Снег кружится, летает, летает И, позёмкою клубя, Заметает зима, заметает, Всё, что было до тебя.
ВИА «Пламя» — «Снег кружится»
Улица горела. Не в прямом смысле, конечно. Гирлянды слепили глаза, яркие вывески сбивали с курса. Хотя, с какого курса? Идти было некуда, да и незачем. Праздновать было не с кем. Одногруппники звали её куда-то, но посещать все эти «куда-то» было утомительно и голова болела потом ещё сильнее. Таблетки от мигрени не помогали, а огоньки только всё усугубляли. Соседка по общежитию собиралась встречать Новый год со своим парнем и предложила даже заплатить, если Рейнбоу не будет приходить в общежитие в эту новогоднюю ночь. Родители были в другом городе, а из-за метелей все пути из Кантерлота были временно перекрыты. Уехать пораньше не позволила сессия. А сдать сессию досрочно не позволили характер Рейнбоу и её давняя знакомая — прокрастинация. Новогоднее настроение покинуло её ещё в начале декабря, когда стал известен тот факт, что центральную ёлку власти без спроса вырубили во дворе какой-то старой, как мир, супружеской пары. А ёлка эта была посажена в такие незапамятные времена, что стала своеобразной реликвией и символом единства поколений. К счастью, эти чиновники соизволили оплатить больничные счета стариков, слёгших с сердечными заболеваниями от таких новостей. Но новую ёлку никто не посадит. В общем, ситуация грустная. Экзамен по архитектуре аппаратных средств отложен до лучших времён из-за сумасшедшего преподавателя, решившего взять на первые два месяца учёбы внеочередной отпуск. Зачем химическо-биологическому отделению эта дисциплина — загадка, которой мучалось не одно поколение студентов. Говорили, что преподаватель имел влиятельных родственников и мог пропихивать себя хоть в лучшие ВУЗы, тем самым, портя аттестаты и жизнь всем студентам. Снег не шёл. Метели и непогоды отчего-то обошли город стороной. Лишь в начале месяца полчаса попадало что-то, что можно было бы назвать не иначе, как «снежной пылью». На улице просто было минус три. Тоже неплохо, когда «самый семейный праздник» ты вынуждена встречать не в помещении. Конечно, некоторые бары и кафе открыты, но денег катастрофически не хватало даже на горошек, не то, что на лишнюю чашку кофе, в стоимость которой вошла бы и доплата бариста за переработку в праздники. Ёлки, может тоже у кого-то украденные, стояли на каждом шагу, обряженные по самые уши. Хотя, у них, вроде и нет ушей. Может, Рейнбоу и знала бы это, если бы в учебной программе не было бы архитектуры аппаратных средств. Ноги вели её куда-то вдаль от ярких и нарядных улочек, в старый парк. Это место было уютным и без обилия украшений. Бюджет давно не выделялся на его оформление, деревья росли как хотели, старые статуи, оставшиеся как элемент предыдущей эпохи просто радовали глаз. Она и не заметила, как ушла вглубь парка. Тут, внимание девушки привлекло невероятное событие. На ближайшем высоком дереве, в метрах пяти над землёй, не помня себя от страха, находилась крайне перепуганная черепашка. Конечно, правила общежития не позволяли держать домашних зверьков. Но черепахи, ведь, не звери! Они относятся к классу рептилий, так что, правила бы не были нарушены. Рейнбоу уже представила, как разбивает в дискуссии неграмотного коменданта и прикрыла глаза от нахлынувшего чувства собственного превосходства. Но не время медлить! Тут, прямо над каменной дорожкой бедное животное трясётся от страха. Рейнбоу не была бы собой, если бы тут же не скинула рюкзак и куртку и не полезла на дерево. Кажется, это был тополь. Уже метрах в трёх от земли она начала подозревать что-то неладное, но черепашка и опасность, нависшая над, ней затмевала всё. Тополь был не слишком удобным, но и Рейнбоу не зря тренировалась и занималась мото-спортом. В четырёх метрах она начала понимать, что черепашка таковой не является. Вернее, это не просто черепашка а целая черепаха. Диаметр панциря достигал, кажется, полуметра, а вес… Но бедное животное всё ещё было не спасено. В конце концов, чем ещё можно было заняться в Новогоднюю ночь, как не подбирать одиноких черепах? Она уже взяла черепаху на руки и осознала тяжесть сложившейся ситуации. Под ней добрых пять, а то и шесть, в конце концов, она и не математик для таких точных расчётов, метров воздуха и веток. В руках у неё пятнадцать килограмм живой черепахи. Телефон там, в рюкзаке, на расстоянии всего пяти, а, может, и не пяти метров. Мышц хватит минут на двадцать. Слишком много чисел, а она и не математик. В голове роится много вопросов, а среди них и главный: что делать?***
Рейнбоу уже битый час сидела на ветке, положив Танка, а именно так она назвала эту живую пудовую гирю в панцире, на колени. Чтобы не сойти с ума оставалось лишь считать. — Одна тысяча восемьсот десять… Одна тысяча восемьсот одиннадцать… Танк сочувствующе сидел на коленях и, к огромному счастью не пытался выбраться. — Кукушка-кукушка, сколько мне лет осталось? — Спросил проходящий мимо юморист. — Одна тысяча восемьсот двенадцать… Шутник поднял голову и охнул. На тополе сидела девушка с нормальных таких размеров черепахой. И слово черепаха происходило, в этом случае, от слова «череп мамонта». — Ты чего там вообще делаешь?! — Крикнул он. — Сижу, — уже хриплым от бесконечного счёта голосом ответила Рейнбоу. — И долго собираешься сидеть? — Не особо. Ещё минут пять и начну падать. — А потом? Обратно полезешь? — А тебе всё интересно, репортёр ты наш. — Слушай, может, тебе помочь? — Каким образом? У тебя с собой складная лестница? — Не дерзи. Я, между прочим, спортсмен. — Ого-го, какие люди. Буду рада всем неравнодушным шахматистам. — Не отчаивайся, я полез! — Крикнул он напоследок и устремился вверх по тополю. Рейнбоу оставалось лишь подмечать его скорость и ловкость. Уже через минуту он сидел на соседней ветке и молча смотрел на неё. Картина была странноватой,. но вниз смотреть было страшно. — А ты тут тоже сидеть собрался? — Решила начать диалог она. — У меня сил всё меньше и меньше. Может подержишь? Танк ощутил невесомость и что-то похожее на полёт. Его передали с рук на руки. С любой стороны, человеческие ноги мягче, чем ветка. — А он тяжелый. У меня в рюкзаке есть чай. Будешь? — Он собрался потянуться, но Рейнбоу его остановила. — Не вертись. И держи Танка. — Танка? Подходящее имечко. Я так полагаю, это твой кот, сбежавший на дерево, а потом пришла злая ведьма и превратила Мистера Пушка в… — Сам хорош. Зачем ты сюда рюкзак тащил? Танк туда не поместится. — А ты поменьше дерзи. Спустись на ветку пониже. — Ладно. — Она сделала так, как он сказал. — А теперь, держи, — он протянул ей черепаху. — Ну спасибо. — Она взяла и ободряюще посмотрела на Танка. — Теперь мы на полметра ближе к земле. — Теперь пересяду я и ты мне его передашь. — А, поняла. — Девушка впервые за день улыбнулась. Всё-таки перспектива голодной и расплющенной смерти под тополем ей не грозит. Так, простыми и аккуратными перемещениями они добрались до двух метров. Парень спрыгнул и потянул руки вверх: — Давай, я поймаю, — не подумав, сказал он. Кто же знал, что Рейнбоу прыгнет, — Дискордов рог! Ты что творишь? — Сам же сказал: «Давай». — Она обиженно хмыкнула и начала осознавать своё шаткое положение. Она всё еще не стоит ногами на земле. А ещё какой-то малознакомый парень всё ещё держит её на руках. В свою очередь, она, как младенца, баюкает гигантскую черепаху. Приплыли. В небе расцвели лепестки салютов. Из городских окон послышалась симфония хрустального звона и радостных вскриков. Наступил Новый Год. — Ну, с наступившим тебя. — Краснея, пробубнила она и попыталась слезть. — Сам спущу, — он аккуратно завершил приземление «женщин и животных» и оглядел это полуметровое недоразумение, — ну, с новым счастьем. Меня Соарин зовут, — он протянул руку в приветственном жесте. Девушка указала взглядом на черепаху и примирительно улыбнулась. — Рейнбоу. — Стоп. В её голове промелькнуло несколько воспоминаний. — Ты что, тот самый, из телика? — Ну, да. А что-то не так? — Вы же должны, наверно, с тренером праздновать под диетические салаты? Или как там у вас заведено… — Да, как-то не хочется. Я прогуливался… — Или прогуливал. — Рейнбоу осмелела и тыкнула его локтем в рёбра. — Гулял, в общем. Не люблю всю эту мишуру. — И как, весело Новый Год встречать? — По крайней мере интересно. Может, вас проводить? Танк всё-таки не пушинка. Ты где, примерно живёшь? — В эту ночь, видимо, на тополе. Полезли обратно? У меня там, как раз один парень рюкзак с термосом забыл. — О, и то верно. Подожди, я быстро. — Конечно-конечно, товарищ спортсмен. А с чем чай-то? Если что, у меня аллергия на полынь и лебеду. — Ты действительно думаешь, что я такую гадость пью? — А как же? Там же сто-пятьсот полезных микроэлементов. Одного марганца в ста граммах полыни в полтора раза больше дневной нормы. Я, между прочим, на химическо-биологическом учусь. — Кричала она уже куда-то вслед карабкавшемуся по тополю Соарину. — Ого, случаем, не в Кантерлотском Государственном? — А где ещё? — Она вздохнула. — Я тоже там учусь. — Что-то тебя не видно. — А я на заочном. С этого полугодия на очное перехожу, — он протянул ей крышку от термоса с налитым в неё чаем. Рейнбоу втянула носом пар. — Малина? И, вроде мёд. — Рейнбоу отхлебнула. — Так сладко… Вам вообще такое можно? — Мы же не балерины. В принципе, по составу, ты права. Вкусно? — И по вкусу вкусно, и по сути вкусно. Бабушка что-то похожее варила, когда я болела. Они уже сидели на лавочке и смотрели на деревья и статуи. Крышка оказывалась в руках то у одного, то у другой. С неба начинал сыпаться первый снег.