Middlemist camellia

Во дворце неспокойно. Прислуга шепчется, рот ладошкой прикрывая и оглядывается по сторонам, надеясь что их не услышат. История начиналась вполне обыденно: Мадам Ким Суа, долгие годы ждала, когда ей из-за границы привезут редкий и невероятной красоты цветок. И как же трепетно она ухаживала за рассадой, души не чаяла в росточках, без конца кружила вокруг них, восхищалась. Миддлемист красный, вовсе и не был красным, отчасти напоминал розу, хотя Его Величество упрямо доказывал, что это обычный пион — расцвел в конце жаркой весны. Первый бутон, чуть качаясь на ветру, принес столько радости Королеве, что та пригласила известного художника себе в сад и до позднего вечера сидела у клумбы, читая книги или слушая скрипку. На следующие утро, когда зацвел второй бутон, единственный ребенок Королевской семьи, с сомнением разглядывал неизвестный ему цветок. Не понимал он ценности, не разбирался, но видел красоту и знал, кто оценит ее по достоинству. Сынмин никогда не верил в любовь с первого взгляда, не читал книг, где поднималась эта тема, да и впредь не задумывался о подобном явлении. Но впервые встретив Хенджина, Сынмин понял свою матушку, что крутилась днями у редких цветов. Парень появился во дворце недавно, он ухаживал за садом, но приближаться к пышному кусту ему не было позволено. Он смотрел издалека, восхищался необычным цветом и неловко теребил края блузы, испачканной в земле. Очаровательный Хенджин, чья красота не сравнится ни с одним редким цветком, улыбчивый, как раннее солнечное утро — Сынмин влюбился сразу же. Увидел он его пасмурным днем на веранде, со своего балкона, когда парень губами сжимал атласную ленту, а пальцы его путались в длинных волосах, в попытке заплести косу. Хотелось подойти ближе, рассмотреть со всех сторон. Необычайный, как картинка, со страниц книг о греческих Богах, притягательный, как запретный плод. И как самый страшный преступник, как охотник за пугливой ланью, Сынмин приближался изо дня в день к Хенджину все ближе и все сильнее зарождалось в его груди необъяснимое чувство. — Ваше Королевское высочество, — Хенджин низко кланяется, замечая не менее напуганного чем он, Принца. Сынмин стоял поодаль, скрывшись в тени яблочного дерева, он мечтал быть замеченным, бредил о мысли услышать голос и ему было чересчур интересно, каков аромат волос Хенджина. Наверное, он пропитан цветочной пыльцой. И пока Ким не решился сдвинуться с места, вдоволь насладившись прекрасным видом, Хенджин сам не смел двинуться. Хотелось принцу так и вшить себя в землю, но дождаться, когда парень поднимет свой взгляд. Сынмин скромно называл это традицией, хотя отчетливо понимал, что это зависимость. Он продолжал ходить по саду, натыкаясь на Хенджина и надолго застревал то у пышного куста роз или пионов, то удобно размещался под деревцем, деловито листая книгу. Наверное, одна из причин почему Хенджин так крепко засел в сердце, это его любопытство. Потому как спустя недели две, как Сынмин прочно прикрепился в зоне обитания Хенджина, тот не выдержал и тихо спросил, не поворачивая головы: — Ваше Королевское Высочество, вы любите цветы? — Безусловно, — соврал Ким, совершенно не думая, но чувствуя, как задрожали пальцы. — И какие же Вам нравятся? Вторая ложь за минуту может повлечь за собой необратимые последствия, а так хотелось удержаться за этот юркий хвостик диалога. — Те, что Матушке из Китая привезли, ох… — Сынмин обреченно выдыхает, пальцами касаясь подбородка. — Название, к сожалению, вечно из головы вылетает! — Миддлемист красный? — Точно… Точно! — Ах, как бы я хотел взглянуть на них вживую! Сейчас не сезон и сомневаюсь, что меня к ним подпустят… И тогда, во что бы то ни стало, Сынмин твердо решил исполнить маленькое желание Хенджина. И как только их дружба зацвела, расцвел и первый бутон миддлемиста. Всё чаще их разговоры заходили про жизнь за пределами замка и все чаще Сынмин пропадал в оранжерее, кружа у красивого кустика. Хоть один цветочек ему сорвать, но заметно же будет! Потому и покорно ждал, когда зелёная макушка засияет новым цветом, чтобы не было заметно маленькой пропажи. Вечером лепестки увядают, а только солнце появляется на горизонте, Королева уже тут как тут, выясняет у стражи, не гуляли ли тут нечестивые люди. — Ваше Высочество, не беспокойтесь, помимо Вас, только Принц посещает оранжерею. Её Высочество удивляла эта новость с каждым днем все сильнее. Она чаще выглядывала в окно, следила за своим сыном, но ничего необычного не наблюдала. И вёл он себя как обычно, кушал вдоволь и сон был крепкий. Может, только изредка, она замечала его лёгкую и мечтательную улыбку, после долгой прогулки в саду. В один из самых солнечных весенних дней, Принц почувствовал окутывающую тревогу, которая острыми коготками царапала его ребра. Он посчитал, что это неспроста и оказался прав. Король Ким Кён Ду, ближе к обеду, подозвал его в свои покои и коротко намекнул о том, что пора его сыну уже и свадьбу играть, самое время бал созывать. Противиться Сынмин не стал, в поклоне только опустил голову и как только скрылся от отцовского взора, то сразу же направился в оранжерею, осуществлять свой коварно-романтический план. Идей у него никаких не было, была только цель и когда красивый цветок, с тонким, длинным стеблем и пышными лепестками оказался у него в руках, он ощутил волнение и пробивающий лёгкие страх. Куда же он теперь с ним? Все вокруг заметят Принца с одиноким ядовито-розовым миддлемистом. Нежные лепестки скоро завянут, если не поставить их в воду, помнутся, если спрятать в рукавах уппеланда. «Матушка, наверное, сильно разозлится…» — мелькнула мысль в голове Сынмина, прежде чем он побежал. Он легко прижимал стебель к груди, другой рукой закрывал бутон от чужого взора, не смотря по сторонам, ноги его вели в нужном направление. И когда на горизонте, среди пышных люпинов, показался любимый силуэт, Ким устало выдохнул. Хенджин сидел в тени, удивлённо глядел на принца, а в его руках пожелтевший пергамент, грифель и несколько ромашек. — Хенджини! — радостно восклицает Сынмин, подходя ближе, присаживаясь рядом и переходит на шёпот, прежде несколько раз осмотревшись по сторонам. — Смотри… На лице Хенджина восторг, он осторожно тянет пальцы к драгоценными лепесткам, а после одергивает себя, с ужасом глядя на принца: — Ваше Королевское Высочество! Откуда он у Вас? — Но, вы же мечтали увидеть его вблизи! Я могу себе позволить такую шалость. — Господин, он же погибнет… — Если вы желаете, я могу сорвать для Вас новый цветок, как будет погибать этот, — принц хмурится и опечаленно смотрит на бутон, лежавший на раскрытых ладонях. — Господин… — Хенджин все же осмеливается, пальцами осторожно очерчивает зелёную чашечку. — Он родился, чтобы цвести и нести красоту этому миру. — Но эта красота скрыта в оранжерее, а если холода? Они завянут… — Нет ничего прекраснее естественной смерти, не так ли? — Хенджин печально вздыхает и в наслаждении закрывает глаза, водя пальцами по бархатным лепесткам. — Неужели, все это было напрасно? — Я сохраню его, Ваше Королевское Высочество. Но, прошу Вас… Искренне умоляю, не идите ради меня не на какие жертвы, даже если для Вас это мелочь… Ким Сынмин не обещает, только глупо кивает головой, наблюдая как изящные пальцы Хенджина изредка задевают его шершавые ладони. И почему-то именно в этот момент стало больнее стократ. Словно под кожей вьются змеи, рвутся на свободу, да света не видят. Они обвивают кости, острыми клыками рвут плоть. Может, так задели Принца слова? «Что бы Вы не делали, я не полюблю Вас в ответ». Чувства Сынмина перестали быть тайной для Хенджина достаточно рано. Как-то вечером, Принц все не мог успокоить свои яркие эмоции, он сидел в беседке и смотрел на алый огонёк в подсвечнике. Как же его так угораздило, думал он. Хватило пары разговоров, чтобы Хенджин с корнями пророс в мозг принца. Удивительный парень, с заразительным смехом и чистой душой. Он до безумия любил природу и большую часть дня проводил на свежем воздухе. А вечерами учился читать и писать и Сынмин вызвался ему помогать, восхищаясь его рвением к учёбе. Хенджин тогда нашёл его сам, в беседку не прошёл, только облокотился о перилла, положил голову на запястья и застыл, разглядывая как плавно бегают тени и красные блики на лице Принца. — Я влюблён в Вас, Хенджин. Молчание слилось с шелестом травы, свеча оставила слезы белого воска на мраморе, а Хенджин только до поздней ночи в одиночестве так и простоял у беседки, прокручивая в голове слова Сынмина. Эта странная боль зародилась с того момента и все никак не хотела уходить. Сначала она едким ядом растекалась по венам, потом начала опоясывать кончики пальцев, жгла кожу и только изредка душила. — Ваше Величество… Вам нехорошо? Матушка сильно ругалась? — Она разочарована, не более… Спасибо, что беспокоитесь, — Принц сощурил глаза из-за яркого солнца, он смахнул слезу и постарался улыбнуться. — И все же, Вы очень бледный, может, мне проводить Вас до дворца? — Ни в коем случае, свежий воздух лечит, — Сынмин остановился, в поисках места, где можно скрыться от назойливого тепла. — Наверное, новость о скорой женитьбе меня так расстроила… — Пойдемте, Ваше Величество, я знаю хорошее место, где вы сможете отдохнуть, — Хенджин чуть ускоряет шаг, оборачивается и мило подмигивает. И Ким находит в себе силы шагать в его темпе, он ужасно ослаб, но ему так не хочется, чтобы пропадал этот приятный цветочный аромат, исходящий от парня. Идут они недолго, но Сынмин впервые видит эту дорогу, дивится новому пейзажу и совсем не замечает, как прохладный ветерок сдувает с него усталость. Совсем небольшое озерцо, над которым склонилась ива, оказалось таким целебным местом. Сынмин сбросил пулены и шагнул в воду, снимая головокружительный жар, а Хенджин сел у дерева, только запрокинув голову и закрыв глаза. — Почему же Вас так печалит женитьба? — Вы прекрасно знаете почему, Хенджин. — Быть может, она лучше меня стократ? — Глупости какие. — Ваше Величество, дайте себе шанс, Вы — наследный принц, а любовь принцев только в сказках заботит. Сынмин выдохнул, шагнул по траве, вытирая влажные ноги и приземлился рядом. Может, оно и так, но что же делать, если он уже влюбился. — Вам совсем меня не жаль, Хенджин. Парень засмеялся, смахнул угольно-черные пряди со лба и чуть повернул голову, стараясь заглянуть в глаза. — Ежели я Вас жалеть буду, больнее Вам от этого будет. — Боюсь, больнее уже не будет. Сынмин словно начал проваливаться в сон, духота заполняла его легкие и все пошло кругом. — Врете вы мне, Ваше Величество. «Дворцовая прислуга знает все» — это ваши слова. — Тогда зачем же Вы спрашивали? — Чтобы убедиться, что Вы меня чересчур жалеете. Конечно же, Сынмин соврал, с толикой грусти принимая свою новую отвратную привычку. От Матушки он выслушал много и о себе и о отце, и согласился понести наказание, а после, еще час уверенно лгал, что случайно оступился, когда вновь пытался разглядеть необъяснимое в цветах. Пошатнулся и рукой в самый куст зарядил. Нелепость это, просто совпадение. — Ваше Королевское Величество, Вы говорили, что никогда не бывали за стенами дворца. — Бывал, если прогулка в экипаже считается. Хенджин усмехается, усаживается чуть удобнее, он смотрит на солнце, сквозь понурые ветки ивы и счастливо улыбается. — Позволите Вас украсть на один вечер? В ближайшие дни в городе намечается ярмарка! — парень почти подпрыгивает от восторга и нетерпения. — Шуты! Фокусники! Палатки с предсказателями! — Они еще не все после войны бежали? — Кто?! — Предсказатели. Хенджин в который раз смеется, восхищаясь серьезности Принца: — Обычные шарлатаны, что говорят стихами сладкую ложь. — Вы желаете, что бы Вас обманули? — Если я знаю правду, это не обман! — Тогда, быть может, Вы начнете обманывать меня? — с надеждой спросил Сынмин. — Не позволю, Вы дороги мне. Солнце усмирило свой жар, а ближе к вечеру стало совсем зябко. Во дворце, наверное, уже все на ушах стоят, выискивая на ужин Принца. Но они продолжали лежать на холодевшей земле, считая первые звезды, что просыпаются в туманной синеве. И несмотря на свежесть, дышать Сынмину становилось тяжелее, а сердце заходилось с большей скоростью все чаще. — Не думаю, что встану. Хенджин встает первый, подавая ладонь: — Совсем Вы расслабились, Ваше Величество. Непонятный ком в горле принца перекрыл кислород и последующий вздох сопровождался пугающим хрипом, веки медленно и тяжело моргали, вот-вот и Сынмин отойдет ко сну. — Ваше Величество? Вы в порядке? Мне позвать на помощь?! Хенджин не заметил, как начал кричать, не понял, как ноги его понесли в сторону дворца, голос его срывался на страшный визг и вскоре, как увидел бегущую навстречу стражу, совсем потерял возможность говорить. Слышался строгий и громкий голос Короля где-то вдали, а перед глазами на всю его жизнь застыла ужасающая сердце картина. Его Принц стоит на коленях, белый дублет покрылся пятнами крови, одной ладонью он упирается в землю, стараясь оставаться в рассудке; а вторая ладонь прижата ко рту. Вокруг него нежно-розовые лепестки миддлемиста, испачканные кровью. Растерянный взгляд Сынмина впивается в побелевшего от страха Хенджина, он еще недолго смотрит перед собой, тяжело дыша, а затем теряет сознание, продолжая улавливать испуганные крики вокруг. Хенджин, казалось, потерял дар речи. Его схватили под плечи, поставив на колени перед Королём. И тот, надрывистым голосом выл, приказывал объяснить, что эта гадкая прислуга сделала с его сыном. Если бы Хенджин знал, если бы была возможность хоть слово проронить, но на земле ровно двенадцать розовых лепестков, железистый запах пропитал кожу и в душе опустошение и проедающая насквозь боль.