Embodiment dreams

Сидя у большого панорамного окна личной кварты своего «хозяина», Бамблби попытался ещё раз прокрутить события и растормошить сознание в попытках понять как именно он оказался в таком положении. Карты памяти в процессоре совсем скоро дают изображение: вот они с Оптимусом пришли на переговоры с Мегатроном и его заместителем, – тогда Бамблби знал лишь по наслышке об этом сикере. Потом он смотрит как Мегатрон начинает злиться из-за неповиновения Прайма. Как заряжает энергией бластер на манипуляторе и направляет его на лидера, друга золотистого. А в следующий момент его, Бамблби, крик утопает в громком выстреле из дула, а руки больно скручивает десептикон – Старскрим. Оптика Оптимуса угасает и его корпус грудой металла падает на пол убежища, заставляя Шмеля вздрогнуть и на этом выключить файл. В тот орн всё закончилось, едва успев начаться. И движение автоботов, и восстание десептиконов, и деление сил на добро со злом. Теперь осталось только зло, став единой формой функционирования. После убийства Прайма успевших заявить о себе алозначных раскидали по Кибертрону за приказом лорда: кого-то отправили в шахты, кого-то убирать остатки воспротивившехся сознаковцов, других заперли в тюрьмах, насильно заставили принять фиолетовую сторону, а последних разрешили «приручить» для собственных нужд десептиконам высших чинов. Как сделали с Бамблби, к примеру. За окном стоял ночной цикл. Ветер развивал десептиконские флаги, возвышавшиеся над Каоном. По линиям летали редкие истребители или другие воздушные альт-формы, внизу не утихали шоссейные пути от визгов шин или гусениц. С другой стороны глядя на столицу золотистый понимал: актив продолжается и планета функционирует дальше. Город был красив, меха и фэмм радовались жизни и всё было так, словно и писалось кем-то с самого начала. Только в сценарии не было тропа о свободе для тех, кто хотел мира и справедливости, попытавшись идти наперекор ставших тёмными желаниям новоявленных врагов. Кодовая панель входных дверей нарушает тишину писком – кто-то разблокировал её с другой стороны. Под тихий шорох перегородки Бамблби стравливает пар, осознавая кто именно вернулся. Ошейник на сплетениях отозвался фантомной болью от разрядов энергии и золотистый машинально попытался поправить его, будто это молго облегчить ношу. Атрибут не давил на шею физически, но сжимал мысли ментально. — Бамблби, — слышится негромкий зов из коридора. Спорткар только чуть повернул шлем к выходу из гостиной, где и наблюдал за суетливым Каоном из окна многоэтажного здания – почти элитного дома, так-то, где жили едва ли не главные начинки десептиконской иерархии. Шаги неторопливо приблизились к отсеку и их владелец заглянул в проём. — Почему снова не отзываешься? — почти укоризненно фыркает мех и подходит ближе. Бамблби ощущает, как он становится за спиной и тоже смотрит в небо. Спорткар уверен, что сикер разглядывает его, только дабы найти причину того, почему сам золотистый зависнул на нём. — Бамблби, — ещё раз зовёт истребитель спустя какое-то время – похоже ответа всё же найти не удалось. — Я слышу тебя, — отзывается золотистый и отводит взор от тёмно-синей глади на стоящего перед ним Старскрима. Распределение первых алозначных вояк проводилось почти что не самым настоящим судом. С Мегатроном во главе совета, почестями, кодексами и другими аннотациями. Будто кто-то там действительно верил, что проигравших без боя автоботов вправду забирают для поддержки с отчётами, ассистирования или мед/техпомощи, как обосновывал свои побуждения коны. Бамблби заметил, как ещё в начале собрания Старскрим шепнул что-то на аудио лорду и кивнул на золотистого. Последний почти прочитал слова «твой выбор» из уст лидера и заседание началось. Множество десептиконов хотели отцапать себе лакомый жёлтый кусочек, ужасая Бамблби то размером, то фэйсом, то только одним присутствием, однако все требования Мегатрон отторгал, приказывая выбрать другого либо уйти восвояси. Автоботов выставили как на продажу, и несмотря на такую позицию, Шмель пытался выжать из этих последних мгновений с друзьями как можно больше. Вскоре в камере остались только он и Хот Род, который совсем выдохся и уже не пытался ещё что-нибудь предпринять. К ним подошли охранники и выудили обоих из отсека, как бы сильно меха не сопротивлялись и не держались друг за друга. Их развели по разным сторонам, и Бамблби только краем оптики увидел как на друга цепляют блокирующий ошейник синие манипуляторы Саундвейва, прежде чем его самого отдают в собственность Старскрима. — Тогда почему игнорируешь? — косится на меха сикер, сложив манипуляторы на чистплейте. — Разве есть смысл отвечать? — риторическим вопросом отвечает бот и снова смотрит в панорамное стекло. — Он есть всегда, если я тебя спрашиваю, — угрозы в голосе не было, но раздражение чувствовалось тяжёлым одеялом из алого сурового взгляда. Золотистый вновь не ответил. Ему не хотелось говорить, не хотелось что-то рассказывать или доказывать, не хотелось смотреть на сикера и не хотелось знать, что он – причина того, что Бамблби до сих пор жив. Решения взять строптивого и дерзкого бота себе на попечение спорткар однако не понимал и даже когда пытался, то истребитель уходил от вопросов и слал его заниматься своими делами, желательно тихо и без шума. В действиях Старскрима понять что-то было однако сложно: заместитель лорда не был с ним снисходительным, не был грубым, резким и как-то чрезмерно жестоким. Всё это выливалось в подобные крайности в самом начале их совместного актива, декациклов так три назад, когда Бамблби всё ещё горел и упирался такой власти, возражал против своей неволи. Скрим только замолкал, переставал ругаться с ним и доставал небольшой пульт из сабсплейта. В первый раз воспринималось больше неприятно, чем особенно больно, как было когда золотистому удалось разозлить непослушанием истребителя настолько, что он схватил дезориентированного бота за шею и пригвоздил к стене, врубая мощь подающего электричества из ошейника на полную. Ток оттуда тогда ощущался наравне с искрами из темных, местами одинаково алых, окуляр разъяренного истребителя. Метод след оставил, пусть усмирила золотистого отнюдь не боль, а оптика «хозяина», став настоящей, по существу жёсткой и десептиконской, сикерской. Тогда же его посадили на моральную цепь, и вряд ли когда-нибудь отпустят. А сейчас Бамблби стал тихим шорохом, изредка принимая энергон из манипуляторов Старскрима, не отзываясь горечью на его слова и просто отбывал своё, незнамо за что, наказание в созерцании города, в чтении датападов и редкой игры на подаренной сикером приставке – одна из немногих вещей, которую золотистый чисто из скуки принял от меха. В процессоре встало оповещение о критическом состоянии баков. Усвоитель свело от желания принять хотя бы немного энергона, однако Бамблби идти на поводу собственных систем желания не имел. Хотелось отключиться от мира. И хотя бы на какое-то время отгородиться от Старскрима и мыслей, которые сменяли друг друга словно по графику. — Почему ты тогда решил забрать именно меня? — боковым зрением золотистый видит, как сикер вздрагивает от неожиданного вопроса прямо в лоб. — Что? — переспрашивает почти шепотом истребитель, наклонившись. — Зачем я тебе? — в тот же миг задаёт ещё один вопрос спорткар, рывком поднимаясь с кресла и устремляя взгляд голубой оптики в алую напротив. Изнурить себя можно всплесками энергии и резкой работой нервных сплетений, а в таком разговоре их действие взлетит на максимальные показатели. Золотистый растерял способность что-то эмоционально испытывать, а получить псевдо-ощущение отнюдь не сложно, когда перед тобой стоит объект твоей неприязни и источника всех бед. — Что за дурацкие вопросы.. — решил отмахнуться сикер, однако золотистый тихо рыкнул и схватил его за манипулятор. — Хочешь, чтобы у нас всё было нормально? Хочешь дабы я принимал энергон, разговаривал с тобой, улыбался тебе и просто стал чем-то больше нежели элемент декора? — упрекает Бамблби меха, сжимая его ладонь. — Тогда отвечай и на мои вопросы тоже. Я не терплю неравенства, а оно тут заелось косвенно. Так дай мне опору оттолкнуться от этого факта, чтобы начать функционировать рядом с тобой. Тебе же это нужно, Старскрим? Сикер хрипнул и притушил оптику: бот теперь может поклясться сначала в своих словах, а потом и в том, что почти знает ответ на мучающий вопрос. Бамблби понял: истребитель просто не уверен, как стоит подступиться к своей собственности. С какой стороны, как говорить, какие ниточки дёргать, и именно поэтому держится отстранено и холодно. Тем временем показатели систем сползли ещё на несколько отметок. — На какой шлак тебе знать мои личные решения, — отрезвился Старскрим и выдернул манипулятор из хватки. — Ты никто для этого. — Конечно никто, — возмущается спорткар, — а как мне быть кем-то, если я даже не знаю зачем я здесь? Почему не в шахтах, почему не патрулирую город под десептиконской нашивкой, почему не чищу територии, почему я вообще функционирую?! — срывается на крик золотистый, взмахивая манипуляторами. — Ты не отвечаешь на такие вопросы, так каким образом я перестану быть ничем в этой кварте и на этой планете?! Лязг металла прерывает тираду золотистого. Место удара больно жжёт фейсплэйт, оптика мигает и системы истощаются ещё больше. — Ты забыл перед кем стоишь, автобот, — возвышается над ним сикер вопиющей угрозой. Что ж, Бамблби удалось вывести его во второй раз за два орна. Феерия. — А ты забыл кто этот автобот такой, — сверкает в ответ оптикой золотистый. — И кто же? — хмурится сикер. — Автоботы – шлак без единой возможности стать свободным хоть в чём-то. — Меха и фэмм, лишь своим существованием способные быть выше десептиконского отброса, — вторит Бамблби и на подсознательном уровне готовится к удару, однако Старскрим лишь рыкает и сжимает его плечевой сегмент. Сильным рывком бросает на пол под тихий оборванный крик и садится рядом на корточки, выуживая из сабса злосчастный пульт. Золотистый почти успевает подумать, что на этот раз что-то да изменилось в поведении сикера, однако стальной голос замыкает его. — Вы зависимы от нас, запомни это, — разряд прошибает корпус Бамблби, заставляя его кратко взвизгнуть и сжаться от боли, — ты зависим от меня, — сила нарастает и Старскрим, подумав долю клика, обороняет, — а я – от тебя. Вопрос остаётся не озвученным: мощный откат энергии пробивает все системы насквозь, оставляя золотистому только сиплые вскрики и возможность наконец-то отключиться с эррорами на передних экранах. Сикер только молчаливо выключил ошейник. Он открылся и истребитель ещё какое-то время смотрит на бесчувственный корпус, прежде чем снять прибор. После вздыхает и приподнимает бота, облокачивает на себя и обнимает. Бамблби навсегда останется для Старскрима неосяжной мечтой, до которой он может дотронуться только в самых редких, почти недоступных чистому случаю моментах. И сейчас был именно такой момент. — Глупый и хитрый, — шепчет Старскрим, проведя пальцем по белой щеке, — идиот. Поцелуй остаётся теплым воздухом на золотистом шлеме до самого утра. Тогда его возобновляют и в противовес тому одевают ошейник обратно, долгим взглядом всматриваются в фейс и уходят. Новый цикл встречает Бамблби с новыми вопросами, воспоминаниями прошлых событий, головной болью, голосами двух меха в соседнем отсеке и трубки, что размеренно вливала в баки энергон.