***
Наступил час отправления из дома. Осаму сел на заднее место, рядом с мачехой, впереди были Ямато и дворецкий Хироцу. Младший альфа молча пододвинулся к окну, и облокотившись, с прищуром начал смотреть вперёд. Постепенно машина начала выезжать на проезжую часть, а у парня всё крутился вопрос: как пройдёт этот вечер? Стоит ли ему вообще расчитывать на здравый и трезвый ум своего отца? Нет, шатен уже ни на что не расчитывал. Дальше кареглазый начал думать логически: если позвали его, то жди беды. Сначала Дадзай перебирал клишированные варианты каких-нибудь договоров с его участием, вплоть до заключения брака с членом их семьи. Мозг суицидника прочь отбросил все эти мысли. Он просто вспоминает слова старика Хироцу: «Хочешь насмешить деву судьбу — расскажи ей о своем будущем». Осаму с тяжелым вздохом смотрел на людей, которые в преддверье нового года весело ходят в компаниях по улицам, у них горящий взгляд, а некоторые вовсе позволяют себе подурачиться, валяясь в снегу или обстреливая друг друга снежками. Они находились так близко к парню, но одновременно так далеко, словно на другом полушарии Земли. На самом счастливом полушарии Земли. Кареглазый всю дорогу молча слушал диалоги его приёмных родителей, но все это проходило мимо ушей. Вскоре машина затормозила, а Дадзай очнулся только когда его назвали по имени. Альфа вышел из машины и захлопнул дверь, а потом стал осматривать огромное здание отеля прямо в центре Токио. «Снова эта дотошная роскошь богатеньких буржуев», — думал про себя юноша, постепенно шагая к дорогому отелю. Внутри всё было, как положено, — по премиум классу, пять звёзд должны же себя как-то оправдывать. Пока наследник с неким отвращением смотрел на администратора, которая из последних сил пыталась выбить из себя улыбку, ещё и не заметил, как пролетело уже достаточно времени. Юноша всё также молча шел до двери, пока его не окликнули вновь из своих мыслей: — Постарайся вызвать лучшее впечатление, Осаму. Все-таки, ты уже взрослый мальчик, в 20 лет мозги то должны соображать. Эти два предложения только сильнее добивали Дадзая изнутри, хоть ему и должно было быть всё равно: его учат так уже всю жизнь. Прислуга открыла дверь семье, и бинтованному хотелось ещё сильнее побега из этой семьи и жизни вообще, из этого города, можно ещё из этой страны, но он снова шёл по этой скользкой, не своей дороге. Дорога эта с самого начала была написана другими людьми. Пока все остальные члены семьи располагались вокруг круглого стола, то лишь двое парней молча пилили друг друга пронизывающими взглядами. Эти обмены ментальным ядом прервал отец знакомого семейства — Михаил Достоевский: — Осаму, ты даже взрослее стал с нашей последней встречи. Шатен весьма неискренне улыбнулся и поклонился. Уважение типо. Молодой человек словил на себе взгляд мачехи, который сопроводил его к столу. Работник отодвинул ему стул, после чего шатен уселся прямо напротив младшего русского семейства. За началом такого этикетного ужина они не произнесли друг другу и слова. Дадзай осматривал стол, который был забит разной едой: от мяса разного сорта и прожарки до запечённого краба, стоящего рядом с рисом. Также в центре сие стола стояло две бутылки красного сухого и бутылка дорогого коньяка. Дворецкий семьи японцев разлил по бокалам вино главным членам семьи Осаму вино, а ему коньяк. После мужчина встал в сторону от стола, рядом с другими придворным и опустил глаза к полу. Дадзай же томно вздохнул, смотря на это зрелище и как отцы семейств лживо улыбаются друг другу, когда на деле оба понимают, что их встречи называются и заканчиваются лишь одним словом — денежная и статусная выгода. «Ну и геи же пошли, собирают пиршества, левые темы какие-то, нет бы тихо шалить в комнате и не трогать других..» – подумал шатен. Юноша отрезал себе немного краба и положил к нему риса, но даже один взор на еду уже вызывал у него ком в горле. Молодой человек постепенно начал есть, после того как начали старшие, но больше всего он хотел, чтобы этот вечер поскорее закончился. Ему хотелось вынести мозги Анго, он был даже согласен на психологические разговоры с Одасаку, жалобы Ацуши на физичку, но никак не на перспективу здесь сидеть. — Мы приняли одно очень важное решение, которое всем нам пойдёт на пользу, — начал Михаил Достоевский, временно откладывая вилку с ножом на салфетку. Он кивнул в сторону отца Дадзая, как бы разрешая ему продолжать. — Это решение мы принимали долго, но теперь готовы огласить его и вам: мы решили соединить ваши судьбы в едино для продвижения наших семейных дел, Дос-кун и Дадзай-кун, — Продолжил уже Ямато, который по время речи окинул взглядом сначала сына, а потом и Фёдора. Бинтованный даже не знал, как прокоментировать данное решение в первые несколько секунд, а вся еда встала поперёк горла, перекрывая ему часть поступающего кислорода. — Отец.— — Господин Абэ-сан, но вы не можете принимать подобное решение без нашего согласия, это не будет являться целесообразным и хорошим тоном, — перебил Дадзая Фёдор, но и его поспешили быстро одернуть за рукав, а точнее, матушка-омега брюнета. — Есть ещё возражения, молодые люди? — уже недовольным тоном произнёс Абэ. Этот альфа чисто подсознательно вызывал недоверие и страх. Но у Осаму отныне была лишь одно чувство к этому человеку: ненависть. Простое осознание. Столько лет прожил приемышем, чтобы потом заставили через фигову тучу лет жениться, без согласования, без любви, буквально говоря: продали. — Отец, таковое решение должно приносить и нам пользу, но неужели вы настолько уверены, что подобная спешка принесёт благотворительные плоды нам всём? Я толком не знаю Фёдора, и, вопросик, он какого вторичного пола? После последнего слова молодого человека сильно одернула его мачеха, после чего Дадзай молча принялся распивать коньяк. Вечер просто доломал его. Михаил рукой распорядился налить вина в бокал, а после немного засмеялся. Даа, эти двоя друг друга не знают от слова совсем. — Отвечу на твои вопросы: до свадьбы пару месяцев, вы успеете друг друга узнать получше, да и в браке будет полно времени. Фёдор — хороший омега, и я надеюсь, он подарит и моей, и твоей семье хорошее потомство, — от последней фразы Дадзаю не на шутку поплохело. Желудок скрутило. Извините, что? Дети? От этого человека? Ни в жизни. Кареглазому хотелось убежать. Далеко и надолго. За него расписали всю его жизнь. Элитные школы, Токийский вуз. Вся эта жизнь была под указку, под указку этих приемных родителей. Осаму от горечи захотел нажраться назло всем. — Официант, бутылку ketel one, — у мачехи широко раскрылись глаза, но препятствовать она не стала, а отчиму было вообще не до него, он водил наиприятнейшие лестные диалоги со своим будущим сватом. Шатен с горла хлебал голландскую водку. За весь остальной вечер Дадзай и звука не произнес. Глаза были ещё более пустыми и обреченными, чем прежде, теперь ещё и блестящими от алкоголя. Он был чертовски прав, когда тревожился насчёт своей жизни ещё рано утром. Жизнь и дала сильную пощёчину, такую сильную, что сбило с ног. Дорога до дома для Дадзая прошла быстро. Ямато Абэ первый выскочил из автомобиля и был крушить все вокруг: его наследник нажрался как свинья. Харада предчувствовала крики, но все же, аккуратно растолкала пасынка и вывела из машины. Увидев поникшие голубые глаза своей жены, мужчина не смог произнести и слова обидного в сторону бинтованного. — Уведи его, милая, я за себя сегодня не ручаюсь. Женщина подхватила парня, и держа за руку, повела его сразу в спальню. Она не хотела на ночь глядя никаких скандалов, тем более между этими двумя. Доведя Дадзая до комнаты, она отворила дверь. — Так, осторожно как-нибудь, — Морико аккуратно его завела в комнату и посадила Осаму на кровать. Прибежали две девушки, уже одна из них хотела предложить помощь, но жестом шатенка остановила их. Они спешно ушли. Мачеха помогла раздеться сыну. Она достала запасное одеяло из шкафа, уложила кареглазого нормально и накрыла. Дадзай прикрыл свои глаза, скрыв их от мира, и начал погружаться в царство Морфея. Женщине впервые захотелось выговориться. И не каким-нибудь подругам, а лично своему приемному сыну. В своём роскошном обтягивающем красном платье, дама присела на ложе. — Сыночек мой. прости меня, дуру старую, что не защищаю твои интересы, желания. Ведь ты-то, самое святое, что у меня есть, а я так спокойно отдаю тебя ему, этому извергу. Я не хочу всего этого, милый, — шатенка провела рукой по щеке Осаму, и с её глаз потекли слезы, которые падали на пододеяльник, — Мне больно смотреть, как твоя судьба становится похожа на мою. За твоего отца меня выдал замуж свой же отец, в мои счастливые 25 лет, из денежного интереса. Я знаю, каково быть проданной, сынок. И с тобой поступают точно также. Котёнок мой, надеюсь, что ты справишься, потому что ты у меня сильный. Не думала я, что в свои 47 буду сидеть и плакать, винить себя, и буду настолько беспомощной. Голубоглазая посидела молча немного и ушла в комнату супруга. Только, вот, бинтованный не совсем заснул в эту ночь.***
Отель. Номер, зарегистрированный на Михаила Достоевского. Одновременно с этим Фёдор уселся в бархатное кресло с обивкой изумрудного оттенка и закинул ногу на ногу. — Феденька, ты и сам прекрасно понимаешь, что хоть мы сейчас и в прекрасном расположении на рынке, но в нашем мире деньги играют огромную роль. Принцип «больше — лучше» должен быть хорошо тебе знаком, — Достоевский лишь вздохнул, выслушивая такой однотипный монолог своего отца, а потом, после тяжкого вздоха, постарался вымолвить что-то более вежливое, чем «боже, да идите вы все нах.» — Я прекрасно понимаю, что подобное пойдёт на руку всем, но это же наверняка не все преследуемые цели? — с тяжелым выдохом спросил брюнет. Он уставил свой взор на женскую главу, после чего получил моментальный ответ: — Наша задача опорочить эту семью и убрать в них видимых конкурентов, но это можно сделать с помощью разрушеной репутации. Ты же прекрасно понимаешь, что статусом супруга они могут воспользоваться в небескорыстных целях, и нам нужно быть готовыми поймать этот момент. После этого темноволосый ухмыльнулся и кивнул головой в знак согласия, но в душе он прекрасно понимал, что всё будет очень весело в дальнейшем. Голодные игры с семьёй Абэ начнутся совсем скоро, и в них правила будут меняться. Лотерея была в одном: кто установит больше выгодных правил для себя?***
31 декабря. Вечер. Был уже вечер, преддверье Нового Года. И лишь Дадзаю было настолько плевать на то, что происходит во всём мире, ему хотелось уйти в окно. Везде этот шум, грохот тарелок, повсюду яркие огни и радостные лица, но почему же ему не дано почувствовать тоже самое? На этот вопрос у юноши никогда не находилось четкого, полного ответа — он чужой среди своих и чужой среди чужих, и это похоже одна из причин. Шатен молча раставлял тарелки на стол, слушая новогоднюю песню, которую пела Морико. Высокая шатенка быстро расставляла тарелки по местам, попутно подгоняя домработников: — Пошевеливайтесь же, у нас ещё кабамоко не поставлено на стол, а вы уже разгуливаете, — женщина говорила это грозным тоном, из-за чего у Осаму это вызывало только неприятное ощущение грядущей суеты, и это хорошо действовало на нервы, но он продолжал послушно помогать накрывать на стол. Спустя какое-то время приготовления наконец были закончены и Осаму мог присесть, чтобы хоть немного отдохнуть. Его голову забивали мысли, что наступающий год будет последним годом, который точно его раздавит окончательно, а ведь до него оставалось всего 15 минут. И вот, суицидник сидит за круглым столом, смотрит на лица работников, дворецких, родителей и на лицах каждого была только улыбка, а в глазах счастье. Осаму с одной стороны тянулся к этому состоянию, но с другой понимал, что он чужой среди них и не сможет испытать подобного. Вообще чужой среди людей. Неполноценный для этого мира. Ему снова придётся надевать улыбку, снова слушать тост Абэ, но разве будет ли там что-то для него приятное? Нет. Кареглазый просто закрыл глаза и стал ожидать конца этого ужаса, и начала нового круга ада в его жизни, от которого был один способ избавиться: самоубийство.***
Тем временем Семья Достоевских весело шутила друг с другом, пела песни уже сидя за столом, и вспоминала главные события, которые произошли в уходящем году. — Федя, помнишь, как я и мама учили играть тебя в гольф, а потом ты предложил сыграть в карты на мою шапку? Тебе было всего 12, — с громким смехом произносил Михаил, сжимая в руке столовый ножик. — Помню, батюшка, но шапку я в итоге получил, — самодовольной ноткой произносит парень, смотря на часы. Осталась минута, и в его жизнь вторгнутся проблемы похлеще прошлых. Неужели в следующем году ему придётся кардинально менять свою жизнь? Темноволосый прекрасно понимал, что эти изменения должны превратить его жизнь в новую сказку, только.. с каким концом? Полночь. Этот год завершён. Все радуются, но лишь двое парней, по разным городам Японии, думают, как сложится их жизнь в этом, уже наступившем году.