Тревожность

***

Anxiety starts kicking in to teach that shit a lesson Oh, I try my best just to be social I make all these plans with friends and hope they call and cancel Then I overthink about the things I'm missing

Тело Королева потряхивало после каждого всхлипа от накатывающей истерики все сильней. Жгучие капли слез безжалостно скатывались по щекам, падая на кафель курилки и новые, только выглаженные светлые брюки, настолько быстротечно, насколько это возможно. Стоящий посреди горла ком и запущенная рука в уложенные с утра кудри — было единственным, что держало, вырывающийся наружу из глотки крик. Если бы сейчас Серегу увидел бы кто-нибудь из класса, он бы не упустил шанса поглумиться над бедолагой, смеясь с того, что его довела до психозов Наталья Николаевна. Серый так долго держал в себе все чувства, но после очередного урока физики, откуда он, собственно, и сбежал, больше не мог этого терпеть, не выпустив накипевшее наружу. Теперь, непоколебимый, вечно насмехающийся и принижающий всех Сережа сидит калачиком, словно беспомощный котенок, с красными стеклянными глазами от слез, поджимая губы и шмыгая переодически носом. Тревога — это эмоция, что стала за последние недели ему лучшей подругой. Каждое утро парень начинал с нее, со сжатым сердцем и тяжестью в легких, и заканчивал свой день проблемами со сном и сплошными кошмарами, от которых он просыпался в холодном поту. Уход отца из семьи настолько пошатнул психику подростка, что казалось он никогда не простит родителей за спонтанное решение развестись, а подавленное состояние матери, лишь усугубляет ситуацию. Сережка был с детства эгоцентричным и самолюбивым человеком, возле которого все скакали и крутились только так, что в школе, что дома. Естественно ситуация, выходящая из его контроля и на которую ни он, ни отец с матерью никак не смогут повлиять, сильно била и терзала его эго, отчего становилось только больнее и досаднее на душе. Никто больше не собирался ходить у Королева на поводу, бросая, по его мнению, парня на произвол и растерзание судьбы. Услышав на лестнице приглушенные приближающиеся шаги, парень нервно сглотнул и прикрыл нижнюю часть лица локтем, умоляя про себя, чтобы это не был какой-нибудь Горяев или Исаев. Но к его великому сожалению, перед его взглядом предстали замызганные берцы, завязанные на отвали, а в нос ударил едкий запах дешевых сигарет. Не трудно было догадаться, кто стоял в нескольких шагах от Сереги, но тот до последнего не хотел в это верить и надеялся, что у него просто пошли галюцинации от недосыпа и постоянного стресса. — О, а че ты не на уроке, Королев?, — Сделав затяжку, Вадим опустил взгляд на друга, внимательно приглядываясь к нему, будто видел впервые. — А ты че не на уроке, Исаев?, — Фамилию Вади, Сережа специально растянул с некой насмешкой и желанием съязвить. — Да не хочу я на этой дурацкой литературе сидеть, Харя задолбала. — Закатив глаза, скинхед поморщился, и проведя пятерней по лысине, снова сделал затяжку. — А че ты на меня то не смотришь, совсем охренел что-ли?, — Выпалил парень, выдыхая дым кольцами. Молча подняв глаза на своего дружка, Серому хотелось просто провалится сквозь землю, ведь по его опухшим веками и выделяющимися на бледной коже красным пятнам, как бы не пытался он скрыть рукавом — все было понятно. Брови Исаева сместились друг к другу, образуя между собой небольшую морщинку, губы еле заметно дрогнули, а сердце защемило, после того, как он увидел полностью лицо одноклассника. Сережа больше не видел смысла прятаться, и потерев переносицу, не отводя взгляд от Вадима, сверлил его. — Эй, че с тобой?. — Наклонив голову, Вадя в ожидании разъяснений сделал заключительную тягу, и затушив ее о перила, скинул куда-то в угол чердака. Как такого внятного ответа тот не дождался, ведь Серега лишь пару раз шмыгнул носом, и снова опустил взгляд, поджимая колени все ближе к себе. Раздражительно цокнув, так как ожидание для Вадима оказалось слишком долгим и нудным, он присел на корточки рядом с одноклассником, постоянно наклоняя голову и приближаясь к лицу Королева, чтобы наконец выудить из его спектра эмоций, что стряслось. Такие действия последнему не пришлись по душе, так как чувствуя томное, обжигающие дыхание Вадима, что находился в пару сантиметрах от него, превращали его редкие красные пятнышки на щеках от слез — в сплошное ярко-пурпурное полотно от смущения. Исаеву конкретно надоело подлазить к другу, все время как-то изворачиваясь, лишь бы потешить свое любопытство и довести Серегу до того, что он в порыве злости расскажет о происшествии. Грубо взяв того за подбородок и повернув к себе, парень приблизился до невозможности, и приподнял уголки губ, когда заметил испуганные и бегающие глаза своего дружка. Сердце Королева стучало так, что еще пару мгновений и оно вылетит со свистом, в груди все приятно покалывало и сжималось, а в животе немного, но что-то скручивало, возможно даже поташнивало от предвкушения, все называют это ощущение «бабочками в животе». Такого, он даже в своих самых грязных снах не представлял, ведь всем давно известно, что Серый заядлый гей и все шутки с начальной школы про его имя, которые казались ему поначалу зашкварными и заезженными, оказались правдивой правдой. Стремительно преодолев барьер между ними, пока Сережа задумался о чем-то своем, скин жадно вцепился в чужие губы, начиная покусывать их и сразу же зализывать, как кот. Вадик не хотел делать больно своему возлюбленному и когда чувствовал терпкий вкус крови на языке, тут же слизывал и толкал его в рот Серого, нагло хозяйничая там и изучая его. Королев, не сразу же поняв в чем дело, сначала недоуменно что-то промычал, но тут же ответил, державшись за шею Вади, не сильно впиваясь в нее ногтями. Поцелуй этот был мокрый, вязкий, но вовсе не противный и пошлый. Он будто олицетворял всю их химию на протяжении стольких лет и их отношение друг к другу, что они яро скрывают ото всех и даже самих себя. Сергей осознавал, что это скорее всего одноразовая акция, просто его тупоголовый одноклассник не умеет правильно поддерживать и подбадривать, поэтому он решил пойти таким путем, хоть и очень странным. Или скинхед просто вспомнил ту тусовку, где они играли в бутылочку и решил повторить, хотя это очень глупая версия развития событий. Он был уверен, что на следующий день, если Сережа заведет об этом диалог, Вадим покрутит у виска и даст тому затрещину со словами: «Я че по-твоему гомик?», ну или типо того. И все, пиши пропало, многолетней дружбы, как и след простыл. Пока Королев с прикрытыми глазами размышлял о предстоящих событиях взаимосвязанных с его другом, Исаев аккуратно отстранился, облизывая губы. Встав с корточек, и отряхнув ноги, чтобы отвести их от неприятного затекшего состояния, подал руку однокласснику, как настоящий джентельмен. Сережа хмыкнув, принял помощь, и поднявшись с пола, отряхнул грязь и пыль, осевшую на его новеньких брюках. — И че теперь?. — Да ниче, скажешь кому-нибудь — убью. — Сказал он это в угрожающем тоне, но смущение и некий страх перед объектом обожания сдавали его, заставляя голос чуть-чуть подрагивать. Он хотел выпалить еще что-то, но не смог прочистить горло, которое успело пересохнуть, и молча взяв Сережу за руку и переплетя их пальцы, потащил вниз. Кроме эйфории в этот момент Сергей ощущать ничего не мог: перед глазами пелена, по груди разливается тепло, а сам он расплывается в идиотской улыбке настоящего счастливчика. Больше он не чувствовал этой отягощающей легкие и душу тревоги, рядом со своим другом, или уже кем-то большим, что предстоит ему еще узнать, он чувствовал лишь свободу и счастье, как груз с плеч. Их не интересовало что будет между ними дальше, не интересовало также их, что чувства взаимны и они могут не стрематься. Для них важен был лишь этот момент, когда они оба, как истуканы, молча шли рука об руку, спускаясь по лестнице и боясь сказать друг другу хоть что-то, даже завести глупую беседу о погоде.