Maybe, I'm the best mistake you ever made…

«…» Выходя на улицу, внимание Дана привлекла знакомая до боли и ужаса машина, которая была припаркована поблизости. Молодой человек, оторопев, резко остановился, от чего, шедший позади Дже Гён невольно врезался в него. Но даже этого Ким Дан уже не замечал, его лицо заметно побледнело, сердце бешено билось где-то в груди, было страшно. Куда он сейчас может побежать? Что он сейчас может сделать? Опять понадеяться на Дже Гёна? Нет, так уже не получиться, и от мыслей, что нужно принять свою неизбежную судьбу, на глазах медленно наворачивались слёзы. - Эй, Док, ты совсем с ума сошёл? Бумажек перечитал и теперь тупить начал? – принялся причитать врезавшийся брюнет в Ким Дана, пока тот не проследил за взглядом старшего. На лице Дже Гёна появилась улыбка. Он увидел, что доктор смотрел на машину, а более того, увидел человека, сидящего за рулем, у которого были знакомые черты лица, запомнившиеся ему еще с прошлой ночи. - Ну же, Док Дан, это, судя по всему, за тобой. Просто интересно, что ты будешь делать? Пойдешь к нему? – начал ядовито говорить спортсмен, словно лезвием резал и так помутившийся рассудок Дана. Дже Гён где-то внутри, может быть, задавал себе вопрос, зачем он вообще в это лезет, но раздутое эго не давало просто так опустить ситуацию и лишний раз убедиться в его теории, что жалкие люди съедят все, что им скормят. Дан опустил взгляд с машины. Немного посмотрев себе под ноги, он заглянул в карие глаза. Этот взгляд был полон боли и отчаянья, верно, Дже Гён был прав, он же ведь может уйти, может не садиться в эту машину, но… - Да, пожалуй, я пойду, доброй ночи вам, господин Дже Гён, – сказал Дан, поклонившись спортсмену. Парень не стал дожидаться его ответа и, уже не оборачиваясь на него, ушёл. Ушёл к Хэ Вону. Это был его выбор. Подходя к машине, дрожащей рукой, Ким Дан открыл дверь и сел на переднее сидение. Дже Гёна уже не было видно, он оставил их, уезжая домой, потому что Дан и в правду сам сделал этот выбор. Русоволосый не мог поднять взгляда на своего партнера, зажавшись, он сдерживал слёзы, чтобы еще больше не провоцировать Хэ Вона, но был ли в этом какой-то смысл? Прийти в себя помог истерический смех мужчины, сидящего рядом. - Да ну, не верю! Твой персональный спортсмен – это тот кобелина, который вступился за тебя вчера ночью? – продолжал заливаться смехом Хэ Вон. – А ты, как послушная сучка, сейчас сидишь в моей машине, и не прячешься за его спиной, какая досада, - перешел на крик тот, поворачиваясь к Дану лицом. Рука Хэ Вона резко схватила Дана за шею и неприлично сильно начала сдавливать ее. - Как думаешь, что я с тобой сделаю за эту выходку? Да и ты, наверное, уже отблагодарил спасителя? Долго скакал на его члене? – шипел от злости мужчина, все еще сдавливая шею Дана. Дан вцепился в его руку своими, по щекам катились горячие слезы, которые было невозможно сдержать, ноги бились в конвульсиях, в попытках хоть что-то сделать, но это было бесполезно, Хэ Вон был намного сильнее русоволосого. - Давай, дергайся тебе сегодня ещё много сил пригодиться, - добавил тот и отдернув руку от Дана, надавил по газам, быстро набирая скорость. Парень прокашлялся и схватившись своими руками за предплечья, имитируя объятия самого себя, попытался вразумить возлюбленного. - Прошу, у нас ничего не было! Останови машину! Отпусти меня домой! Давай я сделаю, все, что ты хочешь и ты меня отпустишь! – слезно молил Дан, прекрасно понимая, чем сейчас все это может окончиться. - О, да, ты сделаешь, все, что я захочу, – выдавил сквозь зубы мужчина, набирая ещё большую скорость. «…» Совсем быстро они оказались около дома Ким Дана. Мужчина припарковал машину очень близко и злобно оскалившись, открыл все окна. Резко опустив спинку сидения русоволосого, так, чтобы тот принял лежачее положение, оказался над ним, вновь прижимая его шею рукой. - Только попробуй издать хоть писк и твои домочадцы узнают, какая ты падшая шлюха, что занимается непристойностями со мной прямо в машине ещё и перед самым домом! Представь, твоя бабуля будет смотреть на то, как ты стонешь и извиваешься под мужчиной, – шептал тот, сдавливая шею. Хэ Вон по пояс раздел парня, и сам, спустив штаны, резко и бесцеремонно вошел в Ким Дана, совершенно наплевав на то, что спокойно мог его порвать. Вообще-то, на то и был расчет, чтобы Дану было больно и плохо. В свою очередь, Дан резко выгнулся и зажимая себе рот рукой, тихо проскулил от нарастающей боли. Нужно было молчать. В глазах темнело от страха. Хэ Вон больной! Мужчина знал, как можно было искусно издеваться над своим партнером, а напуганные и уже давно заплаканные глаза Дана были тому подтверждением. Пока Хэ Вон двигался внутри русоволосого, попутно оставлял ему кровавые укусы на шее, потому что по лицу сильно бить нельзя – заметят. К тому же, он знал, как бить и в какие места, так чтобы никто не увидел, а то, что оставалось на шее, Дан послушно и как всегда прикроет воротником от водолазки. Когда весь процесс закончился, Хэ Вон также бесцеремонно и резко вытащил член из задницы Дана и откинул его, словно вещь. - Пошёл вон отсюда. И запомни, ты моя игрушка, если ты решишь убежать или тем более что-то кому-то рассказать, твоей жизни придет конец, я разрушу твою репутацию перед всеми, тебя уволят, и твоя семья отвернется от тебя. А если все же осмелишься что-нибудь рассказать - тебе не поверят, у меня идеально выбеленная жизнь, в отличие от твоей. Уже давно нет никаких «мы», есть только «я» и «дырка», которая готова принять меня тогда, когда я этого захочу, – натягивая на себя обратно штаны, говорил мужчина. Дан не смотрел на Хэ Вона, он смотрел куда в пол, одеваясь трясущимися руками и собирая свои вещи, а как собрался, молча, наконец-то вышел из этой адской машины. Мужчина вновь надавил по газам и быстро скрылся. Дан не издал ни одного звука, ни одного крика, едва стоя на ногах, потому что в спину отдавала сильная колющая боль, и держась за свою искусанную и синюю шею, просто пытался понять, как жить дальше. Смириться? Утро было отвратительным, Дан сидел перед зеркалом и отчаянно пытался скрыть опухшие глаза и изуродованную шею чем-то, что стащил из комнаты сестры из ее косметички. После всех махинаций он естественно надел черную водолазку, также в попытках скрыть ночные увечья. «…» Дже Гён уже ждал физиотерапевта, сидя на кушетке в своей раздевалке. Вчерашнюю ночь он вновь провел без сна. Было странное чувство, которое не давало и шагу спокойно сделать. Юношу безумно злило то, что он думал о каком-то жалком пареньке, его впервые мучило чувство вины. Но за что? Тот сам ушёл, сам сел в ту машину. В конце концов, Дже Гён не записывался ни к кому в телохранители. Да, вступился по глупости один разок, но такого же явно больше не повториться? - Доброе утро, господин! – сказал мило улыбающийся Ким Дан, заходя в комнату. Дже Гён дернулся от внезапного появления доктора в раздевалке, потому что младший уже где-то далеко и глубоко витал в своих мыслях. А как только Док попался на его глаза, брюнета охватила неистовая ярость. Он не глупый и тем более не слепой. Ким Дана избили. Как бы сильно тот ни постарался скрыть это от чужих глаз, все равно было видно, а надеть черную водолазку в жаркий летний день – ещё более странная затея. Эго Дже Гёна не позволило ему кинуться к Дану и начать расспрашивать его о том, что произошло вчера. Он был просто очень зол, настолько, что не хотелось общаться с этим идиотом, который сам выбрал для себя такую участь. - Просто делай свою работу и уходи. На сегодня ты свободен, тебе самому нужен врач, - сквозь зубы прорычал спортсмен. Хотелось еще сверху добавить тумаков Ким Дану, чтобы жизнь вообще сахаром не казалась. Но почему-то сердце предательски сильно сжалось от своих же собственных мыслей. Ким Дан взглянул на Дже Гёна. Руки затряслись. Он заметил. Тело начало переполнять сильным жаром. Стало очень стыдно за то, что спортсмен не должен был знать. Не хотелось погружать его в свой мрак, он не хотел его утянуть с собой. К тому же, такой, как Дже Гён и вовсе может засмеять его и рассказать всем, что думает, что видел и что знает. - Вы ошибаетесь, со мной все в полном порядке, с чего вы это взяли? Я с раннего утра на ногах, вот и выгляжу немного потрепанно, - неловко смеясь, принялся выкручиваться доктор. Была надежда на то, что все эти слова прокатят и спортсмен поверит в то, во что сам Ким Дан не особо верил. Дже Гён неожиданно для себя решил промолчать. В комнате повисла тяжелая тишина, оба думали об одном, и никто не решался вновь поднять эту тему. Дан обработал руки и начал выполнять свои обязанности по лечебной схеме с учетом диагноза, степени тяжести и наличия противопоказаний, составленной еще вчера вечером. Русоволосый очень внимательно и ответственно подошёл к своей работе с Дже Гёном, принимаясь с самого начала изучать все его лечебные карточки, чтобы точно понимать состояния своего спортсмена. Работы было много, тело брюнета сильно зажато и приходилось во многих местах разбивать многогодовые застои в мышцах. Возвращаясь к плечу спортсмена, Ким Дан легкими касаниями давил в некоторых участках, чтобы осознать корень проблемы. Когда русоволосый занимался своей работой, та чернушная жизнь, что находилась за её пределами, куда-то улетучивалась. В то время, как Дже Гён без остановки смотрел на едва оголившуюся шею физиотерапевта. Тональник, которым утром пытался перекрыть Дан свои синяки после удушения и укусов, достаточно стерся от соприкосновения с воротником, чтобы узреть данную картину. Он молчал. Это не его дело, Ким Дан был всего лишь его физиотерапевтом, личная жизнь которого никак брюнета не касалась. Но на душе скреблись кошки, то ли от злости, что старший настолько немощный и жалкий, что не может дать отпор, то ли от мимолетной грусти, за то, что такой милаш достался первому не ему, а какому-то уроду, который изрядно, судя по всему, любит издеваться над людьми. В этот момент мыслей, Дже Гён сам себе удивившись, нахмурился. Какая грусть? Он уже взрослый, должен понимать, во что он превратил свою жизнь, а у Дже Гёна еще много таких милых мальчиков, чтобы не думать о каком-то физиотерапевте!