reindeer bells jingle jangling

Юнги не уверен, что это хорошая идея. Он стоит в коридоре перед квартирой Сокджина, со своим очаровательным той-пуделем Холли у ног и поднимает кулак, чтобы постучать, кажется, это его третья попытка сделать это. С другой стороны двери он слышит визг Хосока, перекрывающий грохот праздничной музыки. Сквозь этот гул доносится болтовня других голосов. Он сглатывает. Во время вечеринок — даже рождественских — он всегда чувствует себя как не в своей тарелке. — Да ладно, хен, — заныл Хосок, драматично облокачиваясь на прилавок Magic Shop, магазина пластинок старой школы, где Юнги работает, пытаясь заработать на аренду своей крошечной однокомнатной квартиры. — Ты сказал, что ненавидишь бары. На этой вечеринке будет небольшая дружеская компания. Уверен, тебе будет комфортно. Когда ты уже примешь тот факт, что ты гей? После бесконечной борьбы с этим, Юнги, наконец, смог смириться с тем, что ему нравятся парни. Неловкий поцелуй, которым он однажды обменялся с парнем в Хагвоне, оказался больше, чем просто экспериментом. Его увлечение широкими плечами не было, не было основано на простой ревности из-за того, что у него этого не было, а только росло, перерастая в полноценную одержимость Monsta X, которая была обнадеживающе безопасной в своей недосягаемости. Оглядываясь назад, можно сказать, что более показательным было его стремление проводить все свободное время со своим партнером по химии, когда высокие оценки были самыми последними вещами в мотивационном списке. Череда подружек, за которыми он ухаживал в свои 20 с небольшим, не сильно изменила эту траекторию, как и последующие годы притворства, что он слишком увлечен своей музыкой, чтобы беспокоиться о свиданиях. Все стало намного проще, когда он познакомился с Хосоком на занятиях по хип-хоп танцам, на которые записался, чтобы «больше выходить из дома», как всегда советовала ему делать его мать. Затем Хосок познакомил его со своим бывшим соседом по комнате на первом курсе, Чимином. Слушать, как они болтают на публике о своих последних увлечениях, как будто это ничего не значит, сопровождать их в бары и наблюдать, как они подмигивают и улыбаются симпатичным парням, и встречаться с отцом Пака, который битый час читал сыну лекцию о важности остепениться с правильным мужчиной, в то время как Чимин закатывал глаза от унижения, — это все сыграло роль, дабы Юнги окончательно убедился, что в будущем все будет хорошо. — И как это относится к вечеринке? Ты пытаешься свести меня с кем-то? — Юнги ответил, приподняв бровь и едва глядя в глаза, разворачивая стопку только что полученных виниловых пластинок. По другую сторону стойки Хосок обхватил лицо руками и пошевелил бровями. — Конечно, нет, но, знаешь. Чем больше людей в твоем окружении, тем выше твои шансы с кем-то познакомиться. Прояви себя. — Уф, — то выражение раздражало. Прояви себя. Кем он был, каким-то горячим новым альбомом, который нужно было только показать, чтобы его взяли? Тем не менее, Хосок был прав. Он изнывал от желания с кем-нибудь познакомиться. Может быть, это безнадежно наивно, но он хочет чего-то большего, чем просто секс на одну ночь. Случайные связи ему никогда не удавались. Ему нужен кто-то, кто не против вместе приготовить ужин во время первого снегопада или тот, кто не будет против объятий на крошечном зеленом диванчике напротив его кровати, пока они смотрят его любимые праздничные романтические комедии. Он готов к настоящему «парню». Более чем готов. Он ждет не дождется этого. Несмотря на благонамеренные попытки Хосока затащить его в каждый гей-бар Сеула и ошибочное обучение Чимина приложениям для знакомств, перспектива встретить парня, с которым он действительно сможет построить отношения, начинает казаться безнадежной. Однако это не то, почему он тащился ледяной декабрьской ночью на вечеринку Сокджина. Он здесь, потому что хочет забыть обо всем этом бардаке, отпраздновав свой любимый праздник. Может, это и глупо, но он любит Рождество. Конечно, это, вероятно, не первое, о чем догадываются поклонники хип-хопа, часто посещающие Magic Shop. Но его привязанность к празднику находится в точной пропорции к цинизму, который постоянно угрожает раздавить его. Мерцающие огни в темноте, тепло домашнего очага (воображаемого или иного), когда мир содрогается от самого сильного холода, горячие блюда, приготовленные с любовью, и возможность, какой бы слабой она ни была, что в мире может быть что-то хорошее, смягчают его уставшее от мира сердце. Побаловать себя чем-нибудь утешительным, пусть и немного сомнительным, - единственный способ пережить долгую зиму, особенно когда он совершенно один. Итак, он любит Рождество. Все это нелепо. Если отбросить мешковатый черный гардероб и многочисленные пирсинги в ушах, ему нравится составлять плейлисты, в которых сочетаются как классические рождественские мелодии, так и красочные праздничные песни айдол-групп. Ему нравится украшать крошечную полуметровую рождественскую елку. Он любит носить пушистые носки с рисунком в виде снежинок и, свернувшись калачиком на диване, смотреть праздничные мелодрамы на своем ноутбуке. Он так сильно любит Рождество, что даже назвал своего игрушечного пуделя в честь праздника. Он бросает взгляд на Холли, который сидит у его ног и безмятежно смотрит на него снизу вверх, в его глазах нет ничего, кроме уверенности. Один только взгляд на его милую улыбку почему-то успокаивает Юнги. Трудно утонуть в тревоге, когда он видит уродливый рождественский свитер Холли, украшенный рисунком эльфов. Это было частью набора для владельцев собак, и Юнги одет в человеческую версию в сочетании со шляпой Санты. Вероятно, он перестарался. Он опаздывает уже на час. Возможно, сейчас появляться бессмысленно. Даже грубо. Он подумывает ускользнуть, но потом представляет, сколько лекций Хосока ему придется выслушать в течение следующей недели. Он глубоко вздыхает, крепче сжимает бутылку виски, которую он принес в качестве подарка Сокджину и его партнеру Тэхену, и стучит снова. Все будет хорошо. Небольшая компания близких друзей, вот что сказал Хосок. Двое из которых, Чимин и Хосок, которые его лучшие (следует читать как: единственные) друзья. Хосок также приведет парня, с которым он только начал спать, — некоего Намджуна, которого он однажды познакомил с Юнги за пивом. Что касается Сокджина, Юнги встречался с ним несколько раз, и он кажется милым — неуклюжим, немного нескладным — но милым. Он еще не знаком с Тэхеном или двоюродным братом Сокджина, но это всего лишь два человека из шести, верно? Беспокоиться не о чем. По крайней мере, для большинства людей. Юнги не такой, как большинство людей. Делить комнату более чем с тремя людьми одновременно достаточно, чтобы искать предлоги для бегства. Требуются месяцы осторожных подталкиваний, чтобы вытащить его из его раковины. Он просто такой, и это неплохо, даже если люди иногда неправильно оценивают его как сдержанного или грубого. Он раскачивается на пятках и закусывает губу. Его зеленый диван дома зовет его. Еще одна попытка постучать, и он уходит. На этот раз он стучит немного громче, чтобы дать шумным обитателям хотя бы шанс услышать его. Холли лает в ожидании. Он ухмыляется ему сверху вниз. Он всегда был озорным товарищем по команде. Дверь распахивается. Юнги замирает. Симпатичный парень из магазина, это последнее о чем он думает, прежде чем его мозг перестает функционировать. Он уверен на 90% — не на 100%, потому что был так взволнован, что едва разглядел его лицо, — что парень, стоящий перед ним прямо сейчас, хихикающий и со стаканом пива в руке, — тот самый красавчик с тихим голосом, который спросил его, есть ли у них в магазине что-нибудь от OffonOff. Конечно, из этого ничего не вышло, потому что, не сказав больше ни слова, Юнги быстро промаршировал к стойкам в задней части магазина, достал пластинку и даже не потрудился уточнить у парня, прежде чем начать оформлять заказ. Он запихнул винил в пакет и толкнул его через прилавок, пробормотав что-то о новой партии и исчезнув через задние двери в безопасную зону для персонала. Он собирается убить Хосока за то, что тот оставил его неподготовленным, с разинутым ртом, отчаянно пытающимся убежать, но, как олень в лесу, услышавший хруст ботинок по листьям, приросший к месту. Теперь, занимая весь дверной проем Сокджина, как будто возникший из самого разрушительного эротического сна, который у него когда-либо был, этот великолепный милашка представляет собой сбивающую с толку смесь ребенка и задиры, крупнее его, но с милыми щечками и глазами лани, которые предполагают, что он не просто моложе, но и милый. Сладость подтверждается нелепыми оленьими рогами (в комплекте с прикрепленными колокольчиками), которые торчат из его ободка. Задиристость исходит из сногсшибательного сочетания серебряного кольца, которое украшает его губу, и черных чернил, которые сложными узорами растекаются по руке от запястья до плеча, на которые Юнги может смотреть только потому, что парень без рубашки. Хорошо развитые мышцы выставлены напоказ, и Мину не составляет труда представить, что он мог бы легко поднять старшего, перекинуть его через плечо и делать с ним, ну, все, что захочет. Как может кто-то настолько накачанный выглядеть как чертовы шарики из баббл-ти? О, Юнги в жопе. — Здравствуй, — скрипит Юнги срывающимся голосом. Он кашляет и отводит глаза, потому что было бы унизительно быть пойманным за разглядыванием груди этого незнакомца. — Я хотел сказать, привет. Здесь ведь проходит рождественская вечеринка Сокджина и Тэхена? — Ага! Ты по адресу. Ты, должно быть, Мин Юнги, — с энтузиазмом говорит парень. — Мне нравится твой маленький пушистый свитер! Юнги краснеет и кивает на свой уродливый рождественский свитер, думая, что «маленький» и «пушистый», вероятно, не те слова, которые он хотел бы услышать прямо сейчас. Он не может придумать, что сказать, кроме спасибо, у тебя красивые грудные мышцы. Его смущение остается незамеченным, пока парень продолжает. — Хосок-хен без остановки говорил о том, какой ты замечательный! Он говорил, что ты музыкант! Что ты читаешь рэп и все такое. Он говорил, что ты действительно умный, но не такой, как Намджун-хен, который умен из-за книг, но умен в реальном мире, например, если бы я заперся в своей квартире, ты мог бы сделать так, чтобы сбросить код. Типа, вау, ты когда-нибудь на самом деле делал это? — Э-э, всего один раз, — говорит Юнги. — Охуеть! — парень замолкает, расширяет глаза, затем прикрывает рот рукой, как будто сам себя напугал. — Упс. Прошу прощения за мат. Но это просто потрясающе. Эй, ты выглядишь как-то знакомо. Мы раньше не встречались? — О, я, э-э, не знаю. Сомневаюсь, — бормочет Юнги. — Хм, странно. Мне кажется, что мы точно где-то виделись, но не могу вспомнить где. Мин не утруждает себя поправлять его. Он не может винить парня за то, что тот не помнит его по Magic Shop. Толпы людей, которые привлекательнее Юнги, вероятно, флиртуют с ним каждый день. Не обращая внимания на сдержанность Юнги, парень следит за взглядом Мина в пол, и его глаза светлеют, когда они останавливаются на Холли. Он поджимает губы и воркует, опускаясь на корточки перед собакой. — А это кто? Кто это у нас такой хорошенький? Кто этот маленький эльф Санты? Холли осторожно обнюхивает его пальцы, прежде чем облизывает. — Это Холли, — говорит Юнги, и в его голосе слышится гордость. — Холли, какое хорошее имя для Рождества. Здравствуй, Холли, привет! — теперь он практически на четвереньках, преувеличенно хлопает по земле сначала одной рукой, потом другой, подражая собаке. Холли заглатывает наживку и приседает, только чтобы с тявканьем вскочить. Они по очереди крутятся друг вокруг друга, пока парень не почесывает Холли по голове. После этого Холли с радостью подчиняется восторженным ласкам парня. Колокольчики на его оленьих рогах звенят от вибрации его мягкого смеха. Сердце Юнги опасно трепещет. — Итак, э-э, — говорит Мин, его голос звучит еще более сурово, чем обычно, — ты собираешься сказать мне, кто ты? Есть только два человека, которых, по словам Хосока, он не знает на вечеринке: партнер Сокджина и двоюродный брат Сокджина. Юнги молится, чтобы это был не партнер. Однако, как только идея приходит ему в голову, он сразу начинает верить, что так оно и есть. О боже, очевидно, что он партнер. Он должен быть им. Конечно, Сокджин подцепил бы такого горячего и игривого мужчину, как он сам. — Упс, я забыл представиться, да? — парень поднимает взгляд с того места, где он присел на корточки рядом с Холли. Собака прижалась к нему и утыкается носом в его бедро. Юнги прекрасно понимает своего питомца. — Я Чонгук. — Чонгук? — Чон Чонгук. Двоюродный брат Сокджина? Значит, не партнер Сокджина. Юнги так громко выдыхает от облегчения, что ему кажется, будто Хосок слышит его изнутри. Его щеки вспыхивают. — Приятно познакомиться, Чонгук-щи. Сокджин отличный парень. Хосок упомянул, что ты, возможно, присоединишься к нам сегодня вечером. Может, нам, э-э, стоит зайти внутрь? — О, точно. Конечно, — говорит Чонгук, снова вставая, прежде чем слегка поклониться Юнги. — Добро пожаловать. Следуй за мной, — он поворачивается, и Юнги видит очень большую, очень мускулистую спину, которая заставляет его покраснеть еще сильнее. Он определенно собирается убить Хосока за это. — Я нашел его! — кричит Чон. Смущение Мина заглушается натиском громко кричащих Чимина и Хосока, которые бросаются к нему, обнимают его и подвергают всевозможным унижениям, включая поглаживание по голове и дерганье за щеки. Юнги молча терпит это, в то время как Холли подпрыгивает в воздухе и кусает Чимина за ногу, желая привлечь хоть немного внимания, которое они уделяют Юнги прямо сейчас. Как только приветственный комитет расходится, Хосок просит Чонгука помочь ему перенести дополнительное кресло из гостевой спальни, в то время как Сокджин благополучно усаживает Юнги на диван. — Почему двоюродный брат Сокджина голый? — Юнги спрашивает Чимина, который плюхается рядом с ним с бокалом белого вина для себя и стаканом виски, который он принес для старшего. Он принимает виски и делает глоток, осматривая пространство. Это симпатичный кондоминиум с деревянными полами и стеклянными окнами от пола до потолка, из которых открывается вид на сверкающую элитную улицу внизу. Конечно, а как же иначе. Сокджин - сын какого-то бизнес-магната, и ему подарили фиктивную работу, на которой его основная функция, по-видимому, заключается в том, чтобы представлять компанию со своей грацией и красотой. Он (или его дизайнер по интерьеру) украсил это место со вкусом подобранными рождественскими украшениями в стиле минимализма, которые вы могли бы увидеть в высококлассном универмаге, включая высокую узкую рождественскую елку, увитую белыми гирляндами, красивую ветку над камином и несколько удачно расставленных свечей цвета слоновой кости. По широкоэкранному телевизору транслируется SBS Gayo Daejeon. — О? Кто-то, я смотрю, проголодался? — говорит Чимин с лукавой ухмылкой. — Я заметил, как ты пускал слюни из-за Чонгуки, как только вошел. — Не пускал я слюни. Просто сейчас декабрь. Мне не по себе, когда люди так легко одеваются. Пак бросает взгляд на рождественскую елку, где Чонгук, завершив с просьбой, тянется к Тэхену, который расхаживает по комнате в лавандовом костюме, на шее у него висят праздничные ленты, как будто он на подиуме, и притягивает его к себе. Из динамика Сокджина играет Фелис Навидад, и Чонгук начинает танцевать, оленьи рога позвякивают, в то время как Тэхен игриво подпевает. — Выглядит довольно сексуально, если тебе интересно мое мнение, — говорит Чимин. Юнги закатывает глаза. — Но если ты так пытаешься спросить, холост ли он, тогда ответ - да, — добавляет Чимин. — И кое-кто мне нашептал, что ему нравятся симпатичные парни с худыми ногами. — Мои ноги не худые, они стройные и грациозные, — говорит Юнги, глядя вниз, где его костлявые колени выступают из редко надеваемых брюк цвета хаки. — Ах. Рад, что ты уже считаешь себя типажом Чонгука. — Уф. Я не это имел в виду. И я некрасивый. В любом случае, все это имело бы значение, только если бы мне было интересно. Чимин щиплет его за щеку. — Конечно, тебе интересно, — воркует он. — Ты выглядишь так очаровательно в своем маленьком рождественском свитере и шапочке Санты. У Куки нет ни единого шанса. Не могу поверить, что ты притворяешься злюкой по будням. Кто-нибудь и правда верит в это? — Я не притворяюсь, — угрюмо говорит Мин. — Угу. Но ты прав, мы должны немного похвастаться тобой, — говорит Чимин. Если бы существовали такие существа, как злые рождественские эльфы, Пак Чимин был бы одним из них. Прежде чем до Юнги доходит, что он имеет в виду, Чимин поднимает старшего на ноги. Холли тявкает в радостном предвкушении, еще один Иуда. На мгновение Юнги замирает от страха, что Пак действительно собирается затащить его туда, где Чонгук без рубашки все еще хихикает и танцует с Тэхеном, но вместо этого он жестом приглашает Хосока присоединиться к ним. Песня переключается с Фелис Навидад на Santa Baby, и Юнги оказывается зажатым между Чимином и Хосоком. Пак заговорщически ухмыляется ему, пока он сводит их бедра вместе, в то время как Хосок хихикает ему на ухо, но так же неуместно танцует позади него. — Он определенно смотрит на тебя, хен, — говорит Чимин, маневрируя ими, чтобы Юнги было лучше видно. — Мы не в клубе, идиоты, — бормочет Юнги себе под нос, тысячу раз становясь жертвой подобных уловок, но все равно ловит себя на том, что следит за их движениями. — Дайте мне присесть, — скулит он наполовину напоказ. Он слишком смущен, чтобы посмотреть в сторону Чонгука, поэтому делает вид, что его там нет. Это не клуб, и это даже ощущается иначе. В конце концов, тут всего пара человек. Сокджин заметил импровизированное празднование и сбивчиво хлопает в ладоши у елки, в то время как Намджун пристально наблюдает за Хосоком из кресла, в котором тот устроился. Юнги сосредотачивается на веселой улыбке Чимина, а не на том, как неловко он себя чувствует, и обнаруживает, что на самом деле не возражает против глупых танцев. Правда в том, что ему втайне нравится танцевать под дрянные рождественские песни. Он часто делает это, когда остается один дома на своей крохотной кухоньке, пока ждет, когда закипит вода. Мин позволяет себе наслаждаться этим, но также ворчит, чтобы скрыть этот факт от Чимина. Ему это нравится настолько, что он забывает, как все это неловко, и он случайно ловит взгляд Чонгука. Его улыбка ослепляет, оленьи рога подпрыгивают с такой энергией, что Юнги удивляется, как они держатся у него на голове. Капельки пота на его лбу блестят в свете праздничных огней, когда он кружит Тэхена, чьи ленты развеваются вокруг них обоих. Взгляд Чонгука мечется туда-сюда между его партнером по танцу и Мином, и на его щеках уже проступает румянец. Он великолепен. Юнги удивляется, как Тэхен может оставаться таким безэмоциональным в такой непосредственной близости от гладкой кожи шеи, ключиц, груди, живота Чонгука. У него самого чуть не случился срыв, а он наблюдает за происходящим с другого конца комнаты. Чонгук кружится, и мягкие звенящие звуки гармонируют с рождественской музыкой. Когда он возвращается, Чонгук подмигивает ему. Желудок Юнги переворачивается, и он одаривает младшего неуверенной улыбкой в ответ, которая, вероятно, просто делает его похожим на страдающего запором человека. Несмотря на козни Чимина, танцы остаются беззаботными, и после того, как Santa Baby превращается в Silver Bells, все они снова плюхаются на мебель. —Тэхен-а, это было просто бесподобно. Ты все еще берешь уроки танцев? — спрашивает Чимин через всю комнату. Тэхен кивает и спешит сесть рядом с ним, развевается импровизированный шарф-серпантин, и они вдвоем сворачиваются калачиком, болтая. Хосок уже снова прижался к Намджуну, и Юнги может описать выражение покрасневшего лица Намджуна только как сочетание облегчения и гордости. Когда он позволяет себе бросить взгляд туда, где Чонгук сидит на раскладном стуле, он обнаруживает, что тот наблюдает за ним. Расстроенный Мин наклоняется, чтобы погладить Холли, и пытается игнорировать тот факт, что ему не с кем поговорить. — Хорошо. Теперь, когда на моего парня претендует другой, я постараюсь узнать больше о Юнги, — объявляет Сокджин, задрав нос, и отталкивает Чимина с дороги, чтобы занять место на диване рядом с Юнги. Он поворачивается к нему и заговорщически понижает голос. — Расскажи мне абсолютно все. —Э-э... — начинает Юнги. У него нет иллюзий, что внимание Сокджина - это что-то иное, чем вмешательство из жалости. Тем не менее, он испытывает облегчение от неожиданной щедрости Джина. В прошлом они почти не общались, и хотя он кажется шумным и немного нелепым, за этим Юнги замечает острую осведомленность об окружающих его людях и хаотичную грацию, заставляющую всех чувствовать себя как дома. — Не бери в голову, я начну, — говорит Сокджин, когда Мину не удается придумать достойный ответ. Юнги позволяет себе настолько погрузиться в подробное описание Сокджином его переговоров с дизайнером интерьера о выборе кухонного оборудования, что не замечает, как Холли исчезает с места у его ног. Когда он замечает пропажу, Холли уже счастливо сидит на коленях у Чонгука, где его много похлопывают и гладят. Рот Чонгука изогнут в забавной форме сердечка, его слегка слишком большие зубы торчат наружу, когда он улыбается собаке. Юнги не может заставить себя позвать Холли обратно, когда он выглядит таким довольным Чонгуком. Все, что он может сделать, это вздохнуть и постараться не пялиться слишком явно. Внезапно подробный анализ Сокджина оконных стекол становится неинтересным. Вечеринка продолжается в том же духе. Пока Юнги устраивается на выбранном им безопасном месте на диване, потягивая виски достаточно медленно, чтобы сохранить чувство спокойствия, но не слишком быстро, чтобы не опьянеть. Остальные то растворяются друг в друге, то снова отдаляются друг от друга, кристаллизуются, как снежинки, пока они болтают, пробуют еду и смеются, делая все то, что делают люди на таких домашних вечеринках. Вскоре даже те, кто плохо знает друг друга, обнимаются как старые друзья, за исключением Юнги. Все это время он украдкой поглядывает на Чонгука. Иногда ему кажется, что Чонгук тоже смотрит на него, но он, как известно, слишком много думает. В конце концов, здесь не так много людей, на которых можно смотреть, и он, вероятно, просто наблюдает за Юнги, как наблюдал бы за Хосоком, Чимином или Тэхеном. — О, пошел снег! — Тэхен кричит с восторгом, повернувшись лицом к окнам. На другом конце комнаты Холли лает и бегает вокруг стула Чонгука. — Боже мой, это волшебно, — восхищается Хосок. Он целует Намджуна в лоб. — Не так ли, малыш? — Намджун храбро кивает, не потрудившись посмотреть. Юнги впитывает все это, этих красивых, счастливых людей в их красном и зеленом, некоторых из которых он уже нежно любит, в некоторых, он может себе представить, так легко влюбляется, чьи связи друг с другом укрепляются прямо на его глазах. Если и существует такая вещь, как рождественское волшебство, то это, должно быть, оно и есть. Он хотел бы научиться быстрее сближаться с кем-либо, но пока у него это не получается, и это нормально - задерживаться на периферии возможных дружеских отношений, как он делает с виски. Поэтому он откидывается на спинку дивана и находит удовлетворение в тишине, в то время как хаос вокруг него становится все громче. По команде Сокджина Чонгук исчезает на кухне, чтобы испечь брауни. Холли следует за ним по пятам. Музыка переключается с оптимистичных праздничных песен на более мягкие рождественские гимны, и снег, падающий за панорамными окнами Сокджина, тяжело слипается. Юнги снимает свою шапку Санты и кладет ее на подлокотник дивана, затем прижимается к ней щекой. Он знает, что его лицо раскраснелось от выпитого, а голова давит сильнее, чем обычно. Это приятно. Он наполовину в оцепенении, когда Чонгук появляется снова в темно-синем кухонном фартуке, украшенном гигантским изображением Рудольфа, чей трехмерный нос, работающий на батарейках, мигает красным. Верх фартука измазан шоколадом, а спереди присыпан легкой мукой в виде снежинок. Он самое очаровательное существо, которое Юнги когда-либо видел, и это ужасно, но, по крайней мере, мускулистая грудь Чонгука наконец-то скрыта из виду. Теперь смотреть прямо на него немного легче. Чонгук подтаскивает свой складной стул поближе к кухонному проходу, чтобы следить за духовкой. Он периодически заглядывает туда, чтобы проверить, как продвигаются дела с брауни, и всякий раз, когда он это делает, он демонстрирует свою мускулистую спину, заставляя Юнги безумно краснеть. Чимин открыто смеется над ним, но он может идти к черту. Мин действительно не хочет идти домой. На улице идет снег, и искусственный костер Сокджина выглядит очень теплым. Он «супер» теплый, у Джина достаточно денег, чтобы поддерживать тепло, в отличие от легкого холода, который всегда пронизывает дом Юнги. Огни на елке придают всему уютное праздничное сияние. Наконец, Чонгук в последний раз выходит из кухни с тарелкой теплых брауни и салфетками. Он обходит комнату, начиная с Сокджина, предлагая каждому по брауни с довольным поклоном, в то время как Холли, предатель, плетется у его ног. Сокджин и Тэхен кладут себе по три кусочка каждый, что приводит Чонгука в восторг. Юнги снова бросает взгляд на его обнаженную спину, когда он поворачивается, чтобы предложить тарелку Хосоку. Мин избегает зрительного контакта, когда Чонгук, наконец, подходит к нему. Часть его надеялась, что Чонгук каким-то образом пропустит его, но, конечно, он этого не делает. Не желая привлекать к себе внимание, Юнги берет брауни, и как можно быстрее хватает салфетку. К счастью, Чонгук без лишних слов переходит к Чимину, но сердце Мина, тем не менее, бешено колотится в груди от этой короткой встречи. Как же нелепо. Он собирается неохотно откусить кусочек брауни, держа его в одной руке поверх салфетки, когда замечает у себя на коленях аккуратно сложенный листок бумаги, которого раньше там не было. Что за черт? Часть его хочет положить это в карман, пока никто другой не увидел, в то время как другая часть жаждет открыть его и узнать, что там написано. Победу одерживает вторая половина. Быстрый взгляд по сторонам убеждает его, что никто на него не смотрит. Чимин громко кричит о том, какой замечательный Чонгуки, Хосок вытирает шоколад со рта Намджуна, в то время как Тэхен и Сокджин заняты брауни. Юнги кладет десерт на колени и разворачивает бумагу. Это номер телефона. Он бросает взгляд на Чонгука, который ловит его взгляд и застенчиво улыбается, прежде чем исчезнуть обратно на кухню с уже пустой тарелкой. Хорошо. Юнги снова ошеломленно смотрит на номер телефона. Чонгук, должно быть, уронил его на колени, когда Юнги брал брауни. Хотел ли он этого? Должно быть, хотел. Это номер телефона Чонгука? Должно быть, так и есть, но его рациональный разум отвергает такую возможность как абсурдную. Тем не менее, его лицо вспыхивает. Прежде чем кто-либо успевает обратить на него внимание, он поспешно набирает номер в новом чате и кладет листок бумаги в карман. Забыв о брауни, он пишет «Привет?» и нажимает отправить. Сразу же появляется ответ.

010-7421-0613 Привет.

Юнги кто это?

010-7421-0613 Разве это не очевидно? [подмигивающий эмодзи]

Юнги возможно, но я не уверен. Чонгук?

010-7421-0613 [эмодзи ухмылки] [эмодзи северного оленя]

Юнги отлично. спасибо за брауни

Чонгук Они вкусные, правда? Не из магазина. Я научился их готовить во время своих стримов.

Юнги стримов?

Чонгук Да, я веду стримы.

Юнги типо, себя снимаешь?

Чонгук Да! Разные вещи, готовлю, играю, знаешь ли. Просто развлекаюсь.

Юнги правда?

Чонгук Да

Юнги это типо хобби или ты зарабатываешь на этом деньги?

Чонгук И то, и другое? Наверное.

Юнги И люди смотрят это?

Чонгук В это так трудно поверить [эмодзи ярости]

Юнги нет, вовсе нет, просто любопытно, как все это работает

Чонгук Верно! Я забыл, что ты старый

Юнги я не старый! мне всего 30

Чонгук Вот именно

Чонгук выходит из кухни, не глядя на Мина, и усаживается в пустое кресло. Холли следует за ним по пятам и без колебаний запрыгивает к нему на колени, как будто Юнги никогда не существовал. Предатель. Юнги, однако, не намного лучше, его взгляд задерживается на мускулистой фигуре Чонгука, все еще, к счастью, прикрытой праздничным фартуком. Одной рукой Чонгук рассеянно поглаживает Холли, в то время как другой он поднимает свой телефон и прокручивает его большим пальцем. Довольная улыбка придает Чонгуку невинный вид маленького ребенка, открывающего подарки рождественским утром, и на его щеках появляется легкий румянец. Юнги делает вид, что ему не нравится это. Может быть, это абсурдно, что он пишет смс парню, сидящему в нескольких метрах от него, но он удивлен тем, как легко вот так разговаривать с Чонгуком, когда раньше он едва мог, заикаясь, произнести приветствие. Смс каким-то образом снимает неловкость. Ему интересно, подумает ли Чонгук, что он странный, но ведь именно он и начал это, не так ли? Юнги кстати, спасибо, что украл мою собаку

Чонгук Украл?? Я просто обнимаю его за тебя.

Юнги все в порядке, очевидно, что его теперь точно нельзя назвать преданным. теперь он твой Чонгук хихикает, колокольчики на его рогах позвякивают. Он строит Холли рожицу и воркует, на мгновение кладя телефон, чтобы обхватить лицо Холли ладонями и почесать за ушами. Холли лает один раз, как бы здороваясь, затем снова опускает голову на передние лапы, как только его отпускают.

Чонгук Он очень милый пес.

Юнги Это правда

Чонгук Возможно, я хочу побольше с ним нянчиться. Выводить его на прогулки и все такое.

Юнги это должен решить Холли

Чонгук Я думаю, Холли сказал бы «да».

Юнги хорошо Секунду. Чонгук только что сказал, что хочет чаще видеться с собакой Юнги, или он просто шутит? Это флирт? Парень флиртует с ним? Он действительно не знает. Он вроде как хочет посоветоваться с Хосоком, но Хосок лежит на диване, полностью поглощенный тем, чтобы заставить Намджуна яростно покраснеть. Он мог бы поговорить с Чимином, но та еще заноза в заднице. Юнги потеет.

Чонгук Думаешь, нас завалит снегом?

Юнги нет, снег идет постоянно. это пустяк

Чонгук не знаю, похоже на начало бури.

Юнги надеется, что нет. Последнее, что ему нужно, - это оказаться запертым здесь с пятью взбалмошными мужчинами и одной очень милой катастрофой, которая парализует его нервы. Юнги Тебе просто холодно. ты мог бы встать и надеть больше одежды.

Чонгук кекеке, мне так удобно! Я просто горячий

. Юнги краснеет, когда украдкой бросает взгляд туда, где Чонгук ухмыляется, уткнувшись в свой телефон. Это определенно не то, что ему нужно было знать. Его руки и ноги всегда холодные. Он представляет, как прижимается к теплой, гладкой груди Чонгука, и— Юнги тем не менее, сейчас декабрь, я имею в виду, что большинство людей надели бы хотя бы рубашку??

Чонгук Я надену, если мне станет холодно, но здесь немного душно? Квартира Сокджин-хена не такая уж большая, и особенно после таких танцев? Плюс из-за печи стало еще теплее.

Юнги [эмодзи с задумчивым лицом]

Чонгук В чем дело? Тебе это не нравится? Я видел, как ты смотрел раньше...

Юнги Прошу прощения? я точно не смотрел

Чонгук [смайлик подмигивания]

Ладно, тогда определенно это флирт. Все в порядке. Это прекрасно. Лишившись Холли, он крадет подушку у Чимина, который раздраженно скулит, но отпускает ее и прижимает к груди для моральной поддержки. Он обхватывает ее руками и снова смотрит на свой телефон, где появляются и исчезают пузырьки текста, пока Чонгук пишет. Его нервы на пределе.

Чонгук Итак, какой у тебя типаж?

Юнги хахп, это звучит как очень плохая реплика для пикапа

Чонгук Мне просто любопытно!

Юнги у меня на самом деле его нет?

Чонгук Он есть у всех. Например, мне нравятся маленькие симпатичные парни, которые немного серьезны и очень дерзкие

Юнги Сделаю вид, что не видел этого

Чонгук Что? [эмодзи с ухмылкой]

Юнги Ты все знаешь

Чонгук ты думаешь, что речь про тебя? [эмодзи с подмигиванием] Я просто говорю в общих чертах. Итак, я рассказал тебе о своем, теперь расскажи мне о своем

Юнги У меня было не так много партнеров, чтобы знать наверняка

Чонгук [задумавшийся смайлик]

Юнги я серьезно как мне это сказать иначе? я просто новичок в том, что касается свиданий с парнями

Чонгук Ооо [эмодзи с глазами]

Юнги что? Только не начинай

Чонгук Не начинать что?

Юнги Не делай вид, будто я ужасно неопытен

Чонгук О, вовсе нет, я просто немного разволновался, потому что, несмотря на то, что ты самый симпатичный хен, ты также немного пугающий? Но теперь я узнаю, что ты еще и сексуальный девственник

Юнги эй, я никогда не говорил, что я девственник

Чонгук Это правда, в этом есть смысл, но также почему-то, в этом есть что-то очень возбуждающее

Юнги фу

Чонгук Я не девственник, я очень взрослый и спал со многими парнями

Юнги Айш, я и не спрашивал но я понимаю, почему ты можешь нравиться парням

Чонгук О? [эмодзи с глазами]

Юнги проехали

Чонгук На самом деле, я думаю, что некоторым парням я нравлюсь из-за моего пения

Юнги пения?

Чонгук Да

Юнги ты поёшь?

Чонгук Я имею в виду, у меня нет контракта или чего-то в этом роде. Но я иногда пою на местных площадках и все такое. И во время стримов.

Юнги ты споешь что-нибудь для меня? Улыбка Чонгука становится шире, когда он читает сообщение Юнги.

Чонгук Когда? Прямо сейчас? [эмодзи с шокированным лицом]

Юнги Да, чтобы я мог услышать, как ты поешь. Чонгук прочищает горло. Юнги удивленно поднимает глаза. Он действительно собирается петь? Здесь? Перед всеми? Рука Чонгука застывает там, где он гладит Холли, и он смотрит в потолок. А потом он начинает петь. Это O Holy Night. Как только первые несколько нот раздаются, в зале воцаряется тишина. Все взгляды устремляются на него, когда его мягкий, твердый голос задерживается на мелодиях, прежде чем подняться к кульминации. Юнги втягивает воздух, когда его поражает эмоциональность его дрожащего вибрато. Исполнение простое и искреннее и полностью контрастирует с тем, каким кокетливым он был, когда они переписывались. Все молча смотрят, боясь шевельнуться. Наконец, песня заканчивается. Чонгук поджимает губы и неловко оглядывает комнату. — Почему ты начал петь? — спрашивает Хосок. — Какая разница, почему, это было великолепно, — с энтузиазмом говорит Чимин. Он тычет носком ботинка в бедро Юнги и пристально смотрит на него. Мин понятия не имеет, что он пытается донести, но это немного пугает. — Чонгук, ах, ты такой драгоценный. Мы любим тебя, — говорит Сокджин с очевидной нежностью. Сокджин поворачивается к ним. — Разве он не прелесть? — Однозначно, прелесть, — соглашается Тэхен, стоящий рядом с ним, в то время как Сокджин одобрительно кивает. Чонгук пожимает плечами, глядя на Юнги. — Просто подумал, что я мог бы внести свой вклад в празднование. — Тебе понравилось, хен? — с намеком спрашивает Чимин, все еще агрессивно глядя на Юнги. — Красиво, — удается выдавить Юнги. Это не ложь. — Это было красиво. — Спой еще одну песню! — Тэхен кричит. — Да, на бис! — Чимин соглашается, хлопая в ладоши. — Ах, ну, не знаю. Я не так уж много текстов помню. Итак. Чонгук умеет петь. По-настоящему петь. Больше, чем просто красивый голос, Чонгук знает, как наполнить песню чувством. Редкий дар. Работая над своими собственными песнями, что он делает это каждый вечер, он понимает разницу между созданием чего-то запоминающегося и достижением дополнительной магии передачи более глубоких эмоций. Это больше, чем что-либо другое, что проникает Юнги под кожу, например, навязчивые мелодии Чонгука вырвали его сердце из груди и оставили Мина беспомощным, и это разрушает его гораздо больше, чем даже все бесстыдные смс Чонгука. Юнги вау

Чонгук Тебе действительно понравилось?

Юнги однозначно. это было потрясающе. Это было похоже на госпел. ты пишешь что-нибудь сам?

Чонгук нет. У меня это не очень хорошо получается. Хотелось бы поработать с хорошими авторами песен, но их трудно найти.

Юнги ты следишь за местными исполнителями?

Чонгук Определенно. Это единственный способ, благодаря которому я могу заставить это работать.

Юнги типо онлайн?

Чонгук Да, но еще я хожу на множество концертов, баров и тому подобного.

Юнги И в музыкальные магазины?

Чонгук Несомненно

Юнги ты ходил в Magic Shop, верно?

Чонгук Несколько раз

Юнги ты не узнаешь меня? Чонгук прищуривается на него, прикусывая колечко в губе, пока думает. Его глаза расширяются. Он наклоняется над своим телефоном.

Чонгук боже мой! А я говорил, что где-то тебя видел. Ты там работаешь!

На экране появляется уведомление из приложения для знакомств, которое Чимин установил на свой телефон, прерывая его чат с Чонгуком. Некто по имени Вонхо, с которым Юнги никогда раньше не разговаривал. Вонхо Привет, красавчик. Видел твои фото. Не хочешь приехать ко мне? Я качаюсь, могу предоставить доказательства [смайлик подмигивания] [смайлик Санта-Клауса] [смайлик сгибания бицепса] Фу. Этот случайный прохожий вообще знает, какой сильный снег идет на улице? Неужели Юнги должен выбежать за дверь в метель только из-за якобы потрясающего члена этого парня? После того, как Чимин создал ему профиль, дополненный множеством селфи Юнги, которые Чимин отфильтровал для «максимального твинк-эффекта» (по его словам), все, что он получал, - это шквал столь же грубых предложений. Ему придется рассказать Паку, что его вот-вот стошнит из-за этого сайта знакомств. Он возвращается к разговору с Чонгуком. Юнги да, я тебя тоже помню. ты купил альбом offonoff, верно?

Чонгук да! Не могу поверить, что ты это помнишь!

Юнги украдкой бросает взгляд на Чонгука. Его щеки надуваются, когда он яростно печатает в своем телефоне, глаза широко раскрыты и округлились. Колокольчики на его рогах слабо позвякивают, и Чонгук, кажется, уже привык к ним. Возможно ли, чтобы мускулы выглядели мило? Юнги никогда раньше так не думал, но, выглядывая из-за его праздничного фартука, они почему-то так и делают. Сердце Юнги сжимается при виде Холли, дремлющей у него на коленях. Ой. О нет. О нет.

Чонгук Я так одержим OffonOff! Они тебе нравятся? Иногда мне просто нужно расслабиться, знаешь, иногда я так нервничаю! Поэтому я включаю свой любимый плейлист, а потом пою часами. Даже не обязательно в прямом эфире, просто я немного теряюсь в этом, понимаешь?

Это не сработало. Может быть, у кого-то они и работают, но приложения для знакомств Чимина никогда не помогут ему встретить того милого парня, который согреет его на диване, пока он будет смотреть рождественские романтические комедии. И он слишком застенчив для походов с Хосоком в бар. Но здесь. Что бы он ни подумал изначально, вот милый парень, который печет брауни и надевает оленьи рога на Рождество и, несмотря на отсутствие рубашки, кажется немного застенчивым? И он решил отправить ему текстовое сообщение, хотя они сидят практически напротив друг друга в одной комнате. И ладно. Он чертовски сексуален, если быть честным с самим собой. О чем ему и говорил его психотерапевт. Вот так прогресс. Он никогда не найдет такого человека, если не воспользуется шансом. Его сердце быстро колотится в груди, ненужное предупреждение о какой-то выдуманной опасности. Юнги игнорирует это.

Чонгук Ты знаешь песню homeless? я думаю, что она вводит меня в состояние фуги

или что-то в этом роде

Юнги да, знаю

Чонгук Тебе она нравится? мне очень

Юнги да, нравится

Чонгук о, хорошо! Хосок-хен сказал, что у тебя хороший музыкальный вкус, и, очевидно, так и должно быть, ты ведь работаешь в этом магазине. ты тоже занимаешься музыкой?

Юнги да, но на самом деле меня интересует кое-что другое

Чонгук о, это так круто! я так рад, что встретил тебя

Юнги Правда?

Чонгук да! Но что тебя интересует?

Юнги я хотел спросить, не захочешь ли ты как-нибудь потусоваться

Чонгук правда?

Юнги Да, если ты хочешь, конечно

Чонгук конечно! определенно! нам нужно обсудить так много музыкальных тем. я хочу знать все о твоей музыке и обо всем остальном. Типо музыкальное сотрудничество? [удивленное лицо]

Юнги нет, я имел в виду если ты хочешь потусоваться. типо со мной. СО МНОЙ. понимаешь?

Чонгук боже мой! подожди! ты приглашаешь меня на свидание???

Юнги Ну, да? я имею в виду, если только это тебя не пугает. если так, я могу удалить эти сообщения

Чонгук можно я буду называть тебя «хен»??

Юнги конечно. ты можешь называть меня «хен» в любом случае

Чонгук тогда я действительно, очень хочу потусоваться с тобой, Хен типо С ТОБОЙ

Юнги правда?

Чонгук определенно. я флиртовал с тобой весь вечер! ты не заметил?

Юнги уххх

Чонгук ты такой симпатичный, хен. такой застенчивый и милый. как маленький рождественский эльф. хочу съесть тебя.

Юнги ок, ок, может, оставим это на потом

Чонгук можно я присяду с тобой?

Юнги здесь нет места

Чонгук я прогоню Чимин-хена. он все равно раздражает. он продолжает прикасаться к тебе и пялиться на тебя

Юнги Так станет намного лучше, спасибо Когда Чонгук опускает Холли на пол и поднимается, в Юнги закипает паника, которую сдерживает только виски. Он действительно придет. Он собирается сесть рядом с Юнги. И что потом? Чонгуку нет необходимости насильно стаскивать Чимина с дивана, потому что, как только он понимает, что происходит, Пак громко говорит что-то о том, что «ему срочно надо на кухню», прежде чем встает и исчезает. Освободив таким образом диван, Чонгук садится, оставляя между ними удобное расстояние, которое немедленно заполняет Холли, который сворачивается калачиком и закрывает глаза, положив одну лапу на ногу Юнги, а половину своей задницы на Чонгука. Чон хихикает. — Думаю, ты нравишься Холли, — говорит Юнги. Он с облегчением обнаруживает, что разговор с Чонгуком нервирует его меньше после того, как он так долго переписывался с ним. — Почему-то мне кажется, что Холли быстро влюбляется, — говорит Чонгук, рассеянно протягивая руку, чтобы погладить собаку. — Это правда. Он не самый твердый орешек, который можно расколоть. Слишком слабый для его же блага, — говорит Юнги. Приятно, что Холли снова рядом с ним. Ритмичное движение груди Холли, когда он дышит, успокаивает Мина. — И хороший компаньон, — говорит Чонгук с дерзкой ухмылкой. — Это правда. Никто не может приблизиться ко мне, когда он рядом, — говорит Юнги, уголки его губ изгибаются в усмешке. — Готов поспорить с этим, — говорит Чонгук немного бесстыдно. Это ощущается иначе. Юнги знает, что они уже флиртовали друг с другом через СМС, но, сидя так близко друг к другу, все становится таким реальным. — Рождественское караоке? — спрашивает Чимин, возвращаясь из кухни с наполненным бокалом вина. — Рождественское караоке! — Тэхен соглашается, сжимая кулаки. Чонгук вопросительно смотрит на Юнги, и Мин пожимает плечами. — Пока все готовы наслаждаться моим ужасным пением. — Айш, да ладно, ты не такой уж плох. И мы уже знаем, что Чонгук поет потрясающе. Сокджин-хен, приготовь его для нас, — говорит Чимин. — Да, давай, Хен, — говорит Хосок с того места, где он сидит на Намджуне. — Почему я? — ноет Сокджин. — Это твой дом, — указывает Чимин. — К тому же, ты самый старший. — Мне нужно найти друзей постарше, — ворчит Сокджин. — Я хочу быть макнэ. — Если ты хочешь постоянно мыть посуду и чтобы тебя шуточно били, буду рад поменяться с тобой местами, — говорит Чонгук. — Отлично! — с энтузиазмом говорит Сокджин, передавая Чонгуку пульты. — Теперь ты тут главный. — Мы обречены, — весело говорит Тэхен, за что получает сердитый взгляд от Чонгука, который Юнги может классифицировать только как «обиженный щеночек». Однако представление длится всего мгновение, потому что Чонгук хватает пульт, как будто готовится пилотировать самолет, и относится к этому очень серьезно. Он сосредоточенно поджимает губы, выбирая для них абсолютно лучшие песни для караоке, несколько раз поглядывая на Юнги в поисках одобрения, который немедленно ему отвечает. Юнги очарован. Возможно, посещение вечеринки было не такой уж плохой идеей, в конце концов.

***

— Эй, ребята? — нерешительно говорит Намджун с того места, где он служит неофициальным часовым у панорамного окна. — Я почти уверен, что нас завалило снегом. — Фу, да ладно, ты серьезно? Я же говорил, что нам всем следовало уйти два часа назад! И с кем мне по-вашему сегодня спать? — скулит Чимин, драматично плюхаясь в одно из кресел и прижимая ладони к глазам. — Ты всегда можешь присоединиться к нам, — говорит Сокджин у рождественской елки, шевеля бровями, и крепче обхватывает Тэхена за талию, который с надеждой улыбается. — Отвратительно, — считает Чимин. Он зажмуривается, признавая поражение. — Может быть, попробуем вызвать такси? — Хосок предлагает, нахмурившись. — Там должны быть водители, даже в такую ночь, как эта. Людям всегда нужно куда-то добраться. — Я, как самый старший, посоветовал бы вам отказаться от этой идеи. То, что вы нашли попутку, не означает, что это безопасно. И эти водители не в себе. Я бы никогда не доверил им своих самых важных людей в снежную бурю. Почему бы вам с Намджуном не занять свободную спальню? Остальные из этих негодяев, — Сокджин пренебрежительно указывает на Чимина, Чонгука и Юнги, — могут пострадать здесь. — Эй! —Чимин надувает губы. — Ты только что сказал, что я могу переспать с тобой и Тэтэ. — И ты сказал «отвратительно», — говорит Сокджин. — Наслаждайся своим наказанием. — Ты уверен, что снег действительно такой сильный? — спрашивает Юнги. Он встает и подходит к окну, где стоит Намджун. На улице действительно метель, снег валит так быстро и в таком количестве, что трудно разглядеть многоквартирный дом напротив. Снег покрывает землю бело-голубым одеялом под городскими уличными фонарями. Дорога, которую уже несколько раз расчищали, снова представляет собой месиво из снега и слякоти, и по ней медленно пробирается узкая полоса машин. Одну заносит, она врезается в тротуар, прежде чем остановиться. — Может быть, скоро погода изменится, — оптимистично говорит он. Из окна дует сквозняк, поэтому Юнги дрожит и поспешно возвращается на диван. Он опускается еще ближе к Чонгуку, чем сидел раньше, жаждая его тепла. Чонгук подчиняется, обнимая его одной рукой за талию и прижимаясь к его плечу, так что Юнги чувствует себя как в медвежьих объятиях. — Посмотрим, что будет дальше, — говорит Хосок, протягивая руку к Намджуну, чтобы позвать его обратно в кресло, которое они делят. Намджун, не теряя времени, присоединяется к нему, и после неудачной попытки сесть Хосоку на колени, не раздавив его, они меняются местами, так что Хосок оказывается сверху. — Вы все можете остаться следить за погодой, — объявляет Сокджин, — но тем временем мы с Тэхеном устали. Мы собираемся удалиться в спальню, остальные могут остаться, если все будет продолжаться так, как есть. Те, кто переживет эту ночь, утром получат потрясающий рождественский завтрак от меня. — О, завтрак, — говорит Тэхен, широко раскрыв глаза. — Я однозначно остаюсь. — Да, ты определенно остаешься, — говорит Сокджин, поднимая бровь и хватая его за руку. После того, как Сокджин утаскивает Тэхена в спальню, остальные погружаются в тихое общение. Даже обычно хаотичная энергия Хосока кажется приглушенной, когда он засыпает в объятиях Намджуна, а Чимин свернулся калачиком в другом кресле и листает свой телефон, на его губах играет странная улыбка. Гостиная освещена сверкающими белыми огнями рождественской елки и гирляндами, висящими над окном. Потрескивает искусственный огонь. Чонгук, кажется, не склонен поддерживать их беседу, но не в плохом смысле. Вместо этого он с довольным выражением лица наблюдает за падающим за окном снегом. Юнги обнаруживает, что от его тепла становится все сонливее, пока, в конце концов, он не позволяет своей голове покоиться на плече Чонгука. В других ситуациях Юнги никогда бы не был таким смелым, но сочетание того, насколько комфортно он чувствует себя со своими друзьями, и теплого рождественского настроения (и, возможно, виски) прогоняет застенчивость. Чонгук, кажется, не возражает, но вместо этого поднимает руку, чтобы Юнги мог прижаться ближе. Чонгук немного худощав, несмотря на мускулы, но рядом с Юнги он крепкий и теплый, и пахнет смесью мыла с ароматом цитрусовых и брауни. Это приятно. Юнги никогда раньше делал этого, хотя ему часто хотелось этого, и хотя это не такое драматичное событие, как он мог себе представить, есть что-то в этом, или, может быть, в том, что он держит Чонгука конкретно, что его успокаивает. По прошествии часа Хосок и Намджун, в конце концов, уходят в свободную комнату, держась за руки. Волосы Хосока растрепаны, как будто он уже успел поспать. Дверь тихо закрывается за ними. Чимин борется за то, чтобы держать глаза открытыми, но это проигранная битва, и чаще всего его телефон оказывается у него на груди, одна рука едва держится, большой палец поднят. Его кожа искрится блестками, которые он каким-то образом приобрел в течение вечера, а на шее теперь висят разноцветные ленты для вечеринки. Его губы приоткрыты. Холли свернулся калачиком на полу рядом с диваном, положив голову на лапы. — Итак, — сонно произносит Юнги, уткнувшись лицом в грудь Чонгука, — думаю, нас действительно занесло снегом. — Мм, — бормочет Чонгук под щекой старшего. — Не думал, что вечеринка закончится так, — говорит Юнги. Нервы снова покалывают у него в животе, хотя на самом деле они не одни, Чимин сидит рядом в кресле. Тем не менее, наступила ночь, и он обнимается на диване с этим парнем, и все признаки указывают на то, что, возможно, заснет вместе с ним. — А это плохо? — спрашивает Чонгук мягким и высоким голосом. Несмотря на его пирсинг, татуировки и мускулы, он нежный, и в нем есть детская невинность, которая успокаивает Юнги. — Вовсе нет, — говорит Юнги, обнимая его. — Тебе удобно? — спрашивает Чонгук. — Возможно, у меня начинает немного болеть шея, — говорит Юнги. — Старость, знаешь ли. Чонгук хихикает. — Этого следовало ожидать, — затем он прижимает Юнги к спинке дивана, а сам вытягивается рядом с ним. Мин поднимает ноги, и Чонгук тянется к плюшевому одеялу, сложенному у их ног, и натягивает его на них. Рога Чонгука сминаются подлокотником дивана, и они издают приглушенный звон. Теперь они по-настоящему обнимают друг друга, лицом к лицу, рука Чонгука надежно обнимает его, его нога зажата между его. На Чонгуке все еще фартук, и, несмотря на грубый материал, это, вероятно, к лучшему. Потому что, когда Юнги пробует пальцами мягкую кожу спины Чонгука, он понимает, что ни за что не пережил бы, если бы его щека оказалась прямо у него на груди. Они прижаты друг к другу с головы до ног, и от всего этого Юнги немного сходит с ума. — Как тебе так? — спрашивает Чонгук, придвигаясь еще ближе. — Хорошо, — говорит Юнги. — Просто «хорошо»? — Чонгук надувает губы. Его голос мягкий. — Очень хорошо. Так удобно, — уверяет его Юнги, замечая, что его собственный голос стал грубым и скрипучим, как это бывает, когда он сонный. — Хорошо, — шепчет Чонгук. Он переводит взгляд с глаз Юнги на его губы. — Вблизи ты еще симпатичнее. — Сомневаюсь в этом, — защищается Юнги. Если здесь и есть кто-то симпатичный, то это, очевидно, Чонгук. Чонгук трется носами друг о друга. — Определенно симпатичный. Юнги втягивает воздух. — Хм, — бормочет он. В большие, пытливые глаза Чонгука почти невозможно смотреть, поэтому Юнги закрывает свои собственные. Там, где он приятно зажат между Чонгуком и диваном, очень тепло. Он наклоняет свое лицо вперед. Нос Чонгука во второй раз соприкасается с его носом. Юнги придвигается ближе. Он дергает за шнурок фартука Чонгука, а его сердце бешено колотится. Колокольчики на оленьих рогах, застрявшие там, где они есть, издают приглушенный звон. Чонгук целует его в щеку, и Юнги поворачивается. А потом они целуются. Юнги целует парня. Не просто парня. Он целует Чонгука. — Вау, — бормочет он, когда они отрываются друг от друга. — Да? — спрашивает Чонгук с улыбкой в глазах и надеждой. Мин выпячивает губы, надеясь на большее. Чонгук не разочаровывает. Если первый раз был осторожным и милым, заставив Юнги потерять рассудок, то второй раз пульсирует жаром вновь обретенной уверенности Чонгука. Юнги следит за пирсингом в губе Чонгука, когда тот касается его губ. Это сексуально. Чонгук сексуален. Его руки, которые до этого аккуратно обнимали Юнги, обхватывают его, и это похоже на то, как будто его прижимает к дивану тяжелая сталь. Мин пытается подтянуться. Он дергает за лямки фартука Чонгука. — Да, может быть, э-э... Чонгук немедленно понимает намек и срывает фартук. Его оленьи рога издают последний звон, беспомощно падая на пол. Его мускулы великолепны, набухшие, кожа гладкая, и Юнги просто хочется к ним прикоснуться. Чонгук стаскивает с Мина свитер, что хорошо, потому что он уже перегрелся, прежде чем снова прикоснуться к нему. Чонгук теперь наполовину на нем, и они целуются, и Юнги, возможно, издает тихие стоны, когда прижимается к нему. И это отчасти удивительно. — Эм, алло? Знаете ли, вы тут не одни. Чонгук застывает над ним, его большие глаза расширяются от тревоги. Затем он опускается на диван. Он подтыкается под Юнги так сильно, как только может, и прячет лицо в руке старшего. Юнги кашляет. — Ой. Извини, — он почти забыл, что Чимин спал в кресле. В свою защиту Юнги мог с уверенностью сказать, что Чонгук смог бы отвлечь чемпиона по шахматам во время финальной партии. — А ты бы не мог, уйти куда-нибудь, я не знаю? В спальне для гостей есть свободное место? — Если ты думаешь, что я пойду туда, то ты не в своем уме, — резко говорит Чимин. Вероятно, он прав. Юнги бы и сам не решился идти к Хосоку с Намджуном. — И прежде чем ты спросишь, я и на метр не подойду к Сокджин-хену и Тэтэ. — Даже и не думал об этом, — бормочет Юнги, хотя да, он планировал предложить именно это. Он вздыхает. Может быть, это не худшая вещь в мире – не иметь возможность продолжить из-за ограничений спальных мест, когда он все еще едва знает Чонгука или то, что Чонгук, возможно, ищет. Он переворачивается на бок, чтобы быть лицом к нему. Его лицо освещено светом уличных фонарей, проникающим в окна. Чонгук перестает прятаться и смущенно улыбается ему в ответ. Юнги тычет пальцем в нос. Он такой милый. Но в то же время горячий. И симпатичный. Он действительно нравится Юнги. Он гладит его по щеке, и кажется чудом, что ему позволено это делать. — Когда ты в последний раз был с кем-то? — тихо спрашивает Юнги, вопрос горит в нем. Он хочет знать достаточно, чтобы рискнуть снова испытать гнев Чимина. — Честно? — говорит Чонгук. — В прошлые выходные. Желудок Мина неприятно скручивается. Он пытается говорить ровным голосом. — Ты еще встречаешься с ними? — Нет. Это был секс на одну ночь. Не осуждай меня. Ревновать неразумно, поэтому Юнги подавляет это чувство, только для того, чтобы его место заняло новое беспокойство. — И это тоже? Только на одну ночь? — Хм. Если ты хочешь, чтобы это было на одну ночь? — А ты что хочешь? — Боже, это глупо. Он, должно быть, регрессировал лет на десять, раз ведет этот разговор подобным образом. В то же время он действительно хочет знать. Взгляд Чонгука скользит в сторону. Снова возвращается к нему. Он пожимает плечами. — Я не знаю. Это ты пригласил меня на свидание ранее, — Чонгук смотрит в точку прямо за плечом Юнги. — Может быть, это было только ради этого? Все следы игривости и уверенности Чонгука исчезли, и Юнги больше никогда не хочет видеть Чонгука таким. Он смотрит на выпуклые мышцы Чонгука, на его густо накрашенные татуировки, на кольцо в губе и на все усилия, которые Чонгук, очевидно, прилагает, чтобы выглядеть таким образом, и думает: о. — Эй. Тебе нравятся рождественские романтические комедии? — спрашивает Юнги. — Черт возьми, нет, — фыркает Чонгук. — Но мне нравятся фильмы о зомби. Юнги хихикает. Он проводит пальцами по волосам младшего. Может быть, идеала и не существует, но это нормально. — Я пригласил тебя на свидание не только ради этого. Мне нравится, что ты любишь музыку. Я тоже. Я хочу поговорить с тобой об этом подробнее. И просто хочу предупредить тебя, я много говорю об этом. Я хочу снова услышать, как ты поешь. Мне понравились твои брауни, и я хочу, чтобы ты пришел, чтобы мы могли приготовить что-нибудь вместе. Я наблюдал за тобой весь вечер. Ты так добр ко всем. Ты так мил с Холли. Я хочу немного этой сладости в своей жизни. Я так долго жил без нее. — О, — говорит Чонгук, широко раскрывая глаза, — хорошо. — Итак, ты готов к чему-то большему, чем просто секс на одну ночь? — спрашивает Юнги, стараясь не бояться сказать это. Чонгук теребит свое кольцо в губе. — У меня никогда не было настоящих отношений. Тебя это не пугает? — Потому что ты этого не хотел? — Нет, я действительно этого хотел. С несколькими людьми. Но никто никогда не хотел этого. Со мной, — поясняет Чонгук. Юнги думает, что эти люди, должно быть, гребаные идиоты, но это нормально. Это значит, что Чонгук все еще холост. Чонгук все еще холост, и он в объятиях Юнги. Он милый парень, и ему нравятся фильмы о зомби, и он покупает пластинки OffonOff в магазинах инди-музыки, и он смотрит на Юнги так, словно ждет, что его снова подведут. Да. Сегодня Рождество. За окном падает снег. Юнги со всеми своими друзьями, а Холли спит у него в ногах. Вычеркните все старые убеждения Мина о том, что ему не повезло, потому что все эти одинокие дни и все эти бесконечные скитания, задаваясь вопросом, будет ли ему когда-нибудь позволено что-то настоящее, привели его сюда, к этому. — Эй. К черту их, хорошо? Они еще не поняли, что они потеряли. Я хочу узнать тебя получше. И, надеюсь, что у нас получится, — говорит Юнги, крепче обнимая Чонгука. Младший застенчиво улыбается. — Да? На этот раз Юнги целует его. — Да. — Клянусь богом, если я еще раз услышу, как вы целуетесь... — говорит Чимин. — И не могли бы вы, пожалуйста, перестать пялиться друг на друга, меня сейчас стошнит. Чонгук хихикает. — Прости, хен. Юнги поднимает голову. — Заткнись, Чимин. Сколько раз я тащил твою задницу домой, после того, как ты пьяный не отлипал от какого-то неудачника, ты мой должник. Чимин фыркает. — Уф, замечательно. Я надену свои наушники. Но, боже, ведите себя прилично. И я ожидаю хороший рождественский подарок. Не какую-нибудь вещь из долларового магазина. Юнги закатывает глаза, хотя знает, что Чимин его не видит. Он принес рождественский подарок Чимина в своей сумке, и он знает, что тот ему понравится (пушистый розовый джемпер, который он заметил в витринах магазина на прошлой неделе). — Как скажешь. Юнги снова устраивается и кладет голову на бицепс Чонгука. Он улыбается ему. Младший улыбается в ответ. Затем Мина снова вдавливают в диван, и да. Его это устраивает.

***

— Хен, перестань. Я тебя так давно не видел. Выйди хоть раз из своей странной пещеры и почти нас своим присутствием. Это мои 100 дней с Намджуном. Зажав телефон между ухом и плечом, Юнги вздыхает, упаковывая новый альбом Balming Tiger в магазине Magic Shop и передавая пакет женщине с фиолетовыми волосами. Звенит колокольчик, когда она уходит, открыв дверь следующему посетителю. — Ладно, ладно, — говорит Юнги. Хосок все утро писал ему смс, умоляя пойти в джаз-клуб, где они проводят годовщину. Он понятия не имеет, зачем им приглашать полгорода, когда вполне подойдет небольшая компания. — Я и не говорил, что не пойду. Я просто поинтересовался списком гостей. — Что не так с ним? Там будут только ты, Чонгук, Чимин, Сокджин, Тэхен и еще несколько человек. — С каких пор сорок персон – это «несколько человек»? Юнги почти слышит, как Хосок пожимает плечами. — Намджуни много кого знает в индустрии. Знаешь, это могло бы быть полезно и для тебя тоже. И, может быть, если они услышат, как поет Чонгуки... — Ладно, ладно, тебе не нужно меня подкупать. Ты знаешь, что я приду, — он улыбается в сторону вошедшего Чонгука и слегка машет рукой. Младший машет в ответ. — А сейчас мне нужно идти. — Дай угадаю. Появился золотой мальчик, — сухо говорит Хосок. Юнги его не ждал. Чонгук, должно быть, улизнул с работы на обед. Иногда он покупает жареного цыпленка и прыгает в метро. Их остановки находятся на одной линии, так что ему никогда не требуется слишком много времени, чтобы добраться до него. Конечно же, Чонгук гордо поднимает пакет и шаркающей походкой подходит к прилавку. — Привет, — говорит он. — Привет, — отвечает Юнги, немного ошеломленный. Несмотря на то, что они были неразлучны с Рождества (так много для того, чтобы не торопиться), он никогда не переставал удивляться неотразимым сочетанием татуировок плохого парня Чонгука и его глаз лани. — Да, он здесь. Я поговорю с тобой позже, Хосок, — когда он вешает трубку и убирает телефон в карман, они с Чонгуком мгновение молча смотрят друг на друга. — Извините, но у вас случайно нет So!YoON! В последнее время мне так нравится ее творчество, — наконец говорит Чонгук. Юнги выпрямляется. — Да, конечно, есть, — говорит он, подыгрывая, и выскальзывает из-за прилавка. — Следуйте за мной. Он направляется к витрине, когда руки Чонгука обхватывают его сзади. Юнги расслабляется в объятиях. Младший поворачивает его к себе. — Привет, кроха, — говорит Чонгук, запечатлевая поцелуй на его губах. Юнги обвивает руками шею Чона. — Я старше тебя. Тебе нельзя называть меня крохой. — Это мы еще посмотрим, — говорит Чонгук между поцелуями. — Я принес обед для крохи. — Хен благодарит тебя, — поправляет Юнги. — Когда ты должен вернуться? — А мне и не надо, — лукаво говорит Чонгук. — Взял отгул на остаток дня. Юнги приподнимает бровь. — Тогда это хорошо, потому что вышел новый фильм о зомби, и я планировал пойти один. — Непослушный хен! — говорит Чонгук, надувшись. — Ты знал, что я хотел его посмотреть. — Ой? Ты хотел его посмотреть? — поддразнивает Юнги. Несмотря на то, что его любимое занятие - проводить вечер за приготовлением пищи и совместной работой над музыкой, он должен признать, что держаться за руки с Чонгуком в кинотеатре, пока они смотрят фильмы, - это второе по значимости занятие. — Заткнись, — беззлобно говорит Чонгук и сжимает его талию. — Ну, раз уж ты принес курицу, я полагаю, ты это заслужил, — говорит Юнги, выскальзывая из рук Чонгука и хватая пакет с едой навынос. — Давай поедим в подсобке. Сегодня было тихо. О, и у меня есть плохие новости. Ты должен пойти на вечеринку к Хосоку и Намджуну, и они будут умолять тебя, чтобы ты спел перед большим количеством людей. — Это не похоже на плохие новости, — говорит Чонгук, следуя за ним в подсобку. Мин пожимает плечами. — Это будет ужасно. Они празднуют свои 100 дней. — Это на самом деле звучит мило, — говорит Чонгук. Он хватает Юнги за руку и снова притягивает его к себе. — По-моему, и у нас скоро 100 дней. Юнги улыбается. Это были головокружительные несколько месяцев, но зимы внезапно стали не такими холодными, как раньше. Он поднимает лицо, чтобы Чонгук мог поцеловать его. — Да, да, полагаю, что это так.