A crowded room Friends with tired eyes I'm hiding from you And your soul of ice My god I thought you were Someone to rely on. Me? I guess I was a shoulder to cry on
Джон всегда смотрел на неё так… вроде бы тепло, а вроде бы и обречённо-потерянно, словно старался увидеть в ней ещё кого-то, но не мог. Или мог, но на несколько секунд. Этот предполагаемый брак между наследниками кампаний Таргариенов и Старков положил бы начало плодотворному сотрудничеству, если бы не одно «но». И дело даже не в Ингрид. Просто Дени слишком часто вспоминала другой взгляд, — самый-самый тёплый — который преследовал ее всю жизнь. Взгляд Джораха Мормонта — её телохранителя, давным-давно нанятого братом.***
Джорах протяжно вздыхает, поднимая голову вверх и провожая взглядом вихрь снежинок. Поправляет футляр гитары, болтающейся за спиной. Зима. Долгая, морозная, одинокая. И как он мог думать, что после Линессы у него что-то наладится? Как он мог думать, что сама Линесса наладится? Семеро, как звучит-то… Наверное, идея попытаться вернуть расположение бывшей жены под Рождество с самого начала была паршивой, просто Джорах не хотел себе в этом признаваться. Куда легче заставить себя поверить, что правильнее отыскать потерянное «тогда», чем трепыхаться в попытке завоевать туманное «завтра».«Happy Christmas» I wrapped it up and sent it With a note saying «I love you» I meant it Now I know what a fool I've been But if you kissed me now I know you'd fool me again
Дейнерис ведь слишком похожа на нее, правда. Только вот она лучше, благороднее, светлее. Или он просто старый дурак, возомнивший себя ловеласом, позволившим себе поверить, что его еще кто-то может полюбить? Поезд-то давно уходит, гудит и пыхтит на прощание, как три преданные собаки Дени, ручкой машет: «Не будет у тебя семьи, ты песочек-то за собой прибери». На что он вообще надеялся? У Дени есть Джон, вернее, был, есть и будет, и нечего тут говорить. Только вот подсознание упорно нашептывает, что «был» у нее лишь Джорах, и его одного ей достаточно. «Недостаточно, раз не простила». Когда он слышит переливчатый голос, ему кажется, он умер и попал в Рай. — Джорах? — он оборачивается, встречаясь взглядом с до боли знакомыми фиалковыми глазами и… рыжими волосами. Покрасилась. Внезапно. Но это определённо она, его кхалиси, его королева. Сил хватает лишь на оцарапавшее горло: — Кхалиси? Какими судьбами?***
Кхалиси. Знакомое обращение ласкает слух, обволакивает и согревает, будто Дейнерис завернули в теплый-теплый плед, усадили у камина и напоили горячим чаем. Кхалиси — давнее прозвище на древнем языке, означает «королева». Джон фыркал, когда она рассказывала ему старую сказку о Древней Валирии, о том, что она, возможно, — потомок тех самых Таргариенов, Неопалимых. Разве что вместо драконов — три собаки. Она ещё смеялась тогда, а Джон смотрел на неё так недоуменно, что во взгляде читалось — не понимал. А вот Джорах слушал. И даже вздумал называть её кхалиси. И королевой. Полушутливо обращался на «вы», как к настоящей королевской особе. Наверное, она просто молода, но это чертовски льстило. И отогревало. Как сейчас.Merry Christmas darling We're apart that's true But I can dream and in my dreams I'm Christmas-ing with youЯ отмечаю Рождество с тобой</footnote>
— Я… — она теряется на секунду, видя его — обернувшегося и смущенно мнущегося на тротуаре. — Меня Джон на ярмарку пригласил. А тебя? — На музыкальный фестиваль приехал, — Джорах улыбается светло-светло. У него лучики-морщинки от уголков глаз бегут, когда он трогает футляр гитары за плечами. — Джон — тот, который Сноу? Брат Сансы и Арьи? — Да, он. Мы с ним… — минутная заминка, покашливание, чтобы в голове прокрутить варианты ответа. Сказать или нет? А, в Пекло разум! — Встречаемся вроде как. — Оу. — «Не замечать горечи в его голосе, не замечать!» — кричит рациональная часть мозга, а на вторую уже давит чувство вины. — И как успехи? — Он хочет мне предложение сделать, — Дени улыбается — даже почти искренне, хотя внутри отчего-то все давит. И не потому, что никакого предложения уже не будет, да и не нужно оно ей. Просто Джорах вмиг так стушёвывается, что… Поймав его изумленный взгляд, она тут же со смехом мотает головой: — Не смотри на меня так, не рылась я в его вещах. Коробочка едва из сумки не выпала. Честно. Кажется, он носит ее несколько дней подряд. Или месяцев… — Или лет, — губы Джораха трогает добрая усмешка, и Дени хочется бросить все и прыгнуть в его объятия, которые не раз спасали ее от всего мира. — Но вы счастливы, я же вижу. Наверное. Я, вы ведь помните, не эксперт в делах сердечных. «Не эксперт. А понимаешь меня намного лучше всех Таргариенов и Старков вместе взятых». — Если честно, я не знаю, — кажется, смелость все-таки берет вверх. — Джон… Нет, ты не подумай, он славный, добрый, мягкий. Всегда заботится обо мне, ходит следом, комплименты делает, просто… — Просто заставил вас ждать его черт знает где посреди северного бурана, забыв, что вы плохо переносите холод. Слова Джораха звучат дьявольски отрезвляюще, и Дени вздрагивает. Все заходит слишком далеко. Ей нужно отвлечься. Срочно. Она вытаскивает телефон, делая вид, что проверяет сообщение от Джона. И ругается спустя секунду: — Черт! — Что? — в голосе Джораха столько искреннего участия, что не улыбнуться сейчас для него — преступление. Он делает шаг вперёд с таким видом, будто всего одно ее слово — и он будет защищать её в одиночку от всего мира. И это слишком будоражит. — Снегопад усиливается. Там громадная пробка, — Дени указывает рукой в неопределенном направлении. Здесь целый Винтерфелл — громадная пробка. Джорах исчезает, бросив напоследок «Надо проверить», и этому обволакивающему безопасностью тону не хочется перечить. Через несколько минут он возвращается: — Плохая новость: дороги закрыты. Валит снег. — А Джон застрял на другом конце города, — Дени и хочет, чтобы её голос звучал грустно, но… Не выходит. А впрочем, плевать. Она же все ещё королева. Персональная королева Джораха. — И тут очень холодно. Если бы она знала, какой эффект возымеют ее слова, воспользовалась бы ими раньше. Джорах сокращает расстояние между ними преступно быстро. Не встречая сопротивления, снимает её варежки, пока Дейенерис с широко раскрытыми глазами наблюдает за его действиями, не в силах ничего сказать или сделать. Или ей просто не так и хочется ему мешать? — Теплее? — он аккуратно накрывает её дрожащие пальцы крупными ладонями, растирает, едва касаясь — так, словно Дени рассыпается в пыль от неосторожного движения. — Почти горячо, — и Дени сейчас не врет ни на йоту. От неё не укрывается, с каким сожалением Джорах отстраняется от неё спустя несколько секунд. — Что ж, раз мы не можем никуда поехать… — он обводит задумчивым взглядом площадь, шаркая ногой по льду. — Как насчет минутки веселья вместе со старым рыцарем? Дени вздёргивает уголки губ, чувствуя разрастающееся чувство тепла в груди: — Ты не старый, — и с уверенностью даёт ему руку.***
— Очень вкусно. Джораху кажется — он спит. И видит самый чудесный сон. Ведь не могла Дейнерис вот так просто идти рядом с ним, смеяться и есть яблоки в карамели. Невозможно. Немыслимо. Прекрасно. — Я знаю некоторые тонкости в местной кулинарии, кхалиси, — выходит немного самодовольно, но Джорах впервые в жизни не чувствует угрызений совести. Внезапно в поле зрения попадает ещё кое-что очень интересное, и Джорах останавливает Дени, схватив её за локоть. — Смотрите, каток! Конечно же, Дейнерис не может пройти мимо, и уже через пару минут они, миновав очередь к прокату коньков, отъезжают от бортика. Ну, как отъезжают: Джорах остаётся у входа, пока Дейнерис выбегает на середину катка: — Юху! Она крутится на коньках, почти танцует на блестящем, расчерченном огнями льду, а Джорах замирает, поражённый. Изумлённый. Зачарованный. Он стоит и смотрит-смотрит-смотрит на Дени, точно впитать в себя ее образ пытается, вжать, впаять в себя, чтобы навсегда. Чтобы уж точно запомнить это невероятное Рождество. Когда она окликает его, он даже не сразу понимает, что не бредит. Но Дени стоит посреди катка и машет ему рукой: — Ну же, что ты стоишь? Давай сюда! И не думай отнекиваться, иначе королева тебя разжалует. Ты ведь не заставишь свою кхалиси грустить в Рождество? Это запрещённый приём, но Джораху уже не важно. Он поначалу моргает, с вопросом уставившись на неё, мол, это мне? Она хихикает, прикрыв рот ладонью, картинно шарит взглядом по катку и останавливается им на Джорахе с выражением: «Тебе-тебе, кому же ещё». Он едва не налетает на Дени («Семеро, какой же он медведь неуклюжий»), а она смеётся так звонко, что в груди на секунду взрываются фейерверки. Дейенерис сама — один бесконечный нескончаемый фейерверк. И когда они, взявшись за руки, кружат по льду, Джорах задыхается даже не от быстрого темпа, а от одного лишь ощущения присутствия Дени рядом — плечом к плечу, тёплом к теплу. Даже если она убежит к своему Джону, эти минуты — лучшие в его жизни.The lights on my tree I wish you could see I wish it every day Logs on the fire Fill me with desire To see you and to say That I wish you Merry Christmas Happy New Year, too I've just one wish On this Christmas Eve I wish I were with you
***
Раскрасневшиеся, все в снегу, они наконец-то вылезают с катка и то только потому, что он закрывается. — Может… — Дени на секунду мнётся, скидывая снежинки с шубы и отмечая, что Джорах наблюдает за ней. Слишком тепло, слишком трепетно, — может, споем вместе? — Прямо здесь? — брови Джораха взлетают вверх, он обводит взглядом понемногу пустеющую площадь. — У нас даже сцены нет, моя королева. — А что нам мешает ее организовать? — Дени позволяет себе хитрую улыбку и быстрое подмигивание. — Ваше желание закон, Кхалиси. — Ой, Джорах, ну что ты. Перестань. Они даже не сговариваются, когда выбирают песню. Джорах поудобнее перехватывает гитару, Дени увренно выводит первые слова. Она знает, о ком поёт и жалеет лишь, что Джон эту песню не услышит:Last Christmas I gave you my heart But the very next day you gave it away
Подхватывает Джорах, их голоса сливаются в тандем чего-то нежного, мелодичного и сильного, терпкого — как кофе с молоком.This year To save me from tears I'll give it to someone special
А это уже — вместе, громче, параллельно с ударами пальцев по гитарным струнам, с ускоряющимся ритмом. Вокруг собирается народ, но Джорах и Дени его будто не замечают. Они поворачиваются и поют уже только друг другу. Кто-то начинает пританцовывать, даже подпевать, хлопать в такт, и это… Бодрит. Глинтвейном впрыскивается в вены, но без ободряющего голоса Джораха рядом никакого эффекта не было бы. Ноль. Просто ноль.A face on a lover With a fire in his heart A man undercover But you tore me apart Oh oh Now I've found a real love You'll never fool me again
Рядом гулко бьют часы, в их звоне тонут-глохнут последние слова песни. Джорах и Дени синхронно оборачиваются друг к другу, ловят искрящиеся любовью взгляды. — С Рождеством, кхалиси, — он обнимает её за плечи, гитара падает куда-то в снег. — С Рождеством, мой верный рыцарь, — приподнявшись на носочках, Дени улыбается — искренне, по-настоящему, впервые за последний год — и тянется за долгожданным поцелуем. А цвет волос она все-таки сменит. Джорах прав: природный серебристый ей идёт больше. Так она точно будет похожа на королеву своего верного рыцаря.