Супружеские узы

Она ждала его там, где презрев страхи и поддавшись терзавшим её желаниям, впервые стала принадлежать ему, полностью, без остатка. Только что разожжённый огонь в камине весело трещал, но Мадлен никак не могла согреться. Она держала руки над огнём, чувствовала, как тепло охватывает её кисти и крадётся выше, под рукава платья, но продолжала дрожать. Наконец, решив, что это бесполезно, она отошла от камина и присела на край кровати. Её терзали сомнения. Правильно ли она поступила, попросив Наваррского о личной встрече? Может быть, стоило попробовать убедить его прислать нужный документ в письме? Не грозит ли ей опасность: вдруг обезумевший от побега возлюбленной король мчится сюда с отрядом гвардейцев и скоро в подземельях под Лувром будут слышны уже её крики? Выбор места встречи тоже дался Мадлен нелегко. Не было ли упоминание их первой ночи в послании слишком фривольным? Вдруг Наваррский воспримет её слова «если пожелаете, вы сможете сделать со мной всё, что в вашей власти» призывом к чему-нибудь неприличному? Или, может быть, в этом домике она была не первой и даже сейчас она сможет найти в нём следы других женщин? Мадлен не тешила себя пустыми мечтаниями о верности Анри, но она надеялась, что он считал её особенной в бесконечной череде своих любовниц. Но может быть, несмотря на свои обещания, он с лёгкостью заменит её другой девицей и, конечно, не выполнит её просьбы и не подпишет прошение о разводе назло Маргарите. В конце концов, для ритуала сгодится и измученное тело Мадлен, принесённое прямиком из Бастилии. За этими безрадостными размышлениями девушка не заметила, как солнце село за горизонтом и на Францию опустилась осенняя ночь. От мыслей её отвлёк стук конских копыт. К облегчению Мадлен, всадник был только один. Девушка вскочила и подошла к двери, находя, что сидеть на кровати в присутствии мужчины, а также встречать короля Франции сидя, не подобает приличиям. Во время разговора с Наваррским, Мадлен чувствовала как рушатся преграды между ними. Её тело тянулось навстречу к Анри, возможно, даже против её воли. Он же не спускал глаз с её лица, то ли ловил каждую эмоцию, то ли стрался наглядеться после не очень-то и долгой разлуки. А может быть, прощался. Мадлен продолжала оставаться для него загадкой, с той встречи в День Баррикад ничего не поменялось. Каждый раз он боялся, что очередная встреча станет последней, что она поймёт, насколько недостойному человеку она решила подарить своё сердце. Анри действительно опасался, что Мадлен отвергнет его условие, подастся в бега, и он больше никогда не увидит свою Etoile. Конечно, она не станет рисковать судьбой Селесты, но что ей помешает попытаться защитить подругу самой и кто тогда не допустит её случайной гибели от рук служителей культа в пылу сражения? Пусть лучше она ненавидит его, но будет хоть и в заточении в Лувре, но в безопасности. Впрочем, после того, как было озвучено его условие, Анри, к своей радости, не увидел в чертах лица Мадлен признаков ненависти. Только смирение, боль и разочарование, но мириться с последним за свою жизнь он успел привыкнуть. Ему захотелось её отвлечь, извиниться без слов, к тому же, с самого своего появления в охотничьем домике он только и желал коснуться её губ, согреть её, очевидно дрожащую, своим горячим дыханием, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Но ведь Мадлен написала ему, чтобы высказать просьбу, которая даже могла бы показаться ему неприемлемой. Было бы невежливо кидаться на неё сразу с порога, даже не спросив, что за обстоятельства «непреодолимой силы», заставили её вновь обратиться к нему. Зато теперь, когда все дела были закончены, пусть и не на самой радужной ноте, можно было наконец приступить к приятному… Когда Наваррский одним резким шагом преодолел расстояние между ними и прижался к её губам, первым порывом Мадлен было оттолкнуть его. Но чем глубже становился поцелуй, тем яснее Мадлен понимала, что она не хочет это прекращать. Генрих был нежен и не оправдывал страха Мадлен, что он будет с ней холоден, отстранён и даже жесток, как в тот день, когда она узнала о его сделке с Абраксасом. У него были поводы гневаться на неё (как и у неё на него), но в этот миг они оба поставили свои чувства выше любых разногласий. Завершив такой долгожданный страстный поцелуй, Анри перешёл к шее Мадлен. Казалось, он тщательно изучал её, проверяя, не изменился ли её вкус, не появилось ли на ней новых меток и шрамов, и получает ли её хозяйка прежнее удовольствие от прикосновений возлюбленного. Мадлен даже начала опасаться, что на её шее останутся следы королевской страсти, скрывать которые по возвращении в Лувр будет проблематично. Но также девушка не могла выбросить из головы мысль о приближении ритуала: возможно, эта близость — их последний шанс побыть вместе перед ужасным концом, так стоит ли портить её глупыми ограничениями? Губы Анри спускались всё ниже, ласково и с вожделением касаясь ключиц Мадлен и области декольте, а его пальцы тем временем уже ловким движением опытного любовника расшнуровывали её верхнее платье. Его усилия увенчались незамедлительным успехом, и Мадлен почувствовала, как её обнаженная грудь покрылась мурашками от контраста между холодным осенним воздухом и горячими губами её короля. Анри провёл языком по полузатвердевшему соску и буквально уткнулся лицом в грудь своей визави, когда дверь со скрипом открылась и в охотничий домик вошла Маргарита Валуа. Для любовников её появление могло остаться незамеченным, если бы она, увидев своего мужа, припадшего к прелестям полураздетой девицы, не цокнула столь громко и с ярко выраженным презрением. Мадлен дернулась в попытке прикрыться, но Наваррский удержал её на месте и вдобавок омерзительно причмокнул, вновь беря в рот её сосок. Мадлен, встретившись взглядом с замершей у входа королевой, покраснела и снова попыталась оттолкнуть от себя Анри. Маргарита усмехнулась и, заметив подписанное прошение, подошла к столу. Стук её каблуков по рассохшемуся деревянному полу привлёк внимание Анри, он осторожно посадил Мадлен на кровать и кинулся за Маргаритой, стремясь взять свиток раньше неё. Не возымев успеха, он предпринял попытку выхватить бумагу из её рук, но цепкие пальцы Марго не позволили отобрать её билет в свободную жизнь. — С чего ты решила, что имеешь право на эту бумагу? — не желал сдаваться Генрих. — Я вижу, процесс его получения мной в самом разгаре… Маргарита положила свиток обратно на стол, подошла к Мадлен и положила руку на её плечо, мешая ей одеться. — Это не твоё дело! — Анри растерянно застыл, разрываясь между желанием остаться у стола охранять свиток и кинуться к Мадлен, очевидно, нуждающейся в защите от змеи, носящей имя Маргариты Валуа. — Конечно, меня никак не касается, с кем делит постель мой законный муж, — серьёзно ответила она, однако в глазах у женщины промелькнула насмешка. Её ледяная рука между тем как будто случайно соскользнула с плеча Мадлен и легла в опасной близости от её груди. — Раз ты убедилась, что прошение о разводе подлинное и подписано лично мной, может быть, ты соизволишь взять его и убраться отсюда? — спросил Анри, чуть не добавив «к чёртовой матери». Он не понимал, почему Маргарита медлит, и это его изрядно раздражало. — Если ты так просишь, пожалуй, останусь до завершения ваших переговоров, — Маргарита наконец отвела взгляд от мужа и посмотрела на Мадлен, которая за всё время разговора не издала ни звука, не желая влезать между двух огней. Взгляд Маргариты она, растрёпанная, полуобнаженная и с отчётливо проступающими следами поцелуев, всё-таки встретила достойно, чем вызвала у женщины одобрительную полуулыбку. — К тому же твоя визави явно не желает оставаться с тобой наедине, — Генрих не успел опровергнуть её слова, потому что она незамедлительно продолжила: — И я уверена, что в ближайшее время (примерно до твоей, несомненно скорой, смерти) бедной девочке придётся довольствоваться исключительно твоими ласками. По-моему, это повод для жалости. Анри ожидал, что Мадлен что-нибудь возразит, хотя бы для приличия, но она продолжала молчать. Маргарита оказывала на неё почти гипнотическое влияние. В первый раз она увидела эту женщину, когда была уверена, что именно она желала её смерти, причём довольно деятельно. На второй их встрече, Марго поведала девушке о сделке, которую заключил её возлюбленный с жутким древним божеством. Когда они встретились в третий раз, Маргарита поставила перед Мадлен почти невыполнимое условие для спасения её подруги. И ни о какой жалости тогда и речи не шло. Мадлен понимала, что сейчас и король, и некоронованная королева устраивают шоу, чтобы произвести впечатление и побольнее уязвить друг друга, но когда Маргарита своей холодной рукой схватила её за подбородок и заставила встать, все мысли вылетели из её головы. Маргарита, тем временем, потянула её на себя, вынудив сделать несколько шагов вперёд. Когда Мадлен, не рассчитав расстояния, задела её обнажённой грудью, Маргарита только огладила её рукой, старательно игнорируя следы поцелуев и капельки засохшей слюны Наваррского, а потом, зайдя за спину девушки, избавила её от остатков одежды. Со стороны Анри, наблюдавшим за девушками с нечитаемым выражением лица, донёсся напряжённый вздох. Маргарита насмешливо улыбнулась и, не обращая более никакого внимания на короля, снова потянула Мадлен вперёд. Той, чтобы не упасть, пришлось переступить через лежащее на полу платье. Она почувствовала, как руки Маргариты обхватывают её за талию и притягивают вплотную к платью женщины, как Маргарита скользящим движением соединяет руки Мадлен у себя за спиной на нижнем крае корсета, как бы призывая избавиться от него, как она продолжает ласкать нагое тело Мадлен, пока та дрожащими пальцами пытается справиться с завязками корсета. Анри решительно приблизился, желая сам освободить Маргариту из плена платья, если ей так этого хочется, но её строгий взгляд, в котором отчётливо читалось отвращение, остановил его в шаге от женщин, слившихся в столь странных объятиях. — Можно вам помочь? — Анри постарался произнести это наиболее галантно, но было слышно, как в его голосе прорывается раздражение. Он привык, что женщины раздеваются для него и с его помощью, а Маргарита явно задумала нечто другое. — Не нужно. Девушка, служившая фрейлиной у Луизы, прекрасно справляется с раздеванием королевских особ, — глядя на покрасневшую при этих словах Мадлен, Анри понял, что в них был некий намёк, однако, никакого представления о его содержании он не имел. — Я даже подумывала о том, чтобы предложить мадмуазель Бланкар место своей фрейлины, но для этого ей бы пришлось покинуть столь любимый ею Лувр, — с притворным сожалением закончила Маргарита. Мадлен, подтверждая её слова о своём профессионализме, наконец закончила возиться с её корсетом и платье с орнаментом из золотых линий с глухим звуком рухнуло на пол. Мадлен подала королеве руку, помогая переступить через него. — Зачем ты всё это делаешь? — Я подумала, раз уж мы наконец-то разводимся, — на лице Маргариты промелькнула по-настоящему счастливая улыбка, — можно и провести в постели с пока ещё законным мужем хотя бы одну ночь. — Маргарита перевела взгляд на Мадлен. — Хоть и опосредованно. Анри, расплывшийся было в ухмылке, свойственной коту, дорвавшемуся до сметаны, снова помрачнел. Маргарита была права: он не собирался делить Мадлен ни с кем, включая собственную жену. Его женщины должны были принадлежать только ему. Но глядя, как две обнажённые девушки, не разрывая объятий и всё интенсивнее лаская друг друга, идут к кровати, он понял, что его мнение никто и не спрашивает. Мадлен, ненавидевшая Маргариту после первой встречи и опасавшаяся после третьей, внезапно ощутила, что не против этой неожиданной близости. У неё был только один опыт с девушкой — с королевой Луизой, но он остался в её памяти столь сладостным, что она, сама того не осознавая, желала его повторения. К тому же то, насколько возбуждённым, несмотря на раздражение, выглядел наблюдавший за ними Анри, не могло не подстегнуть её на дальнейшее исследование границ его выдержки. Маргарита толкнула Мадлен на кровать, склонилась над ней и впилась в её губы, руками продолжая её ласкать. Осмелевшая после принятия своих желаний Мадлен также на ощупь исследовала оказавшееся чрезвычайно податливым тело королевы. Она совсем не походила на Луизу: худая до сухости, с грудью, меньше даже чем у самой Мадлен, — но доставлять ей удовольствие было не менее приятно. Когда властные руки Маргариты добрались до самого чувствительного места в организме девушки, Мадлен решилась на ответный жест. Она была благодарна королеве Луизе за опыт, который позволил ей сейчас услаждать Маргариту. Её движения были наполнены осторожностью и даже нежностью. Она боялась сделать что-то не так, повредить или причинить боль, опасалась, что импульсивная королева вдруг передумает, осознает, что подпустила Мадлен слишком близко… О том, что случится в этом случае, девушка предпочитала не думать. Да и сложно было думать о чём-либо постороннем в комнате, наполненной стонами и возбуждёнными вздохами, где даже в воздухе витала пелена страсти. Маргарита неожиданно бурно реагировала на неумелые прикосновения Мадлен. Если бы сама Мадлен не воспринимала происходящее только краем сознания, полностью отдавшись эмоциям, она наверняка бы удивилась тому, как экспрессивна сейчас была всегда сдержанная королева. Внезапно Маргарита разорвала особенно глубокий и яркий поцелуй на середине и, подняв голову, попыталась обернуться, чтобы смерить недовольным взглядом Наваррского, который, уже успел раздеться, и, подойдя к кровати, впервые дотронулся рукой между ног своей жены. Маргарита взбрыкнула и, приложив некоторые усилия, поменялась местами с Мадлен: теперь королева была снизу, а девушка ритмичными движениями подставлялась прямо под прикосновения Анри. — Со своей maitresse вы можете делать, что хотите, если она вам это позволит, но не смейте трогать меня своими… — запыхавшаяся Маргарита была вынуждена переводить дыхание почти после каждого слова, но здесь её пауза была особенно красноречивой, — руками. Анри в ответ на это только пожал плечами: он давно уже смирился с мыслью, что его жена останется единственной женщиной, которую ему не удастся соблазнить. Но он не мог не попробовать. Мадлен ощутила, как на её бедра легли знакомые мужские руки. Сначала Анри ограничился лёгкими поглаживаниями, давая привыкнуть к присутствию ещё одного участника, но это длилось недолго. Он почти физически не мог держать в своих руках распалённую девушку, стонущую от наслаждения, к которому он не имел никакого отношения. Анри потянул Мадлен к себе, чтобы проникновение прошло удобнее, дождался, когда она в очередной раз вскрикнет от движения Маргариты, и вошёл в неё. Он не смог дать ей время привыкнуть: девушки не собирались сбавлять темп, как будто и не заметив его присутствия, и ему пришлось почти сразу начать двигаться, чтобы не оказаться на обочине этого праздника сладострастия и порока. Во время одного из поступательных движений он слишком сильно дёрнул Мадлен на себя, и она соскользнула мимо вскинутых бёдер Маргариты, прикоснувшись своим интимным местом между её ног. Маргарита громко ахнула, непонятно, то ли от боли, то ли от новых, никогда ранее ею не испытанных, ощущений. Но теперь уже Анри не желал останавливаться в угоду своей супруги: он продолжал вбиваться в тело Мадлен, и эти движения создавали необычную стимуляцию между нею и Маргаритой. Мадлен, окончательно погрузившаяся в туман вожделения, чувствовала только, как Анри берёт её сзади, как он целует её ямочки на спине, как тесно она соприкасается с Маргаритой внизу, и как блестит капелька пота на плече королевы. Ощутив себя на пределе, Мадлен из последних сил вытянулась вперёд, чтобы слизнуть её, и внезапно ощутила непреодолимое желание укусить это плечо. Так она и подошла к концу, вцепившись зубами в плечо королевы столь сильно, что Марго, не выдержав, закричала вместо неё, но отнюдь не от наслаждения. Несмотря на выступившие на глазах слёзы, Маргарита напоследок нежно приласкала уставшую девушку: треволнения последних дней, а также новые эмоции испытанные этой ночью окончательно её вымотали, и она засыпала прямо на глазах. Маргарита осторожно выбралась из-под Мадлен, последний раз провела рукой по её телу, прощаясь навсегда, и встала с кровати. Она наклонилась к Мадлен и поцеловала её в лоб, и заснувшая Мадлен не потянулась к ней и не всматривалась в её глаза, и Маргарита спокойно отступила и вместе с Анри отошла от кровати со спящей девушкой навстречу лунному свету, падающему на них из окна. Она, по-прежнему гордая и вновь скрывшая все свои эмоции под маской холодности, ничуть не стесняясь своей наготы, подошла к оставленному на полу платью и начала одеваться. Она, конечно, не смогла бы справиться с тяжёлым верхнем платьем сама, но и на помощь супруга не надеялась. Однако он, не оправдав её ожиданий, не стал стоять в стороне и ехидно наблюдать за её мучениями, Анри приблизился, с каменным лицом отвесил ей поклон и без лишних слов приступил к шнуровке корсета. — Я забыл спросить разрешения прикоснуться к вам, — прервал он повисшую тишину, когда Маргарита была уже полностью одета. Она в ответ смерила его умеренно презрительным взглядом и поспешила к выходу. — И вы даже не спросите, где находится мадмуазель Моро, ради спасения которой вы соизволили предпринять так много усилий? — с удовольствием спросил Анри. — Ну и где же? — поморщившись, сказала Маргарита. Бумага, ради которой всё это и затевалось, естественно, была уже у неё, а мадмуазель Моро… Впрочем, она же обещала ей помочь. — На постоялом дворе «Зелёный лист» в городке неподалёку, — ответил Анри, внутренне радуясь, что ранее узнал это у Мадлен, и что она всё ещё доверяет ему настолько, чтобы сообщить местоположение подруги, за которой охотятся его люди. Маргарита кивнула, приняв эту информацию к сведению. — Прощай, Генрих. — Надеюсь, я больше никогда не увижу вас на территории Франции, — запоздало произнёс Анри, но Маргарита уже не услышала его, и только хлопнувшая дверь оповестила о том, что минуту назад в этом домике присутствовал ещё один человек.