказал Джон, и он никогда не был более честным. Он сделает все для этого ангела. Робб колебался, хрипло дыша. — Когда… когда я в детстве болел, мама всегда гладила меня по волосам, пока я не засыпал, — его глаза были темными и умоляющими. Сердце Джона подпрыгнуло в грудине, как бейсбольный мяч, и ему пришлось напомнить себе, что это ничего не значит. Это правда ничего не значило. Робб потерял мать слишком рано и скучал по ней больше, чем говорил. Было совершенно понятно, что Роббу это было нужно, чтобы чувствовать себя любимым и окруженным заботой. О чувствах Джона там ничего не говорилось. — Конечно, — ответил он мягким тоном. Сноу освободил единственное кресло Робба от кучи одежды – сделал мысленную пометку постирать ее позже – и сел у кровати. Когда Робб закрыл глаза, Джон осторожно провел пальцами по беспорядочным темным кудрям. Спустя долгое время после того, как дыхание Робба стало не таким грузным и замедлилось, Джон просто сидел в тишине и распутывал прядь за прядью медных волос. Когда ему уже нечего было делать, он подобрал с пола одежду и вышел из комнаты. Джон ел на кухне. Он убрал беспорядок, который они оставили возле дивана, и написал небольшую записку, а потом повесил ее на входную дверь. После этого он вернулся в гостиную и посмотрел на чистые белые пятна на обеденном столе. И сделал вывод: было только девять тридцать и он еще мог поработать. Он сел и склонился над заготовками рисунка, но мысли его блуждали. Острые края его чертежа переходили к изгибу щек Робба, а плавные круги дверных проемов к выступу его подбородка. Джон не смог записать ничего толкового, и все усилия, которые он потратил на бумагу, в конечном итоге были стерты. В его пальцы на секунду вновь скользнули по восковой текстуре волос Робба, а в животе разлилась лужа свинца, когда он думал о том, что произошло сегодня. На каждом шагу Робб чувствовал необходимость отсчитывать свою энергию для всех, даже если у него ее не было. Но так или иначе Джону придется начать рисовать линии, потому что это чувство эйфории не продлится долго. Побежденный пустыми листами бумаги и пустыми размышлениями, Джон хлопнул по листу рукой и оттолкнул его. Вздохнув, он приложил ладонь ко лбу и позволил своим глазам бродить по комнате. Его взгляд упал на таз, который он только что вымыл и поставил у двери на кухню. Он хотел отнести его в комнату Робба. Просто на всякий случай. Он встал и еще раз пересек кухню. Когда Сноу на цыпочках прокрался в спальню, из-под одеяла послышалось тихое хныканье. Брови Джона сошлись вместе. Он поставил таз и подошел к дальнему концу кровати. Подушка была покрыта темными мокрыми пятнами. Лоб Робба был сморщен, а рот сжат в тонкую линию. Даже в слабом свете коридора Джон мог видеть, как бледные щеки болезненно покраснели. Над виском Старка пролегал отчетливый соляной след. Он слабо всхлипнул. Джон глубоко вздохнул, но это не помогло снять хоть толику тяжести, что была на его сердце. — Эй, — прошептал он, его собственный голос был на грани срыва. Он провел большим пальцем по виску Робба и обнаружил, что тот горит. Из-за прикосновений глаза Робба распахнулись. Они блестели, расфокусированные под слезами и потом. Когда он увидел Джона, его лицо сморщилось, пытаясь сосредоточиться. Еще больше слез пролилось на ткань его наволочки. Его зубы зацепились за внутреннюю часть щеки, чтобы не сказать лишнего. — Робб, — взмолился Джон. — Что такое? — Плохо, — произнес Старк, тяжело дыша. — О, ты… ты мог бы мог позвать меня, — запнулся Джон, не совсем обращаясь к Роббу, а больше к самому себе. Нужно было присмотреть за ним намного лучше. Беспокойство тянуло его ноги и проделывало дыроколом дыры в животе. Он поспешил из комнаты за жаропонижающим и градусником, а после додумался намочить тряпку. К тому времени, когда Сноу вернулся, Робб свернулся калачиком на боку, его тело дрожало. Показатель составил неутешительные 38,8. И это температура была определенно высокой, но не слишком опасной. И эта новость немного облегчило болезненную сухость во рту. Джон разломал таблетки и заставил Робба проглотить их по кусочкам, запивая небольшими глотками воды, опасаясь того, что Страка все еще могло тошнить. К его огромному облегчению Роббу удалось удержать лекарство и воду в себе. Вода потекла по голове Старка, когда Джон шлепнул тряпку на теплый лоб. Не терпеливая дрожь пробежала по мокрому телу, когда Сноу намочил нежную кожу за ушами. — Холодно, – вздохнул Робб и настойчиво потянулся к руке Джона, чтобы остановить. Даже не задумываясь об этом, Джон шикнул на него, пытаясь угомонить. И Робб на тот момент был слишком ошеломлен, чтобы заметить лихорадку. Сердце Джона застряло в горле, и не смотря в глаза Старку, он провел тряпкой по лбу Робба, дошел до сияющей кожи его шеи, перевернул тряпку на холодную сторону и пошел обратно. Еще одна жестокая и крупная дрожь пробежала по телу Робба. Затем она немного уменьшилась, и короткий гул в виде ржавого хрипа поднялся к его горлу. Вздох сорвался с губ Джона. Он сделал небольшой перерыв, чтобы остудить тряпку. Когда Сноу увидел себя в зеркале в ванной с гудящим в ушах вентилятором, он выпустил долгий, прерывистый вздох, застрявший в горле. Сдерживаемое беспокойство вырвалось наружу, и он слегка покачнулся, как от головокружения. Звук хлынувшей крови в его ушах затих, когда он глубоко вздохнул. Холодный пот с его рук смылся вместе с водой в канализацию. Джон выжал тряпку и плеснул себе в лицо водой. Он пошел в обход своей комнаты, чтобы сменить джинсы на спортивные штаны. Он сел на кровать за подушкой, прислонившись спиной к изголовью. Он осторожно вытер пот вместе с жаром с шеи Робба, пока тот не забыл, что у него есть руки, чтобы сопротивляться, и заснул. У ласточек под навесом крыши, дня четыре назад, родились детеныши. Это порадовало Робба, что, в свою очередь, порадовало Джона. Но когда утренний ветерок донес их голодное щебетание и вырвал Джона из сна, ему захотелось, чтобы они улетели куда-нибудь еще. После этого он никогда бы не рассказал Роббу столько. Когда Джон моргнул затуманенными глазами, вытаскивая себя из глубины, он понял, что это было не просто пение птиц. Послышался еще один знакомый звук. Который бил сплошной раздражающей трелью откуда-то из квартиры. Ему потребовалась секунда, прежде чем он встряхнулся, осторожно слез с кровати Робба и помчался в свою спальню. Он подошел, и звук стал громче. Сноу успел как раз вовремя, чтобы звонивший позвонил во второй раз. Нажал на зеленую кнопку. — Здравствуйте? Ему ответил резкий голос. — Джон, я снаружи. Сноу все еще разминал спину из-за неудобного положения для сна, когда открыл дверь. На коврике снаружи стояла Санса, подруга Джона по университету и другая сестра Робба. Она была старше Арьи на два года, но совсем не похожа на свою сестру. Она больше походила на Робба: у нее были такие же четко очерченные скулы и такие же волосы осеннего золота, только волосы у нее были прямые и вились волнами по плечам. На ней была темно-синяя парка длиной до колен. — Я думал, ты вернешься домой только на следующей неделе, — сказал Джон, прежде чем Санса успела заговорить. Санса нахмурилась. — Планы изменились, – без дальнейших объяснений Санса указала на записку на двери. — Что это значит? Ребята, у вас родился ребенок, что вас нельзя тревожить или что-то в этом роде? Джон фыркнул и посмотрел на записку. Там было написано: «Эй, пожалуйста, позвони Джону по телефону, прежде чем звонить в дверь. Пожалуйста». А дальше шел номер Джона, написанный красным карандашом. Он странно покачал головой и отступил в сторону, чтобы впустить подругу. Они обнялись быстро, но тепло. Вешая пальто, она бросила на него взгляд, полный вопросительных знаков, и он снова повернул ключ, закрывая квартиру. — Заходи, — выдохнул Джон, когда они вошли в гостиную. — Садись. Чай? Кофе? — Кофе, пожалуйста, — ответила Санса, вежливо вторя его тихую речь. Она удобно устроилась под флисовым одеялом на диване. Со всей скрытностью, которую он мог исполнить, Джон прокрался в комнату Робба и закрыл окно. Затем он закрыл дверь, прежде чем наполнить кофеварку молотыми зернами и поставить капельницу. На кухне поднялся низкий гул. Он вернулся на диван и сел рядом с Сансой. — Робб заболел, — объяснил наконец он. — Ага, — сказала Санса. — Итак, у вас родился ребенок. Джон бросил на нее взгляд. — Если бы только. Робб вел себя так, будто вчера весь день все было хорошо, но он… — Сноу пережевывал свои слова, стараясь поверить, что так вообще можно. — Был совершенно не в себе. Улыбка в ее глазах померкла. — Это хорошо похоже на Робба, — вздох сорвался с ее губ. Сердце Джона болезненно горело. — Он, что, всегда так делает? Ее взгляд аккуратно скользнул к открытому окну, где кремовые шторы развевались на ветру. — Ну, с мамой и папой...Ты знаешь. — Она пожала плечами, но тяжелый щелчок от сглатывания слюны рассказал больше правды. — Он близко к сердцу принимает роль старшего брата. Считает, что не может никого подвести. — Вчера он был полностью измотан, — добавил Джон. Санса кивнула. — Я люблю его, но он не отец и никогда не будет. Во всяком случае, не для меня, — она весело подмигнула, но улыбка быстро сползла. — Но сколько бы раз мы ему ни говорили не делать этого, он продолжает сползать в один и тот же рукав, — ее колени были поджаты под подбородком, и она обняла ноги. — я не думаю, что смогу когда-нибудь убедить его. Или Арья, или Бран, или Рикон, если уж на то пошло. Мы — его маленькая стая, и мы не можем указывать лидеру, как ему нужно руководить. Гудящий гул кофемашины устало затих. Джон пошел за двумя чашками и вазой для печенья, хотя он еще не завтракал. Санса с радостью закопалась в них, перебирая. Разговор перешел к местонахождению Сансы в последние недели. Ее подруга Маргари отвезла ее на встречу с семьей в Хайгарден, южный город, известный своими ботаническими садами и возмутительным экспортом роз. Город был красивым и действительно полным зелени, но, по вкусу Сансы, немного теплым. Однако семья Тайреллов была замечательной. Бабушка Маргери, очевидно, была до смешного дикой, и Санса рассказала несколько анекдотов, которые она слышала, а также несколько, которым она была свидетелем собственными глазами. Она вспоминала, как наблюдала, как Оленна Тирелл «теряла» дешевое ожерелье, которое подарил ей муж, когда кухонная дверь со скрипом открылась. Робб прислонился к столбу в темных спортивных штанах и серой рубашке, его волосы были похожи на птичье гнездо, что свито у них под крышей. Его щеки все еще пылали жаром. Уголок его рта слабо приподнялся при виде сестры. — Привет, Санса. — Привет, Робб. И Санса, и Джон поднялись на ноги. Они обменялись быстрыми взглядами, прежде чем Джон снова сел, а Санса подошла, чтобы обнять брата. Она подвела его к дивану, чтобы он сел, и попыталась передать одеяло, в котором была укутана до этого. — Есть еще одно, — пробормотал Робб и снова начал подниматься. Джон положил руку ему на плечо. — Ты можешь быть здесь, но ты не можешь ничего делать, ясно? Садись. Робб застенчиво рассмеялся и расслабился на подушках. Когда Джон нашел второе руно , чтобы передать Сансе, она одарила его удивленным взглядом, который он не смог понять. Его губа в ответ на ее немой вопрос нервно дрогнула. Девушка села в серое кресло и завернулась под одеяло. По просьбе Робба Санса повторила большую часть своих рассказов о путешествии на юг, а Джон приготовил еще две чашки кофе и одну чашку чая. Робб взял кружку обеими руками и прижал ее к груди. Он говорил мало, а когда говорил, его голос скрежетал гравием из морских ракушек. Джон мог сказать, что ему утомительно сидеть там. Чем дольше они говорили, тем дольше Роббу приходилось обдумывать свои слова, прежде чем составить адекватное предложение. В конце концов он сдался, просто слушая Сансу и Джона, пока допивал чай. В момент Робб без предупреждения отставил кружку и лег на бок, положив голову на бедро Джона. Сноу потребовалось все силы, чтобы не ахнуть, его сердце колотилось от тяжести на коленях. Его кожу покалывало. Джон посмотрел вниз и увидел Робба в профиль, моргающего тяжелыми веками и улыбающегося чему-то, что сказала Санса. Он был бледен, кожа на его аккуратных губах потрескалась – и все же на него все еще можно было посмотреть. На него хотелось смотреть. Джон действительно сказал это: он хотел бы иметь Робба в любом штате. Его рука остановилась на шелковистых завитках ржавчины, проведя ногтями по теплому черепу. Джон поднял голову, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным, даже если его сердце пело, а голова выплевывала тысячи предупреждений. Поскольку на нем были спортивные штаны, он сложил другую руку на коленях, и румянец прилил к его щекам, когда кровь устремилась в другое место. Он чувствовал себя жалким. Улыбка Сансы превратилась во что-то, что могло быть только ухмылкой. Она одарила его многозначительным взглядом, и Джон почувствовал, как он пронзил его насквозь. Эта девушка знала его слишком долго. Затем Робб задал тихий вопрос, и Санса перевела взгляд, чтобы ответить. Еще полчаса, и Робб боролся со сном, напрягая лицо, чтобы блестящие глаза не скосили. Когда разговор прекратился, Джон сжал его плечо. — В постели тебе будет приятнее спать. Губы закружились над губами Робба. Он ничего не сказал. Санса поднялась со стула. Она улыбнулась мальчикам на диване и наклонилась, чтобы поцеловать Робба в висок. Робб взял ее руку и потер ее о свою щеку. Его глаза были закрыты. — Я тебя выпущу, — сказал Джон, готовясь опустить голову с коленей на подушку дивана. Его остановила рука Сансы на его плече. — Я найду выход, — заверила она его, быстро поцеловав его в щеку. — Я брошу ключи в почтовый ящик. Позаботьться о нем, хорошо? — Санса снова одарила его тяжелой улыбкой. — Да, миледи, — усталая ухмылка тронула его губы. Как только дверь заперлась и ключи упали на коврик, в квартире воцарилась тишина, если не считать свистящего дыхания Робба. Джон с удовольствием сидел, расчесывая пальцами каштановые волосы. Он хотел сделать это многим раньше, но ему было нельзя. И сейчас Джон хотя бы на секунду позволил себе роскошь забыть, что это было не что иное, как нечто большее. Но… Санса знала. Она просто слишком хорошо знала Джона. И Санса, похоже, не возненавидела эту идею, иначе она бы осталась. «Робб ни хера не имел этим в виду», пришлось Сноу напомнить себе. На его коленях была не Санса, в которую он был влюблен больше полугода; это был Робб. А Робб сейчас был совершенно беззащитен. Джон начал собирать все свои чувства и запихивать их глубоко в грудь, стараясь не думать о том факте, что он никогда раньше не видел, чтобы Робб был таким уязвимым по отношению к кому-либо. С болью в сердце Сноу разбудил его. Туманные голубые глаза задрожали и приоткрылись. — Эй, — выдохнул Джон. — Тебе нужно что-нибудь съесть. Единственным звуком был гул стиральной машины. Одна партия белья уже развешена для сушки, ткани шуршат под открытым окном. Ветер пах травой и слабым запахом дыма от горящего неподалеку очага. Достижения и потери жителей окраин города. Джон отложил продукты и начал выгружать сумку в холодильник. Утром Робб съел всего лишь половину простого тоста и немного холодного бульона, который Джон приготовил накануне вечером. Затем он вернулся в постель, а Джон отправился купить что-нибудь получше для своего больного друга. Пока он заваривал имбирный чай и готовил свежее яблочное пюре в маленькой кастрюле, Сноу съел свой обед и вымыл посудомоечную машину. Вскоре в воздухе появился легкий привкус землистых специй и корицы. Джон дал яблоку остыть и открыл дверь в гостиную, так что аромат распространился по всему дому. Затем он постучал в дверь Робба. К его удивлению, Робб ответил ему. —Ага? Джон вошел в комнату. Робб сидел полупрямо, опершись плечами о спинку кровати и подушку. Круги под его глазами резко выделялись на бледной коже, но он улыбался более уверенно, чем вчера. Большой палец он держал между двумя половинками книги, сложенной на коленях. — Привет, – Джон улыбнулся в ответ. —Как ты себя чувствуешь? — Ну, — сказал Робб с осторожной ухмылкой. — Я принимаю всевозможные лекарства. Но по большей части просто устал, — Однако стоило ему выпрямить спину, как он поморщился. Джон почти поверил в его слова, когда беспричинное беспокойство закачалось в его животе. Ему удалось сохранить выражение лица, и он подошел к Роббу, чтобы передать ему кружку чая. — Хорошо, что ты принял лекарства. Тыльной стороной ладони он провел по лбу Робба. Старк из-за этого закрыл глаза, темные ресницы извивались, словно сотня тощих лун. — Как температура? — он медленно дышал. — По сравнению с прошлой ночью стало лучше, — прокомментировал Джон, отнимая свою руку. — Чувствуешь себя достаточно храбрым, чтобы что-нибудь съесть? Робб медленно кивнул. — Я так думаю, – сказал он, но не выглядел воодушевленным такой перспективой. И все же после нескольких глотков чая он немного посветлел. В конце концов он взял в комнату небольшую тарелку йогурта и яблочного пюре. В тот момент, когда Джон взял пустую тарелку, в его кармане зазвонил телефон. Он ответил на неизвестный номер. — Здравствуйте? Спасибо за звонок. Я сейчас подойду туда. Он открыл входную дверь, чтобы принять посылку от почтальона, а затем вернулся в комнату Робба. — Кто это был? — заинтересованно спросил Робб. — Почтальон. Страк нахмурился, прижимаясь к изголовью кровати. —Почему у почтальона твой номер? Джон ухмыльнулся, стрельнув глазами. —Возможно, у меня любовный роман. Робб издал сухой нервный смешок. — Надеюсь нет. Этот мужчина вдвое старше тебя. Его глаза говорили, что шутки недостаточно для ответа. Джон выпустил воздух из легких. — Я повесил свой номер на двери, чтобы люди не звонили и не сбивали тебя с толку своими посиделками. При этих словах лицо Робба смягчилось. —Действительно? — его голос был хриплым, снова протыкая Джона до дыр. Улыбаясь, Сноу сел у его ног. — И чтобы я мог отказать гостям, прежде чем ты бездумно пригласишь их на ужин, который ты даже сам не можешь переварить. Робб стыдливо застонал. Он приложил ладонь ко лбу и поморщился. — Извини за это. — Боже, как я был рад, что он сказал «нет», — признался Джон, посмеиваясь. — Представь, если бы он этого не сделал, — Робб закрыл голову руками, его шея покраснела. Джон похлопал Робба по колену с легкой улыбкой на лице. Снаружи облака разошлись и пропустили немного солнечного света. Тепло хлынуло в комнату. Робб прищурился, чтобы защитить их от яркого света. Он искал чай через щели неплотно сомкнутых век и прикрывал глаза, прихлебывая. — Честно говоря, Робб, — Джон встал, чтобы задернуть одну занавеску и приоткрыть окно. —Возможно, тебе следует отказаться от привычки говорить «да» всем и всегда. Когда он повернулся назад, Робб натягивал на себя одеяло. Его глаза выглядели угрюмыми в этой тени. — Прости, Джон. Это как-то выскользнуло само. — Я говорю не только о Станнисе, — Сноу покачал головой и снова сел у его ног. — Вчерашний день был для тебя слишком тяжелым, — Сноу нахмурился больше от беспокойства, чем от чего-либо еще. — Я знаю, ты хочешь, чтобы это было место, куда каждый сможет просто вернуться домой. Но иногда нужно говорить «нет». Как и ожидалось, Робб выглядел совершенно расстроенным этими словами. Джон наблюдал, как он жевал щеку изнутри. —Мама и папа никогда этого не делали... Не отказывали в помощи. Из-за уха Робба вырвался локон. Джон изо всех сил старался не смахнуть его собственническим жестом. — Вас было семь человек в семье, Робб, — Сноу печально улыбнулся. — Ты берешься за задачу, которую когда-то разделяли семь человек. Скажи мне, имеет ли это для тебя смысл? — умолял Джон. — Иногда приходится выбирать самого себя. Пожалуйста. Мне не очень хочется видеть тебя снова таким, как вчера вечером. Какие-то слова, какая-то интонация смягчила черты лица Робба, что стали жесткими от усталости или чего-то еще. Робб зажмурился, и прежде чем Джон успел это осознать, слезы начали склеивать его пушистые ресницы. Недолго думая, Джон встал и обнял его. Старк отодвинулся в сторону, чтобы освободить место, и прижался к груди Джона, когда тот сел. — Я скучаю по ним, — выдавил он. Его голос был низким, как дуновение ветра, настолько узким и маленьким, что его мог бы проглотить сверчок. Джон закусил губу, а Страк трясся в его объятиях, сдерживая слезы. Робб и Сноу встретились всего два года назад, а семья Старков потеряла родителей за четыре года до этого, поэтому Джон никогда не знал Неда и Кейтилин. Он не мог притворяться, что знает что-либо, но достаточно слышал о сильной любви, с которой выросли дети Старков, чтобы потом, попытаться дать другим то, чего не хватает в их сердцах. Любви. Он снова мог зарыться пальцами в волосы Робба, распутать его спутанные локоны. Другая рука потирала спину друга, хлопок рубашки стал липким под его прикосновением. Рыдания все больше и больше стихали, пока Робб не стал только всхлипывать. Он прижался лбом к челюсти Джона. Дыхание волнительно свистело в горле. Робб замер на некоторое время, пока холод не пробежал по его телу. Инстинктивно Джон притянул его ближе. Он почти отпустил его, когда понял, что сделал, но Робб толкнул его и натянул на них обоих одеяло. — Ты теплый, — пробормотал он. Джон усмехнулся, прижимая пальцы к виску Робба. — Тебе тепло, — они переглянулись. Под морем его взгляда Джон чувствовал себя прозрачным. Его легкие ударились о ребра. Робб поджал ноги к колену Джона. Тишина держала напряженную статику. Рука Джона снова легла на спину Робба. Он вспомнил пот, который чувствовал раньше. — Разве ты не хочешь избавиться от этой рубашки? Робб поднял голову. В его глазах засиял странный взгляд. Джон почувствовал, как кровь прилила к его щекам. Он отпустил хватку и высвободился. — Я имею в виду — чистую рубашку. Хочешь чистую рубашку? Он наблюдал, как Робб напрягся, а затем откинулся на спинку кровати. — Ага. Да. Наверное. Сердце бешено колотилось в груди, Джон встал с кровати и направился к ящикам на другом конце комнаты. Он выбрал первую попавшуюся рубашку – синюю, которая делала взгляд Старка острее. Когда Джон повернулся назад, Робб спешно отвернулся и снял грязную. В тусклом оттенке занавески мускулы его груди выглядели еще стройнее. Джон заставил себя подойти и положить новую рубашку на одеяло. Затем он отступил назад, отводя глаза. — Я собираюсь… закончить стирку. Я буду жив, если понадоблюсь. Когда он закрыл дверь в комнату Робба, у Джона возникло искушение биться о нее головой, пока он не потеряет сознание. Вместо этого он вошел в свою комнату и несколько секунд беззвучно кричал в потолок. Ему хотелось плакать, но это было бы по-детски. Во второй раз за день он спрятал свое тяжелое сердце и пошел делать то, что обещал: развесить вторую партию белья. Алюминий звякнул о керамику, когда Робб помешивал суп. Половину еды он съел, а небо тем временем потемнело. Джон уже не ожидал, что содержимое миски станет теплым, не смотря на время, которое тарелка провела в микроволновке, но он также догадался, что Робба это не особо заботит. Вероятность того, что он достигнет дна тарелки, уменьшалась с каждой минутой. Белый свет от лампы, которую Джон поставил на стол для его работы, был слишком ярким для глаз Робба, поэтому Старк сидел на диване, завернутый в одеяло и толстовку. Джон сделал вид, что что-то измеряет, хотя смотрел только на своего друга, который угрюмо смотрел ему на колени. Сноу вернулся к своим бумагам, и пульс подпрыгивал у него в горле. Он не был уверен, почему Робб просто не сдался и не пошел спать. Они особо не разговаривали с полудня, и Джону не хотелось нарушать эту тишину. Или, может быть, так оно и было – он просто не знал, что сказать. Он только что утешал своего друга и сказал явно что-то неуместное. Все могло бы быть хорошо, легко исправимое, но Джону пришлось сделать это странным. Каким-то образом его самая сокровенная тайна оказалась на поверхности. И если бы Робб знал, Джон потерял бы его. В следующий раз, когда он украдкой взглянул, Робб отставил миску и лег на спинку сиденья, положив голову в угол дивана. Его глаза были закрыты. Джон позволил ему поспать. Насколько он мог, он повторил то, что хотел сделать в предыдущие дни. При каждом взгляде на Робба в его горле поднималось что-то, что ему нужно было засунуть в самую глубь. «Не сейчас». Его беспокоил тихий голос, с каждым разом все громче. Потом, — это когда? Около одиннадцати Джон почувствовал, что доволен выполненной работой. Сноу выключил свет, так что комнату освещал только уличный фонарь, пробивавшийся между штор. Его носки шуршали по ламинату, когда он подошел к дивану. В теплом свете видно, как Робб в свитере слегка дрожит. Джон сглотнул. Он обошел диван, взял с кофейного столика тарелку и потряс Робба за плечо. Глаза распахнулись, почти черные в темноте. Он несколько раз вяло моргнул, а затем начал опереся на подушки. — Я собираюсь идти спать, — прошептал Джон. Эти слова, казалось, пролетели какое-то время, прежде чем обрели смысл. Наконец Робб кивнул. Его брови были нахмурены. Он скинул ноги с края и поднялся на них. Робб был выше, но сейчас он не выглядел так: его шея была опущена между плеч, а руки скрещены на груди для сохранения тепла. Старк покачнулся, когда встал, закрыл глаза. Тени на его челюсти менялись по мере того, как напрягались мышцы. Джон потянулся, чтобы поддержать его за руку. — Хорошо? Изо рта Робба вырвался судорожный вздох. — Ага. Когда его веки снова поднялись, в его взгляде кипела мрачность: он нес послание без слов, топча Джона в живот. Они смотрели друг другу в глаза, пока Джон не обжегся настолько, что ему пришлось отстраниться. Его сердце дрогнуло. — Тебе пора спать, Робб. При этих словах Робб высвободился, больше не глядя, и побрел к кухонной двери. Джон принял душ и рухнул в постель, принимая каждый глоток от ощущения, будто он тонет. Это было его дело. О боги, если бы Робб знал, Джон потерял бы его. Ему придется искать другое жилье – но это была наименьшая из его проблем. Все его друзья были друзьями Робба. Они никогда больше не будут проводить время вместе. Джон больше не увидит, как Робб с трудом готовит для них, или не увидит, как он улыбается, когда все выглядят счастливыми. Джон никогда не напомнит ему принести что-нибудь поесть на работу. Он никогда больше не будет сидеть с ним на диване и молча читать книгу. Ему придется разобрать свое сердце и собрать его воедино. Как он это сделает, он не был уверен. Он закрыл глаза на две минуты, а затем моргнул и открыл их, увидев призрака в своей комнате. Нервы Джона пульсировали, как сетевой шнур, мышцы напряглись. Голый бледный лунный свет сквозь шторы мало что делал для зрения. И когда все-таки Сноу сфокусировал взгляд, то он увидел всего лишь Робба. Все равно он сделал несколько восстановительных вдохов. — В чем дело? — пробормотал Джон, упираясь локтями в матрас. Лягушки у ручья щебетали в тишине, как тростник сквозь лед. Одеяло было обернуто вокруг Робба и тянулось за ним, как плащ. Он выглядел молодо, словно мальчик, играющий в короля. Король с медной короной. — Мне холодно, — признался он и его голос напоминал жалкий шорох. Кровь Джона зашипела в ушах. Чего Робб хотел от него? Что бы он обычно делал? Если бы это был любой другой день, он сделал бы все возможное, чтобы чувствовать себя ближе к Роббу. Вина скапливалась у него в желудке. Он убедил бы себя, что так поступил бы любой друг, хотя знал, что это не так. Именно такими действиями, какими бы жалкими они ни были, Робб знал его. Если Джон не хочет, чтобы что-то изменилось, ему следует показать себя знакомым. Не говоря ни слова, он переложил голову на другую подушку и раскрыл одеяло. В белом блеске лунного света он увидел, как просветлело лицо Робба. Простыни зашептались, когда второй груз опустился на матрас. Старк был в рубашке и нижнем белье под одеялом. В темноте он нашел приветливые руки и зарылся в них. Его висок тепло прижимался к подбородку Джона. Босые ноги погрузились в комфорт. Сноу не убрал руки со спины Робба, и его дыхание, казалось, просачивалось в живот. Это было то чувство, это бесконечное чувство удушающего стыда. Это было не тем, а чем думал Джон. Это никогда этим не было. Робб идеально улëгся у него под мышкой, изгиб его шеи перекинулся через плечо Джона. Должно быть, он заметил сильное сердцебиение под щекой, но не упомянул об этом. Когда Робб расслабился и его дрожь утихла, Джон осмелился потереть ему спину вверх и вниз. Через некоторое время он протянул покалывающую руку к восковым кудрям, закрепив голову Робба на своей ключице. Никакого протеста по этому поводу не последовало. Старк еще больше осел на грудь и замычал. Джон закрыл глаза, его рот наполнился нервным соком. Он хотел этого, но хотел, чтобы это было правильно. Его разум начал собирать нужные ему слова, занимая минуты подряд. Его конечности прибавляли в весе, когда он нанизывал предложения, как бусинки на веревку. Задержка дыхания на его коже удлинилась. Он ждал слишком долго. — Робб? Робб уткнулся носом в кожу шеи. — Шшш, — пробормотал он, — Я сплю. Прошли часы, прежде чем Джон смог сделать то же самое. Бормотание просочилось через дверь его спальни, прежде чем Сноу открыл ее. Было уже позже десяти, когда Джон проснулся и обнаружил зияющую дыру сбоку от себя. На минуту ему показалось, что он сошел с ума, представив, как Робб ночью лихорадочно сжимает его тело. Но он немного подумал и пришел к выводу, что Старк, должно быть, ушел, не разбудив его. Затем он услышал голоса в гостиной и ощетинился, вытаскивая из шкафа чистую одежду. Когда он открыл дверь спальни, его беспокойство немного улеглось. Робб сидел в кресле, скрестив ноги, завернувшись в то же самое одеяло. Он чистил половинку апельсина, сок которого капал на маленькую тарелку, стоящую у него на коленях. Его дядя Бенджен вытянул ноги на диване и говорил низким грохочущим голосом. Они оба подняли глаза, когда вошел Джон. — Джон, — улыбнулся Бенджен. Это был седой мужчина, худощавый и с вытянутым лицом. Он достаточно долгое время прослужил в армии, лейтенантом на базе на крайнем севере. Лицом он был очень похож на Арью. С Роббом у него были небольшие общие черты, но в основе своей похожи они были тем, что он тоже разделял огромное сердце и чувство необъемной заботы к дорогим людям. Бенджен поднялся на ноги и пересек комнату. Робб был близок со своим дядей, поскольку тот взял к себе четверых своих племянников после несчастного случая, в результате которого погибли их родители. Роббу было девятнадцать, он учился в Речных землях. После того, как Старк бросил учебу, первый год учился дома. Тогда он жил один, но каждый день навещал свою семью. Бенджен часто заходил к ним домой, и Джон тоже несколько раз бывал у него дома. Сноу очень полюбил его. Они крепко обнялись, Бенджен хлопал Джона по спине. — Рад тебя видеть. Хочешь кофе? Я как раз собирался его сделать. — Если можешь, пожалуйста, — сказал Джон. Этот человек достаточно хорошо знал их квартиру, чтобы обслужить себя самостоятельно. Бен ушел на кухню. Джон повернулся и увидел, как Робб облизывает тыльную сторону своей руки, где струйка сока угрожала поползли по его рукаву. Позабавившись самим собой, Робб поднял глаза и улыбнулся. В воздухе послышался аромат сладких цитрусовых. Его губы выступили розовыми на фоне белизны щек, хотя щетина покрыла его челюсть, как лозы ржавчины. Сердце Джона дрогнуло. Робб был таким красивым. Джон рассмеялся над ним и потянулся вперед, чтобы коснуться его лба. Лоб был прохладным. Сноу решил залезть на диван. Песня кофеварки донеслась из-за кухонной двери, и Бенджен вернулся. Вздохнув, он начал говорить о Риконе, который все еще жил с ним и начал тайно пить кофе по утрам. Рикону было четырнадцать, и он стал похож на своего старшего брата, за исключением того, что подросток делал вид, что ему все равно на все. Однако его семья знала, что он милый мальчик и вспыльчив к тем, кто обидел его друзей. Робб участвовал в рассказе, хотя временами и немного медлил с ответом. Скорее допив апельсин, чем съев, он пошел на кухню, чтобы вымыть руки и отложить тарелку. Он высунул голову из дверного проема. — Джон, я могу доесть это? — Старк показал кастрюльку. — Что это такое? — спросил Джон, наклоняясь вперед, чтобы рассмотреть. — Яблочное пюре, которое ты приготовил, — голос Робба грубо терся о его язык. Он немного нервно прочистил горло. — Да, конечно. Съешь все, если тебе так хочется, — Сноу был просто рад, если Старку это понравилось. Робб исчез обратно в кухню и вернулся уже с двумя чашками кофе и кастрюлей с ложкой. Когда он поставил кофе рядом с собой, Джон бросил на него предупреждающий взгляд. Робб ответил на его взгляд с оттенком вины в глазах. В просто безупречной армейской манере Бенджен был не из тех, кто задерживается дольше отведенного ему времени. Казалось, он совместил осушение своей кружки с кружкой Джона, поэтому они допили напиток одновременно, и вскоре после этого он собрался уйти. Бен крепко обнял племянника и оставил его в гостиной. Джон проводил мужчину до двери. Бенджен стукнул кулаком по бицепсу. — Ты ведь позаботишься о нем? — проворчал он. Выражение лица Бенджена было очень похоже на выражение лица Сансы, хотя он совсем был не похож на свою старшую племянницу. Джон почувствовал, как кровь прилила к его ушам. — Если Робб этого захочет. — Хорошо. Боги, этот мальчик такой упрямый. Прямо как его отец, — тяжело вздохнул мужчина. — Ты справляешься с ним лучше, чем я когда-либо смог бы. Это был слишком большой комплимент для Джона. Он начал что-то смущенно бормотать, но Бенджен только ухмыльнулся и хлопнул его по плечу. С этими словами он вышел за дверь. В полдень занавески танцевали перед щелью окна. Капли дождя начали лизать крышу и стекла, наполняя пространство тихим шорохом. Робб принял душ и оделся в чистый серый спортивный костюм и джемпер с маленьким вышитым волком на груди. Санса сшила его для Робба, и это был единственный предмет одежды, который он постоянно стирал самостоятельно. Его ноги были вытянуты под столом, а манжеты рукавов доходили до того места, где пальцы летали над клавиатурой компьютера. Через окна, откуда кухня наблюдала за живыми, Джон увидел, как опустились его веки. Он убедил Робба – с удивительно небольшими усилиями – отказаться от установленных им сроков редактирования фотографий. Вместо этого он отправил паре, снявшей свадьбу, небольшую подборку уже сделанных и обработанных им фото. Остальное пришлёт позже. Джон предпочел бы подождать, но крайний срок был завтра, и Сноу знал, что это займет всего минуту, ведь занимался этим какое-то время. Робб поднял глаза, когда Джон вышел из кухни. Он заинтересовано склонил голову. — Это мои простыни? Щеки Джона покраснели от прилива крови, когда он смотрел на сверток в своих руках. — У меня есть пара грязных полотенец, думаю, стоит бросить их вместе. Улыбка расползлась по щекам Робба. — Спасибо. Коврик для ванной щекотал его босые ноги, пока он наполнял барабан. Полотенца действительно были единственным грязным бельем в квартире, но их не нужно было срочно стирать. При нажатии кнопки машина начала гудеть. Сноу на секунду замер и закрыл глаза. Завтра ему придется обойти стол с Ярвиком, продемонстрировать работу, сделанную на выходных. Затем они могли начать собирать проекты и представлять их клиенту. Он никогда не ждал этого момента с нетерпением и очень устал. Джон также продолжал раздумывать о том, что произошло прошлой ночью. В темноте он мог бы это сделать. Он мог быть честен с Роббом и с самим собой. Это даже не казалось таким страшным. При свете дня слова, которые он так тщательно составлял, плыли где-то в пучине море страха. Страхе потерять лучшего друга, до глупого трепета сердца. Дождь начал барабанить по окнам, когда Джон вернулся в гостиную. Пятна влаги начали обесцвечивать кремовые шторы. Робб скрестил руки на краю стола и прижался к нему ухом. Джон подошел, чтобы закрыть окно. Затем он положил руки на шею Робба. Его друг вздрогнул и поднял голову. Вздох сорвался с его губ, когда пальцы Джона нашли твердые мышцы его плеч. — Устал? — спросил Джон, водя большими пальцами по узлам. Он не был мастером массажа, как Робб, но Старк был настолько напряжен, что это было слишком легко. — Головная боль, — пробормотал Робб. Он вздрогнул от неприятного поворота узла в шее. — Но проект почти готов. Какая из них? — он пролистал туда-сюда пару изображений. Джон оторвал взгляд от кудрей заката и посмотрел на экран. Это были фотографии пары перед кафедрой септона, сделанные в быстрой последовательности. Открытые рты, улыбки, поцелуи. Джон выпустил руку, чтобы указать. —Вернись-ка, — Старк ответил щелчком мышки. — В этом случае вуаль выглядит лучше, — заметил Сноу. — Я знаю, но семья невесты ведет себя странно. Мне не нравится самодовольное лицо этого парня, — Робб указал на пожилого мужчину, который ухмылялся в сторону жениха. – В любом случае, он был не очень мил. — А она выглядит так, будто ее только что пырнули ножом, — усмехнулся Джон, указывая на женщину со стороны жениха. Робб усмехнулся. — Да, я не отправлю им это, — он быстро сгруппировал несколько файлов и отложил их в сторону. Затем закрыл ноутбук. — Я посмотрю еще раз, прежде чем отправлять их. «Хороший звоночек», — размышлял Джон. Он в последний раз сжал плечи Робба и пошел заваривать чай. К тому времени, когда он вернулся, Старк лежал на диване, скрестив огромные руки на груди. Он открыл свои голубые глаза, когда Джон сел у его головы и передал ему чашку. Он решил выпить – и смотрел прямо на Джона. Джон глубоко вздохнул и скорчил гримасу макушке головы Робба, которая блестела медью в сером дневном свете. Он заставил себя расслабиться и просто выпить чаю. Горячая жидкость обожгла ему язык. Она покалывала, как подушечка для булавок. Он сжал губы, мысли слили кровь с его щек. — Робб… Голубой взгляд поразил его, как копье. Джон открыл рот и изо всех сил пытался подобрать правильные слова. Он всегда хотел сказать Роббу только три конкретных слова. Вместо этого он спросил: — Ты работаешь во вторник? Темные брови задумчиво сдвинулись. — Ну, этого от меня и ждут, — ответил Старк, наклоняясь назад, чтобы поймать взгляд Джона. Легкая улыбка тронула его щеки. — Ты рассердишься, если я пойду? Сноу усмехнулся, и хватка у его сердца немного ослабла. — Только если ты не в настроении, — он почувствовал, что локоны Робба все еще влажные после душа, когда откинул несколько прядей со лба. — Не думаю, что я бы разозлился, но все же. Хочешь рискнуть? Робб ответил улыбкой. — Иногда приходится выбирать риск. — Что, ты хочешь, чтобы я в тебе разочаровался? — наигранно надув губы спросил Сноу. — Ладно, это слишком большой риск, — усмехнулся Робб, отводя глаза. Когда он повернулся назад, взгляд смягчился и превратился в бесконечные капли чистой холодной воды. — Но ты очень милый, когда волнуешься. Джон поморщился. — Робб, я… — пробормотал он, его сердце горело пламенем. С мольбой во всех чертах лица Робб сел. — Джон, ты сказал мне, что иногда мне нужно выбирать себя. Делать то, что я хочу, — тяжелый глоток заставил его горло подпрыгнуть. Его розовые губы вопросительно приоткрылись. — А что, если я просто хочу тебя поцеловать? — прошептал он Наверняка Сноу спал. О, Боги, ему снился Робб: парящий в нескольких дюймах перед его лицом с лазурными, глубокими глазами. Джон чувствовал его запах, потусторонний, опьяняющий; Он мог услышать, как его нежное дыхание скользит по пухлым губам Робба, словно смена прилива. Если бы Сноу спал, то у него с таким же успехом мог бы быть поцелуй во сне. Как только он это сделал, понял. Когда нос Робба коснулся его и их влажные губы соприкоснулись, когда Джон спрятал пальцы в волосах Робба, прижав его к лицу, когда Робб помог ему лечь на спинку сиденья и положил нежную руку ему на шею: он знал. Что бы это ни было, это происходило не в его голове. Джон высвободился, сердце колотилось, жаждя еще раз взглянуть на своего друга. Они были так близко, что он увидел в глазах Робба отчаянное голубое пятно. — Ты уверен? — вздохнул Сноу. — Только если да, — ответил Робб, закусив губу. На это Джону оставалось только закрыть глаза и снова прикоснуться к этим губам. Возможно, было не очень разумно пользоваться языками, но если бы Джон еще не схватил ту заразу, что была у Робба раньше, то и сейчас он бы не стал. Поэтому Джон отключил свой разум и просто попробовал его, попробовал Робба: нежную нижнюю губу, прикосновение его языка, тепло его дыхания. Джон пробовал его на вкус, пока его чувства не онемели полностью. Они погрузились в подушки, пока Джон не оказался лежащим на спине. Пульс поцелуя замедлился, их губы встречались всё реже и реже, пока Роббу не пришлось сдаться. Он лежал на груди Джона, тяжело дыша и закрыв глаза. Сноу притянул его ближе и снова начал массировать мышцы его плеч. Робб что-то напевал, и этот звук гудел в грудной клетке Джона, резонируя. Он наклонился изо всех сил, поддавшись прикосновению к основанию шеи. — Спасибо, — вздохнул он. Дождь все еще воевал на крыше, его жидкая ярость отдавалась в тихой гостиной. Улыбка появилась на губах Джона, когда он крепче обнял Робба. Он взглянул вниз, чтобы посмотреть на него — мягкое красивое лицо, его губы стали чуть розовее, чем когда-либо. Сноу было интересно, что бы сказал Робб, если бы Джон рассказал ему, как сильно он мечтал поцеловать его с того момента, как они встретились. Он позволил большим пальцам скручивать стержни в шее Старка, пока узел не выскользнул из его рук. К тому времени Робб уже дышал свободно, и его хватка на Джоне ослабла. Джон ничего не мог сделать, кроме как дать ему поспать, и через некоторое время он пошел по той же дороге. Ливень представлял собой смесь града и дождя. Вскоре погода станет настолько холодной, что выпадет снег. Зима близко. Джон надеялся, что это произойдет скоро. Снег, конечно, создавал свои проблемы, но он не так легко мочил одежду, как дождь. Вода с нее капала на коврик, сбросив ботинки и куртку на батарию в коридоре. Из смежной двери доносились возмущенные крики. Джон нахмурился и провел пальцами по влажным кудрям, проходя в гостиную. Он усмехнулся, когда Санса и Арья подняли глаза из-за стола, замерев, как будто он застал их врасплох. Карты были разложены на древесине. Это многое объясняло: сестрам нравилось играть в игру под названием «Thronesing», и они обе были безумно соперничающими. — Эй, потонувший волк, — ухмыльнулась Арья, в то время как Санса добавила: — Я полагаю, идет дождь? — они обменялись взглядами. — Вы забавные. Где те две обезьяны, которых я слышал до того, как вошел? — Это был Робб, — сухо сказала Арья, широко раскрыв глаза, просматривая разложенные карты в поисках следующего хода. Джон поставил сумку у стены. — и где же Робб? Санса положила две карты. Арья вскрикнула, увидев их. — В своей комнате. Эта информация потрясла Джона. Он нахмурился, глядя на девушек, но они не обращали на него никакого внимания. Он пересек кухню и постучал в дверь спальни Робба. — Что? — раздался приглушенный голос. Дверь щелкнула и открылась под рукой Джона, он просунул голову внутрь. Робб оторвался от компьютера и улыбнулся. — Ой, извини, — сказал он. —Я думал, ты одна из моих сестер-макак. Джон рассмеялся. — Именно это я и сказал, — Сноу закрыл за собой дверь. — Ты в порядке? Мальчишеская улыбка заиграла на щеках Робба, его глаза засияли. — Да, просто отдыхаю от них. Ласточки визжали под навесом, где град стучали по черепице. Джон тоже улыбнулся, подошел к Роббу и крепко поцеловал его. — Горжусь тобой. — Ой, ты же весь мокрый, — Робб с усмешкой оттолкнул его и встал со стула. — Разве ты не хочешь избавиться от этой рубашки? — Старк весело подмигнул. Джон смешно поморщился. — Не используй это против меня. Смех, вырвавшийся из горла Робба, заставил Джона разразиться радостью. На его лице появилась неконтролируемая улыбка. Их губы соприкоснулись, языки скользнули в рот друг друга, дразня. Затем Джон отпустил его, все еще улыбаясь. Робб провел пальцами по краю одежды, его глаза блестели. — Ох, да, давай, — прошептал Джон и поднял руки, когда Робб стянул рубашку через голову. Позже, когда они оба оказались обнаженными и довольными под простынями Робба, Джон впервые назвал его любимым. Робб краснел, заставляя Джона смеяться и сладко его целовать. Они будут лежать так, пока воздух не наполнится известным, но невысказанным «Я люблю тебя», и Джон признается себе, что переезд на север был, по сути, лучшим, что он когда-либо делал.