Мурчание

— Ненавижу их всех! — воскликнул Огай, расхаживая по дому туда-сюда. Только когда он один, то он может показывать свои истинные эмоции, может пинать вещи, материться и не бояться быть осужденным. Сегодня он должен был принять партию лекарств, которые нужны в срочном порядке, но естественно, в самый последний момент — о чудо! – ему позвонили из службы доставки и предупредили, что товар утерян. Какого черта?! Как они могли потерять три чемодана с медикаментами?! Такое ощущение, что они перевозили чайный сервиз, или какую-нибудь детскую игрушку, или... что обычно теряется? Огай дрожал от страха и злости. От страха, потому что из-за этих неумех можно потерять кучу жизней. Люди на койках лежат и медленно умирают. Температура под сорок, бедные больные в бреду, а Мори... Он лишь может посочувствовать. Не дай Бог сделает ещё хуже, виноватым будет в любом случае он. И так стоял над ними целые сутки, подавляя прогрессирующую болезнь. А от злости, потому что Огай бессилен. Он хочет помочь, ему жаль этих людей, но не может. Он устал... устал видеть, как на его руках чахнут по истине невинные люди. Ринтаро вздрогнул, когда кинул от переизбытка эмоций подушку в дверь, а в дверном проеме появился растерянный мечник, ловко увернувшийся от мягкого снаряда. — Как тепло и по-домашнему ты меня встречаешь, — немного в шокированном состоянии сказал Фукудзава, смотря на Огая, который сидел по середине кровати. Видно, страший хотел пошутить, но не сильно удалось. — Я заходил в больницу, сказали, что ты убежал домой. Что-то случилось? Юкичи прошел в их спальню все еще в верхней одежде. На улице дождливая осень, приходится бегать в накидках, ветровках и дождевиках, чтобы хоть как-то спастись. — Нет, ничего, — сказал Мори, падая спиной на кровать, а после прячась под одеяло. Фукудзава тяжело вздохнул: видел же, что тот врет. — Погоди, я сейчас переоденусь и приду, — мужчина взял комплект домашней одежды и вышел из спальни. Огай остался один. На самом деле, он не хочет никого сейчас видеть. Не хочет ни с кем общаться и пересекаться, ему надо побыть одному. С работы он ушел, чтобы не сорваться на назойливых интернов или медсестер. Он не хочет сорваться и на Юкичи. Укутавшись чуть ли не с головой под одеяло, врач прикрыл глаза. Усталость по всему телу разлилась неожиданно быстро. Только он стал засыпать, как тут же услышал, как дверь ванной комнаты открывается. — Спишь? — негромко послышался голос сзади. — Нет. — Отлично. Не хочешь рассказать, как у тебя дела на работе? — спросил Юкичи, садясь на край кровати. — Не хочу, там все отлично. — Правда? Айяно сказала, что ты выглядел очень неважно... и тебя как будто трясло. Коллеги боялись к тебе подойти, — Фукудзава заполз на кровать, обнимая Огая со спины. Айяно – молодая медсестра, кажется, ей даже двадцати пяти нет. Наивная дурочка, как называл ее Мори. Они с Юкичи неплохо общаются. Ну, как неплохо, мягко говоря... она ему докладывает каждый шаг Мори по больнице, когда тот отсутствует. — "В двенадцать он выпил кофе и ничего не съел. Доктор Мори случайно не заболел?", " Кажется, сегодня он курил больше обычного, может, он переживает?", "Доктор Мори в жутко плохом настроении, берегитесь, Фукудзава-доно!", — естественно, с такими отчетами она прибегала к Юкичи, а тот ее терпеливо выслушивал. Огаю она, мягко говоря, не нравилась. Ябеда какая-то. Потом из-за этих "а он сегодня ничего не съел" врачу прилетало по шапке. В буквальном смысле приходилось давиться едой перед мужчиной, чтобы не было лишних вопросов. — Я сделаю все возможное, чтобы ее уволили, если еще раз придешь к ней за отчетом. Я взрослый мальчик, сам разберусь как я, где я, с кем я, — Огай чуть ли не рычал. Боже, ну нет, нет, не хочет же ругаться... оно правда само выходит. — Я неважно себя чувствую, давай отложим допрос на потом. Юкичи удивленно похлопал глазами. — Посмотри на меня. — Не хочу. Мужчина тяжело вздохнул. Чуть отодвинувшись от Огая, он взял край одеяла и приподнял его. Огай же в этот момент успел себя накрутить, что обидел его. — Я… это… — он развернулся к старшему, а Фукудзава в этот момент залез к нему под одеяло погреться. — М? — А… — Мори осознал, что Фукудзава отодвинулся от него чтобы укутаться, а не обиделся. — Ничего. Огай попытался развернуться обратно, как будто бы сбегая, но его с силой притянули к себе и прижали. Мори уткнулся лицом в грудь Юкичи и распахнул глаза. Терпкий запах сильного альфы окутал его с головой. — Что ты делаешь?.. — парень положил свои ручонки на грудь Фукудзавы, стараясь отстраниться. — Тш-ш... — успокаивающее прошипел мужчина, притягивая его к себе ближе. — Просто расслабься. Огай был омегой, но знал об этом только Юкичи. Нынче это был их маленький секрет. На работе никто не знал, а если и узнавал, то особо долго не жил. Кажется, последнего добряка Огай заразил СПИДом. А что? Тот угрожал всем рассказать, если Мори не отсосет ему в каморке или туалете. Страшно представить, что бы с ним было, если бы об этом узнал Юкичи. — Юкичи, хватит вести себя со мной, как с маленьким ребенком! — Огай возмущался, но уже не пытался оттолкнуть мужчину от себя. Феромоны альфы действовали на омегу, как успокоительное, тело становилось ватным, а в груди наоборот нарастало какое-то напряжение. — Ну хватит, я сейчас усну... Мори положил неподчиняющиеся руки на бока мужчины, самостоятельно придвигаясь ближе. Юкичи льстила такая реакция. Обнимая в ответ, одной рукой он скользнул по спине омеги вверх, потом к шее, а с шеи к затылку. Остановившись на макушке, чуть мозолистые пальцы зарылись в волосах. Рука Юкичи стала массировать корни волос Огая, на что последний чуть не растекся лужицей: он обожает, когда Фукудзава так делает. В груди какое-то напряжение росло, хотелось... чего ему хотелось? Фукудзава выпустил ещё одну сильную порцию феромонов, чувствуя, как парень чуть извивается под ним. В гробовой тишине послышалось... Что за?.. — Что это? — спросил Юкичи, отодвигая от себя Мори. — Я не знаю! — обеспокоено ответил он, и звук мурлыканья куда-то исчезло. — Может, мы кошку-мазохистку придавили? — Это же был ты! — Я с рождения не мурчал, издеваешься? — Ну, попробуй ещё разок, — сказал Юкичи, восторженно прижимая к себе Огая. Легкий румянец выступил на щеках парня. То самое напряжение в области сердца перешло наверх. Это напряжение уже было чуть ниже глотки. Расслабившись, Огай вздохнул полной грудью чужих феромонов и его снова повело. Тихое мурлыканье послышалось в тишине, с каждой секундой оно было громче и громче, а через несколько минут и вовсе стало отчетливо слышно. Для Огая это было вовсе не тяжело, кажется, он даже не замечал этих вибраций... Что не скажешь о Юкичи. У него дыхание перехватило, он как будто бы боялся спугнуть что-то. Фукудзава, на свой страх и риск стал вновь слегка массировать кожу головы своего омеги, на что тот прижался ближе, и мурчание стало чуть громче. Кажется, сейчас такой спокойный и уравновешенный человек, как Фукудзава, готов скакать от счастья по комнате, потому что не все омеги умели мурчать. Мужчина уже давно смирился с этим фактом, потому что слышал, что только сильные омеги могли так делать. А на самом деле ему достался он – такой сильный и мурчащий парень. За все время, что они были вместе с Ринтаро, Юкичи никогда такого не замечал. Да и в принципе особо внимание на это не обращал. В какой-то момент даже и позабыл, что омеги обладают такой особенностью. Кажется, он никогда не слышал мурлыканье от омеги вообще когда-либо, только узнал о таком по слухам от других. Никогда не понимал людей, которые в прямом смысле хвастались своими парами. А сейчас... он ужасно восторжен! Вот-вот, и его трясти начнет. Полежав минуты три в сильном напряжении, мужчина шумно выдохнул. Мори не двигался, кажется, уже задремал. Признаться, Фукудзава не хотел засыпать. Его задачей было успокоить омегу, приласкать и даже дать возможность выспаться. Он знал, что случилось у врача на работе, знал, как тот переживал, и хотел сам помочь, как только мог. Он был готов к крикам, слезам, швырянию в него вещей, потому что недавно нашел в рабочем столе Мори баночку с успокоительными. Работа врача – ужасная нервотрёпка, особенно работа хирурга. Сколько за день эмоций он подавляет? Только одному Огаю знать. Чтобы младший в скором времени не подсел на антидепрессанты, Фукудзава согласился с сам собой стать его подушкой безопасности. Готов слушать его переживания, поддерживать, быть рядом, лишь бы не глотал всякую гадость. Он знал, какой Мори сильный духом, войну прошел... Это действительно повод для гордости, но как же сильно она повлияла на его психику? Спустя десять минут уже не было сомнений, что Мори спал. Мурлыканье становилось все тише, а веки Юкичи стали слипаться. Он не любил спать днем, потом не понимаешь где ты, кто ты, но сейчас, волшебным образом, как заколдованный, он самостоятельно провалился в сон. Кто бы мог подумать, что такое успокаивающее мурлыканье могло его убаюкать. *** С того момента прошел месяц. Медицинские препараты доставили спустя пару дней после того случая, а в качестве извинения прислали коробку расходных материалов. С тех пор Юкичи просил Мори помурчать ему каждый день. Сначала Огай соглашался: почему бы и нет? Но спустя несколько дней таких активностей младший выдохся. После того, как старший стал получать отказ, а щенячьи глазки и обещание о завтраке в постель перестали помогать, пришлось думать и действовать по-другому. Фукудзава выяснил, что мурлыканье — это реакция организма на благоприятные условия и комфорт. Теперь Юкичи создавал Мори комфорт через день. То массаж может предложить, то феромоны выпускает, то после секса приласкает. После таких действий Мори, не контролируя себя, начинал мурчать. Юкичи это ужасно нравилось, он мог слушать его часами. Огай тоже в свою пользу стал использовать этот навык. Порой Юкичи мучила легкая бессонница, если тот не завершит какое-то начатое дело. Например, если книгу не дочитал, а ему оставалось чуть-чуть, мог ворочаться всю ночь и так не уснуть. У Мори есть привычка, которую не особо любит мужчина – парень складывал на него свои конечности: то ногу, то руку, то прижмется, потому что мерзнет, а сон у того, зараза, чуткий. Только стоит Фукудзаве приподняться или резко пошевелиться, Мори буквально подскакивал, а потом не мог уснуть. И так они могли всю ночь проговорить... один, потому что не закончил свое дело, а другой, потому что резко проснулся и сон ушел. Теперь Мори тоже действовал по-своему. В такие моменты он начинал мурлыкать, специально, что, естественно, давалось сложнее без благоприятных условий. Фукудзаву вело моментально, всего десять минут и тот сопит рядом, как сурок. Мори гордился, что мог самостоятельно убаюкать Юкичи. Признаться, Огаю нравится это качество в омегах. Сначала он ужасно стеснялся, это казалось чем-то позорным... Будто бы слабую сторону видели. А как только его альфа становился послушным после пяти минут мурлыканья, младший радовался и находил свои плюсы в этом.