Неженка

      То событие, что поделило жизнь Узумаки на до и после, случилось в ноябре — дурацкий месяц, ни туда, ни сюда; в такой и с тыквой на кухне уже не повозишься, и по Новому Году не поскучаешь — стыдно, осень же.       Замечали ли вы, как все проходят стороной ноябрь? Вот, мол, люблю октябри, когда деревья, этакие развратницы, мало-помалу оголяют ветки, скидывая листву при виде дерзкого и крепкого ветра. В ноябре же, случается, и снег с неба сыпется, перьями щекоча и облизывая короткую линию кожи на неприкрытой шее; до первого января остаётся столько же, сколько прошло от новолетия, славянского Нового Года — два чёртовых месяца наблюдать ёлочные игрушки в магазинах и притворяться, будто все вокруг не сошли с ума!       В тот ноябрьский вечер Наруто захлопнул крышку ноутбука, в приливе сил готовый менять свою жизнь на сто восемьдесят градусов — на самом деле, хотел на все триста шестьдесят, но в математике он никогда не был силен. В отличие от психологии — уже четыре месяца Узумаки занимался с терапевтом, работающим в когнитивно-поведенческом подходе, и теперь Наруто разбирался в тонкой организации человеческих душ.       Он знал, что все проблемы из детства, а ещё то, что очень важно говорить о своих чувствах. Также был в курсе, что у него склонность к мистицизму и диагноз СДВГ, но последний факт он держал при себе с гордостью, расчехляя его как туз в рукаве перед старыми друзьями, когда те хвастались обновленными телефонами и повышением до престижной должности. «А у меня — СДВГ!», — гордо восклицал Наруто, поднимая подбородок. Пусть все знают, сколько денег он отдал за то, чтобы услышать свой диагноз!       На прошедшей сессии психотерапевт порекомендовала завести зверюшку, чтобы вдохнуть в жизнь новый смысл и найти одушёвленный предмет для вливания скопившейся любви и заботы. Такое домашнее задание пришлось по вкусу Узумаки — это не скучный дневник эмоций или пробы медитации, в процессе которой Наруто всегда засыпал крепким сном.       Наруто выбрался в ближайший зоомагазин немедля, а поскольку был уверенным фаталистом, решил, что возьмет первую животинку, что встретится ему этим вечером. Даже если то будет напоминать злобное покалеченное нечто, а не милого пушистого питомца. Парень считал себя хозяином своего слова — точно как доблестные мушкетеры и ссыльные декабристы он выполнял все данные обещания, даже если последние наговорил подшофе или же с желанием подняться в глазах у новоиспечённых знакомых. Потому к делу был настроен серьёзно: неважно, кто перед ним будет — любопытный хомяк без чувства самосохранения, которого обычно заводят детям, чтобы показать смерть и конечность жизни; или же нерасторопная скучная черепаха, — он готов взять к себе любого нуждающегося в крыше питомца.       Предпочтений он не ставил, чтобы не фокусироваться на чем-то одном — правда, хотелось бы всё-таки без упомянутых черепах. В день, когда Узумаки стукнуло девять, он похоронил своего сухопутного любимца Донателло, поскулив у самодельной могилы добрые полчаса. Только спустя десять лет Наруто понял, что закопал ту заживо — если бы родители не жлобились на оплату домашнего интернета, Узумаки ещё тогда бы вычитал, что по осени черепахи впадают в глубокую спячку. Наруто оставалось только надеяться, что Донателло попал в черепаший рай за все его страдания от собственного хозяина.       Окрылённый целью, Наруто покорил все лестничные пролёты всего за минуту, игнорируя лифт. Студёный воздух мазнул по щекам, домофон отыграл свой единственный хит. Узумаки вышел из подъезда, похлопывая по джинсе — хотя курить он бросил ещё месяц назад, искоренить удалось лишь одну привычку. Все другие, сопутствующие главной, так и остались. Например, он успевал искренне расстроиться, не обнаружив прямоугольный выступ в карманах, а в ларьке у дома в последний момент подкладывал на кассу мятную жвачку.       Наруто и подумать не мог, что сигареты, к которым он пристрастился после смерти матери и отца, настолько сильно интегрировались в его налаженный быт. За все годы, живя в родительском доме, он так и не научился выключать за собой свет на кухне и поднимать сидушку унитаза, зато хватило всего пятнадцать месяцев из девятнадцати лет жизни на то, чтобы отточенно запомнить каждый маленький ритуал, связанный с курением. Отчего-то снова захотелось затянуться.       Интересно, а коты болеют, если хозяева им навязывают не только социальную роль антистресса, но и, по совместительству, пассивного курильщика?       Тьфу, да почему коты? Узумаки ведь запретил себе привязываться морально к любому виду зверей — неважно, чего хочет он сам, животное само выберет своего хозяина и даст об этом знать. Например, громким мяуканьем.       Да почему мяуканьем? Неужто пушистые засранцы и правда захватили его разум, намурлыкивая медовый гипноз в уши? Наруто буквально слышал, как навязчиво мявкало что-то внутри черепной коробки, и в переводе на человеческий то точно было чем-то вроде «забери мою пушистую задницу… купи мне "Роял Канин"...». Да откуда Узумаки вообще знает, что такое «Роял Канин»?       — Мяу.       Наруто тряхнул головой, смахивая наваждение. Навязчивая мысль осталась, смахнутой оказалась только зимняя шапка. Головной убор прилетел к чёрному коту, вылупившему два жёлтых любопытных глаза.       — Чего уставился, кошек никогда не видел? — донесся старческий хрип.       — Ты… ты разговариваешь?..       Озадаченный Наруто протянул обветренную ладонь животинке. Та ткнулась сухим носом в кожу, а затем потерлась загривком. Трогательный момент прервал костыль, врезавшийся в копчик Узумаки.       — Грёбаные планокуры… повылазило вас по осени, — прогундосила выходящая из подъезда бабка — нет, всё-таки не бабка, а женщина преклонного возраста, одёрнул себя Наруто. Сакура из начальной школы, любящая махать кулаками в мальчишеские носы, насильно приучила уважать противоположный пол, даже если это старая карга, кличащая всю попавшую под руку молодёжь наркоманами.       — Ой, простите! Я вас не заметил, — виновато отошёл Наруто, чувствуя, как кошачье тельце ласково задвигалось между расставленных ног, мурча что-то на своём языке и пачкая штанины налипшим снегом. — Я, кстати, против наркотиков! Мой одноклассник умер от передозировки спайса, представляете? Или из-за снюса, там до конца непонятно, а на похороны я и не пришёл тогда, проспал…       — Снюс? — дряхлое лицо сморщилось до состояния изюма, — это что-то венерическое?       — Это когда то ли под губу, то ли за щёку кидают противную штуку. Я плохо в этом разбираюсь, предпочитаю традиционные методы.       — В моё время это называли миньетом. То наркоманы, то гомосеки…       Соседка, спрятавшая дряблые щёки в шарф и оголяя только линию усталых глаз, закашлялась в ткань, толстым пальцем в перчатке указывая на животное.       — Утопить бы его, да речки уже позамерзали.       — Вы что ж такое говорите, бабуся, живое существо и утопить? Да вы Салтычиха, не иначе! Он вон, бедный, и так страдает, замёрз… — Наруто подхватил кота на руки, четыре глаза уставились на бабку с долей охаивания.       — Страдает он, щас! Это я страдаю, ты результаты моих анализов видел? Знаешь, как у меня колени на все эти осенние перепады температур крутит, мальчик? — полосочка старческого лба покраснела, Наруто готовился выслушивать, что он поднял соседке давление, — а тваринку твою, раз у подъезда сидит, или подкармливают ироды какие, или сбежала она от кого. Все остальные по подвалам шкерятся, а если не дал Бог – поздыхали где.       Наруто и кот переглянулись. Узумаки ждал от него разъяснений, но бродяга только жалобно мяукнул, мол, это всё долгая и нудная история. Припомнив обещание самому себе, Наруто понёс кота обратно в подъезд под озадаченный взгляд. Спина Наруто столкнулась с отборным матерным лексиконом от старухи, что обещала отравить животное, если то попадётся ей где-то на лестничной клетке.       — Да себе я его забираю, ветошь ты старая, — объяснился Узумаки, на миг позабыв все наставления Харуно. Кот присоединился к оскорблениям, обругивая соседку долгим и протяжным мяуканьем.       Наруто открыл дверь, запуская болтливого товарища внутрь. Смотрел на него, вытирал испачканные лапки и приценялся, что с ним делать.       — Я ж это… у меня ни лотка, ни корма. Я думал, в зоомагазине возьму.       В жёлтых мигалках, занимающих половину мордочки, появилась тень осуждения — возможно, спасённое животное надеялось на пятизвёздочный отель с оллинклюзивом. Кот отвернулся, осматривая жилплощадь и прицениваясь, обо что можно точить когти и есть ли на подоконнике алоэ для лёгкого перекуса. Наруто под наблюдающий взгляд налил воды в пиалу и достал сырую сосиску, кладя её у чёрных лап в качестве подношения.       — Ты сиди тут, ничего не разноси, я быстро, ладно? — Узумаки натянул шапку, возвращаясь в коридор. Тело не покидало ощущение, что к нему приехали дальние родственники, к которым он был не готов.       — Мяу, — донеслось от животного, и было то «хорошо» или же «пошёл ты» доподлинно неизвестно.       Уже подходя к зоомагазину, Наруто вспомнил, что оставил окна открытыми на форточку. Антимоскитной сетки в рамах не имелось, и Узумаки выдохнул, надеясь, что новый друг пройдёт естественный отбор. Но отчего-то кот выглядел очень мудро: гораздо умнее самого Наруто, даже когда тот для вида надевал очки с нулевыми диоптриями, что не прибавляли лицу интеллекта. Казалось, будто питомец ранее жил у Лукоморья, ходя по златой цепи дуба, — и сбежал; видимо, у морского залива в ноябре довольно хладно.       Наруто оставил добрую часть зарплаты в зоомагазине, помимо необходимого накупив столько игрушек, что не видел ни один ребёнок в игровой комнате. Уже уходя, хлопнул себя по лбу и потратил оставшиеся деньги на «Роял Канин».       Высокая башня, лоток, миски и лежанка занимали столько места, что Узумаки подумывал отдать свою комнату Чидори. Да, именно, кота теперь звали Чидори — выросший на азиатских мультиках про ниндзя, Наруто знал, что то переводится с японского как «тысяча птиц». Новый друг внушал страх рыжим тараканам на кухне, и Узумаки подумалось, что птахи того боялись не меньше. Да и звучала кличка круто — «меня дома ждёт Чидори» явно краше, чем «мой Барсик снова наблевал в коридоре».       С котом Наруто подружился быстро — оказалось, с пушистым иметь дело приятнее, чем с гостями на службе. Работал Наруто в БДСМ-клубе для людей нетрадиционной сексуальной ориентации: благо, официантом, а не специалистом, кто вёл приватные сессии по вторникам и четвергам. По клиентам было сложно сказать, что те имеют садомазохистические и перверсивные наклонности: приходили они в скромной, неброской одежде, кто-то мчался из офиса в наглаженной рубашке — дресс-кода как такового не было, но только для гостей. Официантам приходилось расхаживать с голым торсом и тянущимися от штанов кожаных портупеях, соблюдая задумку заведения.       Но когда тебе девятнадцать, а из твоих активов только родительская квартира и не очень работающие мозги, работы лучше не придумаешь. Образование не требовали — только приятную мордашку, подкаченное тело и приемлемые навыки коммуникации, и по каждому из пунктов Наруто подходил более чем идеально. Начальница Цунаде не могла нарадоваться на трудолюбивого сотрудника: тот выносил самые крупные чаевые и обзавёл клуб постоянными гостями, что приходили только на смены Узумаки. Тёплая улыбка с выраженными клыками и загорелые кубики пресса стали курицей, несущей золотые яйца заведению Сенджу.       Коту Чидори работа Наруто пришлась по душе: прилив сил у пушистого чаще случался в сумерках, а бороздить и крошить жилплощадь приятнее, когда хозяин где-то в большом мире за входной дверью. Никто не закрывает в ванной в качестве наказания и не кричит строгое «хватит», а за съеденный цветок маминой орхидеи сил ругаться уже и нет, после смены в двенадцать часов так тем более. У Наруто с Чидори была идиллия: они оба утомлялись к одиннадцати утра и спали в обнимку, успев соскучиться друг по другу. Двусторонние претензии оставались на потом, когда глаза разлеплялись и видели то месиво, в которое превращалась квартира в отсутствии хозяина.       С Чидори жизнь наполнилась ценностью и интересом к новому дню: появились мотивация возвращаться домой, сосуд для вливания заботы и беспрекословный слушатель. Наруто любил рассказывать коту про сессии с терапевтом, озабоченных гостей, погоду на улице и мечты получить психологическое образование.       Кот подставлял пушистую шейку и заинтересованно мяукал, но с разной интонацией: над случаями в БДСМ-клубе — посмеивался, на свинцовые тучи — бранился. Услышав такую оценку интеллектуальных и голосовых способностей Чидори, другие бы покрутили у виска и решительно заявили, что у Наруто расшатывается крыша. Но Узумаки знал, что та сидит как влитая, ведь чёрная лапка уверенно ставила ту на место, потираясь мокрым носом о смуглые икры мёрзлыми вечерами.       Не обошлось и без бытовых притирок. Повадки кота отличались особыми извращениями — он шипел на молоко, но совал морду в стоящий в раковине стакан с кофейной юшкой на днище. Истошно орал под входной дверью перед сном, и, не получив должной свободы, соглашался на компромисс в виде открытого балкона. Тоскливо пялился на озябшее небо, думал о своем, кошачьем, а когда Узумаки отвлекался на прохожих, пытался запихнуть окурки из пепельницы в свою пасть. Не чавкал ими и даже не глотал — держал между маленькими клыками, подражая Томасу Шелби. В такие моменты Наруто казалось, что у кота экзистенциальный кризис.       В вечера перед сменой, когда Чидори располагался на самом удобном месте в доме — острых коленках хозяина — Наруто пытался вызволить пушистого из кошачьей депрессии. В один из таких дней Узумаки отложил телефон и, напялив очки-пустышки для придания серьёзности ситуации, откашлялся, прежде чем участливо спросить:       — Преследуют ли тебя навязчивые повторяющиеся воспоминания? Хотел бы ты поисследовать это на сегодняшней встрече?       Пушистые кисточки вздрогнули от вялого поворота ушей, и это было единственной реакцией со стороны апатичного кота. Но Наруто не умел сдаваться.       — Связано ли твое игнорирование с внутренним сопротивлением, что ты испытал от моего вопроса?       В этот раз обратная связь оказалась более бурной. Чидори удалился в угол кровати, предварительно шлёпнув хозяина по носу чёрным хвостиком, и рыгнул цветком алоэ на мохнатый палас. «Точно сопротивление» — утвердительно кивнул себе Наруто, но после получасовой чистки ковра такие вопросы решил больше не задавать.       Спустя три недели совместной жизни последовало признание в любви. Застенчиво и по-детски простодушно, в первый день слепяще-взрачной зимы, когда солнце безжалостно давило пожелтевший снег тяжёлыми лучами, а подъезд разукрасили смурые лужи из-под демисезонных башмаков. Наруто, визуализируя карбонару заместо лапши и шкварок в голодном рту, привычно отдал руку на растерзание, наблюдая, как маленькие клыки впиваются в узор лиловых вен. Подумал немного — с минуту, ойкая от боли, — а затем оголил линию белоснежных зубов в сердечной улыбке.       — Знаешь, а ты мне как родной уже стал. Да почему как? Родной… — ладонь юркнула между чёрных ушек и почухала холку. Чидори вырвался из иступлённых объятий и спрыгнул с ляжек на паркет, потягиваясь и воображая неприступность.       — Мяу, — всё же ответил кот, выходя из кухни, и Наруто прекрасно знал, что ему ответили взаимностью.       С пополнением в семье её прошлый состав начал реже наведываться в кошмары. Да и те эволюционировали в обычные сны — например, мама уже не надрывала голос криком о помощи, а позировала в тантамареске и выбирала праздничные блюдца в отделе с кухонной утварью. Кушина даже там не изменяла себе: по-прежнему была чересчур педантична и чутка к мелким деталям, пропахивая взглядом каждый сантиметр того, что попадало в руки, не давая шанса погрешности спрятаться в фурнитуру изделия. Несмотря на то, что Наруто был ходячей копилкой генов матери, внимательность к деталям ему так и не передалась — напротив; Узумаки, как говорится, трудился над соитием в очи.       — Ну что за сладкий пирожочек! — просияла психотерапевт в веб-камеру лэптопа, когда Наруто притащил доказательство выполненного домашнего задания. — А ошейник какой неотразимый!       — Ошейник?..       Наруто развернул Чидори к себе. И правда ошейник — пыльно-розовый, с высеченной буквой «Н» и свисающим шармом в форме сердца. Кот укоризненно мяукнул, кусая невнимательного хозяина за палец.       Остаток сессии прошел смято. Наруто не мог перестать думать о важной упущенной детали, что лежала не то что под рукой, а в самой ладони — всё это время вокруг тонкой чёрной шейки был обвит ремешок, намекающий на наличие владельца. Узумаки допускал такую мысль и раньше: на первой встрече Чидори показался довольно упитанным, интеллигентным и опрятным, к лотку был приучен, да и от запаха обычной еды воротил избалованный нос. Но Наруто любил думать, что то череда приятных совпадений; что небеса проявили милосердие и подослали почти идеального пушистого сожителя, даря судьбоносную встречу у подъезда.       — Так значит, ты и об чужие ноги тёрся, — Наруто постарался сгладить тон, но интонация всё равно отдавала терпкой ревностью, — и мяукал для других.       Чидори ничего не ответил. Узумаки понимал, что кот не ответственен за своё прошлое, но то хотелось разворошить, как стог сена, дабы найти заклятую иголку. В данном случае иголкой был искренний ответ на вопрос о том, с кем Чидори нравилось больше делить жилплощадь — с Родителем 1 или Родителем 2.       Фантомный хозяин покоя не давал. Наруто пытался выстроить хотя бы очерк от общего образа, беря за основу привычки кота и модный выбор аксессуара на шею. Он чувствовал себя, как усыновленный ребёнок — любопытство подстрекало вычислить истинного отца или мать, даже зная, что информация не утихомирит пыл души. Три дня Наруто шерстил все районные форумы, чтобы успокоить совесть, надеясь не найти там объявления о пропаже своего кота.       Размышления оказались прелюдией перед встречей с тем, кто заочно оккупировал мысли. В привычный распорядок дня и слаженный быт ворвался предновогодним вихрем, декабрьской суетой, праздничным чудом — как хотите, так и называйте, Наруто согласен с любой формулировкой, кроме последней — некто, по имени Саске Учиха. Постучался в квартиру ровно шесть раз, отлаженно и ритмично, словно в сжатом кулаке скрывался метроном.       — Добрый вечер, — беспокойно прохрипел парень, пряча руки за сгорбленную спину, — я ваш Саске, ой, кхм, то есть, ваш сосед Саске, из дома напротив. Саске Учиха.       Наруто дрожащей рукой хлопнул дверью, оставляя парня целовать порог снаружи. Что-то гнетущее и безобразное толкнулось в ретивом — соседу и не нужно было называть причину визита, Наруто прекрасно знал её сам. И всё же, отдышавшись, потянул ручку обратно, дружелюбно приподнимая уголки рта. Через минуту молчаливых переглядываний скула заныла от напрасной улыбки.       — И что Вас сюда привело? — Наруто так и стоял на входном коврике, высунув жёлтую макушку в воздушную прорезь дверного проёма. — Прошу простить, к себе не приглашу: у меня бардак.       — У Вас не только бардак. У вас ещё и мой питомец.       — Не понимаю, о ком идёт речь, Саске. Вы, должно быть, перепутали? — Узумаки скривил удивленную мину, пытаясь не переиграть с количеством эмоций. Оранжевая футболка тотчас вспотела.       — Да нет же, у вас моя кошка. Чёрная такая, с белым пятном над носиком и розовым ошейником.       Саске, помявшись на месте, догадался показать фотографию на экране блокировки. Чёрт, и правда идеальное попадание — идеальным было не только оно, но и лицо первоначального хозяина, присутствующего на снимке. Но Наруто беспокоило другое.       — Кошка? Чидори — кошка?       — Чидори?       — Это кличка моего кота, правда круто звучит?       — Вообще-то, это моя кошка. И зовут её Неженка.       — Неженка? Ты угараешь?       — Мы перешли на ты?       Наруто расхохотался, хватаясь за разожжённый пресс и сгибаясь пополам. Саске прокрутил весь диалог в памяти, пытаясь понять, в какой момент он облажался, заместо притязаний на свою кошку обронив второсортный анекдот. Обратная связь на объяснение рядовой ситуации огорошила, заставляя сомневаться в собственной вменяемости. Но Саске вздёрнулся — это не он псих, а этот белобрысый полудурок, гогочущий во всю глотку!       — Ох, так ты не шутишь? — озадаченно зыркнул Наруто, глотая воздух после истерического припадка.       — Да когда мы успели перейти на ты! — брюнет охнул так громко, словно его впервые выпустили в открытый мир после долгих и нудных часов изучения человеческой социализации и этикета.       — Так значит, и правда кошка? В смысле, девчонка? В смысле, без яиц?       — А башкой пораскинуть? Ты осматривал первичные половые органы?       — Я, так-то, не лезу в частную жизнь и уважаю чужие границы.       — На ней розовый ошейник.       — Я против гендерных стереотипов.       Саске испустил вздох, до боли натирая переносицу.       — В общем, я пришёл забрать Неженку. Большое спасибо, что приютил её у себя на время, но кошке пора возвращаться домой.       Наруто прилепил на лицо максимально обольстительную улыбку, на которую только был способен. Пришедшая кошка заполученным трофеем легла в руки, громко заголосив на своем языке, завидев Родителя-1.       — Её дом — тут.       — Что, прости? — глаза полезли на лоб — снова. Хамоватый блондин дивил до комы. — То есть как? Ёперный театр, это наша с братом Неженка! Ты не видишь, как она плачет по своему хозяину?       — Ёперный театр? Тебе что, пятьдесят? А чего не ёк-макарёк? Или это, как там его… едрид-мадрид, — Саске уже не терял терпение — он скорее пытался его найти. — Короче, теперь я её хозяин, и я не буду отдавать свою кошку какому-то красивому безответственному засранцу, позволившему ей сбежать.       — Ты назвал меня красивым?       — А ещё безответственным.       Саске заиграл желваками, складывая руки на груди и пытаясь сохранить лицо, не уходя в оправдания.       — Мы на втором этаже живем. Неженка сиганула с балкона, когда брат отходил принять посылку от курьера.       — Видишь, она не хочет с тобой жить, мой сосед Саске. Сама судьба привела её ко мне.       — Я всё пытаюсь понять, ты детерминист или обычный долбоёб?       — Пришел мою кошку забирать, так ещё и обзываешься!       — Прости, зря я про долбоёба сказал, это сгоряча вырвалось, — стыдливо потянул Саске.       — Так я про первое. Детерминичто? Дерьмом меня назвал? — Наруто нахохлился, переходя порожек и укорачивая дистанцию между собой и соседом до Неженки, что была спасательным барьером на руках Узумаки.       Даже лёгкий намёк на яркую желтизну ушёл из кошачьих глаз, когда заинтригованные зрачки расширились до карликовых чёрных дыр. Неженка замолчала, наблюдая за эскалацией ситуации как за турецким сериалом. Хотя тут, скорее, тайский лакорн.       — Давай нормально поговорим? — Саске, обнуляя всё сказанное ранее, протянул розовую от морозов ладонь к мокрому носу. — Ну как, маленькая, узнаешь папку?       Учиха расплылся в невероятно чувственной, ангельской, бархатной, сладкой, трепетной улыбке — по первой реакции Наруто. Нет, та улыбка, на самом деле, была наглой, дерзкой и самодовольной — по окончательному мнению, что сложилось под давлением логики и желания не купиться на красивое (чёрт, это ещё мягко сказано — его будто изваяли боги, а затем облизали ангелы) личико.       — Ладно, давай, — кивнул Узумаки, ревностно отметив, что Учиха испытывал не меньше нежных чувств к однокоренному имени, чем сам Наруто.       — Как тебя зовут?       — Наруто.       — Наруто, я рад знакомству, — соврал, но покраснел, — полтора года назад я переехал в город, чтобы поступить в архитектурный. Мой брат перебрался сюда уже давно — захотел расширить небольшой семейный бизнес и открыл фотостудию «Шаринган». Вообще-то, Итачи снимает не очень, приходится мне на подмогу приходить, но он здорово выставляет свет и фотошопит. Ну, людей вырезает с фото и всё такое.       Саске захлёбывался в собственных словах, язык спотыкался о буквы — спич лился рекой, будто парень изголодался по незатейливой болтовне.       — Когда я переехал к брату, на себе прочувствовал поговорку «чем дальше — тем родней». Раньше я этому обосрышу звонил почти каждый день, нет, ну ты представляешь наш уровень близости? — Саске всплеснул руками, качая головой. — В общем, оказалось, что делить с Итачи одну крышу адски трудно. Он пытается играть в мамочку и контролировать меня, а еще съедает все конфеты, как только те попадают в дом. А ты вообще знаешь, как тяжело достать оранжевые шипучки, Наруто? Ёперный театр, да я их по всем ларькам в городе выискивал!       Наруто с любопытством насупил брови, покачал головой в знак одобрения. Рассказ Саске пробудил психологический интерес, и хищные узумаковские глаза увидели в том подопытного кролика, пытаясь препарировать детали истории.       — К нам в гости мама приехала, а мы с Итачи шипим друг на друга и по углам шкеримся. Ей это не понравилось, и она притащила кошку из приюта, чтобы у нас с братом появился общий интерес. И знаешь, мы действительно стали терпимее, хотя, может, просто притёрлись и привыкли. Неженка — такое имя ей дала мама — живёт с нами почти год. Она важный член семьи, и мы чертовски перепугались, когда она пропала. Одним из вечеров я увидел её на твоём балконе, и старуха Чиё на лавочке у подъезда подтвердила, что ты забрал её себе. Она ещё что-то про снюс начала затирать…       Узумаки участливо закивал, внимательно выслушав. Погладил Неженку по шерстке, зарываясь ладонью в шелковые волоски, пока сама кошка расслаблялась в руках, потеряв интерес к ситуации и довольно мурча последние пару минут.       — Ох, Саске. Это и правда трогательная история, — взгляд Наруто запрыгал, когда ноги начали переминаться с одной на другую, — кажется, тебе действительно дорога эта кошка, да?       — Да, — благодарно выдохнул Саске, несдержанно позволив уголкам рта поползти наверх, — рад, что ты меня понял. Так значит, отдашь Неженку?       — Конечно же нет, — Узумаки пожал плечами, растерянно хмурясь. — Я ж тебе сразу сказал.       — То есть как нет?.. Ты совсем охренел, что ли?! Я тут самый длинный монолог в жизни толкнул, а он… Верни мою кошку!       Наруто напрягся, замерев на месте. Зализывания кровоточащих ран в списке дел на сегодня не было, ровно как и выяснения отношений на лестничной клетке.       Мысленно надев очки с нулевыми диоптриями, к которым Узумаки обращался каждый раз, когда было необходимо напустить флёр чопорности, он заговорил размеренно и вовлечённо. Бледные щи Саске превращались в борщ.       — Я понимаю твои чувства. Ты злишься, ты разочарован и ты имеешь право на это, Саске.       — Я не просто злюсь! Идиот, да я просто в бешенстве!       — Спасибо, что поделился. И как тебе с этим чувством?       — Чего?       — Я знаю, что тебе тяжело сейчас, но я также знаю, что ты справишься и пройдешь через это.       — Ты ограбил офис экстренной психологической помощи и стащил их листовки? — Саске потянулся к Неженке, пытаясь вызволить кошку из объятий ненормального блондина. — Я забираю её домой.       — Нет.       — Да, — руки Учиха принялись проводить спецоперацию по спасению питомца.       Наруто, предугадав действия соседа, шмыгнул за входную дверь, тут же запираясь изнутри на замок. Испустив шумный вздох, прижал Неженку к себе, рассматривая вылупившиеся жёлтые блюдца.       — Знаешь, этот твой первый сожитель такой большой недоумок. Ну как я могу отдать ему тебя, если он такой бестолковый? Но ужасно красивый, зараза!..       Узумаки поднялся и прилип к глазку, разглядывая Саске. Тот потоптался на месте добрые пять минут, используя все четыре конечности для монотонного стука. После проворчал себе под нос то ли на матерном, то ли на хинди, подёргал ручку и смылся в закат, показав средний палец деревянной двери.       — Может, я и неправильно поступил. Но, понимаешь, с твоим появлением я впервые со смерти родителей почувствовал, что кому-то нужен, — Наруто почесался, пытаясь смахнуть с плеч давящее чувство вины.       — Мяу, — безрадостно промурлыкала кошка, вылизываясь на коврике.       Наруто не мог подавить растущую с каждым грустным мяуком ревность. Он предпринял попытку задобрить Неженку остатками утреннего кофе, дополнительной порцией корма и лазерной указкой, но та продолжала задумчиво молчать. Будь у той в лапах когтерез, подстригла бы каре — кажется, так делают девочки после встречи с бывшим.       — Так значит, ты не кот, — подытожил Наруто, опускаясь на корточки и почёсывая чёрный в белую крапинку живот, — у меня с девчонками обычно не клеится. Я им нравлюсь, а они мне — не очень.       Узумаки слабо посмеялся, чеша пушистую холку.       — Я-то районные объявления по ключевому слову «кот» искал. Вот и не нашёл тебя среди постов с потеряшками. Но ты не думай, мне пол вообще не важен. Главное, чтобы животное было хорошее. Да и вообще, Неженка как-то не про тебя, ты не думала? Вот Чидори… эта кличка — настоящий унисекс, даже Саске, как мне показалось, оценил её по достоинству.       Неженка потянула спинку и запрыгнула на подоконник, укладываясь на излюбленное место у занавески. Изучила сыплющиеся лохматые снежинки за стеклом и прикрыла глаза, промурлыкивая пожелания доброй ночи. Наруто выключил свет и сунул ладонь под брюшко, высматривая второй этаж в доме напротив — раздетые по зиме деревья отменяли право на частную жизнь.       Никто так и не появился. Удалось рассмотреть только скромный стан невысокой пихты — и на той ни одной ёлочной игрушки, лишь поблёскивающие микролампы с тёплым светом в перетекающем режиме. Умиротворенно и безмятежно, настолько, что впадаешь в медитативный транс. В тот вечер Узумаки твёрдо решил, что справит свой второй самостоятельный Новый Год с живой ёлкой или ароматным лапником. И, конечно, с новым другом и по совместительству членом семьи – маленьким чёрным комочком, перевернувшим жизнь.       Всю следующую неделю смартфон выполнял роль вибратора — звонки с двух повторяющихся номеров не давали продыху сенсорному бедолаге и его хозяину. Один из номеров удалось пробить: оставленные хэштеги вроде «ни-сан» и «мутный» на мысли не натолкнули, а второй контакт будто и вовсе созванивался только с доставкой пиццы.       Чем более рьяно Наруто названивали, тем более очевидным становился абонент на другой линии. Неочевидным оставалось только то, кто из благородных соседей оторвал от сердца его номер телефона.       Наруто, однако, в чёрный список никого не занёс: хотелось оставить Саске лазейку для связи, и чем дольше Узумаки размышлял об этом желании, тем всё меньше себя понимал.       Ещё через день Наруто задумался не только о чувствах Неженки и своих собственных, но и о чувствах братьев Учиха. Ни к чему продуктивному мысли не привели — Узумаки старался выкинуть ту палку, в которую жестоко вгрызалась совесть, но она бумерангом возвращалась обратно. Кошку Наруто задабривал, как мог: на оставленные послания в виде лежащих возле лотка фекалии только глубоко вздыхал, а ночные забеги, когда квартира превращалась в трассу Формулы-1, прощались и игнорировались.       После пяти дней затишья, когда в кухонной кастрюле за неимением вазы поселились ветки елового лапника, Саске объявился — не лицом к лицу и не очередным неотвеченным звонком, а сухим сообщением в мессенджере.       «У Неженки плановая вакцинация от бешенства.»       Точка в конце предложения послужила пощёчиной, что вместила в себя всю накопившуюся агрессию. Узумаки даже почувствовал, как рука Саске звонко коснулась щёк, заставляя те сгорать в омуте чужой ярости. На аватарке Учиха смотрел прямо в камеру — если быть точнее, прямо в синюшные глаза, прожигая насквозь голого перед собственной совестью Наруто. Определённо нужно было что-то менять: всё-таки, так и спину можно надорвать, если на той тащить столько груза. И Наруто всё поменял.       «Всё» — это отношение к ситуации. Через тридцать минут гневного пыхтения под нос, Наруто нажал кнопку «отправить сообщение».       «Слышь ты, не кричи на меня и не смотри так, будто я прокажённый, понял? Тебе кто право на это давал, а? Я, вообще-то, хороший хозяин, знаешь ли! Хозяин своей судьбы и хозяин Неженки! Иди на хрен, мой сосед Саске Учиха!       Сделаю я ей вакцинацию от бешенства, хотя её стоило бы сделать тебе! Ты безответственный засранец, потерял свою кошку, а я ещё и виноват! И брат твой — тоже гад, которому курьер важнее безопасности питомца! Что дальше, он ради курьерской посылки родину продаст?! Сомневаюсь, что доставщик привозил "Роял Канин". Да, я кормлю Неженку "Роял Канин", а что? Могу себе позволить, просьба не завидовать.       И вообще, какого овоща лысого вы вообще меня осуждаете?! Я нашёл Неженку на улице, вскормил её, воспитал, мы живём душа в душу, а ты пришёл и думаешь, что можешь так легко её забрать обратно?! Да она – моя отдушина, мой лучший друг, моя семья!       Ты вообще знаешь, что такое семья? Ты даже с родным братом не ужился! Ты называешь его ОБОСРЫШ! Я бы никогда в здравом уме не называл бы своего родственника обосрышем! Ну только двоюродного деда Хирузена... Когда я был ребенком, он всегда доедал последний кусок моей любимой шарлотки, а ещё проиграл нашего домашнего лиса в карты и выбил себе пост главы в ПГТ, чтобы крыть клуб "Кокош", где проводились петушиные бои. Странный он человек был: друзья о нём хорошо отзывались, а вот дома он нам прикурить давал — ну, не в прямом смысле, конечно, хотя дымил он тоже безбожно.       А я ведь и сам за сигареты взялся после смерти родителей, мне на работе "Приму" стрельнули, с неё всё и началось. Я уже бросил, но на балконе так и стоит пепельница, Неженка любит брать в пасть окурки и задумчиво смотреть вдаль, ну что за забавное существо, хах. Но ты не думай, я чинарики сразу выбрасываю, только один раз сфотографировал, но это так, на память. Я-то думал, что Неженка как Томас Шелби, а оказалось, что яиц у неё-то и нет… видимо, она всё-таки как Марла Сингер.       Кстати, не знаешь, у кошек бывает депрессия? Неженке со мной отлично живётся, это я так, для друга спрашиваю. А вообще, можешь и не отвечать, кретин хренов! Чао, аривидерчи, адьёс, не пиши мне больше!»       Ответ заставил себя ждать. Долго. Сначала час, потом два, потом восемь — с каждой пройденной минутой Наруто казалось, что он всё-таки сказанул лишнего, хотя вероятность этого, конечно, была очень мала. Всю смену Узумаки растеряно пялился в телефон, не одаривая взглядом вульгарных посетителей, и тем это явно не нравилось — приходилось соперничать за внимание нерасторопного, но такого красивого официанта, строя глазки, бровки и все остальные части лица.       Наруто очнулся, когда чья-то особенно наглая рука приземлилась прямо на узумаковские ягодицы — ту самую деликатную, нежную и неприкосновенную зону, срывая распустившийся бутон полевой розы.       Дотрагиваться до обслуживающего персонала было запрещено, впрочем, как и ругаться с посетителями. Официанты маневрировали между двух огней, пытаясь отстоять честь и достоинство, но не слишком агрессивно, мол, «знаете, дорогой гость, бить незнакомца по жопе — неприлично, в общем, дерьмовый вы человек, но всё же спасибо, что выбрали наше заведение».       Наруто был готов тараторить заученную на такие случаи речь, но в эту же секунду Саске, словно чувствуя, перетянул на себя одеяло, отправив многозначительное «Ок». Делая вид, что в телефоне ютится наинтереснейший заказ, Узумаки глазел на экран, сжимая скулы, а затем и мобильник.       — «Окей»! Окей, ёб твою мать! Сука!       — Парень, ты чего? — с каждым криком алкоголь испарялся из крови гостя, а сжимающая задницу рука медленно покидала чужое тело, скатываясь точно как растопленное масло с бутерброда.       — Я ему душераздирающее сообщение, а он мне — окей! — Наруто всплеснул руками. — Даже не «окей», а чертов «ОК»! Кретин!       — Да ты это, извини, что ли… или извинись… я уж и сам не знаю… — посетитель почухал репу, выдохнув многозначительное «пупупу…».       На Узумаки пялились все. Кто-то по причине очевидной сексуальности объекта, кто-то за неимением найти другую точку для полупьяного взгляда, но большинство поразила экспрессивность официанта и его богатый на ругательство лексикон. В это «большинство» входили и остальные сотрудники заведения.       Наруто не то, что было всё равно — скорее, просто не до этого. Грёбаное «Ок» маячило перед глазами, в сообщении даже не было издевательской точки — и это делало СМС-ку ещё более оскорбительной!       Узумаки гневно сунул телефон в задний карман, ощутив ускользающую оттуда руку.       — Ты это, не делай так больше, окей? — запоздало встрепенулся Наруто, пялясь на гостя. Собственное сказанное «окей» вызвало нервный тик. — Я люблю, когда с любовью и отдачей, понимаешь? Не нравятся мне эти бесчувственные шлепки по жопе, нет в них души. Да и вообще, я ж чужой тебе человек, разве так можно? Неужели тебе самому нравится? Наверное, какие-то проблемы с матерью были в детстве…       Наруто присел за столик, подпирая подбородок ладонью, и принялся играть с зубочисткой.       — Я и так без футболки хожу — все соски, блин, нараспашку, ещё и портупеи их постоянно натирают, а ваши домогательства еще более неуютным делают процесс работы… Это даже хуже, чем «ок» людям отвечать. Задумайся над своим поведением. Гордился бы тобой отец? Или твоя дочь? Хотя это гей-клуб, какая дочь… Но тут, если честно, почти у всех кольцо на безымянном пальце есть. Так что, может, у тебя этих дочерей вообще пятнадцать. Был бы ты рад, если бы одну из твоих пятнадцати дочерей шлепнули по жопе? То-то же.       Гость замучено растёр виски, а Наруто отпил виски из его рокса. Получилось выдохнуть — немногословное сообщение от Учиха выбило из строя, но, разразившись гневной тирадой о морали и чести, Узумаки поставил себя обратно на место.       Но не на то место, на которое его собиралась поставить Цунаде.       Эта женщина никогда не церемонилась — сходу закуривала самые ядрёные и крепкие сигареты из всех существующих, чтобы в нужный момент затыкать собеседника выдохнутым табачным облаком, обжигающим глаза. Поволочив непутёвого сотрудника в кладовую, Сенджу усадила того на самый неудобный стул, а затем смачно затянулась, ставя каблук на нижнюю полку стеллажа.       — Переутомился ты, Наруто. Или бес какой в тебя вселился. Что мне с тобой делать? В тёплые края отправлять или вызывать экзорциста? — по-мамски заботливо, хоть и с напускной строгостью.       Узумаки признавать свои ошибки умел и сразу понял, о чём идет речь. Громко выдохнув, он потёр затылок, высказывая предположение.       — Тоже думаете, что про пятнадцать дочерей было лишнее? Он ведь мог подумать, что я его жену считаю свиноматкой…       Цунаде ответила не сразу — пришлось откашляться, и сигареты тут были ни при чем.       — Я отстраняю тебя от работы. Приходи через неделю. Если заявишься в таком же состоянии — отправишься снова в отпуск, и так до талого. Люблю я тебя, Наруто, избавиться от тебя с лёгкой руки не смогу, но вот с тяжёлой — вполне себе, — Цунаде затушила сигарету о стеллаж и спрятала окурок в бюстгалтере. Ходила легенда, что Сенджу хранила те до самого утра, а с закрытием клуба пересчитывала каждый, по количеству определяя степень тяжести прошедшей смены.       — А отпуск этот, он… оплачиваемый? — голос Узумаки был таким наивно-нежным, что начальнице стало жалко лишать того рабоче-суровой девственности.       — Можешь его оплатить, я не против, — Цунаде стрельнула глазами, сложив руки у пышной груди. — Не получишь ты наличные — ни за отпуск, ни за сегодняшнюю смену. Ты вошёл во взрослую жизнь, пора учиться управлять своими деньгами и осознать ценность финансовой подушки.       То, что ценность финансовой подушки самой Цунаде определялась тем, увеличится ли она после ставки олл-ин за покерным столом в казино, Сенджу решила умолчать. В поучительной речи такие незначительные детали были бы лишними.       Но Наруто соврали — учился он не финансовой грамотности, а выживанию. Был он своего рода акционером, когда выискивал уценённое молоко и трёхдневный хлеб по акции в ларьке на другом конце города. Неженка была за любой кипиш кроме голодовки и порывы перебраться на воду с гречкой не разделяла, воротя избалованный нос от всего, что не походило на «Роял Канин» или алоэ. На третий день принудительной диеты Наруто под гневное мяуканье сгрыз две подушечки корма, безмолвно пялясь на выбивающее из колеи «Ок».       Переписка пополнилась новым сообщением — объёмнее последнего, но беднее второго. «Нужна помощь» — дрожащими руками отправил Наруто, чувствуя, как лицо смешивается с грязью.       Спустя недолгих десять минут пришёл ответ. И вместе с ним Саске. «Я уже тут» — надо же, зумеры изобрели звонок. Оставалось надеяться, что то не было угрозой, и всё же дверь Наруто открыл.       — О Господи. Люди придумали интернет для таких, как ты, — гостеприимно плюнул он, указывая на телефон.       — Я был неподалёку, — оправдался Саске, смахивая снежный налет с ресниц резким морганием.       Последние несколько дней Наруто подолгу представлял неминуемую встречу перед сном: фантазия подкидывала вариации мордобоев, в которых Учиха и Узумаки бились насмерть за лапу Неженки. Но то были ожидания, а вот мечты… Впрочем, за те было стыдно — содержание было ни при чём, напрягал только объект грёз.       — А мы не будем драться? — растеряно уточнил Наруто, на всякий случай прогнав в голове все сцены из фильмов с Джеки Чаном.       — Если просьба помощи заключалась в призыве выбить всю дурь из твоей башки, то я не против спарринга.       — Да это я так, уточнил просто, — помялся Узумаки, пытаясь подвести к щекотливой теме. — Без денег я остался. А Неженке надо прививку ставить от бешенства. Подсобишь?       — То есть кошку ты отдавать не собираешься, но используешь меня в своих целях, когда ей нужна помощь?       — Опять ты своё заладил. Такой ты эгоист, конечно… — разочарованно вздохнул Наруто, закатывая глаза. — Так что, оставишь Неженку в беде? Не думал, что ты бессердечный… Хотя что можно ожидать от человека, что пишет другим «Ок»… Может, ты ещё и «Ясно» на сообщения отвечаешь?       — Ёперный театр, а что ещё отвечать, если мне действительно ясно? — недоумённо уточнил Саске, пристыженно шкеря руки в карманы куртки.       — Значит, ты и правда из этих. В любом случае, — Наруто пустил гостя на порог и принялся рыскать глазами кошку, — выбора у тебя нет. Неженку надо спасать.       — От кого? От тебя?       — От бешенства! — тыкнул пальцем в чужую, приятно твёрдую грудь Узумаки. — Есть тут ветеринарка поблизости?       — Хорошей — нет, — Саске зашёл за порожек, рассматривая диковинную квартиру: такую непродуманную планировку и нетрадиционные цветовые решения он видел впервые.       Учиховский взгляд зацепился за родной и тёплый комочек шерсти, пришедший на голоса родителей. Неженка потёрлась об удлинённую джинсу, волочащуюся по кожаным ботинкам, и громко промяукала приветствие на своём языке, подставляя шею для всех четырех рук. Узумаки ревниво цыкнул и звякнул монетами на комоде, убеждаясь в том, что на проезд насобирать не удастся.       — У меня машина, — догадливо вставил Саске, заключая кошку в объятия и нашептывая приторные сюсюканья. — Моя ты маленькая… хорошая, ласковая. Кто тут такая сладенькая бусинка?       Бледная рука потерлась о загривок и прочесала дорогу к чёрному брюшку. Тонкие губы коснулись шерстяной макушки, едва чмокая, а затем растянулись в глупой улыбке, когда руки развернули кошку к себе. Учиха продолжал нашёптывать о том, как он и Итачи скучают — не обошлось и без индульгенции, в процессе которой Саске попросил прощения за все доставленные Неженке неудобства. Считая ту причину, из-за чего кошка оказалась в узумаковской квартире.       Наруто оторопело смотрел на этих двоих, ощущая себя третьим лишним на этом празднике жизни — ему хотелось, чтобы так себя чувствовал Саске, но обменивающиеся ласками Учиха и Неженка идеально вписались в родную сердцу жилплощадь, будто были здесь всегда.       — Неси её сам.       Вышедший из квартиры Наруто всучил в чужие руки музыкальную переноску, из которой доносились напуганные мяуканья во всех тональностях поочередно.       — Откуда такое добродушие? — сдивился Саске, просовывая розовый палец в маленькое окошко переноски. Ойкнул, когда клыки впились в кожу, и сразу же вернул руку в карман — любовь кошки к тащащим её во внешний мир двум парням вмиг испарилась.       — Хочу, чтобы Неженка думала, что ты злодей-британец, утащивший её к страшным врачам с их иголками и лекарствами.       — Меня напрягает, что ты разговариваешь мемами из «ТикТока». Тебе лет-то сколько?       — Девятнадцать. Но будь уверен, я буду разговаривать мемами и в шестьдесят, — Наруто попытал удачу, просунув палец в переноску, но и тот оказался отверженным дерзким кусем.       Саске прогревал машину, Наруто — руки. Изучать красивую и дерзкую тачку Учиха оказалось таким же интересным занятием, как и рассматривать фото на аватарке в мессенджере.       — Будешь? — предложил Саске, протягивая вишневый «Чапман».       Ты не куришь ровно до того момента, пока тебе не предложат «Чапман». Особенно, если ты был закалён «Примой» из соседнего ларька.       В этот момент забываются все данные себе обещания и долгие дни ломки, любопытство подстрекает выяснить, кто из двух лагерей прав — те, что кричат «"Чапман" для педиков» (не то, чтобы Наруто не играл на этот фронт), и те, что курят размеренно и молча, наслаждаясь процессом.       Наруто кивнул, вытаскивая коричневую палочку из пачки. Предсказание на упаковке прогнозировало рак лёгких.       — Ты снова куришь? Бросал же.       — А ты зачем предложил?       — Проверял.       — Меня?       — Себя.       Наруто засмущался. На полосатых щеках выступил намёк на прельщенный румянец, сразу же маскируясь под красноту от щиплющего мороза. Неужели Саске и правда запомнил такую мелочь с немногословного сообщения? И про деда Хирузена тоже прочитал?       Сигареты оказались достойными — кажется, чем-то похожим пыхтела Цунаде вне рабочих будней. Заигрываться, однако, Наруто не стал: сделал пару глубоких затяжек, убедился в собственном вкусе и затушил курево о мусорный бак. Узумаки почувствовал, что его сила воли могла поднимать слонов и легковесные седаны.       Когда все задницы были усажены на сидения, Неженка успокоена, маршрут в навигаторе проложен, а двигатель заведён, началась драка за блютуз. Выиграл Саске — должно же ему было достаться хоть что-то в качестве утешительного приза ввиду проигранной битвы за Неженку. Наруто надеялся, что Учиха поймет, что уступленный блютуз был самым откровенным флиртом.       Но аромат сладкого ухаживания перебился вкусом победы. Светлые брови вздёрнулись, когда до ушей дошла звенящая скрипка и расстроенное фортепиано. Саске гордо закивал, стуча в ритм указательным пальцем по рулю — стало понятно, кто виновник какофонии звуков.       — Красиво, — соврал Наруто. «Но больше так не делай» — было подумано, но так и не озвучено.       — Обосрыш играет на пианино, а я на скрипке, — архитектор, скрипач, плейбой, филантроп. Был бы идеальным мужчиной, если бы не этот чёртов «ок».       Узумаки выдохнул — у его потенциального масика всё же был слух. И деньги. Много-много денег. Это выяснилось в ветеринарной клинике: та скорее походила на изысканный спа-отель, отделанный мрамором и пахнущий накрахмаленным свежим бельём. Наруто подумалось, что зря он сбагрил переноску с кошкой Саске: теперь и Неженка будет знать, кто из двух папочек является сахарным.       Рождественская музыка в кабинете затекала в уши, будоража новогоднее настроение. Маленькие ёлочки по углам приёмной манили искусственным инеем на лапниках, что держали пурпурных драконов с указательный палец — хотелось узнать, каковы ветки на ощупь. И незаметно стащить с тех парочку игрушек — судя по бьющему ключом позолоченному фонтану в центре клиники, у той не убудет.       — Как ты будешь праздновать Новый Год? — отвлёк Саске в момент, когда рука Наруто бесстыдно шмыгнула в ветки.       — Пожарю курицу, намучу тазик оливье, включу старые фильмы, успокою Неженку от фейерверков и лягу спать, — план у Наруто был расписан ещё два месяца назад, но кошка внесла некоторые коррективы в устроенный быт. Узумаки соврёт, если скажет, что это ему не нравилось.       — Один?       — С Неженкой.       Закончив с делами и сев в машину, Учиха вздохнул. В тот вечер он понял, что бодаться бесполезно. Наруто, вцепившийся мёртвой хваткой в единственное греющее сердце существо, воспримет расставание с кошкой как разлуку с последним имеющимся родственником. Узумаки жалости не вызывал — только искреннее сочувствие и бессилие перед сложившимися в его жизни обстоятельствами. И всё же это не умаляло желание Саске воссоединиться с родным и любимым питомцем.       — Как смотришь на то, чтобы Неженка жила у каждого по очереди? — вопрос был озвучен двумя разными голосами единовременно, словив антенну передач. Кошка заметно оживилась, зевнула и выгнулась в спинке, вставляя своё соглашающееся «мяу».       Так и порешали. Саске боялся, что Наруто передумает, а Наруто — что в один из дней обмена братья Учиха кошку не отдадут, либо снова потеряют на одном из своих многочисленных балконов (двух). Но тестовая неделя закончилась без прецедентов: Саске самостоятельно приносил и уносил кошку каждые пару дней. Комфортно было каждому в треугольнике: Неженка даже привыкла к устрашающей переноске, засыпая на ходу в пути от подъезда до подъезда.       Саске захаживал к Наруто чаще, чем в университет, а в один из дней пришёл вне установленного расписания под предлогом уткнуться ладонью в мокрый носик.       Наруто стрелял глазами изо всех сил, но «хорошей булочкой» из них двоих оставалась только кошка. Неженка, уснувшая на обтянутой шерстяным свитером груди Родителя-1, не давала возможности покинуть квартиру Узумаки — пришлось лежать так целый час, пока Наруто суетливо включал фильм и кормил неподвижного Саске крабовыми чипсами, завалявшимися с хороших времён до гречки с водой. Учиха ненавидел чипсы, но послушно жевал, довольно причмокивая и задерживая дыхание, пытаясь перебить вкус. А Наруто улыбался самому себе, переходя с громкого шёпота на тихий, стараясь не разбудить кошку.       Наруто так и не понял, пришёл ли он в приемлемое состояние после полуторанедельного отпуска, но мотивация не остаться без денег на пропитание работала отлично. Было ли это истинным планом мудрой Цунаде доподлинно неизвестно, но та ехидно потёрла ладошки, наблюдая за обходительным и трепещущим перед гостями Узумаки в первую после перерыва смену.       Долго фокусироваться не вышло — клон Саске сидел за восьмым столиком. Даже на проблемы со зрением не спихнешь, оно у Наруто было отменным — что-то на уровне с вампирами из «Сумерек». Красивое бледное нечто ухмылялось Наруто: то ли флирт, то ли что-то нервное — хрен его разберешь, да и беспокоило другое. Зачем этот тип украл у Саске лицо? Он что, безликий из Браавоса?       И тут все карты и звёзды сошлись. «Да это же легендарный Обосрыш!» — почти проговорившись подумал Узумаки, прибегая оглядывать гостя с минимального расстояния.       — Тебе когда-нибудь играли на пианино? — протянул Итачи мурчащим голосом (в их доме он теперь заместо Неженки, что ли?). — Вот я бы для тебя сыграл.       — Избавь, — тряхнул головой Наруто, вспоминая любительские аудиозаписи для комнаты пыток. — Итачи, а Саске тут, с тобой?       — Так ты тот самый кошачий вор, — кивнул себе старший Учиха, рассматривая бейджик с именем и пририсованным голубым сердечком над буквой «р». — Мой младший брат в уборной.       От Итачи пахло клубникой, одеколоном и настоящим мужчиной. Он уступал по количеству жадных взглядов только Наруто — наверное, виной был общий стиль в виде отсутствующей футболки и маленькие гвоздики в проколотых сосках.       Информация о нахождении Саске сначала обошла уши Наруто, а затем ударилась прямо в сердце, заставив то ёкнуть. Томное желание встретиться с героем снов сменилось на животный страх стать рассекреченным, точно как если бы шестиклассник забыл спрятать сигареты от матери. Теперь очередь Узумаки вскрикивать драматичное «Ёперный театр!».       — А это ты его сюда привел? — поинтересовался Узумаки, прежде чем сбежать в кладовую.       — Нет, это Саске сюда захотел. Сказал, мол, люблю я мужчин и БДСМ, а знаешь, что может быть лучше этого? БДСМ-клуб для мужчин. Я всё отказывался, а он и говорит: «Либо меня закуют в наручники там, либо я подожгу мусорку во дворе, чтобы это со мной сделала полиция!».       Наруто был готов умереть от счастья услышав первую часть предложения, а затем умереть снова, но уже от ужаса, обратив внимание на вторую. Больше этого пугал только день недели: клятый вторник, в который проводили БДСМ-сессии в запрещенной красной комнате под номером четыре. Принц на белом коне оказался самбиссивом в гартерах, и все мечты о робком держании за ручки и потирания носиками смылись в унитаз.       Узумаки сбежал с работы немедля: у страха увольнения глаза оказались не так велики, как у опасения столкнуться с Саске. Получив выговор от Цунаде, что уже успела заклеймить любимого официанта умалишённым («Чёртовы наркотики, чего только не делают с людьми!» было сплюнуто вместе с тягучей от табака слюной), Наруто горько пошлёпал домой, мечтая вызволить Неженку из квартиры извращенцев. Пришлось встречать рассвет в одиночестве, пялясь на мигающую ёлку в доме напротив и летающие хлопья снега в пыльно-оранжевом свете сутулых фонарей.       — Итачи, ты уже закончил? — буркнул Саске, всучивая брату плед. — Прикрой срам. О нет, перестань, хватит уже подмигивать официанту! Ёперый театр, ты меня позоришь!       Итачи умел хорошо работать. Итачи умел хорошо отдыхать. Без второго не будет первого, а потому отрываться надо на полную катушку — например, заскакивать в сомнительные клубы прямиком из собственной фотостудии и просить одичавшего брата забрать его на машине. Официальная причина была: «так плохо… ничего не вижу… ой, кажется, я наблевал этой чудесной хостес на черевички…».       На самом деле, кроме двух коктейлей виски-кола без виски Итачи ничего не пил — но поиздеваться над младшим братом было как здрасьте, что-то вроде местного ритуала. Саске схему так и не разгадал: продолжал ставить тазик и стакан воды в комнате Итачи после попоек, а в салоне машины убирал лимонную вонючку, чтобы того не укачало.       — Наруто твоего видел, — ляпнул Итачи, накидывая бордовую рубашку на облизанный взглядами торс. — В клубе тоже ошивался.       — Враки, — покачал головой Саске, уводя нерадивого брата под локоть. — В жизни бы он сюда не заявился.       — Если когда-нибудь научишься нормально говорить, а также перестанешь печатать сообщения и тут же их стирать, так и не отправив, попроси Наруто показать татуировку в форме водоворота внизу живота, — старший Учиха плюхнулся на пассажирское сидение, тут же увлекаясь видео с котиками в телефоне.       Верить Итачи не хотелось, но, чтобы не верить и дальше, стоило убедиться. И бахнув стопку отцовского самогона по приезде домой, Саске принялся выяснять, что Наруто за птица.       «Отправь фото без футболки» — лаконично и неагрессивно. Саске собой гордился. Наруто знатно охуел.       Значит, БДСМ-клубы и вымогание полуголых фото? Учиха не просто стёр все надежды на флафф — он сложил их в пакетик вместе со стеклом, смял, а затем резким движением вывалил всё содержимое с пика Эльбруса. Внутренний бунтарь всё же вскрикнул своё: «Да! Он меня хочет!», но пошёл обратно в задницу — Наруто оставался ценителем романтики. Сообщение осталось неотвеченным, хоть и часто перечитываемым.       Тридцать первое декабря началось в спешке: лихорадочной, местами бессмысленной и нервозной. Голый лапник дурманил еловым запахом, не имея веса кроме собственного — шары не вписывались, были слишком тучные и тяжёлые; украсть керамических драконов из ветклиники так и не получилось. Нашлось самое оптимальное решение: короткая гирлянда на батарейках, которую Наруто повязал вокруг веток, точно укутывая лапник шарфом в стылую зиму.       Салат резался долго и неохотно: во-первых, денег хватило лишь на пятьдесят процентов от общего количества ингредиентов оливье, а во-вторых, резать одинаковым кубиком получалось с переменным успехом, но в последнем Узумаки винил чересчур увлекательные фильмы, снятые ещё до рождения его самого.       Страстно хотелось показать Неженке каждое кино в программе, угостить варёной картошкой и усадить рядом, вслушиваясь, как по-разному звучит мурлыканье в зависимости от угла и расстояния. Но та была в наглых лапах братьев-извращенцев: Саске обещал принести её утром, но к пяти вечера у Наруто проскользнула мысль, что в этом году кошку он так и не увидит. При одной мысли глаза отполировались слезами, а в глотке застрял тяжёлый ком.       Наруто должен был забрать своё немедленно.       В домашних шортах и пёстрой мандариновой футболке, Наруто оббежал подобие детской площадки и вломился в подъезд новостройки. Хлипкая дверь порадовала сломанным домофоном, превратив входную группу в проходной двор. Вычислив ту самую квартиру с мигающей ёлкой, Наруто грозно постучался, готовый врываться с ноги — а если понадобится, то и со всех ног.       Открыл Саске. В домашнем фартуке с петуньями и с венчиком в руке, с которого капало сладкое тесто. На кончике носа разлёгся тонкий слой муки, а ноги были обуты в пушистые тапочки. Растаявший Наруто был готов встать на колено здесь и сейчас, но он сдержал порыв, вместо этого напыщенно понижая голос.       — Моя. Кошка. Верни. Сейчас же.       — Так я вот, собирался… хотел с шарлоткой тебе отнести, поздравить, — замялся Саске, поддевая тянущуюся к полу каплю и облизывая палец.       Наруто оторопел, сменяя гнев на милость. А потом снова милость на гнев: что делает с Учиха время суток, если при свете дня он примерный семьянин, а в ночи — бессовестный развратник? Пыхнув под нос, Узумаки встал в дверном проёме, пытаясь откопать правду, которая будет слева или права, а не где-то посередине.       — Я не хочу, чтобы моя кошка общалась с тобой, — заявил Наруто, — ты будешь оказывать на неё плохое влияние.       — Чего? — Саске по неосторожности позволил тесту убежать с венчика на входной коврик, ошарашенно смотря на Наруто.       — Извращенец ты, говорю. И фетишист. А Неженка моя невинная и впечатлительная, не надо ей такого хозяина, — пояснив, Узумаки принялся «кскскс-кать», призывая кошку появится у порога.       — Ёперный театр, это я-то извращенец?! — распетушился Саске, переходя на фальцет. — А сам-то! Таскаешься по странным ночным клубам, ты поди ещё в даркнете рисунки с омегаверсом людям толкаешь!       — Постой, как мы вообще пришли к этому? Причём здесь омегаверс? Причём здесь даркнет?       — Я не знаю, что это такое, — признался Саске, стреляя смущенным взглядом. — Мне брат об этом рассказал, я значение забыл, а слова помню.       — Ладно, а с ночными клубами-то что? Разве не ты у нас любитель, а?       — Мальчики, мальчики… да что ж такое, ну здраво это разве — ссориться в канун Нового Года, а? — выплыл Итачи из-за стены, складывая руки на груди и пытаясь вырулить из ситуации на одноколёсном велосипеде.       — Так ты ж сам говорил, что Наруто в том клубе видел, — напыжился Саске, поворачиваясь к брату.       — Я был на смене. Работёнка у меня такая, — признался Наруто, расчехляя позорный секрет. — Итачи сказал, что это ты его в БДСМ-клуб затащил.       Глаза столкнулись в ожидании разъяснений. Старший Учиха не был готов к групповому изнасилованию взглядом — поднял руки ладонями вверх, неловко пятясь и отходя всё дальше и дальше от порога.       Самая крепкая дружба строится на объединении вокруг общего врага — это Наруто узнал ещё в первые месяцы работы, успев привязаться к каждому сотруднику в процессе перемывания гостевых косточек. Оба парня уставились на суетолога местного разлива, готовясь набивать смазливую рожу.       — Как-то глупо вышло, да? — посмеялся Итачи, надеясь, что смешно не только ему одному. — И да, Наруто. Я Неженку тебе не отдам, понял? Чего-то решил я сегодня, что люблю её больно сильно, не хотим мы с Саске без неё Новый Год справлять. Ты распечатай фотку кошки, положи ее у стола и нормально будет.       План был беспроигрышным: переключить внимание брата и затащить в свою команду, сплачиваясь в битве против Наруто. Тот начал свистеть чайником, а вся кровь в организме прилила к лицу.       В этот момент, не ведая, что за её лапу и сердце бьются трое прекрасных мужчин, Неженка решила воспользоваться отсутствием всех троих в гостиной. Решив, что она самая красивая звезда, которой необходимо быть на вершине ёлки, она вцепилась в ветки, пытаясь пробраться выше. Зелёная же не отказалась принимать кошку, но лицом в грязь всё же ударила, звонко падая на ковер после недолгой битвы. Неженка сбежала восвояси, не желая являться с повинной — чуяла пушистой задницей, что за такое представление ей точно достанется. Однако напоследок успела чуть полежать на тонкой макушке, отдыхающей на полу — чтобы точно убедиться в том, что именно такого украшения не хватало хвойной.       Сплотиться вокруг нового врага оказалось ещё легче. Наруто позабыл слова Итачи, да и тот уже был готов от них отказаться. Беззвучно каждый выбрал свою роль в команде: Саске собирал укатывающиеся румяные шарики, Узумаки пытался поднять упавшую ёлку, а Итачи рыскал по комнатам с веником. В процессе кошачьего побега была обронена тарелка с тестом, венчики, а также украдена уставшая, мигающая из последних сил (а вы что думали, только люди устают под конец года?) гирлянда.       На восстановление квартиры понадобилось ещё два часа. Неженка уснула на подоконнике, не испытывая даже грамма вины — тоже мне, зачем хлипкую ёлку притащили? А тесто для кого оставили, ещё и такое вкусное, а? Да и к гирлянде кошка неровно дышала с самого начала: уж очень ей хотелось украсить любимое место под кроватью, приобщая его к новогодней атмосфере квартиры. По этой же причине ещё неделю назад была стащена мишура с узумаковской кухни — но та хитрость прошла мимо Наруто, игнорировавшего любые мелкие детали.       Повесив последние, самые увесистые игрушки на нижний ряд ставшей на место ёлки, Наруто, окутанный флёром щемяще-сладкой ностальгии, тоскливо улыбнулся. Саске стоял рядом — чересчур громко дышал, а в блеске шаров рассматривал грустную физиономию Узумаки.       — Оставайся на Новый Год, — дрожащая и вспотевшая ладонь Саске оказалась на чужом плече, пытаясь не скатиться вниз от волнения. — Я сделаю новое тесто на пирог, а Итачи накрошит салаты.       — Ты осторожнее, я ведь и согласиться могу, — Наруто старался звучать дерзко, но голос по-детски сорвался на каком-то из слогов. Предложение звучало не просто заманчиво: оно было ужасно соблазнительным и таким тёплым, какой бывает начинённая утка прямиком из духовки или семейная посиделка с яблочным вареньем в пасмурный день.       — Тогда я не хочу быть осторожным, — Саске сел, чтобы не упасть от собственной крутости: он флиртует уже целых двадцать секунд. Это на двадцать секунд больше, чем было в прошлые разы.       Неженка, которую все простили ещё с первым очаровательным «мяу» после разразившейся катастрофы, забралась на колени Саске, довольно мурлыкая. Наруто стоял рядом, ловя себя на отсутствующем чувстве ревности: остались только привязанность и неуловимая нежность во взгляде синих глаз, ласкающих самую очаровательную пару друзей на свете.       Итачи против третьего рта не выступил: напротив, сунул парням два парных свитера из собственного гардероба и отправил на кухню измазывать бутерброды маслом и форелевой икрой. Наруто было не то что стыдно её есть, даже просто смотреть ощущалось преступлением — кто знает, вдруг братья стрясут последние монеты за каждую съеденную икринку? Спросить об этом Наруто не успел: Саске запихал надкусанный бутерброд в чужой рот.       — Вкусно, скажи? — прочавкал Учиха, получая от Итачи шлепок по рукам.       — Не трогай, это на Новый Год! — выругался старший брат, ставя тарелку с самыми сексуальными бутербродами на свете в холодильник, скрывая их от голодных чёрных и синих глаз. — Кстати!       Метнувшись кабанчиком, Итачи приволок Неженку, растягивая глуповатую лыбу на все лицо. Кошка оказалась укутана в маленький свитер: на том связаны крохотные дракончики и ажурная кайма у горлышка.       — Парень с работы, Хидан, вот такую прелесть вяжет в свободное время. — старший Учиха покрутил Неженку и так, и сяк, демонстрируя кошачий свитер со всех сторон. — Я когда увидел, чуть от умиления не обсикался, клянусь.       Неженка затею одобрила: начала ступать лапками по паркету как на модном показе, но, подустав, попыталась вызволить себя из одёжки под приближающийся бой курантов. Шоу на манер мюзикла прощебетало о звенящей январской вьюге и прервалось на новогоднюю речь: что-то о том, каким тяжёлым был год, а дальше Наруто и не слушал — вернее, слушал, но не того. Саске, подводя итоги года, записал декабрь в самый неудавшийся месяц: во многом ввиду пропажи любимой кошки, подарившей братьям сплочённость и научившей заботиться о ближнем. Вместе с тем, однако, мямля отметил «судьбоносную встречу», решая не раскручивать тему дальше. Наруто, расплывшись в улыбке от ухваченного ухом контекста, дивился, с какой силой крохотный комочек менял человеческие жизни.       Огоньки на гирлянде, что удалось вытащить из-под кровати, мигали в такт курантам. Отсчёт пошёл — самые важные двенадцать ударов колоколов навеивали мысли о прошедшем и мечты о будущем. Наруто был единственным, кто написал желание и бросил в шампанское, выпивая алкоголь до дна — считал, что лучше быть глупым мечтателем, чем циничным агностиком. Саске пообещал себе взять это за правило: он верил, что Наруто в предстоящем году научит его не только этому.       — Чтобы в Новом Году… чтобы в Новом Году Неженке не пришлось жить кочевым образом жизни, — кивнул Наруто застенчиво, вызывая у Итачи смешок, а у Саске — робкий вздох и попадающий в самое сердце ласковый взгляд.       — Ей не придётся, — кивнул Саске, чухая за чёрным ушком.       Даже фейерверк не спугнул спящую красавицу: Неженка перевернулась на другой бок, блаженно сопя. Саске потащил Наруто на балкон — на тот самый балкон, на который кошку более не пускали — показывать стреляющие в небо огоньки, расходящиеся на неповторимые узоры. Паузы между залпами, короткие, но такие длинные, заполнялись разговорами о разного рода чепухе.       Казалось бы, какое дело есть до того, что природа наградила Кушину янтарными переливами рубиновых волос? Зачем нужно знать, в каком кафетерии чаще всего прогуливают пары в архитектурном? Но каждая сказанная мимоходом фраза улетала в копилку — Саске и Наруто нравилось, что она перестала пустовать.       Последний фейерверк рассмотреть не удалось — не очень удобно задирать голову, когда тёплые и чуть шершавые губы касаются чужих эфирно, невесомо, исследуя границы дозволенного. И уж тем более, когда другие тянутся навстречу и сливаются в уветливом поцелуе, выполняя загаданное пяти минутами назад новогоднее желание.       Спустя пару месяцев трепетных держаний за ручку и демонстраций тату водоворота внизу живота, Неженка и правда перестала жить на два дома, воссоединив двух и трёх отцов в уже другой, ставшей общим гнёздышком, квартире.