я должна была спасти.

Я чувствую его. Страх. Как он, точно когтями переродков, делает рваные раны на моей и так выглядящей как мясо коже, и пролезает под неё, расползаясь по венам, идя в самое сердце. Оно бешенно стучит, отправляя импульсы прямо в мозг, а от него в уши, из-за чего я не могу слышать и выработанный играми и лесом инстинкт подстегает меня бежать. Но я стою. Как вкопанная, как те значимые глинняные фигуры на площадях. Как статуя. Я кричу. Срываю голос, начинаю безостановочно кашлять, но даже так пытаюсь горланить. Крик - зов. Я зову его. Того, кто поможет, не бросит в беде, того, кого я так боялась назвать другом, а после бежала сама от себя, веря, что просто приелся, что я не люблю, он - союзник, приятель, не любовник. Я зову того, в чьих руках я чувствую себя в безопасности, даже если вижу переродков, которые становятся с каждой секундой ближе. Того, кого я люблю, того, кто ни раз спасал меня, того, кого я люблю до безумства, и кому так долго этого не говорила. Я зову Пита. Я вскакиваю, резко сажусь на кровати, прижимая одеяло. Мне холодно. Холодно, хоть на улице и знойное лето. Последние слезы скатываются с щёк. Я проснулась. Начинаю шарить рукой по левой стороне кровати, пытаясь нащупать Пита. Странно, что я проснулась сама, странно, что я не нахожусь в его объятьях и не чувствую поцелуи в макушку и успокаивающий шёпотом. Но вместо него удушающая, холодная пустота, как и в кошмаре. Его нет. Я его не вытащила. Пита здесь нет. Слезы начинают капать с новой силой, я кричу, кладя руки на голову и пытаюсь закрыть уши. Я словно слышу его крики, когда его пытали. Я чувствую себя Джоанной, колыбелью которой стали его крики. Хотя не думаю, что она могла засыпать под них. Скорее это было нескончаемая мелодия. Мелодия, которая приелась, засела в голове, как у Сойки-пересмешницы, которая разносит её по лесу, слыша такой же ответ от собратьев. Внутри меня будто пустота, с отголоском горечи, потери. Я потеряла всех. Никто не придёт. Даже Сальная Сэй.Она давно не ходит готовить мне, с того момента как я показалась ей жизнерадостной. Но это улетучилось. За миг. Я не понимаю свои сны, я не понимаю где реальность,а где нет. Я схожу с ума. Мне снится, что Пит рядом, а в следующую секунду я бегу искать его. В некоторых снах он умирает от моей руки. Я говорю себе, что убила переродка,но переводок никогда бы не прижал меня к себе в таком состоянии, не поцеловал бы, и напоследок не улыбнулся. Это - Пит, мой мальчик с хлебом. Я убила его сама. Мои ноги косятся, я чуть не качусь с лестницы, пока пытаюсь спустится на кухню, чтобы опустошить пару стаканов прохладной воды. Я выхожу на улицу, усаживаясь на кресло-качалку, положив на ноги плед и смотрю вперёд. Ветер помогает мне качаться и я глупо следую ему, давая вести меня. Почти не двигаясь, и даже не дыша. Я не замечаю как на моё крыльцо заходит Хеймитч. - Китнисс. - зовёт он, а от меня ноль ответа. Я слышу его будто через толщу воды, она душит меня, обволакивает, не давая двигаться и звать на помощь. А я и не хочу. Принимаю свою учесть. Но меня выталкивают из неё, начиная грубо трести за плечи. Я поднимаю взгляд и вижу пару переживаюших глаз. - Что случилось.? - Меня едва можно услышать. Видимо, голос не отошёл от сна и слез. - Китнисс.. - Хеймитч смотрит с жалостью. Но я знаю, он ничего не скажет по этому поводу. Как говорил Пит, мы похожи и он понимает, что я не хочу сейчас говорить про него, я сама начну разговор как считаю нужным. Спасибо ему за это понимание. - Прогуляемся.? - Я слабо киваю, и с помощью бывшего ментора встаю с кресла. Мы молча идём по деревне победителей. Но я бы назвала её по другому. Деревне мёртвых. В каждом доме, который когда-либо был жилым - души, которые никогда не уйдут. Заблудшие души, часть из них осуждает, часть злорадствует, а часть переживает. Они всегда рядом. Их всегда можно чувствовать. Это трибуты, это семья, это правительство. И всему виной Капитолий. И я, и Хеймитч живы лишь внешне. Лишь оболочка. Морально мы истощены, убиты и растоптаны ещё на аренах. Хотя, в последнее время Эбернети.. Я пару раз произношу фамилию в мыслях, и губы подрагивают в такт буквам. Я словно пробую её. Так давно не слышала её, а тем более не произносила и не думала. Хеймитч в последнее время становится живей. Я рада за него, настолько, насколько это возможно. Почему-то, хочется сказать о Пите. Ладони моментально потеют и я обтираю их о старую отцовскую куртку, которую сама не знаю когда накинула. - Мне снова снился он. - Говорю я резче, чем хотелось бы. - Вернее.. Я пару раз слышала его, кричала и звала. Но ничего. - Губа подрагивает и я всхлипываю, а потом стараюсь сдержать вырывающиеся звуки. - Я должна была его спасти.. - Мы должны были. - Сухо говорит ментор. Мы.. Может и мы, но вина на мне. Я была не достаточно настойчива и дала Хеймитчу спасти меня. Я дала ему отойти, я не нашла его, я дала Капитолию забрать Пита. Его смерть и смерть дистрикта-12 - на моих руках, которые в крови по локоть, и та постоянно стекает, но не заканчивается. Иногда кажется будто эта кровь приелась, её нельзя оттереть, она часть меня. Она уже под кожей, я дышу ей, я живу ей. Она бесконечна. - Китнисс.. - Я перестаю смотреть под ноги и талкать камушки. Поднимаю взгляд на него, смотрю и вижу переживания. Опять. Хочется попросить его не переживать, он не должен. Я не достойна. - Можешь созвониться с доктором Аврелием? - Зачем? - Я знаю зачем, но вопрос срывается с языка прежде чем я подумаю. - Я переживаю о твоём состоянии, Китнисс. - Я понимаю его. Пару раз заторможенно киваю, и думаю, что я сама должна думать о том, чтобы звонить врачу, никто не должен мне напоминать. Ради Пита я должна это делать. Перевожу взгляд и вижу его. Он заходит в деревню победителей с сумкой, видимо, ходил за продуктами. Видя меня он улыбается и махает мне, а потом тревожно пробегается по мне взглядом. Уже издалека я знаю, что скажет Пит. - Китнисс, ты издеваешься что ли.. - Нарочито грустно говорит он, чмокая меня в щеку. - Тебя не учили одеваться теплее. Вон, ноги голые какие. Давай, идём. - Мелларк берет меня за ладонь и я улыбаюсь тому, что вновь чувствую его тепло. И я уже даже как-то забываю о кошмаре, который вновь заставил меня думать, что я не спасла его. И теперь, спустя время, до меня больше доходит смысл слов Хеймитча. Я опять жаловалась ему на смерть Пита, думая, что мы не спасли его. - Хеймитч, что-то случилось? - Я боюсь, что он понял мои кошмары. Не хочу его беспокоить, всё равно ночью он услышит о них. Но Питу просто смешно, он ни о чем не догадался. - А то ты слишком трезвый, приятель. - Я прыскаю в кулак, а ментор выглядил злым, пока не растянул губы в улыбке и не пошутил ответно, прежде чем уйти : - Пойду исправлю это. До встречи в следующем месяце. - Ага, месяц. Он может и будет столько пить, но мы придём к нему завтра. Или послезавтра. Только сейчас я поняла, что на улице как-то холодно.. Не уж то кроме Пита я и во времени года ошиблась? Ошиблась, но не намного. Сейчас не жаркое лето, как я думала, а прохладное начало осени. Не сильная разница, на самом деле. - Тебе не холодно, солнышко? - Меня чуть дёргает с прозвища. Я люблю слышать его с уст Пита, но в тоже время я вспоминаю игры.. Но они быстро отходят на задний план. - Нормально. - Отвечаю односложно. Не знаю, что сказать ещё, но не хочу прекращать разговор. Мне холодно, но тепло ладони Пита согревает меня. Я Огненная Китнисс, потерявшая свой огонь, но нашедшая его в нем. Он всегда согреет меня, он растопил меня. Огонь Пита заставляет меня жить. Пит, не задумываясь, резко подхватывает меня и закидывает на плечо, будто я ничего не вешу. Я начинаю брыкаться, кричать и смеяться : - Пиит!! - громко визжу я. - Отпусти меня! Я сейчас упаду!! - Будешь так метаться точно упадешь. Сиди спокойней, солнышко. - Я и правда перестаю брыкаться, жду пока он отпустит меня. Отпускает он лишь в доме. Я потираю ногу о ногу, чувствуя непривычное тепло дома. До этого он казался таким пустым, холодным лишь из-за того, что Пита в нём не было. Вспоминаю разговор Гейла и Пита, пока мы были в отряде 451. Гейл был не прав. Я выбрала не того, кто помог мне выжить, я выбрала того - без кого не могу жить. Пит - моя слабость, мое желание и моя жизнь. Он - мой воздух. Я обвиваю шею Пита, он не ожидая этого роняет сумку. Я целую его, и то самое чувство, которое было в 74-х голодных играх в пещере, потом в 75-х голодных играх на пляже, потом после игр, и вот сейчас заставляет меня не прекращать делать этого. Я целую без остановки, просто не могу прекратить. Он прижимает меня к себе за талию и я встаю на носочки из-за разницы в росте. Когда губы легенько саднит я отстраняюсь от него, чуть приоткрываю глаза и вижу его лицо. Оно прекрасно. Люблю в нём всё. Его глаза, ресницы, за которыми я тайно наблюдала пока мы делали книгу, его губы, которые не могу прекратить целовать, и даже брови, хоть частой левой перестала расти после ожога. Но мне плевать. Это Пит - значит я люблю это. - Люблю тебя, Пит.. - И улыбаясь вспоминаю игру. - И ты любишь меня. Правда или ложь.? - Правда. - говорит он, и подхватывает меня, начиная кружить. В душе начинает расползаться новая волна счастья и я уверена - этой ночью кошмаров не будет.