***
взгляд устремлён на полку с крупой, рука тянется к одной из множества упаковок, в железную корзину, постоянно бьющую по ногам, падают макароны-бантики. дима блуждает меж отделами, пытается вспомнить, что андрей просил купить его утром, слово простое, где-то на периферии, и не вспомнить будет абсурдом. выходит абсурд. а андрей сейчас на звонок не ответит, еще вчера он жаловался на позднее собрание. приходится забить хуй на таинственный, забытый продукт, похуй на питание. бесконечно длинная очередь в единственно открытую кассу. по плечу кто-то мягко хлопает, понесло смесью отходов с краской. дмитриев не удивился, что позади него оказался бездомный, и недостающему пальцу на руке он тоже не удивился, лишь немного испугался и дальше старался не поворачиваться в сторону мужчины. на кассе понимает, что у него не хватает денег, мысленно на всё, на себя матерится, а в жизни просто вздыхает, как бы надеясь сбросить тяжесть с места чуть выше поясницы. из всех продуктов просит убрать две пачки любимых цигарок, делая реверанс в сторону шоколада – сладость для любимого важнее никотина. дмитриев выходит из душного магазина, игнорирует боль трения пакетов о пальцы, попадает под ливень, бежит к машине. пакеты укладываются в багажник. наконец-то едет к офису милого.***
грузные капли больно ударяют по лужам, пока дмитриев старается не думать про сигареты, которые он курит каждый раз, когда встречает после работы уставшего андрея, из-за чего они обычно задерживаются у здания. козырек крыльца, кажется, хочет утешить, а дверь оповещает об открытии – чернышев. обнимаются, за руки держатся. младший удивлен отсутствию едкой сигареты в губах напротив, дима улыбается: " пора домой" – и с крыльца уходит.***
" ты сходил в магазин?" – пристёгивает ремень чернышев, дима угукает; ключ в замке зажигания, а дальше долгий рассказ андрея про работу, жалобы на бессмысленные совещания, а дима успокаивает, подбадривает, забывает про бомжа и сигареты. дворники мечутся постоянно, в боковых стеклах размытые силуэты. – а у тебя как на работе? – всё также. уебки, как обычно, задерживают зарплату. – чувствует, как за день устал, и чуть по-глупому не заплакал.***
они уже дома. приносят пакеты на кухню, ставят их на стол. дима приобнимает андрея за талию и целует недолго, но очень тепло. отрываются от поцелуя, но телами ещё примагничены друг к другу. младший убирает со лба парня волосы, гладит острые скулы. возвращаются к продуктам, андрей говорит, пока разбирают их: – будем ли мы когда-нибудь счастливы? – и тут он немного поник. – будет ли будущее или только тоска и отчаяние? – он сел на стул. дима примостился к андрею. слушает родной, но тревожный гул: – я просто хочу, чтобы ты и дальше был рядом, – и дима опять чуть не заплакал. – сколько мы еще здесь проживем? может мы всё бросим, уволимся с работы, уедем отсюда на твоей машине и начнем жизнь заново, или вовсе сопьемся. может завтра я случайно оболью босса горячим кофе, он пинком под зад выгонит меня с фирмы, и после этого ты сразу уволишься, и мы уедем отсюда, дима? – мы можем жизнь поменять в любой момент, – мнимо вдохновился старший, – все в наших с тобой руках, – чуть потеребил их сплетшиеся конечности. загудело в ушах. андрей сжимает пальцы крепче. оба знают, что это только слова. гниль закопошилась в стенах, за окном сверкнула гроза. они идут на ощупь вместе по длинным коридорам, а под ногами их гвозди. никто второго не сможет оставить – у них давно срослись кости. и если кто-то из них обессиленно в пустоту взвоет, другой обнимет и будет знать, что нужно держать лицо, иначе сразу двоих перекроет. – так, а ты масло купил? –андрей опомнился, оторвался от стула. – бля, а я думаю – че я забыл, – брюнет репу чешет глупо. андрей уставше улыбнулся.