* * *
– Я вернусь, в лучшем случае, не раньше середины января, – совершенно спокойно произнёс Стенли, глядя в наполовину опустевшую кружку кофе. Было утро четверга, самое начало октября. Зимний праздничный сезон был ещё очень и очень далеко. Ксено тогда и не задумывался, чем будет заниматься в декабре, в отсутствии единственного человека, которого он мог назвать своим близким. Его голова была совершенно забита работой, количество которой только увеличивалось с каждым днём в геометрической прогрессии. Особенно его волновали статьи, которые он должен был закончить и сдать в печать до конца месяца. Тем не менее, услышав слова Стэнли, Ксено едва не выронил из рук только что налитую чашку с кофе. Он отвёл глаза, прекрасно понимая, что они могут выдать его эмоции, и попытался усмехнуться. Но прозвучала его усмешка огорченно и разочарованно. – Да, я помню, что у вас планировалась какая-то миссия, но раньше речь шла об одном месяце максимум. Я и подумать не мог, что тебе придётся уехать так надолго. Ксено совсем тихо, но тяжело вздохнул. За всё то время, что они провели вместе, Стэнли не раз улетал куда-то в горячие точки, и каждый раз это превращалось в испытание на прочность. Легко ли спокойно жить, когда самый дорогой на всём свете человек пропадает – на дни, недели или даже месяцы – в точке постоянных боевых действий, днём и ночью рискуя своей жизнью и не имея возможности выйти даже на короткую связь? Возможно, это было легко, но только для тех, кто не имел сердца. А у Ксено, не важно, насколько чёрное, но оно было. – Да, я тоже, если честно, – безразлично пожал плечами Стэнли. – Но наша цель ведёт себя слишком осторожно, без тщательной постоянной слежки у нас нет шансов её убрать. А ребятам, которые сейчас там, тупо не хватает навыков для такой кропотливой задачи. Снайдер всегда спокойно говорил о своих заданиях и работе в целом. Он был на все сто процентов уверен в собственных боевых навыках и опыте. Не было смысла скрывать – он был первоклассным бойцом, и звание старшего лейтенанта в его двадцать пять это подтверждало. Но даже он сам не мог отрицать того факта, что война – дело совершенно непредсказуемое, на поле брани в любой момент что-то может пойти не так. Прошло уже несколько лет с тех пор, как Ксено и Стэнли так надолго расставались из-за работы, и тревожность по этому поводу не обходила стороной даже самого военного. Он мог держать под контролем своё лицо и тембр голоса, но не количество выкуренных подряд сигарет – в пепельнице было уже три окурка, и к ним вот-вот должен был присоединиться четвёртый. Кухня пропахла сигаретным дымом, и Ксено чертовски хотелось открыть окно, но он так и стоял на одном месте, будто превратился в каменную статую. – По последним докладам, которые мы получили от наших бойцов, они не справляются, – продолжал Снайдер. – Им приходится тратить все силы на отражение огня со стороны вражеских боевиков. Уже есть раненые, одного даже в срочном порядке вернули в Штаты. Результат всей миссии стоит под угрозой. – И поэтому командование хочет отправить в это осиное гнездо лучших из лучших. – Так точно. – Боже, храни Америку, – саркастично бросил Ксено, выливая в раковину свой кофе. Раздражать нервную систему кофеином после всего услышанного было ни к чему. Тёмная, почти чёрная жидкость тоненькой струйкой лилась в раковину, звонко постукивая каплями о металлическое покрытие. Вслушиваясь в эту незамысловатую мелодию, Ксено не заметил, как Стенли тихо подошёл к нему и обнял сзади, уткнувшись носом в его шею. Сильные руки обвивали хрупкую талию, спокойное дыхание мягко щекотало кожу, близость Стэнли дарила тепло и хоть какие-то крохи спокойствия. В тот момент Снайдер извинялся без слов. Он редко просил прощения вслух, очень редко, но, как никто другой, умел делать это невербально. Своими объятиями, теплом своего тела и лёгкими поцелуями за ухом он просил у Ксено прощения за то, что в скором времени они будут вынуждены расстаться. Может, на несколько месяцев, а может… и навсегда. Всегда есть такая возможность, в этом мире не существует событий с нулевой вероятностью, и им обоим не стоило об этом забывать. Ксено прикусил нижнюю губу, пытаясь болью физической перебороть боль на своей душе. Как же горько ему было от мысли, что он так долго будет один, без Стэнли, его Стэнли, что он так долго будет в полном неведении о том, что с ним происходит.* * *
– Доктор Уингфилд… – Доктор Уингфилд? Чужой голос вырвал Ксено из плена собственных мыслей и воспоминаний. Он зажмурился, снова помассировал переносицу, приподняв очки, и, наконец, посмотрел на нарушителя своего спокойствия. Рядом с ним стояла ассистентка. Под её белым лабораторным халатом виднелось праздничное платье, целиком покрытое красными пайетками. В ярком свете галогеновых ламп пайетки блестели особенно ярко, отвлекая на себя всё внимание. Какая же безвкусица, совсем не элегантно. – Доктор Уингфилд, все системы загружены, вся аппаратура работает исправно – у нас всё готово, чтобы начать сеанс аудиосвязи с МКС, – доложила девушка, не без смущения глядя на Ксено. Рядом с ним все, кто уступал ему в уровнях интеллекта и научного познания (то есть вообще все), чувствовали себя некомфортно. – Хорошо, я Вас понял, – кивнул Ксено, выпрямившись в кресле и придвинувшись ближе к столу. Он, не глядя, махнул ассистентке рукой, чтобы она не маячила так непозволительно близко к его личному пространству, водрузил на голову аудио гарнитуру и сосредоточился на том, что выдавал монитор суперкомпьютера. – Исследовательский центр имени Линдона Джонсона вызывает Международную космическую станцию. В ответ послышать только тишина. Ксено нахмурил свои густые брови и тихо цокнул языком. Не хватало ещё обнаружить неполадки в системе связи «Земля-МКС», из-за которых все ближайшие дни превратятся в один сплошной производственный ад. – Повторяю: исследовательский центр имени Линдона Джонсона вызывает Международную космическую станцию. – МКС слушает, – наконец, раздался из динамиков ответ. – На связи майор Томас Метьюз. – Добрый вечер, майор. Как меня слышно? Есть неполадки в системе связи? – Нет, всё отлично! Я не сразу включил микрофон. Это Вы, доктор Уингфилд? Я узнал Ваш голос, хотя не слышал, кажется, с самого запуска. Из динамиков послышался раскатистый смех. Совершенно забыв о том, что видеосвязь при сессии не велась, Ксено улыбнулся. Из вежливости, конечно. – Да, всё верно, майор Том. Итак, давайте не будем терять время и приступим. Запрашиваю передачу баз данных с результатами третьей части эксперимента DLA–0745.29. С нашей стороны все системы готовы, жду Вашего ответа. – Подтверждаю передачу баз данных, программа запущена, – по-армейски громко и чётко отчитался майор. На фоне послышались звуки нажатия клавиш и сигналы приборов. – Загрузка началась? – Загрузка данных успешно запущена, ориентировочное время загрузки данных – 37 минут и 48 секунд. Пожалуйста, не выключайте связь до окончания загрузки и моментально сообщите при возникновении каких-либо неполадок. – Так точно, док! – мужчина на той стороне "провода" снова задорно рассмеялся. Сделав небольшую паузу, он вновь начал говорить. – Так надоедают все эти формальные фразочки, верно, док? Сколько же времени тратится только на них, хотя уже можно было бы сделать половину работы. – Этого требует протокол, – устало вздохнул Ксено. Впереди было больше получаса связи, которые, кажется, придётся занимать светской беседой. Единственная информация, которая сейчас нужна была доктору Уингфилду от МКС – это данные о завершённом этапе эксперимента, не более того. А майор Том явно собирался потратить время на пустую болтовню. В его манере речи и громкости голоса буквально чувствовалось, что он был любителем поболтать. Ксено же предпочитал сдержанных и немногословных военных. Таких как Стэнли. – Как Ваши впечатления от встречи Нового Года на космической станции, майор? – всё-таки решил что-то сказать Ксено. – Лучше, чем могло бы быть! – охотно поддержал тему астронавт. – Нет, правда, я не ожидал, что здесь будет целый праздник. Знаете же, в команде МКС много ребят из разных стран, Рождество праздновали далеко не все, а тут все вместе готовят целую вечеринку! Должно быть весело. Даже несмотря на то, что без шампанского и конфетти. Ну и без семьи, конечно. Это первый праздничный сезон без моих девочек. В голосе майора послышались нотки печали и тоски по дому. – У Вас большая семья, майор? – Да, жена и трое дочерей. Не могу по ним не скучать. Моя младшая ведь совсем ещё крохотная, родилась буквально через месяц после моего отбытия на станцию. Мы боялись, что из-за волнения моей Мириам, она у меня эмоциональная, знаете, с малышкой что-то случится. Всё-таки когда муж летит в космос – это не какая-нибудь мелочь, а она донашивала последние недели. Черт знает, что могло случиться. Но всё обошлось, моя третья малышка родилась сильной и здоровой! Почти 4 с половиной килограмма, ха-ха! Мы назвали её Юнивёрс. – Да, я слышал об этом. Не то чтобы Ксено интересовался такими мирскими мелочами, как личная жизнь астронавтов или своих коллег, но когда отдел по связям с общественностью раздувает целую эпопею из видео звонка между МКС и родильной палатой, и даже пускает в телеэфир и онлайн-трансляции часовой репортаж об этом, а потом ещё несколько недель к ряду каждый лаборант считает своим долгом шептаться на эту тему прямо во время работы… становится сложно оставаться неосведомлённым. И почему людям так интересно копаться в чужом нижнем белье и так глубоко вникать в чью-то личную жизнь… – Доктор Уингфилд, а у Вас есть семья? – поинтересовался майор Том. – Вы женаты? – Нет, – без лишних раздумий ответил Ксено. – Мы решили оставаться в свободных отношениях, не обременённых всеми этими бюрократическими формальностями. Так удобнее для нас обоих. – Ну надо же! – из динамиков снова раздался смех. – Ну и молодёжь нынче пошла! Знаете, в моей семье всегда ставили на первый план брачный союз, чтобы рядом была надёжная опора, а дом всегда был местом, где можно расслабиться сердцем и душой. Семья очень много значит, док, ведь… Майор Метьюз громко и весело рассуждал, как отличаются взгляды об отношениях, семье и браке у нынешнего поколения от оных у предшествующих. Но Ксено его уже не слушал. Он вновь погряз в своих собственных мыслях. «Так удобнее для нас обоих». Он прокрутил сказанную им же фразу в голове ещё раз, и ещё раз. А действительно ли "так" им было удобнее? За прошедшую неделю Ксено, к своему глубокому недовольству и сожалению, начал в этом сомневаться…* * *
Почти два месяца с отъезда Стэнли прошли для Хьюстона более-менее спокойно. Хотя, спокойно – не совсем правильное в данном случае слово. Правильнее будет сказать – загружено. Чертовски загружено. Всё благодаря работе, количество которой к концу года росло в геометрической прогрессии. Статьи, которые после проверки редактора и ругани с ним же пришлось, пусть и немного, но редактировать, эксперименты, которые нужно было закончить к концу квартала, план исследований на будущий год, который требовалось составить и согласовать, новые стажёры, которые в своей бездарности и глупости настолько преисполнились, что доктор Уингфилд буквально считал своим долгом лично завалить их и выгнать из NASA куда подальше – работы был непочатый край. Приходилось дневать и ночевать в исследовательском центре, так что отвлекаться на какие-то личные проблемы было некогда. От кофе и кофеиновых таблеток, которыми Ксено пытался компенсировать недосып, голова шла кругом, и в те немногие дни, когда молодой учёный всё-таки добирался до дома, у него уже не оставалось сил на раздумья. Только на то, чтобы доползти до кровати и не отрубиться прямо в прихожей на коврике. Но при таком темпе время пролетело очень быстро. Совсем незаметно наступил и подошёл к своему концу декабрь. А на Рождество у Ксено как назло стоял выходной. У Хьюстона не было никаких планов на 24-е декабря. Он позволил себе выспаться впервые за чёрт знает сколько времени, простоял под душем почти на полчаса больше, чем обычно, нашёл в шкафу отличный костюм и прогулялся до ближайшей церкви, где смог послушать хоровое пение в честь наступающего Рождества. Конечно же, утреннюю службу он успешно проспал, а оставаться на вечернюю не горел желанием. Ксено вообще не знал, почему продолжал изредка, но посещать церковь и уделять внимание религиозным аспектам некоторых праздников. Он не верил в бога, давно уже перестал жить со своей набожной глубоко консервативной матерью, для него религия была не большее чем странным ответвлением культуры. Но… почему она присутствовала в его жизни. Наверное, это было своего рода привычкой, выработанной с самого детства. А, может, ему просто нравились аромат горящего ладана и звуки органа на католических службах. Домой Ксено вернулся уже под вечер. Он заказал еду из лучшего в округе китайского ресторана, пережил звонок от матушки, как всегда недовольной, что он не вспоминает о ней, мягко говоря, никогда, открыл бутылку отличного сухого джина от St. George Spirits и поставил любимую пластинку – в общем, сделал всё, чтобы его вечер прошёл спокойно, комфортно и элегантно. Можно сказать, идеально. Но, конечно же, как и всегда, в бочке мёда нашлась приличная ложка дёгтя. Хьюстон неспешно потягивал алкоголь из граненого стакана и мирно плыл на волнах бархатистого баритона Рэя Чарльза. Его тело расслаблялось, а разум медленно отпускал все мирские проблемы и заботы. Удивительно, но великий и ужасный доктор Ксено Хьюстон Уингфилд даже смог немного забыть о работе и почувствовать себя обычным смертным человеком, у которого есть физическое тело, потребности и вполне человеческие эмоции. Но чем больше алкоголя поступало в кровь, тем сильнее давало о себе знать эмоциональное «я», а мысли утекали в русло, которое Ксено всеми силами старался игнорировать все прошедшие дни. Стэнли. Его Стэнли Снайдер. Его любимый и единственный Стэнли Снайдер. Где он сейчас? Как он сейчас? Не получил ли ранение или контузию в бою? В конце концов, жив ли он вообще? При всех своих связях даже Хьюстон не мог узнать, что сейчас происходит с конкретным лейтенантом на секретной правительственной операции, и это буквально сводило его с ума. Если Стэнли Снайдер уже покинул этот мир, получив пулю в голову или оказавшись жертвой взрыва, Ксено даже не сможет узнать об этом, пока вся команда не вернётся обратно в Америку. Ведь, по правде говоря, кто они друг другу? Лучшие друзья детства, сожители и любовники. Пожалуй, самые близкие люди с точки зрения их двоих, но, на самом деле, абсолютно никто с точки зрения государства. Бессмысленная и беспощадная бюрократическая система ни за что не позволит Ксено получить свидетельство о смерти сразу после того, как солдата объявят погибшим. И никого не волнует, что они вдвоём всегда были вместе против всего мира. Безумный злой гений и его верный рыцарь. Но перед лицом государства и правил это не стоило ровно счётом ничего. Ни-че-го. Даже возможность узнать о самой смерти Стэнли казалась не такой страшной, как узнать о ней одним из последних. Чем больше Ксено нервничал, тем больше он пил, но чем больше он пил, тем больше и нервничал. В ночь Рождества Хьюстон успел не раз в сердцах проклясть любимую Америку за её бесконечные войны и душащую всё и вся бюрократию. Ксено планировал выпить буквально стаканчик крепкого алкоголя, чтобы расслабить тело и быстрее уснуть, но к тому моменту, когда он всё-таки решил пойти спать, бутылка, стоявшая на журнальном столике, почему-то оказалась совершенно пустой. Хьюстон недовольно повертел её в руках, совершенно не понимая, как она смогла опустеть так быстро, ведь он точно не мог в одиночку прикончить её целиком. Так и оставив её на столике в гостиной, он, покачиваясь, побрёл наверх, чтобы, наконец, упасть на кровать и забыться сном. Тем не менее, даже крайняя степень опьянения не помогала ему провалиться в царство Морфея. Снова и снова Ксено крутился в огромной пустой кровати, пытаясь найти позицию, в которой тело, наконец, могло расслабиться, а сознание – отключиться. Но у него ничего не выходило. Он снова вспоминал о Стэнли и терял свой покой, из-за чего снова приходилось ворочаться, искать ту самую точку удобства, а затем – проходить весь цикл заново. Кровать казалась слишком большой для него одного, одеяло – слишком холодным, а матрас – слишком жёстким. Когда рядом был Стэнли, сон приходил быстро, стоило только прижаться поближе и уткнуться носом в его тёплое плечо. Но спать одному… Ксено хотелось выть волком от того, как же плохо ему было в полном одиночестве без его Стэнли. Хьюстон сполз с кровати, всё ещё качаясь и едва стоя на ногах, каким-то чудом добрался до ванной. Он выпил стакан воды, ополоснул лицо и устало посмотрел на себя в зеркало. Растрёпанный, с тёмными кругами под глазами, мутным от алкоголя взглядом – какое же жалкое зрелище. Ксено ужасно хотелось ударить по своему отражению в зеркале кулаком, но только погрома в собственной ванной ему не хватало для «полного счастья». Выходя из ванной, Ксено снял с крючка халат Стэнли, крепко сжал его в объятиях и вместе с ним упал на кровать. Он жадно вдыхал аромат тела своего любимого мужчины, крепко отпечатавшийся на махровой ткани. И этот аромат действовал на него как наркотик, с каждым новым вдохом хотелось всё больше и больше. В конечном итоге, именно так – в обнимку с халатом – он и уснул. Более ужасного в своей жизни Рождества Хьюстон вспомнить не мог. Но именно после той злосчастной ночи он задумался о том, а так ли удобно им быть «всего лишь любовниками»? Так либо удобно продолжать находиться в свободных отношениях, не имевших, по сути, никаких рамок? Да, они оба любили свободу, им было удобно находиться в отношениях без излишних обязательств и снисходительно относиться к случайным интрижкам на стороне. Стэнли всегда был падок на хорошие развлечения, да и сам Хьюстон не мог устоять перед умелым флиртом со стороны красивого мужчины или обворожительной девушки. В то же время, и Стэнли, и сам Ксено очень серьёзно относились к такой ступени отношений, как брак. Венчание для них было точкой невозврата, после которой для каждого из них не должно было существовать кого-то кроме супруга. И этот шаг был слишком серьёзным, чтобы просто взять и ступить на него в таком молодом возрасте. Им обоим нужно было как следует “нагуляться”, чтобы впоследствии ни о чём не пожалеть. Но… Может, возможность быть первым поставленным в известность, если вдруг произойдёт что-то ужасное, возможность быть рядом, если после очередной миссии Стэнли окажется в госпитале, возможность самостоятельно организовать по-настоящему элегантные похороны, достойные такого удивительного человека, как Стэнли Снайдер, стоила того, чтобы надеть на себя ошейник? В конце концов, случайный секс на одну ночь ничто по сравнению с настоящей любовью. А ведь это именно то, чем был для Ксено Стэнли – настоящей, единственной любовью. Может, кольцо на пальце и не позволило бы Ксено меньше переживать за своего Стэнли, когда тот пропадал на службе, но, как будто, оно могло бы дать какую-то туманную надежду на то, что военный постарается вернуться живым и невредимым ради супруга, что ждёт его дома. Постарается вернуться ещё чуть больше, чем делал это обычно. У Ксено голова шла кругом от всех этих размышлений. Отправить исследовательский аппарат на Марс, используя только теоретические расчёты, для него и то было бы проще, чем понять, чего самому Хьюстону больше хотелось от отношений, что было удобно, а что – действительно важно. И почему всё, что касается человеческих взаимоотношений всегда превращалось в какую-то нерешаемую дилемму?..* * *
– Доктор Уингфилд? – уже знакомый голос ассистентки раздался над ухом Ксено, вырвав его из собственных мыслей. Второй раз за вечер. Девушка была на редкость бесстрашной. – В чём дело? – холодно ответил Хьюстон, даже не удостоив нарушительницу его спокойствия взглядом. – Я перепроверила нашу аппаратуру, нам хватает мощностей, чтобы начать синхронизацию баз данных по заданной траектории, ещё до окончания загрузки результатов эксперимента. Ассистентка протянула Ксено планшет. Хьюстон взял его в руки, но, прежде чем посмотреть в экран, с прищуром посмотрел на девушку. Та от его пронзительного взгляда даже не вздрогнула. Ксено изучил информацию, содержавшую алгоритм, по которому предполагалось запустить программу синхронизации. База данных с МКС отправлялась не единым потоком, а небольшими частями, чтобы в случае неисправности избежать крупной потери данных. План девушки состоял в том, чтобы начать синхронизацию данных по этим небольшим частям, не дожидаясь полной загрузки и тем самым значительно ускорив весь рабочий процесс этого вечера. На удивление, схема алгоритма не была лишена смысла. – Если сделать так, как я предлагаю, – вновь заговорила девушка. – Весь сегодняшний сеанс можно будет завершить ещё до наступления полуночи. После этих слов Хьюстон невольно про себя отметил, что у этой младшей научной сотрудницы отличные задатки для того, чтобы и дальше работать под его началом. Пусть даже ради совершенно бессмысленной, но очень личной цели, но она провела незапланированную проверку, составила рабочий план действий и даже не побоялась уже дважды вступить с Ксено в разговор. Эта девушка определённо далеко пойдёт. Чего не скажешь о её напарнике, который разве что косо поглядывал из-за своего монитора, видимо, проверяя, не испепелил ли её ещё взглядом великий и ужасный доктор Уингфилд. – Я правильно Вас понимаю, – медленно и сухо произнёс Ксено, вновь подняв на ассистентку глаза, недружелюбно сверкнувшие из-под очков. – Вы хотите провести нелинейную синхронизацию, при этом прекрасно понимая, что в случае возникновения ошибки, может быть потеряна часть невероятно важных экспериментальных данных, которые собирались в открытом космосе в течение трёх месяцев? И всё это только потому, что Вы хотите успеть встретить полночь на вечеринке вместе с другими местными бездельниками? – Да, Вы всё правильно поняли, доктор Уингфилд, – лишь пару мгновений поколебавшись, кивнула ассистентка. Ещё два балла к её характеристике – за честность и за желание отстаивать свою позицию, какой бы шаткой она ни была. Определённо, отличная ассистентка. – Ваш план выглядит работоспособным, – выдержав паузу, подытожил Ксено и отвернулся обратно к мониторам своего суперкомпьютера. – Можете приступать. Надеюсь, Вы понимаете, что с этой минуты вся ответственность за результаты сегодняшней сессии полностью ложится на Вас. – Да. Спасибо, доктор Уингфилд. От того, как ярко просеяла ассистентка, можно было ослепнуть. Ксено же мог разве что в очередной раз устало вздохнуть. – Совсем заработались, доктор Уингфилд? – послышался из наушников задорный голос майора Метьюза. Кажется, Ксено забыл заглушить микрофон, ведь не заметил, как к нему подошла ассистентка. Да, некоторые вещи бывают заметны даже из космоса. Конечно же, от работы Ксено устать не мог, а вот от общения с людьми – очень даже. – Вам бы тоже не мешало выбраться на праздник и немного расслабиться, нельзя же постоянно работать. – Можно, – возразил Ксено, увлечённо вбивая что-то в компьютер и параллельно проверяя статус загрузки баз данных. Она оказалась завершённой аж на 67 процентов. И когда только успело пройти столько времени? Прискорбно, но леди в красном была права, если не начать пресловутую синхронизацию заранее, можно и на добрую половину ночи в лаборатории застрять. Всё-таки даже со всеми мощностями местной техники, этот процесс был весьма затратным по времени. Впрочем, сам Ксено только на это и надеялся. Чем глубже он увлечён работой, тем меньше шансов у назойливой тревожности пробраться в чертоги его сознания. – Майор Том, Вы же астронавт, кому как не Вам знать, как полезно держать мозг в тонусе и постоянно заставлять его работать. – Отдых тоже часть работы, доктор Уингфилд. Если не давать себе восполнять силы и энергию, рано или поздно дойдёте до того, что не сможете выполнять даже самые банальные функции. Правильно отдыхать астронавтов тоже учат, – майор снова рассмеялся, хотя до этого звучал более чем серьёзно. А Ксено снова вздохнул, не хватало ему только, чтобы его учили, как жить эту жизнь. – Когда Вы в последний раз были в отпуске, доктор Уингфилд? – Разве это так важно? – Конечно! Даже по Вашему голосу слышно, что Вы давно нормально не отдыхали. Приехали. Если бы Хьюстон хотел, чтобы кто-то навязчиво лез в его жизнь и тыкал носом в ошибки, мог бы просто ещё раз позвонить матери. Ещё больше его бесил тот факт, что вся аудио-сессия записывалась и должна была храниться в архиве ещё несколько лет. Какой же стыд… – Дайте подумать… – он сделал паузу, но не для того, чтобы подумать, а чтобы допечатать абзац статьи в своём рабочем ноутбуке. – Кажется, в 2015-м. Да, в июне 2015-го года. – Летом 2015-го? Бог мой, это же было два года назад! И как Вы только ещё на ногах держитесь! – Вполне устойчиво, спасибо. У Ксено начал дёргаться глаз. – Док, я Вам не просто советую, а настоятельно рекомендую, возьмите отпуск, махните на Мальдивы или Бали! Погрейтесь на солнышке, подышите океанским воздухом. Если столько работать, скоро кости сложите. – Благодарю за Вашу заботу, майор, но мне пока хватает солнца и в Техасе. При всём уважении к астронавту Ксено уже не мог сдержаться и не начать ему хамить в ответ на попытки лезть туда, куда не просят. Очень не кстати (а, может, и как раз наоборот) к нему вдруг подошёл второй ассистент, за что получил столь злобный взгляд, что будет теперь сниться ему в страшных снах до самого конца жизни. Несчастный парень, до этого момента скрывавший все следы своего присутствия в лаборатории, принёс рабочий планшет с сообщением от другого отдела. Хьюстон очень быстро пробежал глазами по тексту и улыбнулся уголками губ. Кажется, пытка светской беседой, наконец-то, подходила к концу. – Майор Том, – максимально дружелюбно произнёс Ксено. – Мне доложили, что с Вами хотят созвониться Ваши жена и дочери. Я сейчас переключу Вас для установления связи. Вы можете отключить микрофон, но, пожалуйста, не завершайте наш с Вами сеанс, чтобы не возникло ошибок во время передачи данных. Не волнуйтесь, осталось буквально тринадцать процентов, проблем быть не должно, так что это чистая формальность. – Неужели я услышу моих девочек! – голос майора зазвучал настолько воодушевленно, что даже у Ксено сердце пропустило удар. – Спасибо, доктор Уингфилд. Был рад с Вами пообщаться! Счастливого Нового Года! – Да, и Вам. В наушниках повисла полная тишина, свидетельствующая о том, что майор Том выключил микрофон. Ксено последовал его примеру, снял наушники и сделал глубокий вдох. Ещё никогда в жизни его настолько не утомляли разговоры с кем-либо. Разве что с родителями, но это был совсем другой случай. Он покрутился в кресле, вновь обведя взглядом полупустую лабораторию. Молодая ассистентка гоняла своего коллегу между различной аппаратурой, при этом сосредоточенно смотря в экран суперкомпьютера. Работа кипела, и это постепенно успокаивало нервы Хьюстона.* * *
Время медленно, но верно тянулось к полуночи. Ксено дописывал статью и делал расчёты в своём ноутбуке, краем глаза следя за тем, что происходит на экране суперкомпьютера. Связь с МКС уже давно завершилась, оставалось лишь дождаться окончания синхронизации и провести перепроверку. Даже несмотря на то, что предложенная ассистенткой методика работала, и весьма эффективно, процесс занимал максимально много времени. Когда часы на запястье Ксено показали двадцать минут двенадцатого, он решил совершить самый великодушный если не за всю жизнь, то за этот год точно, поступок – он повернулся к своим коллегам и произнёс: – Вы можете быть свободны. Я сам всё закончу и закрою лабораторию. Коллеги застыли на местах, не веря тому, что услышали. Скорее всего они уже полностью отчаялись попасть на местный корпоратив и хоть немного повеселиться в честь праздника, будучи уверенными, что великий и ужасный доктор Уингфилд не позволит им отлынивать от работы. Неужели в нём действительно было что-то от человека? Ксено же просто хотел, чтобы любые представители вида Homo Sapiens исчезли из его поля зрения и не маячили где-то на периферии. Ему хотелось побыть одному, в пустой лаборатории, тишину которой нарушал только гармоничный приглушённый шум работающих приборов, под который можно было упорядочить мысли и написать ещё несколько страниц новой статьи. Хьюстон чувствовал, как на самом деле он устал. Чертовски устал физически, морально и эмоционально. Астронавт был прав – ему нужен был хороший отдых. Он хотел поехать в долгий отпуск куда-нибудь на другое полушарие Земли, выключить рабочий телефон и позволить себе немного пожить как самый обычный человек. Как бы сильно ему ни нравилось быть первой мудростью NASA, он был готов оставить все свои дела, проекты и эксперименты на других учёных и разработчиков. Если они сделают что-то не так, он обязательно отчитает их, но уже после того, как вернётся свежим и отдохнувшим. Ксено невольно улыбнулся своим мыслям. Как же грела его идея рвануть в отпуск, может даже уже в январе, взяв с собой Стэнли. Что может быть лучше совместного отдыха двух любовников? «Свадебное путешествие,» – громко отозвалось в голове Хьюстона. Он встряхнул головой, зажмурился и с силой сжал переносицу, массируя так, что чувствовалась боль. Его мысли снова улетали куда-то далеко, за пределы лаборатории и исследовательского центра, туда, где балом правили чувства и эмоции. – Мне нужно работать, – теперь уже вслух произнёс Ксено. – Мне нужно работать, мне нужно работать. На часах было без десяти минут двенадцать. Доктор Уингфилд с удвоенной силой застучал по клавиатуре своего ноутбука набирая текст со скоростью почти в 100 слов в минуту.* * *
Электронный замок на двери пронзительно запищал, сообщая о том, что лаборатория успешно закрыта. Ксено положил пропуск в нагрудный карман халата, поудобнее перехватил в руках рабочий ноутбук и направился по пустому коридору к своему кабинету. Второй час ночи уже подходил к концу. Хьюстон чувствовал себя ужасно уставшим. Просто. Ужасно. Уставшим. Может, сказывалась долгая и почти лишенная какого-либо смысла беседа с астронавтом, а может – целая неделя сплошных переработок и недосыпа. Около двери своего кабинета Ксено остановился и чёрт знает в который раз за вечер тяжело вздохнул. Больше всего ему хотелось разложить диван в приёмной или даже просто упасть на тот, что стоял в его кабинете и уснуть, но он понимал, что едва ли ему удастся так просто это сделать. Стоило мысленно признать, что работа на сегодня закончена, и на душе сразу же начнут скребсти кошки. Ещё один «семейный» праздник, и снова в полном одиночестве… Ксено до боли прикусил губу, пытаясь подавить собственные эмоции. Ему неописуемо хотелось, чтобы Стэнли был рядом. Да, их отношения были достаточно свободными, да, они не были связаны настолько крепкими узами, чтобы Снайдер старался не расставаться с ним на столь долгое время, но… Ксено ничего не мог поделать. Он был человеком, у него были чувства, и он скучал! Тревожился и скучал. Он вдоволь наслушался, как всю праздничную неделю его коллеги галдели о том, что проведут праздники со своими родными и близкими, он провёл достаточно времени в пустой холодной кровати и уже готов был лезть на стену. Как не элегантно, доктор Уингфилд. Куда подевался весь Ваш хвалёный самоконтроль? Медленный глубокий вдох, небольшая пауза, и быстрый короткий выдох. Повторить несколько раз, и… кажется, эмоциональное «я» снова отошло на второй план. Хьюстон совершенно машинально нажал на ручку двери, лишь мгновение спустя вспомнив, что сначала надо приложить к считывателю карту, ведь без этого дверь не откроется. Но, к его глубочайшему удивлению, ручка спокойно совершила своё движение, и дверь приоткрылась. Ксено в изумлении замер. Кто, чёрт возьми, мог пробраться в его кабинет, да ещё и в столь поздний час? Не так уж много людей в организации имели уровень доступа, при котором можно было открывать двери личных кабинетов. И никого из этих людей абсолютно точно не было сегодня на рабочем месте. Неужели взломали электронный замок? Нет, это было далеко не простой задачей, NASA славилась своим уровнем безопасности. Но почему тогда дверь была открыта? Ксено нервно сглотнул. Кто бы ни совершил такое гнусное проникновение в святая святых самого хладнокровного тирана-учёного в NASA, он точно самоубийца. По крайней мере ему не удастся уйти от ответственности. Прямо у двери была спрятана одна из кнопок тревоги, и понадобится не больше трёх секунд, чтобы её нажать. Хьюстон прислушался и внимательно вгляделся в щёлочку приоткрытой всего на пару дюймов двери. Было тихо. Из кабинета в тёмную приёмную лился полупрозрачный, совсем не яркий свет, скорее всего, была включена настольная лампа. И было ещё кое-что. В воздухе, идущем из кабинета, отчётливо тянуло… сигаретным дымом? Ксено распахнул дверь и решительно шагнул в свой кабинет. За его столом, вальяжно расположившись в кожаном кресле и закинув ноги на угол стола, сидел никто иной, как сам Стэнли Снайдер. Перед ним на столе стояли бутылка шампанского, два бокала и пепельница, от которой тонкой струйкой тянулся беловатый дым. – Стэн… – выдохнул Ксено, тут же захлопнув дверь. Его тело вдруг обмякло, едва удалось удержать в руках ноутбук. Себя на ногах, в общем-то, тоже. – Ты же в курсе, что здесь нельзя курить? Не хватало только воплей пожарной сигнализации на весь корпус! И обивка мебели эту ужасную вонь впитает! Потуши сигарету, сейчас же! – И я тоже рад тебя видеть. – Когда ты вернулся? – Сегодня утром, – совершенно спокойно ответил Стэнли. На его алых губах красовалась тёплая улыбка. – Почему не позвонил? – Хотел сделать сюрприз. – Сюрприз, значит, – повторил Ксено, подошёл к своему столу и молча положил на него всё это время сжимаемый в руках ноутбук. Черные глаза бегали из стороны в сторону и слегка подрагивали, выдавая активный мыслительный процесс. Давненько Хьюстону не доводилось испытывать такую бурю совершенно разных эмоций, и поэтому сейчас он решительно не знал как реагировать. Он был рад, по-настоящему счастлив, но в то же время зол и обижен. К какой из эмоций стоило прислушаться и дать выход? Решить было чертовски сложно. Спустя несколько очень долгих мгновений, Хьюстон всё же усмехнулся и посмотрел Стэнли в глаза. – Чёрт подери, должен признать, это элегантно. – Как будто ты ожидал от меня меньшего, – фыркнул Снайдер, встав из-за стола. – Алекса, включи плейлист номер 43. Музыкальная станция отреагировала на команду тихим сигналом и наполнила комнату мягкими плавными звуками джаза. – У меня не было 43-его плейлиста, – Ксено вопросительно изогнул брови. Стэнли к тому моменту уже ловко и бесшумно открыл бутылку шампанского и разливал его по бокалам. – Верно, я добавил его незадолго до отъезда. Чтобы хоть где-то у тебя была нормальная музыка, – мужчина усмехнулся и протянул своему возлюбленному один из бокалов. – То есть ты всё это продумал заранее? – Что-то вроде того. – Действительно, элегантно. – Уже, конечно, далеко за полночь, но давай выпьем. Ксено кивнул, взял в руку бокал и улыбнулся. Искренне, впервые за все эти месяцы разлуки. – Счастливого Нового Года, Стэн. – Счастливого Нового Года. Мужчины соприкоснулись бокалами, раздался тихий звон. Диоксид углерода в сладковато-терпком вине быстро разносил алкоголь по организму, заставляя и без того безумно уставшего Ксено почувствовать как расслабляются все мышцы в теле и начинают затуманиваться мысли. Но сейчас, в этот самый момент, он мог позволить себе такое состояние, мог позволить себе абстрагироваться от всего реального мира вокруг. Рядом со Стэнли, его любимым Стэнли, он мог позволить себе перестать держаться по струнке. Он заслужил эти мгновения комфорта и покоя. Шампанское, умиротворяющие джазовые переборы и мужчина, полностью покоривший сердце Ксено – отличное окончание старого и начало нового года. В проигрывателе сменилась очередная музыкальная композиция. Мотивы стали совсем лёгкими, тягучими, можно даже сказать, убаюкивающими. Они казались неуловимо знакомыми, но в то же время совершенно новыми. Только дойдя до слов, исполненных мягким женским голосом с восточным акцентом, в этой композиции можно было узнать вечную джазовую классику – «Fly me to the moon» Фрэнка Синатры. – Никогда не слышал этой аранжировки, – задумчиво протянул Ксено, рассматривая золотистую жидкость в своём бокале. – Кто исполняет? – М, не помню. Какая-то японская певица. – Звучит очень красиво. – Потанцуешь со мной? Шампанское – ужасный напиток. Как легко и быстро он пьётся, так же легко и быстро ударяет опьянением в голову. Будь Хьюстон трезвым, может, и возразил бы, он был слишком уставшим, чтобы суметь правильно подстроить свои движения под мелодию, но он уже начал пьянеть, ему было легко и весело, и было всё равно, насколько сильно утомлено его тело. Ксено охотно обвил руками шею Стэнли, прижался к его груди, такой тёплой и родной, ближе, чем планировал, и поплыл по волнам мелодии в медленном танце. – Ты говорил, что вернёшься, в лучшем случае, не раньше конца января. Что изменилось? – Я говорил, что у нашего задания очень расплывчатые временные рамки, – Стэнли пожал плечами. – Цель начала что-то подозревать, занервничала, попыталась сбежать из страны, пришлось действовать грязно и шумно, но эффективно. – Главное, что всё закончилось, и ты вернулся. Стэнли сдержанно кивнул и активнее потянул своего партнёра в танец. Они кружили по кабинету, может быть, чуть быстрее, чем лилась песня, но их это не смущало. Снайдер мало интересовался танцами, но танцевать с Ксено он любил. Хьюстон отлично слышал музыку, ловил ритм, его движения были лёгкими, грациозными, элегантными. В них невозможно было не влюбиться, и Стэнли влюбился. В том самый момент, когда Ксено подарил ему танец на его выпускном балу. Стэнли притянул возлюбленного ближе к себе, уткнулся носом в его шею, а руки переместил ниже – с тонкой талии на ягодицы. – Что ты делаешь? – с улыбкой произнёс Ксено, чувствуя мягкие поцелуи около уха. – Ммм… Стэн… – Я хочу тебя. Поехали домой. – Мы уже выпили. Нельзя так садиться за руль. – Можно вызвать такси. – В новогоднюю ночь? Никто даже не возьмётся за заказ. – Тогда останемся здесь. Здесь есть и диван, и стол, и такие удобные стены… – Какая вульгарщина. Стэнли в ответ только усмехнулся и подхватил Ксено на руки. – Кажется, ты стал легче. Или мы просто так давно не виделись? Хьюстон хмыкнул. Уже через мгновение его повалили на кожаный диван. Посыпались поцелуи, жадные и несдержанные. Ксено утопал в них, наслаждаясь вкусом любимых губ, таких мягких, горячих. Он уже давно привык к привкусу табака и даже в какой-то мере любил его, ведь он был неразделим со страстными умелыми поцелуями, заставлявшими каждую клеточку тела трепетать. Поцелуи спустились ниже. Стэнли ловко расстегнул ремешок на шее Ксено, развязал его галстук и, не глядя, кинул его на пол. Пуговицы рубашки тоже не стали сопротивляться, открывая возможность коснуться губами ключиц и груди. – М, Стэн… – постанывал Ксено, прикрывая глаза. Его тело наполнялось жаром желания, ему хотелось ощутить больше прикосновений, хотелось соприкоснуться обнажённой кожей. – На тебе слишком много одежды. Хьюстон сел и стянул с возлюбленного джемпер, после чего запустил руки под майку, чтобы снять и её, но вдруг его рука коснулась чего-то… странного. Майка полетела на пол, и Ксено увидел между плечом и левой грудью Стэнли несколько рядов хирургических швов. – Ч…что это такое? – с дрожью в голосе спросил он. Стэнли тяжело вздохнул. – А на что это похоже? – Ты был ранен? – Ну да, немного задело, подумаешь. – Немного?! – почти вскрикнул Ксено, отодвинувшись и схватив Снайдера за плечи. – Столько швов не накладывают, когда кто-то ранен «немного»! Что произошло? – Ох, ладно. Меня задело взрывом, осколок попал в плечо и треснуло два ребра. Я пролежал две недели в госпитале, ничего серьёзного, швы скоро снимут. – В военном госпитале? В США? Стэнли выдержал паузу, после чего кивнул. – Да. Меня вернули в Америку и положили в госпиталь. Ксено отстранился ещё больше, откинулся на подлокотник, закрыл глаза рукой и… засмеялся. Громко, звонко, истерично. Он никак не мог остановиться, буквально задыхался смехом, срывающимся на хрипы. – Ксено?.. – позвал обескураженный такой реакцией Стэнли. – Ты… уже две недели как вернулся, верно? Почему ты мне ничего не сказал?! – Не положено, – фыркнул Снайдер, нахмурив брови. – Ну и что, что я был в Америке? Даже если бы ты вдруг решил всё бросить и приехать ко мне, тебя бы всё равно не пустили. Ксено засмеялся ещё громче, закрыв лицо уже обеими руками. Прекрасно. Просто восхитительно! Всё вышло именно так, как он представлял себе в самых тревожных мыслях. Он не знал, что со Стэнли, с его, чёрт возьми, Стэнли! случилась беда, никто бы не подумал о том, чтобы поставить его в известность. Конечно! Ведь они друг другу никто! Любовники, сожители, какая разница?! Они друг другу никто! – А если… если… – едва выдавил Ксено, пытаясь совладать со своей истерикой. От долгого надрывного смеха его горло заболело, и теперь подступал кашель. – Если бы ты умер, мне бы тоже ничего не сказали? – О чём ты? – О том самом! Ксено резко вскочил на ноги. Его лицо исказила злоба, а по щекам скатилось несколько слезинок, вызванных внезапным истерическим смехом. – Какая разница, что я волновался за тебя! Ты можешь это понять или нет? Я волновался за тебя! Не ел, не спал, работал на износ, лишь бы не думать, где ты и что ты! А ты всё это время был здесь, в Штатах, лежал в больнице и боролся за жизнь! – Эй, я же сказал, что ничего серьёзного… – Молчи! Ты понятия не имеешь, что со мной здесь было! – Ксено. – Что?! Стэнли схватил Хьюстона за руку, резко притянул к себе и обнял достаточно крепко, чтобы тот, несмотря на все попытки, не смог вырваться. – Ксено, послушай меня, – максимально спокойным голосом начал он. – Я… понимаю, что ты чувствовал. Мне тоже было паршиво. Особенно когда на Рождество к другим парням из моей палаты приехали жёны и дети. Но у меня не было разрешения на связь с кем-то, кроме близких родственников. Эти две недели показались мне бесконечностью из-за того, что я не мог даже написать тебе сообщение, не говоря уже о том, чтобы услышать твой голос или увидеть тебя. Стэнли тяжело вздохнул. Он чувствовал как дрожал Ксено в его объятиях, пытаясь побороть собственные эмоции. – Не знаю, может, – продолжил Стэнли, – ты бы и не сорвался с места, бросив всю работу в конце квартала, чтобы пролететь половину материка и сидеть у моей койки. Я всё понимаю, и знаю, что работа для тебя важнее. Но всё равно было бы проще, будь у тебя, у нас с тобой, такая возможность. Тонкие холодные руки Ксено мягко легли на плечи Снайдера – он, наконец, начал успокаиваться. Стэнли не мог не улыбнуться, чувствуя объятия любимого. Он не хотел, чтобы они после долгой разлуки потратили все силы на бессмысленные ссоры. – В армии нравы совсем другие, но мне плевать, что скажут сослуживцы или начальство, увидев рядом со мной мужчину. «Не говори, не спрашивай» уже шесть лет как упразднили. Мне на всё плевать, Ксено. Если понадобится, я готов даже бросить государственную службу и уйти в частники, лишь бы между нами больше не было этой дистанции. – Стэн, – совсем тихо произнёс Хьюстон, приподняв голову Снайдера, чтобы заглянуть ему в глаза, в эти неописуемо красивые зелёные глаза. – Ты хочешь сказать… – Да, именно так, Ксено. Я хочу, чтоб мы поженились. – Ты же сейчас не шутишь? – Я что, по-твоему, похож на идиота? – Уж поверь, я бы точно не стал выходить замуж за идиота, – усмехнулся Хьюстон. Его лицо буквально светилось, и он не пытался сдержать улыбки. Ещё каких-то пару часов назад он не мог справиться с дилеммой, насколько правильным и осмысленным для них было бы вступить в брак. Но услышав предложение из уст человека, которого Ксено любил всем сердцем и душой, он понял, что все сомнения улетучились. Они оба этого хотели, оба об этом думали, оба ставили друг друга выше всего остального – не о чем было больше думать, это было самое правильное для них решение. – Это можно считать за положительный ответ? – Да. Конечно же, да. Я выйду за тебя. Они улыбнулись друг другу, а уже через мгновение слились в поцелуе, полном любви и радости от произошедшего. Серьёзный шаг оказалось сделать куда проще, чем они оба себе представляли. Стэнли прижал Ксено ближе к себе, стиснув в объятиях его хрупкое тело, опустил руки на его ягодицы и сжал их. Он целовал своего Ксено страстно и ненасытно, сплетая языки, легонько покусывая губы. Хьюстон почти незаметно дрожал в его руках, и это лишь сильнее возбуждало. – Я всё ещё очень тебя хочу, – ухмыльнулся Снайдер, потянув Хьюстона обратно на диван и усадив к себе на колени. – Прямо здесь и прямо сейчас. – Какой нетерпеливый. Полагаю, у тебя найдётся и всё необходимое? Презервативы, лубрикант, салфетки? – Ага. Я всё взял на случай, если домой не поедем. – Какой предусмотрительный. Чего и следовало ожидать от моего Стэнли, – улыбнулся Ксено. Снайдер припал к шее Хьюстона, осыпая её горячими поцелуями, касаясь кончиком языка и слегка покусывая. Его руки массировали всё ещё скованные ненужной тканью ягодицы, оглаживали бёдра. Он так давно не прикасался к своему Ксено, что хотел чуть ли ни разорвать на нём одежду, лишь бы только поскорее ощутить тепло и нежность его обнажённой кожи. Руки Стэнли переместились на ширинку брюк Ксено, расстегнули ремень, металлическую пуговку, а затем и молнию. Пальцы мягко коснулись кожи чуть ниже пупка и заскользили вниз, очерчивая изгибы, зарываясь в русые волоски на лобке. Чем ниже, тем горячее. Наконец, Стэнли коснулся пальцами твердеющего члена, на что Ксено вздрогнул всем телом и закрыл рукой рот, стараясь сдержать собственный голос. – Ты стал таким чувствительным, – усмехнулся Стэнли. – Просто успел сильно по тебе соскучиться. – Это взаимно. Лёгким движением Стэнли вновь уложил Ксено на диван, снял с него брюки, обувь и нижнее бельё. Тот лежал перед ним в одной лишь расстёгнутой рубашке, провоцирующе раздвинув длинные ноги и позволив хитрой улыбке играть на своём лице. Стэнли нервно сглотнул и облизнул пересохшие губы. Хьюстон буквально играл с огнём, ведь Снайдеру было всё сложнее и сложнее сохранять самообладание. Прошедшие месяцы он мог тешить себя лишь собственными фантазиями и редкой мастурбацией, поэтому сейчас ему ужасно хотелось просто накинуться на своего возлюбленного, без лишних церемоний и приготовлений, не тратя больше ни единой секунды. Его член ныл от возбуждения, джинсы стали мучительно тесными. Терпеть было просто невозможно... Но Стэнли лишь довольно усмехнулся в ответ на действия Ксено, очертив полным вожделения взглядом каждый дюйм его тела. Он извлёк из карманов джинсов пачку презервативов и тюбик смазки, а затем удобно устроился между ног Хьюстона, склонившись над его промежностью. – Ох, Стэн… – не смог сдержать стонов Ксено, когда почувствовал на своём возбуждённом члене прикосновения мягкого горячего языка. За ними последовали лёгкие поцелуи вдоль уздечки почти от самого основания и до головки, а затем – мягкие пухлые губы сжались на разгорячённой головке плотным кольцом, позволяя ей проникнуть в рот. Ксено прикусил нижнюю губу, но даже это не помогло ему сдержать голос и протяжные стоны. – Чёрт… как же мне этого не хватало… Стэнли тоже этого не хватало. Он не глядя достал из упаковки презерватив, надел его на указательный и средний пальцы и выдавал сверху немного дополнительной смазки, после чего, без лишних промедлений, аккуратно ввёл пальцы в анус Ксено. Тот вздрогнул всем телом и шикнул от дискомфорта. Как и ожидалось, за месяцы, проведённые без секса, он стал достаточно узким, а от неожиданности лишь сильнее сжал вокруг пальцев мышцы сфинктера. – Расслабься, детка, – посоветовал Стэнли. – Мог бы и предупредить, прежде чем вставлять… Я даже не мастурбировал в твоё отсутствие. – Зря. Снайдер усмехнулся и ввёл пальцы глубже, сорвав с губ Ксено пронзительный стон. Он нащупал внутри простату и мягко провёл по ней подушечками пальцев. Сначала он стимулировал её лёгкими круговыми движениями, затем, нажимая чуть сильнее, поглаживал движениями вверх и вниз. В то же самое время Стэнли увлеченно ласкал член Ксено своим ртом. Он глубоко вбирал горячий пульсирующий орган, позволяя головке уткнуться почти в самое горло, водил по стволу плотно сжатыми губами, очерчивал чувствительную головку языком. С каждым новым движением губ и пальцев Ксено всё больше и больше расслаблялся. Он уже не сжимал пальцы Стэнли с таким напряжением и позволял им двигаться внутри себя вполне свободно. Его тело вздрагивало, но теперь уже от удовольствия. Он ёрзал по кожаной обивке дивана, кусал свои губы и тихонько постанывал, наслаждаясь каждым мгновением ласки. Ему хотелось ещё. Ещё и ещё, больше прикосновений, больше удовольствия, больше страсти. Как же он нуждался в этой близости, в желании, в которое они со Стэнли погружались с головой. – Ещё, Стэн… Ещё… Я так тебя хочу… – хрипло простонал Ксено, запустив руку в пшеничные волосы Снайдера. Тот в ответ лишь сдавленно усмехнулся. Он аккуратно ввёл в Хьюстона третий палец, ещё несколько раз огладил простату, а затем начал аккуратно двигать пальцами вперёд и назад, подготавливая Ксено к куда более активным действиям, ожидавших их впереди. Тот не возражал и даже сам отвечал на действия Стэнли, двигаясь бёдрами ему навстречу. Спустя несколько не очень долгих, но безумно приятных мгновений в тело Хьюстона вторгся и четвёртый палец. Стэнли позволил себе двигать рукой чуть грубее и настойчивее, чем раньше, при этом и активнее стимулируя член. От проникновения сразу четырёх пальцев внутрь себя Ксено ощутил дискомфорт, но он был так сильно возбуждён и сосредоточен на удовольствии, что ему доставлял Стэнли, что смог сохранить тело расслабленным и принять их в себя. Всё его сознание заняла мысль, что уже совсем скоро пальцы заменит большой твёрдый и горячий член. Он и его Стэнли, наконец, соединят свои тела и в полной мере насладятся друг другом. И до этого момента оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть… Хьюстон вздрогнул всем телом, невольно сжал пальцы на волосах Снайдера, слегка потянув за них, и кончил, высвобождая всю накопленную за время одиночества фрустрацию и сперму. Стэнли замер. Он не спешил отстраняться, покорно принимая в рот всё до последний капли. Наконец, когда пальцы на его волосах разжали свою хватку, он медленно отпрянул, поболтал на языке солоноватую вязкую жидкость, а затем – проглотил, блаженно прикрыв глаза. Он и сам не до конца понимал, почему ему так нравилось глотать сперму Ксено (может быть, потому что это была именно сперма Ксено), но нравилось дико. Такой вот небольшой фетиш. Презерватив полетел на пол. За ним последовали джинсы, кроссовки и трусы, успевшие слегка намокнуть от активно выделявшейся в течение всего этого времени смазки. Стэнли надел новый презерватив – теперь уже на положенное ему место – нанёс поверх щедрую порцию лубриканта и, крепко сжав ноги Ксено под коленями, грубым рывком притянул своего любовника поближе к себе. – Наконец-то, – хрипло хмыкнул Хьюстон, всё ещё тяжело дыша от только что испытанного оргазма. – Скорее, Стэн, я уже не могу ждать… – Дважды повторять не придётся, детка. Стэнли подставил головку своего члена к анальному отверстию Ксено и, не спеша, надавил, постепенно вводя его вовнутрь. Ксено сдавленно застонал, и Стэнли был не против последовать его примеру – ощущения вскружили голову, а наслаждение электрическим током пронеслось через каждую клеточку тела. Узко. Горячо. Мышцы пульсируют и сжимаются вокруг возбуждённого члена. Нереальное блаженство. После длительного воздержания все ощущения казались более яркими и даже как будто совсем новыми. Стэнли вошёл почти на всю свою длину и почувствовал, что уже был почти что готов кончить, будто он снова был девственником, впервые вкусившим все прелести физической близости. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Стэнли наклонился вперёд, нависая над Хьюстоном, заставляя того приподнять бёдра и изогнуться в спине. Смена позы позволила проникнуть ещё глубже и сильнее ощутить давление мышц вокруг возбуждённого члена. – Ксено, дыши, – прошептал Снайдер покрывая раскрасневшееся лицо Хьюстона поцелуями. – Слишком больно? Я могу вытащить… – Нет!.. Не надо! – воскликнул Ксено, широко распахнув мутные от возбуждения чёрные глаза. – Всё в порядке, надо только привыкнуть… – Нам некуда торопиться, – улыбнулся Стэнли и прильнул к губам Хьюстона. Ксено и сам охотно потянулся к губам Снайдера, жадно касаясь их своими. Поцелуи сыпались один за другим, но Хьюстон никак не мог удовлетворить свою жажду в них. Он терзал пухлые алые губы Стэнли своими, чуть покусывал их и касался языком. Как же он любил вкус этих губ, их жар, их чувственные прикосновения! Он хотел целовать их снова и снова, не прерываясь ни на секунду, соприкасаясь языками, тихо постанывая сквозь поцелуй, пока трепет в груди не заставит отстраниться, чтобы наполнить лёгкие воздухом. – Стэн… – прошептал Ксено, жадно хватая ртом воздух. Поцелуи коснулись уголка его губ, затем мягко прошлись по щекам, накрыли мочку уха и, наконец, спустились к шее, ставшей чертовски чувствительной от возбуждения. Ксено протяжно застонал и прикусил нижнюю губу – от прикосновений к шее по его телу проносилась дрожь. Это было слишком приятно. Хьюстон коснулся рукой щеки Стэнли, тем самым без слов прося посмотреть на себя и, поймав взгляд зелёных глаз, прошептал: – Ты можешь двигаться… По спине Снайдера пробежали приятные мурашки. Наконец, получив долгожданное разрешение, он начал двигать бёдрами, аккуратно скользя внутри своего возлюбленного. И вновь ему пришлось прикладывать усилия, чтобы сразу же не сорваться на бешеный ритм ненасытного зверя и не начать вколачивать своего партнёра в диван со всей силой и страстью. У него ещё будет такая возможность, а пока стоит наращивать темп медленно, постепенно, чтобы не травмировать Ксено. Он ещё активнее целовал шею Хьюстона, покусывая нежную чувствительную кожу и не стесняясь оставлять на ней засосы – ему чертовски нравилось, как эти багровые пятна смотрелись на бледной коже. Шея, плечи, ключицы – ни один дюйм не остался без страстного полного желания поцелуя. Сдавленные, чуть хриплые стоны Ксено ласкали слух Стэнли, распаляя его всё больше и больше. Ему самому хотелось стонать в экстазе, ведь он так долго ждал момента их близости. Снайдер всё быстрее двигал бёдрами, вслушиваясь в голос Ксено и следя за тем, как отвечает его тело, чтобы не выбиваться из комфортного для них обоих ритма. И, судя по всему, Ксено совсем не возражал, что толчки становились быстрее, сильнее и резче. Он уже не чувствовал дискомфорта или боли – каждое движение Стэнли содрогало его изнутри, разгоняя жар и трепет по всему телу. Ощущения, с которым тот заполнял его изнутри и с силой вжимал в диван, приводили его в экстаз. Ксено крепко обхватил торс возлюбленного ногами, желая ощутить его проникновения как можно глубже и как можно сильнее. Бесстыдные стоны звучали всё громче, сливаясь в единую мелодию с тихим скрипом дивана и влажными хлопками кожи о кожу. – Чёрт… – шумно выдохнул Стэнли, – если ты будешь так сильно сжимать меня, я скоро кончу. – Не сдерживай себя, – ухмыльнулся в ответ Хьюстон. Ещё несколько движений, и Стэнли замер, вжав свои бёдра в промежность Ксено. Член пульсировал, а тестикулы подрагивали, наконец, выпуская из себя всё накопившееся сексуальное напряжение. Снайдер отстранился и вытащил член, но лишь для того, чтобы поменять презерватив – он и не думал так быстро останавливаться. В их распоряжении была вся новогодняя ночь, до рассвета было ещё далеко. Подхватив Ксено за талию, Стэнли поднял его и усадил к себе на колени. Хьюстон обхватил рукой его член и помог себе медленно опуститься на него, не сдержав нового полного удовольствия стона. Он прижался грудью к груди Снайдера и обвил руками его шею, чтобы было удобнее двигаться – теперь его очередь задавать темп происходящего. Ксено скользил бёдрами взад и вперёд, быстро увеличивая скорость своих движений. Новая поза, новый угол проникновения, новые грани сексуального удовольствия. Стоны Хьюстона стали ещё протяжнее, он терзал собственные губы укусами, всё больше теряя связь с реальностью. Его возбуждённый член тёрся о торс Стэнли, и эта стимуляция всё быстрее подталкивала его к оргазму. Одновременно хотелось и кончить, и растянуть удовольствие как можно дольше, как следует насладиться мгновениями страсти. – Как же хорошо… – шептал Ксено сквозь стоны, – Стэн, мне так хорошо!.. – Да… – ответил Снайдер, крепко обнимая возлюбленного. – И мне тоже очень хорошо. Он поймал губы Ксено и вновь вовлёк его в поцелуй, горячий и страстный. Одной рукой Снайдер всё ещё крепко обнимал Ксено за талию, а вторую спустил на его ягодицы, жадно огладил их пальцами, а затем – сжал, наслаждаясь мягкостью и упругостью молодого тела. Снайдер мог бы просто сидеть, пока Ксено всё делает сам и доставляет удовольствие им обоим, но не собирался этого делать. Он толкнулся бёдрами, затем ещё и ещё, буквально вколачиваясь в податливое тело, заполняя Ксено собой целиком. В ответ тот громко застонал и изогнул спину, откинув назад в наслаждении голову. Стэнли же, пользуясь случаем, вновь припал губами к груди своего возлюбленного, обвёл языком затвердевший сосок, слегка прикусил его. Затем – сделал то же самое со вторым. Ласки заставляли Ксено дрожать в его руках, и Стэнли и сам чувствовал, как его тело непроизвольно вздрагивает от удовольствия. Ему было хорошо. Им обоим было хорошо. Чертовски хорошо. – Стэн… – простонал, даже скорее проскулил Ксено, крепко сжимая пальцами плечи возлюбленного и царапая их ногтями. – Я больше не могу… я сейчас… сейчас… Но прежде, чем тот успел договорить, Стэнли почувствовал, как горячая жидкость разлилась по его животу. Хьюстон обессиленно повис в его руках, постанывая и немного дрожа. Стэнли перестал двигаться, аккуратно обнял его, поцеловал в висок и произнёс: – Тебя хватит на ещё один раз? Хьюстон не сразу смог ответить. Уставшее тело, только что испытавшее второй за вечер оргазм, совершенно его не слушалось. Сонливость всё настойчивее проникала в его сознание, не просто затуманивая его, но пытаясь полностью погасить. Всё же продолжительный секс был тем ещё испытанием после длительного периода переутомлений. Тем не менее Ксено хотел продлить момент их близости ещё немного и подарить Стэнли больше удовольствия. Он дал себе возможность немного отдышаться, слез с колен Стэнли – вышло у него неуклюже, ведь ноги его почти не слушались и едва дрожали. Искать салфетки было в тягость, поэтому Хьюстон, не особо раздумывая, просто стёр сперму со своего живота рукой. Только после всего этого он посмотрел в глаза Стэнли и произнёс: – Да, я смогу ещё раз… Только мне нужен презерватив, не хочу запачкать обивку. Снайдер кивнул и лишь внимательно наблюдал, как Ксено взял из коробки презерватив, соблазнительно прикусил уголок фольгированной упаковки, чтобы открыть его, и медленно надел на себя. Пальцы у него дрожали и то и дело соскальзывали с тонкого силикона, из-за чего ему приходилось снова и снова повторять одни и те же движения, проводя по стволу собственного члена. Стэнли нервно сглотнул и облизнул пересохшие губы. Он почувствовал, как внизу его живота пронеслась волна нового возбуждения, пронзившая его подобно электрическому току. Удивительно, насколько же сексуально привлекательным был для Снайдера Ксено, особенно в те моменты, когда сам себя он бы назвал “не элегантным” – когда он был уставшим, совершенно красным и едва способным двигаться, ведь только что кончил от его – Стэнли – действий. Снайдер уже чувствовал, как всё его напрягается и сжимается, будто пружина. От всех своих мыслей он возбудился и хотел наброситься на Ксено, не дожидаясь, когда тот сам попросит прикоснуться к нему. Но тот опередил его нападение, сам повернулся спиной, припав грудью на подлокотник, встал на колени и задрал вверх бёдра. – Сзади? – игриво улыбнулся Хьюстон. – Так точно, детка. Стэнли не нужно было повторять дважды, он и сам любил эту позу. Пожалуй, он любил все возможные позы, если речь шла о сексе с Ксено. Он положил руки на ягодицы Хьюстона и крепко сжал их пальцами. Затем ещё раз, и еще раз, и ещё… Он бесстыдно наслаждался открывшимся ему видом. Каким же соблазнительным и развратным выглядел Ксено стоя на коленях, раздвигая ноги и поднимая бёдра в ожидании новой страсти, новой физической близости. И Стэнли прекрасно знал, что только ему одному великий и ужасный Ксено Хьюстон Уингфилд мог позволить так долго и внимательно смотреть на себя в столь провокационном и непотребном виде. Всё это принадлежало лишь Стэнли Снайдеру, лишь ему одному. Покрепче ухватившись за талию Хьюстона, Стэнли вновь ворвался в него. Не слишком быстро, но сразу на всю длину. И, не дав своему партнёру возможности даже осознать, что уже всё произошло, он начал активно и настойчиво двигаться в нём. Он вытаскивал член почти до самой головки, а затем вновь вгонял его вовнутрь, при этом с силой притягивая Ксено на себя за талию. Нет, он уже не просто занимался с ним сексом, он буквально трахал его, имел, в самом грубом смысле этого слова. В новой позе Хьюстон казался более узким, и потому ощущения были даже ярче, чем раньше, а потом невозможно было удержаться от грубости, чтобы ещё больше усилить их, заострить. А, может, просто Стэнли был настолько возбуждён, что сам стал значительно чувствительней? Важно было лишь то, что ему было хорошо. Ощущения стали более будоражащими и для Ксено. Он любил, когда Стэнли был с ним нежен, но ещё больше любил, когда тот позволял себе быть грубым и несдержанным. Державший всех и вся под каблуком Ксено временами испытывал потребность в том, чтобы доминировали над ним самим, опускали, втаптывали в грязь и использовали. Что ж, Стэнли же был тем человеком, которому он мог позволить над собой доминировать. Ксено бесстыдно громко стонал, даже вскрикивал, рефлекторно пытался сжать пальцами подлокотник дивана, но те лишь скользили по жёсткой тёмной коже. Его тело так сильно дрожало в блаженстве, что он едва мог стоять, если бы не крепкая хватка Стэнли на его талии, он бы уже упал и бессильно растянулся на диване. Может, это было не так и плохо, всё же новая поза – новые грани ощущений, но ведь в экстаз его приводило именно то, что уже происходило, и потому не хотелось что-то менять. Может, разве что, хотелось сильнее ощутить тело Стэнли, хотелось, чтобы он прижался грудью к спине Хьюстона, чтобы можно было раствориться в жаре их тел. Снайдер как будто услышал мысли Ксено и наклонился вперёд, крепко обняв своего любовника одной рукой за торс. Ему самому хотелось сильнее ощутить тело Ксено, оно оказалось влажным и прохладным от выступившего пота. Стэнли и сам чувствовал, как по его бёдрам, плечам и спине всё чаще пробегают капли. С начала их любовных игр в кабинете стало ощутимо жарко и душно, их страсть буквально выжигала воздух вокруг них. Снайдер и сам уже начал дышать шумно и прерывисто, то ли от духоты, то ли от того, что тело уже не выдерживало нагрузок – он был очень близок к оргазму, и потому лишь активно работал бёдрами, несдержанно долбя Ксено, будто он был лишь безвольной секс-куклой. Если понадобится, потом он загладит вину за излишнюю грубость, но не сейчас, не когда тело будто бьёт током в преддверии разрядки. Стэнли замер. Его таз подрагивал, ягодицы напряглись. Оргазм был мощным, как он того и добивался. Не в силах сдержать себя, он вонзил зубы в плечо Ксено, прикусив сильно, но не до крови. Скорее всего, завтра на этом месте появится синяк, но, какая, собственно, разница? Это лишь ещё одна метка, которая будет соблазнительно украшать бледную кожу ещё несколько дней. Всё, как Стэнли любит. Ксено вскрикнул от укуса и прикусил собственную губу, чтобы не сорваться на крик снова. Укус был болезненный, но в то же время и ужасно приятным, острым, будоражащим, возбуждающим. Тело Стэнли, видимо, расслабившееся после наступления оргазма, начало ощутимо давить сверху, и Хьюстон всё-таки сполз грудью на диван, не в силах больше стоять на коленях. – Стэн… – прокряхтел он. – Я ещё не… Продолжать фразу не было необходимости. Снайдер вместе с Ксено перевернулся на бок и накрыл рукой его член. Твёрдый, горячий, подрагивающий. Ксено, определённо, был и сам не далеко от того, чтобы кончить. Пальцы покрепче сжались в кольцо и заскользили по стволу вверх, затем вниз – и так снова и снова. Сладкие стоны наполнили собой пространство и приятно ласкали слух. Стэнли уткнулся носом в волосы Хьюстона и сам тихо постанывал в блаженстве происходящего. Из-за усталости Ксено потребовалось время, чтобы кончить в последний за эту ночь раз. Он дрожал, как осиновый лист, в кровь кусал губы, в уголках его глаз даже выступили слёзы – движения руки Снайдера не только доставляли удовольствие, но и причиняли лёгкую боль. Когда разрядка, наконец, наступила, Ксено буквально захлебнулся стоном, притянул колени к груди, чтобы хоть как-то попытаться унять дрожь во всём теле и пришедшее с расслаблением головокружение. Стэнли аккуратно поднялся с дивана, потянулся, немного разминая наполненное приятной тяжестью тело, после чего выкинул все использованные презервативы. Дойти до стола, чтобы взять из ящика влажные салфетки, даже для него оказалось не такой и простой задачей – ноги после секса были как будто ватными и слушались с трудом. Он быстро глянул на стоявшую на столе пепельницу и лежащие рядом сигареты. После секса особенно хотелось курить. Аккуратно приоткрыв окно, чтобы не потревожить Ксено, Стэнли всё-таки взял в зубы сигарету и закурил. Едкий дым наполнил лёгкие, никотин проник в кровь. Какое же блаженство… Снайдер устремил свой взор в небо за окном, которое на востоке уже начинало светлеть. В новогоднюю ночь на территории исследовательского центра было достаточно тихо, лишь где-то вдалеке можно было услышать гудение корпусов, техника в которых никогда не переставала работать, да шум автострады. Удивительно спокойная ночь. Стэнли выпустил струйку дыма и наблюдал, как она, покинув кабинет, скользнула прочь и растворилась в ночной темноте. И им с Ксено было уже пора раствориться в этой ночи и немного поспать, пока за дверьми кабинета не начал шуметь новый рабочий день. Окно вновь было закрыто, сигарета потушена в стальной пепельнице. Утром Ксено обязательно обратит внимание, что в кабинете пахнет сигаретным дымом, но это будет проблемой потом, не сейчас. Всё-таки найдя в ящиках рабочего стола упаковку влажных салфеток, Стэнли вытер с себя остатки спермы, немного обтёр от пота лицо и тело. Вернувшись к дивану, он нежно и заботливо привёл в порядок Ксено. Была бы возможность, он бы с радостью отнёс его на руках в ванную и аккуратно вымыл всё его тело, получив в награду объятия и поцелуи под струями тёплой воды. Но, не имея других вариантов, приходилось довольствоваться салфетками. Это всё же было лучше, чем проснуться утром и обнаружить на себе засохшие остатки телесных выделений и синтетической смазки. Ксено перевернулся на спину и совсем сонными, уставшими глазами посмотрел на Стэнли. Тот улыбнулся уголками губ и аккуратно лёг на бок рядом, положив голову на грудь Хьюстона. Вдвоём на диване было тесновато, но после долгой разлуки, невозможно было отказаться от хотя бы такой возможности полежать и уснуть рядом друг с другом. Стэнли слушал спокойное дыхание Ксено, приглушённые звуки биения его сердце – его ритм почти выровнялся после активного секса. Он был уверен, что его возлюбленный уже заснул, и сам уже был готов закрыть глаза и подремать, когда вновь услышал тихий сонный голос Ксено: – Мы можем сыграть свадьбу уже в марте... – М? – Стэнли приподнял голову, чтобы посмотреть на Хьюстона. Тот лежал с закрытыми глазами и выражением полного расслабления и умиротворения на лице. Может быть даже, он говорил сквозь сон, иначе почему ещё он бы стал так внезапно поднимать тему их предстоящего венчания. Снайдер невольно улыбнулся. – Я думал, ты уже спишь. – Ещё нет… Давай сыграем свадьбу в конце марта? – Конечно, Ксено, как ты захочешь. – У нас будет самая красивая и элегантная свадьба. – Угу. – Позовём всю твою семью, наших друзей и коллег, даже моих родителей. – Не слишком ли много народу наберётся? Ксено приподнял руку и изящно покрутил пальцами в воздухе, тем самым как бы отмахиваясь от такого вопроса. Стэнли это лишь позабавило. – Мы можем себе позволить большую свадьбу, Стэн. – Можем. – А после свадьбы отправимся в путешествие. – Угу. – Как полагается – на весь месяц. – Угу-угу. – Поедем в Японию. – В Японию? Хьюстон ответил не сразу, он действительно балансировал на грани сознания и сна и, возможно, даже не до конца понимал, что и о чём говорит. Его голос с каждой новой фразой звучал всё тише, слова сами собой растягивались и с трудом складывались в полноценные предложения. Но Ксено не хотел совсем засыпать, не поведав Стэнли всего, что было в его голове по поводу их ближайшего будущего. – Да, Стэн, в Японию. Будем любоваться цветущей сакурой... – Было бы неплохо. – Гулять по узким улочкам старого Киото, нежиться на лучших пляжах Окинавы… – Да, да, обязательно. – Ты правда согласен? – Так точно. – Так и решим. Завтра же начну составлять план… – Конечно, только сначала поспи. – Да, Стэн, хорошо… Снайдер приподнялся и мягко поцеловал Ксено в уголок губ. Тот уже совсем засыпал, его лицо было расслабленно, а если прислушаться, можно было даже услышать очень тихое посапывание. Стэнли улыбнулся и вновь аккуратно лёг на грудь Хьюстона, собираясь всё-таки подремать. – Стэн?.. – вновь сквозь сон позвал Ксено. – М? – Ты же никуда не исчезнешь утром? Будешь здесь, рядом со мной?.. – Да, Ксено, я буду с тобой. И этим утром, и каждым последующим. И всегда буду с тобой. – Спасибо… Не хочу… чтобы ты снова уходил… – Я не уйду. Обещаю. А теперь, давай спать. – Доброй ночи, Стэн… – Доброй ночи.