Чудо в себе

      Всё, что получил Гарри от Дурслей на Рождество девяностого года, — это ёлочный шар. Стеклянный тёмно-синий с золотистыми звёздочками, слегка поцарапанный, точно не новый и, скорее всего, случайно найденный. Гарри знал, что его дядя и тётя не отличались щедростью, по крайней мере, по отношению к нему, но в этот раз их словно подменили, так как подарок оказался действительно дорог сердцу Гарри. Шар олицетворял что-то таинственное и волшебное, о чём мальчик будто бы помнил в раннем детстве и позабыл с течением времени. Притихнув и спрятавшись в углу гостиной, Гарри теперь часто сидел на полу у ёлки и зачарованно глядел на личное украшение, пока его родственники по счастливой случайности находились в других комнатах. Шар висел на самой низкой ветке у стены и был перекрыт крупными и блестящими звёздами и сосульками. Тётя Петуния вообще не хотела видеть его на своей ёлке и со скрипом позволила племяннику повесить шар только на неприметную сторону дерева.       Но всё-таки он висел. И бесконечно радовал Гарри. О чём непременно знал Дадли...       — Опять пялишься на свою страшную стекляшку? — прокричал кузен, с топотом ворвавшись в гостиную.       На его лице играла недобрая улыбка. Наверное, ему уже надоели новенькие игрушки, полученные пару дней назад на Рождество, и он решил пристать к Гарри, которого он просто обожал донимать. Тот мудро промолчал и обвёл взглядом гору коробок, упакованных обёрточной бумагой праздничных цветов. Почти все подарки, лежавшие под ёлкой, предназначались для Дадли на Новый год. И ни одного не было для Гарри. За всю жизнь он не получил ничего, что было бы красиво обёрнуто бумагой или хотя бы перевязано ленточкой.       — Оглох, что ли? — кузен схватил с барной стойки кексик, переваливающимся шагом подошёл к Гарри и зловеще навис над ним. — Или язык засох?       Дадли гоготнул над своим вопросом, который, похоже, он посчитал остроумным, и разом откусил половину кекса, на что Гарри лишь устало закатил глаза.       — Ну-ка, покажи мне своё пугало, — с набитым ртом приказал Дурсль.       — Уйди, Дадли, — спокойно попросил Гарри.       — Наверное, это твоя единственная драгоценность, — с наигранным сожалением в голосе просюсюкал кузен и потянулся пухлой ручкой к шару, с трудом наклоняясь и перегибаясь через ветки с другими украшениями.       — Уйди, — предупредил Гарри и отвёл его загребущую пятерню в сторону.       — Да я просто посмотрю, не хнычь, — Дадли наклонился ещё ниже, отчего дерево возмущённо затряслось, а украшения угрожающе зазвенели.       Он упёрся животом в макушку двоюродного брата и мазнул пальцами по тому самому ёлочному шару, чуть не уронив его с ветки, чем изрядно взбесил Гарри. Он с силой отпихнул пузо Дадли двумя руками и прокричал:       — Отвали! Он мой!       Гарри чувствовал, как внутри него всё закипало, а воздух в гостиной будто бы вторил его состоянию и начинал вибрировать.       — Ах ты-ы! — провыл Дурсль, от злости хватая ртом воздух, его лицо побагровело. — Да тут всё моё! И этот шар — тоже! Здесь нет ничего твоего!       С такими словами он навалился на Гарри, сорвал с ёлки ценное для него украшение и, крепко сжав его в руке, кряхтя поднялся, затем подразнил Поттера, повертев шаром перед его носом, и с трудом побежал через террасу в сад. Гарри погнался за ним, стараясь не отставать, но Дадли уже приближался к забору заснеженного заднего двора. Дурсль обернулся и, глядя Поттеру прямо в глаза, с противной ухмылкой запулил шарик в воздух. Когда Гарри подбежал к кузену, он услышал лишь приглушённый звон разбитого стекла где-то на проезжей части. Воздух завибрировал сильнее. Теперь это почувствовал и Дадли, он начал боязливо озираться. Гарри душила несправедливость, его обуревала ярость вперемешку с горечью, он хотел что-нибудь сделать с этими эмоциями, найти им применение. Он понимал, что Дадли был ему не по силам, но уж очень хотелось отплатить обидчику хоть чем-то. Рассерженно оскалившись, Гарри резким движением выхватил кекс из руки Дадли и смачно припечатал его к лицу кузена. После того, как вкусняшка шмякнулась на землю, Дурсль, осознав, что его неприкосновенность в этом доме нарушена, завизжал на всю улицу:       — Мама-а-а!       И помчался обратно в гостиную, куда уже спешили его перепуганные родители. Дадли бросился в объятия Петунии и, фальшиво подвывая, сбивчиво рассказал ей про случившееся, невинно забыв упомянуть про ёлочное украшение Гарри.       — Он разбил мой шар! — отчаянно воскликнул Поттер, когда вбежал в дом.       — Ничего страшного, — сухо ответила миссис Дурсль, — случайность. За это ты решил покалечить моего сыночку?       Дадли, ревностно вцепившись в маму, оглянулся на Гарри и показал ему язык, но следом удивлённо округлил глаза и в ужасе прокричал:       — Мама, он украл мои подарки!       Гарри обернулся и увидел за собой ёлку. Она стояла на месте и выглядела как прежде, только вот под ней было пусто. Все коробки исчезли. Будто по волшебству... «Их было штук пятнадцать, никто не мог их так быстро вынести», — судорожно соображал Гарри и неверяще глядел на голую крестовину ёлки.       — Признавайся, парень, не то худо будет, — прошипел в усы подошедший к нему вплотную мистер Дурсль. — Куда ты их дел?       — Я? Я же... — растерянно проронил Гарри, поочерёдно смотря то на опустевший пол, то на дядю.       — Куда ты их спрятал, несносный мальчишка? — верещащим голосом перебила его тётя Петуния, она таращила глаза и прижимала голову сына к своей груди.       — Да никуда я их не прятал! — у Гарри лопнуло терпение. — Я ведь был с Дадли на заднем дворе!       — Ты сидел до этого в гостиной целое утро! Кто знает, что ты с ними сделал! — не унимался кузен.       — Я клянусь вам! Я ничего не трогал. Подарки были под ёлкой, а потом их вдруг не стало, когда мы с Дадли вернулись сюда. Я тоже удивлён! Они испарились, исчезли, словно... Будто...       Гарри замялся, побоявшись привести злосчастное сравнение. Но за него закончил мистер Дурсль, который, наклонившись, заглянул в глаза племяннику и неприятно выдохнул ему в лицо:       — Будто по волшебству, да?       — Но Вы же сами говорили, что магии не существует! — поспешно вставил Гарри, зная отношение дяди к этой теме.       — Разумеется! Волшебство — это чушь! Всему есть логическое объяснение. Поэтому ты нам сейчас честно расскажешь, куда спрятал подарки, и тебе ничего плохого за это не будет, — обманчиво улыбаясь, угрожающе ласково пролепетал Дурсль. — Но учти. Ещё один малейший намёк на колдовство...       Он резко изменился в лице и для пущего устрашения не продолжил фразу. Гарри в обескураживающем бессилии и безнадёжности отрицательно помотал головой и тихо выдавил:       — Они сами...       Мистер и миссис Дурсль в ужасе переглянулись и побледнели. Гарри никогда не понимал, почему они каждый раз так драматично реагировали на любое упоминание магии.       — С меня довольно твоих странностей! — взорвался дядя Вернон, забрызгав мальчика слюной. — Ты наказан! Даже и не надейся получить подарок на Новый год!       — Я бы и так ничего не получил, — буркнул Гарри.       В отличие от Дадли, его поздравляли только с одним праздником.       — Что ты сказал? За своё безобразное поведение ты заперт в кладовке до вечера, — строго констатировал мистер Дурсль.       — Потом ты погостишь у миссис Фигг, — сообщила тётя Петуния, а затем, встретив вопросительный взгляд Гарри, с чувством собственного превосходства объяснила: — Мы приглашены на ужин к моей подруге.       «У вас есть друзья?» — саркастично подумал Гарри, но решил промолчать.       — Если подарки не окажутся под ёлкой до нашего возвращения, Новый год ты проведёшь без еды, — сурово поставил условие дядя Вернон.       После этого он запер племянника в чулане под лестницей.       Гарри весь день (пока скучал в своей комнатке, а потом рассматривал фотографии кошек в пропахшей капустой гостиной миссис Фигг) тоскливо размышлял над своей участью, рассуждал о трудностях своей судьбы. «Почему Дурсли так меня не любят?» — искренне пытался понять Гарри. Он знал, что насильно мил не будешь, но он надеялся хотя бы на нейтральное взаимоуважение. «Почему со мной происходит так много странностей?» — мальчик перебирал в памяти все необъяснимые происшествия с его участием, которых насчитывалось немало за десять лет его жизни. «Может, Дурсли что-то знают, о чём я не догадываюсь? Может, они чего-то боятся? Может, они боятся... меня?» — с ужасом предположил Поттер, теряясь в догадках и сомнениях.       — Отчего ты такой грустный, Гарри? — миссис Фигг выдернула его из мрачных мыслей.       Он отложил кошачий фотоальбом в сторону и, решив сообщить о сегодняшнем случае, произнёс со вздохом:       — Дадли разбил мой ёлочный шар, который я получил на Рождество.       — Какой негодяй, — она укоризненно покачала головой.       Ей никогда не нравились выходки Дадли, хоть она и не говорила об этом открыто.       — А ещё Дурсли обвиняют меня в том, что я украл новогодние подарки. Но их было штук пятнадцать, куда бы я их спрятал? В чулан? Они просто пропали на ровном месте, как по волшебству, но никого в этом не убедишь, — поникшим голосом рассказал Гарри.       Миссис Фигг внимательно на него посмотрела, слегка подалась вперёд корпусом, будто захотела раскрыть какой-то секрет, и доверительно поделилась своим предчувствием:       — Думаю, подарки вскоре вернутся. Тем же чудесным образом.       Гарри взглянул на неё с подозрением, но не стал вдумываться в её слова. Он лишь расстроенно спросил:       — Почему Дурсли несправедливо ко мне относятся? Неужели я заслуживаю этого? Я какой-то не такой? Неправильный?       Склонив голову набок, миссис Фигг тепло улыбнулась и проникновенно произнесла:       — Милый, ты просто ощущаешь мир по-другому. А их пугает инакомыслие. Не принимай это на свой счёт. Конечно, они ведут себя предвзято, но потерпи ещё чуть-чуть, и ты найдёшь ответы.       Она говорила загадками, и Гарри не мог уловить, к чему она вела.       — И что же, они вдруг переменятся по волшебству, которое они так ненавидят? — скептически поинтересовался Поттер.       — Тебе будет одиннадцать в наступающем году, верно? — миссис Фигг хитро прищурилась.       — Да, — Гарри был совсем сбит с толку.       — Тебя ждёт так много волшебства, ты даже не представляешь!       — Потому что я перейду в среднюю школу? — озадаченно спросил мальчик.       Ничего не ответив, миссис Фигг лишь плутовато улыбнулась и отпила чай из чашки. Гарри и раньше замечал, что она странновата, но не думал, что настолько. Совершенно отчаявшись оттого, что его никто не воспринимал всерьёз, он со смиренностью мученика приготовился всю жизнь быть непонятым. И вдруг миссис Фигг по-взрослому мудро и тихо посоветовала:       — Верь в себя, Гарри. Вера в себя — это самое мощное волшебство на свете, которое никто не сможет отобрать или опорочить. Храни свою магию.       Поттер смотрел на неё во все глаза, осмысливая услышанное. Миссис Фигг встала, подошла к ёлке и подозвала его к себе рукой. Подбежав, Гарри принялся разглядывать её замысловатые и разноцветные украшения с невиданными картинками на них. Пока он любовался ими, миссис Фигг сняла один крупный шар с ветки и вручила его мальчику. Гарри с благодарностью и восхищением крутил украшение и не мог надивиться его росписью: сказочные персонажи в мантиях и остроконечных шляпах ходили вокруг единорога.       — Не показывай им, — шепнула миссис Фигг, имея в виду Дурслей.       Гарри кивнул, не отводя взгляда от ёлки. Он мог поклясться, что некоторые рисунки на других шарах двигались...       По возвращении домой Дурсли молчали: подарки тем же самым магическим образом вернулись на свои места.       Гарри впервые поверил в возможность чуда и в свою причастность к нему. Он сидел в чулане и тихо радовался. Новый волшебный шар он хранил на полке. Предыдущее разбитое украшение он хранил в памяти. А свою магию он теперь хранил близко к сердцу.