З. С. Ты мне нравишься

Наконец-то, подумала я, заняв свое место на алхимии в четверг. Я не могла слушать мистера Альбедо положенные перед чтением записки пять минут. Сразу ее развернула: "А я и не знал, что вчера должна была быть лабораторная. Меня это удивило. Наверное, урокам стоит больше уделять внимания. В отвлечении я виню тебя. Только вот проблема в том, что благодаря тебе я с нетерпением жду алхимию. В каком безумном мире кто-то может с нетерпением ждать алхимию? Можешь не быть такой забавной? Думаю, это поможет. Ты уже начала писать нашу первую песню? «Забытый». Сложно сказать, шутит кто-то в письме или нет. Ты в самом деле автор песен?" Я зависла на последнем предложении. Мне хотелось быть автором. Но на самом деле я им не была. Я не закончила ни одной песни. Несколько строчек, слепленных аккордов, но ничего завершенного. Я прогнала эту мысль и продолжила чтение: " Если это так, то я впечатлен. Если нет, может, тебе стоит попробовать. Ты, кажется, увлекаешься музыкой и ловко складываешь слова. Иногда мне хочется, чтобы и я увлекся чем-то настоящим. Тем, в чем бы преуспел. Сейчас все мои мечты немного призрачны. О нет, мистер Альбедо хочет, чтобы мы с соседом по парте выполнили задание. Должен идти." Я улыбнулась и убедилась, что мистер Альбедо пишет на доске какую-то бесконечную формулу. Быстро достала чистый листок и написала: " Думаешь, писать песни – реалистичная мечта? Это ты пошутил, так? Как ты сказал, это сложно понять по письму. Но да, я этим увлекаюсь. Только автором смогла бы назвать себя, напиши я на самом деле целую песню. А сейчас я просто такой же призрачный мечтатель, как и ты. Так оно и останется, пока я не выберусь из своего дома. Там невозможно писать. Кстати, а какая у тебя призрачная мечта? Такая, которой препятствует домашняя обстановка, как у меня? Как дела дома? Есть какие-то улучшения в отношениях с мамой или мачехой? Ты сказал, твой отец ушел и ты давно его не видел, но ты же с ним общаешься, верно? Блин, теперь мистер Альбедо просит нас выполнить задание. Тоже должна идти." Двадцать четыре часа – это слишком много времени для того, чтобы обдумать, как друг по переписке мог ответить на мои вопросы. Весь остаток дня и вечер я волновалась, гадая, в какие призрачные мечты он, по его мнению, не мог поверить. На следующий день я прочла ответ: "Отец звонит раз в год приблизительно на мой день рождения. Думаю, он забыл точную дату. Первые пару лет было тяжело, а теперь это даже забавно. Я делаю ставки на то, как близко к реальной дате он подберется. Самая ближайшая на данный момент – за два дня. Неплохо. В прошлом году я повел себя с ним как придурок. И почувствовал вину, а потом почувствовал вину за то, что почувствовал вину. Полнейшая бессмыслица. Я списал его со счетов. Теперь он просто человек, который когда-то присутствовал в моей жизни. Хотя он платит алименты… Очень великодушно с его стороны, не так ли? Вероятно, от этого ему становится легче. Было здорово, когда мама разрешила мне на эти деньги купить машину. К несчастью, здесь есть и побочный эффект – каждый раз за рулем машины я вспоминаю о нем. Ладно, достаточно нытья для одного письма. Ты перестанешь писать мне, если я только и буду скулить. И что мне тогда останется делать? Снова слушать мистера Альбедо? Что насчет тебя? Думаю, мне нужно услышать хоть немного жалоб от тебя." Я нахмурилась, сердце закололо. Его отец забыл, когда у него день рождения? Что ж это за отец такой? Такой, который может переехать за пять регионов и никогда не навещать. Благодаря тому, что написал мой друг по переписке, мне стало легче ему открыться. " Жалобы? Мои жалобы кажутся незначительными в сравнении с тем, через что ты проходишь. И опять же, я не могу дать тебе мудрый совет. Держись? Выше голову? Какие еще есть дурацкие, бесполезные советы? Главная жалоба – у меня совершенно нет времени на себя. Кажется, вся моя семья диктует мне каждую секунду, что мне делать. Когда мне гулять, есть, думать. Я живу коллективной жизнью. Все окружающие решают мою судьбу, и мне иногда кажется, что я всего лишь наблюдатель. Понимаю, что ты имеешь в виду под максимальной квотой на нытье за письмо. Кажется, я только что достигла своей. Нужно закончить чем-то веселым. Сегодня пятница. Это хорошо, верно? Хотя к тому моменту, как ты прочтешь письмо, будет уже понедельник, а понедельники – отстой. Так что это вовсе не веселое окончание письма. Как насчет того, что до каникул в честь праздника морских фонарей осталось всего три недели? Приятная мысль или нет? Не могу решить, на твоем месте мне было бы лучше в школе или дома. Извини, это было бестактно. Провальная попытка. Музыка. Вот универсальный язык, тут я наверняка не облажаюсь. Послушай группу «Мертвое – новое живое». Девятый трек из их нового альбома. Это поможет. По крайней мере, на три минуты и сорок четыре секунды." Я сложила записку и с ощущением подавленности засунула ее под парту. Пятницы были хуже всего. Ответ придется ждать бесконечные выходные. Я в самом деле уже с нетерпением ждала понедельника. Отмотаем назад. Мне следовало предвкушать сегодняшнюю игру в футбол. Мама разрешила мне на нее пойти. Син Цю… Да, я могла с восторгом ждать встречи с Син Цю. Это сделает Янь Фэй счастливой. А ещё наш девичник, вот чего я ждала с нетерпением. Вечер был моим любимым временем суток – достаточно прохладно, чтобы надеть куртку, но можно обойтись тонкой. Если бы мы только не направлялись на стадион, набитый кричащими фанатами. Наблюдать за футбольным матчем не самое мое любимое занятие. Хэйдзо и Янь Фэй шли на несколько шагов впереди меня, Итэра и Фурины. До сих пор было забавно видеть, как Хэйдзо пугается при виде девушки моего брата. Итэр чмокнул Фурину в щекуи ускорил шаг, чтобы нагнать наших друзей. Они втроём начали о чем-то перешёптываться, может, они придумывали мероприятие после игры, на котором, как предполагалось, мы с Син Цю безумно влюбимся друг в друга? Хэйдзо обернулся, но встретившись взглядом с Фуриной дёрнулся и резко отвернулся. - Почему он тебя боится? - Спросила я улыбающуюся всему происходящему девушку. - Говорит, с тех пор как я начала водить дружбу с Люмин и встречаться с Итэром, у меня стал пугающие взгляд. - Пожала плечами Де Фонтейн. - Хотя Люм, говорит, что ничего такого не замечала. - Ну я тебя до этого не знала, - я взяла подругу под руку, - но при первой встречи, меня тоже испугало то как ты на меня зыркнула. Фурина покраснела и опустила голову. - Ну, ты набросилась на Итэра с объятьями. Как я должна была отреагировать? - Да, уж, - я указала пальцем на спину брата, - этому балбесу стоило сказать заранее, что мы родственники. Мы засмеялись в унисон. Янь Фэй заметила, что мы отстали, и, притормозив, взяла меня под руку с другой стороны. – Будет здорово, – сказала она, когда мы дошли до кассы. – Наверное, – ответила я. Мы заплатили и взобрались по ступенькам на трибуны. Некоторые ребята были разукрашены и держали плакаты. Хорошо, что Янь Фэй не настаивала на подобном. Когда мы поднялись, шум, который по пути сюда казался приглушенным, буквально сбил меня с ног, точно живая, дышащая сила. – А вот и оркестр, – сказала Фурина. Итэр посмотрел на меня, словно ожидал какого-то ответа на это. – Классные шляпы. – Это единственное, что я смогла придумать. – Нужно успеть взять еды до выступления Син Цю, – за пять минут до перерыва сказал Хэйдзо. – Вы, ребята, идите. Я ничего не хочу. Я любила ребят, но мне нужно было передохнуть от передозировки чувств, которые они демонстрировали. – Ты уверена? – спросила Фурина. – Абсолютно, – улыбнулась я. Они вчетвером пошли к торговым палаткам. Я откинулась на сиденье и осмотрелась вокруг в поисках вдохновения для песни. Свет во тьме. В ожидании счета. Гримаса на лице. Еще немного флирта. Последняя строчка, к сожалению, была навеяна Кадзухой. Я случайно поймала его за разговором с какой-то девушкой. Когда он заметил мой взгляд, посмотрел прямо мне в глаза и подмигнул. Фу! Я встала, решив все же купить что-нибудь выпить, и повернулась к проходу, чтобы догнать друзей. И едва не врезалась головой в чью-то грудь. Даже сквозь шум толпы, находясь так близко к нему, я могла различить ритм из наушников Аль Хайтама. Он снял их с ушей: – Извини... Ху Тао, верно? Присутствие Аль Хайтама здесь шокировало меня до немоты. По правде говоря, его присутствие всегда так на меня влияло. Но что он делал на футбольном матче? Я не многое о нем знала, но такое его точно не интересовало. Я пыталась ответить, придумать что-то умное – или вообще хоть что-то – в ответ, но в голове было пусто. Мне удалось только закрыть рот, который был открыт как минимум на секунду дольше положенного. – Ты в порядке? – спросил Хайтам. – Я тебя не ушиб? Я покачала головой. Его наушники висели на шее, меня так и подмывало приблизится, снять их с его него и надеть на себя, чтобы наконец-то узнать, какую музыку он всегда слушает, но, к счастью, я себя остановила. Я и без этого уже казалась безумной. Быстро, мозг, придумай что-нибудь умное. Мои мысли неуловимо витали в облаках. Аль Хайтам улыбнулся – прекрасной, обезоруживающей улыбкой. И все напряжение, удерживающее в плену мои мысли, покинуло тело. Я собралась заговорить. Собралась сказать что-то смешное и умное. Глубоко вдохнула и открыла рот. – Аль Хайтам. – Сбоку появился Кадзуха. – Могу я предложить тебе дружеское пари? – Что? – Когда Хайтам посмотрел на Кадзуху, на его лице отразилось раздражение, и от этого он мне еще больше понравился. – Поверь, это лучше того, что здесь происходит. – Кадзуха кивнул на поле, и по какой-то причине это сработало. Аль Хайтам последовал за ним, коротко махнув мне рукой на прощание. Кадзуха только что уничтожил мой первый реальный шанс поговорить с парнем моей мечты. Еще одна причина его ненавидеть. – Начос? – предложил Хэйдзо, приподнимая поднос с чипсами и расплавленным сыром. Откуда он взялся? Янь Фэй – уже с напитком – потянула меня за руку: – Ты пропускаешь шоу. Ох, точно. Я уселась на скамье и попыталась разглядеть на поле Син Цю. Но все это время злилась на Кадзуху из-за Аль Хайтама. После матча мы, всей большой компанией из шести человек, отправились в парк возле дома Янь Фэй. Хэйдзо качал ее на качелях, Итэр и Фурина прогуливаясь под руку по берегу небольшого пруда и о чем-то тихо беседовали, а мы с Син Цю сидели за столиком для пикника. Я подняла шляпу Син Цю, которую он положил рядом с собой. Из ее верха торчало длинное черное перо. – Зачем здесь перо? – Чтобы казаться выше. – Он до сих пор был в форме для выступлений, которая явно доставляла ему дискомфорт и выглядела потной. Но милой. – Правда? Наверное, мне стоит все время носить такую. – Я надела ее на голову. – На самом деле, думаю, это как-то связано с историей марширующих оркестров, – объяснил парень. – Марширующие оркестры участвовали в сражениях. Музыканты носили специальную форму, чтобы вражеские солдаты могли определить, в кого стрелять, а в кого нет. – Мило. Рада, что тебя не застрелят на войне. Син Цю улыбнулся и покачал головой: – Теперь это просто традиция. Я слегка запрокинула голову, чтобы выглянуть из-под козырька шляпы: – Тебе нравится маршировать с оркестром? – Иногда. Приходится много работать. – Сегодня было здорово, хотя мне не удалось тебя там разглядеть. – Как-то не хорошо прозвучало. – В смысле, ты здорово отыграл... наверное. Ну, никто не выделялся, ведь так и должно быть, верно? Это все должно выглядеть... целостно. – Почему перед Аль Хайтамом я не могла вымолвить и слова, а рядом с Син Цю болтала бесконтрольно? – Да, спасибо. Он не особо много разговаривал, и я до сих пор не могла понять, было ли это потому, что он стеснялся, или ему просто не хотелось здесь находиться. Я сняла шляпу, крутанула ее в руках и положила обратно. – Я ничего о тебе не знаю, – выпалила я. – Кроме того, что ты играешь на кларнете и ненавидишь алхимию. Что еще следует знать о Син Цю... – Я замолчала. – Расскажи ключевые моменты. – Ключевые моменты? – Ну, знаешь, десять или менее фактов из твоей жизни. – Ладно, эм... мои родители в разводе. У меня есть старший брат. У него своя семья, и он не живет с нами. Я люблю книги о Перси Джексоне. – Ого, вот это круто. Я тоже люблю Перси. Правда только серию ПДиО и Героев Олимпа. Испытания Аполлона - отстой! - Аминь! - Он сложил руки будто в молитве. Син Цю наконец улыбнулся, и тогда я поняла, что он просто стеснялся. – Продолжай, – попросила я. – Я не болел с седьмого класса и... – Подожди, тут поподробнее. У тебя супериммунитет или ты имеешь в виду, что обошлось без тошноты? – У меня с седьмого класса не было ни простуды, ни гриппа. – Почему? Он пожал плечами: – Принимаю много витамина С. – Распиши мне, пожалуйста, свой рацион и образ жизни. Я шутила, но Син Цю достал свой телефон, словно я говорила серьезно, и протянул его мне. Предположив, что он хотел получить мой номер телефона, я ввела его. – Уже есть десять? – спросил он, когда я вернула телефон обратно. – Только если ты закончил, но полагаю, я прервала тебя посреди одного. – В общем, я с седьмого класса не пропускал школу. Один из побочных эффектов хорошего здоровья. – Верно. А еще, разве можно ценить свое здоровье, если ты всегда здоров? Может, тебе стоит попробовать нарочно заразиться. Пойти поцеловаться с больными людьми или типа того. Зачем я произнесла слово «целоваться»? Его щеки потемнели. Он никогда не целовался? Да, экспертом в поцелуях я не была, но делала это раньше. И могла, по крайней мере, произнести это слово, не покраснев. – А ты? – спросил Син Цю. – Я сейчас не болею, поэтому не могу тебе помочь. – Н-нет, я имел в виду десять ключевых моментов о тебе, – промямлил парень. Я моргнула. Ладно, может, теперь и я слегка покраснела. – Да, точно. Ты был у меня дома, так что знаешь восемь из десяти. Что ж, посмотрим, помимо гитары, сестры, братьев и сумасшедшего дома, мне нравится шить. Я покупаю одежду в комиссионном магазине и спокойно отношусь к подержанной обуви. Частенько разговариваю сама с собой, а в школе меня называют... – Гробовщица, – закончил он за меня. – Почему? – Длинная история. Один школьный придурок, который почему-то популярен, наградил меня этим прозвищем, потому что я не способна к физкультуре – кстати, вот еще один ключевой момент: я неспособна к физкультуре, – и оно прицепилось. – Кто этот школьный придурок? – А ты не знаешь? Кто-то правда об этом не знает? Ты же учишься в нашей школе. – Вспомнив, как Кадзуха увел Аль Хайтама, я заскрежетала зубами. – Он наверняка предупреждал тебя, чтобы ты держался от меня подальше. – Казах, казалось, превратил это в свою миссию. Син Цю покачал головой. – А ты как думаешь, кто может быть школьным придурком? – Когда показалось, что Син Цю не ответит, я снова подняла его шляпу. – Хочешь сказать, что расхаживаешь в этой шляпе и к тебе никогда не цеплялись? Парень усмехнулся: – Ты что, смеешься надо мной? – Нет. Эй, я бы точно надела эту шляпу в школу, подойди она к моему наряду. – Не надела бы, ведь так? Но ты смелая. Я ахнула, а потом закашлялась. – Смешно. – Тебя, кажется, не волнует, что о тебе думают окружающие, – серьезно сказал Син Цю. – То, что я ношу странную одежду, не означает, что меня не волнует, не осудят ли меня за нее. Хватит менять тему. Кто самый главный придурок? – Пит Уайз. – Этот большой игрок в водное поло? – Да. Я хмыкнула: – Хорошо, кто на втором месте? – Лайл Пеннер. – Серьезно? Лайл у тебя на втором месте? Тогда кто на третьем? У Син Цю расширились глаза. – Сколько, по-твоему, людей ко мне цепляется? Я хихикнула: – Не знаю. Полагаю, столько же, сколько и ко мне. Но ты до сих пор не назвал имя самого главного обидчика. Он цепляется ко всем. Если ты ходишь в этой шляпе, он точно дал тебе прозвище. – Я надеваю ее только на игру, Ху, – улыбнулся парень. Похоже, я слишком увлеклась шутками про шляпу. – Ладно, забудь. Я все равно должна притворяться, что его не существует, – вздохнула я. – Ты оставишь меня в неведении? – Он пристально посмотрел на меня. Мне до сих пор не верилось, что он не догадался о ком речь. – Каэдэхара Кадзуха. – Кадзуха? Он назвал тебя Гробовщицей? – Да. Он придурок. – Думаю, я понимаю, почему ты так считаешь, – после недолгих раздумий сказал Син Цю. – Он немного самовлюбленный тип. – Немного? – А еще громкий и иногда перегибает палку. Но, в отличие от Пита и Лайла, он никогда не относился ко мне плохо. – Ну, а ко мне относился, – буркнула я. – И всегда на публике. Он самый худший из придурков. Притворяется, будто делает что-то ради твоего блага, вовлекает в какую-нибудь забавную шутку, когда на самом деле делает из тебя объект насмешек. Син Цю кивнул, я буквально увидела, как в его голове прокручиваются все моменты, когда Кадзуха поступал так с людьми. Мне на плечи опустилась пара тёплых ладоней, а справа от моего лица появился улыбающийся Итэр: – Хватит говорить о Казахе, Ху! – Занимайся своим делом, Итэр! – посмеиваясь, отмахнулась я. – Полагаю, это обсуждение не ново, – подметил Син Цю. Так и есть. И мне не стоило на нем зацикливаться. – Давайте устроим соревнования по горкам? – предложила я. Син Цю посмотрел на свою форму: – Гонка может оказаться неравной. Это материал очень хорошо скользит. Я хихикнула: – Я готова рискнуть. - Я в деле. - Итэр пару раз подпрыгнул на месте будто готовясь к серьёзному соревнованию. - А я лучше, просто посужу. - Фурина провела рукой вдоль своей талии как бы говоря, что ее дорогое, брендовое платье не предназначено для катаний с горок. Син Цю улыбнулся и пошел к горкам, где после нескольких заездов я совсем позабыла о Кадзухе и о том, как я смутилась в присутствии Аль Хайтама на футболе. Возможно, парень, с которым я не могла поговорить, не тот, кто мне нужен. Когда мы нагулялись в парке, Итэр сначала завез меня, и мне стало интересно, проводит ли Син Цю меня до двери. Вечер прошел довольно-таки весело. Но, когда машина остановилась, он даже не сдвинулся с места. Я вылезла и в одиночку пошла по дорожке.