Нормально

«Но больше всего я радовался, что в этом непривычном для меня разговорчиво-говорливом состоянии я сдержался и не сболтнул то, что сидело у меня на самом кончике языка, то, чего я никогда не говорил, хоть мы оба все и так знали и мне в общем-то и не нужно было говорить ему это там, на улице, вслух — я люблю тебя, разумеется».

«Щегол» Донна Тартт

Как всегда, Борис и Тео выпивали после школы. На этот раз в комнате у Бориса. Тео нравилось это место. Эта комната вся пахла Борисом. Ребята лежали прямо на полу, Декер тупо втыкал в потолок, а Павликовский тут же рядом о чем-то болтал, устроившись на боку. Они не знали, сколько времени, не помнили, сколько и чего выпили. Неожиданно Борис замолчал. Может, сказал все, что хотел, а может, просто устал говорить. Тео слышал, как тот громко дышал ртом. — Поттер, тебе нравятся девушки? — произнес Борис, приподнимая голову. По его интонации было совершено непонятно, спрашивает, утверждает, или вовсе заигрывает он. — Да… — выдохнул Декер, смутно вспоминая Пиппу. Потом перед его глазами начали мелькать девушки в школе, обнаженные девчонки на страницах журналов, как однажды Борис нашел диск с порно… С тихим стуком Борис положил голову обратно на пол, закрывая глаза. Тео повернул голову, разглядывая лицо своего друга. В тусклом освещении бледная кожа Бориса сияла. Он был в одной из своих огромных чёрных футболок на пару размеров больше, которые болтались на его худощавом теле. Сейчас в широком вороте было видно его плечо и ключицы. Он открыл глаза, мгновенно нашел в полумраке глаза Тео и спросил: — А парни? Тебе нравятся парни? Тео не хотел думать. Наверное, такие парни, как Том с его чертовыми сигаретами, ему не нравились. Поэтому он просто сказал: — Не знаю. — Однажды, когда я ещё жил в Техасе, меня поцеловал парень, — Борис опять начал разговаривать, рассказывая частичку его насыщенной жизни, — он был сыном мужика, который сдавал нам комнату пару недель, когда мы еще только переехали в Техас. Я сидел дома, пока отец где-то шлялся постоянно, а этот парень… Теодор сел, оглядываясь в поисках ещё не пустой бутылки, совершенно не слушая дальше. — До этого я целовался только с девчонками около школы. Кажется, Борис закончил и поэтому замолчал, наблюдая, как Тео болтает в воздухе бутылками, чтобы понять, есть ли в них что-нибудь. Борис пробормотал что-то на русском, приподнимаясь с пола. Пошатываясь, но уверенно ориентируясь в темноте, он вышел из комнаты. Тео предположил, что его друг отправился справить нужду. Вернувшись, Борис увидел, что Тео развалился на кровати, зарывшись лицом в подушку. Тихо подкравшись, он со смехом плюхнулся сверху. Послышалась тонна мата на русском, английском, украинском и каких-то ещё языках. С грохотом они кучей из рук и ног плюхнулись на пол, раскидывая бутылки, которые принялись кататься по полу, издавая такую какофонию звуков, от которой у ребят зазвенело в ушах. Поэтому Тео не сразу понял, что Борис все ещё лежал на нём и кашлял от смеха. Постепенно он успокаивался. Потом приподнял бедра и потерся пахом о согнутые ноги лежащего под ним Декера. — Тео… — Борис так редко звал его по имени. Обычно он обращался «Поттер» или вообще каким-то нечленораздельным русским звуком. Поэтому сейчас Тео максимально сосредоточился, как будто оклик по имени добавлял серьёзность к последующим далее словам, — не двигайся, хорошо? Тео чувствовал давление сквозь джинсы черноволосого. Дыхание Бориса становилось все тяжелее и громче, слышалось над самым ухом Тео. Декер поднял руки, положил их на открытую поясницу Бориса. Футболка уже давно скомкалась у лопаток, открывая остальную часть спины для теплых от алкоголя прикосновений рук. И весь мир для Тео превратился в дыхание, движение и позвонки с ребрами, обтянутые кожей, которые можно было сжимать и поглаживать, вести пальцами вверх до кудрей на затылке, а затем опять вниз к плотной ткани джинсов. Борис то крепко прижимался к бедру Тео, то начинал быстро и хаотично тереться, извиваясь как змея. Тео вспомнил, что несколько раз видел их в пустыне. Борис ухватился руками за плечи Тео, сжимая их, и вскоре прекратил движения и расслабился. — А-а-ах черт, у меня останутся синяки на коленях, — проговорил Борис, скатываясь с Тео рядом на пол. — И что это, твою мать, было? — спросил Тео через пару минут, начиная трезветь. — Zabei, — ответил Борис на русском. — Я не понимаю. — Забудь. Не обращай внимание. И все действительно забывалось. Очередные пьянки, торопливые сборы утром в школу, набеги на магазин, конфликты с отцами, прогулки с черным зонтиком, головные боли от похмелья… все это смешивалась в одну кучу, из которой иногда выныривали обрывки воспоминаний, как этот. Но это было нормально. Как и нормально было просыпаться после пьянок или приходов в одной постели, иногда без одежды или вовсе в чужих трусах. И когда Борис, затягиваясь сигаретой, резко притянул к себе Тео, выдыхая ему в лёгкие дым из своего рта. Это тоже было нормально. Или когда они ставили друг другу засосы, увидев это в каком-то фильме. Борис особо постарался над ярким пятном прямо на шее друга, а Тео потом еще долго заворожено смотрел на фиолетовые следы на ключицах и ребрах Бориса. Границы между ними стирались напрочь. Тео мог спокойно схватить Бориса за пах, конечно он потом получил бы за это по зубам, но и это нормально. Одежда вскоре стала общая. И если Борису одежда Тео была почти как раз, то Тео буквально тонул в шмотках Бориса. — Ха-ха-ха — заливался смехом черноволосый, когда впервые увидел Тео в его футболке, — ты как будто напялил на себя стрёмное платье! Картина завершалась тем, что Тео был без брюк. Поэтому края футболки, болтавшиеся на середине бедра, вполне были похожи на подол платья по длине. — А что поделать, ты облевал мой свитер! — Ща, погоди, — посмеиваясь, Борис вышел из комнаты, а вернулся с широким черным ремнем. Тео вопросительно посмотрел на друга. Борис подошёл непозволительно близко, ближе, чем требовалось для того, чтобы просто застегнуть ремень на талии. Если бы он захотел, он мог соприкоснуться с Тео носами, — ну, уже лучше! — теперь на футболке-платье появился стильный черный пояс, — а если так… — Борис стянул футболку, оголяя плечо. — Эй, ты чего?! — Вообще улёт! Больше не было комнаты Тео и комнаты Бориса, это были их комнаты, их бутылки, их сигареты. Просыпаться посреди ночи, руками шарить по кровати в поисках Бориса, находить его и успокаиваться, а после крепко прижиматься друг к другу — тоже было нормально.