Я не хотел делать этого

Антон с детства воспитывался жестокими родителями. Но капля человечности не давала погрузиться в этот омут зла с головой, поэтому даже наблюдая за убийствами очередных родительских рабов, он закрывал глаза. И не только будучи подростком, но и взрослым человеком, он не позволял своей семье бить, или тем более убивать, своих рабов. Да, они у него были. Но Шастун не позволял себе поднимать на них руку. Позже он купил Арсения. Он был тем самым красивым рабом, которого обычно держат ближе к себе и просто трахают. И Антон делал так сначала. Но позже Попов перестал быть мальчиком для ебли. Даже появились какие-то чувства, но голубоглазый не позволял себе лишнего. Никогда. Даже когда хозяин приходил вусмерть пьяным и распускал руки. Но после того, как однажды приревновал Антона к какой-то девушке, с которой он встретился на мероприятии высоких слоев общества в Москве, все изменилось. Арсений вообще был там как сопровождающий для своего хозяина, но этого его ранимая душа потерпеть не смогла. Он устроил чуть ли не истерику и уехал домой. Когда Антон завалился в квартиру через пару часов, то не разговаривал с ним. Шастун такое вольное поведение не понравилось. Да, он относился к Арсению хорошо, почти как к вольному, но эти выкрутасы ему не понравились. Даже если бы он был с рождения свободным, а не из семейки рабов, которые до этого ютились в бедной однушке на краю МКАДа, то реакция была бы такая же: Антон не любит пререканий и ограничений. Тогда он впервые ударил его по лицу. Голубые глаза смотрели на него с ужасом и слезами, но это не отрезвило, а наоборот взбесило. Руки неконтролируемо бьют в голову, грудь, живот. Зелёные глаза покраснели, мозг не воспринимал визги Арсения, его крики, проклятия, вопли были проигнорированы. Но страшно стало, когда его некогда любимый человек лежал без сознания на полу весь в крови. Но это не остановило. Антон взял нож с кухни. Это не тот инструмент, которым пользовался его отец. Хотя на совершеннолетие он дарил сыну тесак. Кажется, Антон до сих пор помнил остроту, блеск и холод лезвия топора. Это фамильное оружие, но идти за ним в кладовку было некогда: Арсений стал приходить в себя. Кухонный нож воткнулся в живот, но ранее извивающиеся тело не сопротивлялось, что давало больше возможностей убийце. Он вытащил нож из брюшной полости, наблюдая за струйкой крови, которая стекала по боку Попова. Это зрелище так загипнотизировало его, что руки сами потянулись к бездыханному телу, указательный палец полез внутрь. Антон нащупал печень. Но этого было мало. Он размахнулся ещё. Кожа жертвы уже не сопротивляется, лишь расходится на более старых ранах. Он надрезает локти по суставам. Потом ноги по коленям и только потом уже по щиколоткам. Но нож не справляется с задачей, поэтому Шастун все же идёт в кладовку за тесаком. А он будто заигрывает с ним своим серебряным блеском, провоцирует остротой. Тесак справляется с задачей лучше: отделить мясо от костей все так же сложно, но отрубить пальцы на руках и ногах, нос и уши получилось без проблем. Ещё немного поиздевавшись над молодым телом, он пошел к телефону, чтобы позвонить своей горничной. Пусть прибирет тут всё. Он не хотел этого. Сожаление о содеянном не терзали его. Отец будет доволен им. Фотография с покойной матерью смотрит на него с гордостью своими искусственными глазами.