Метель

      — Я разнесу аэропорт к чёртовой матери.       — Думаешь, это успокоит метель?       — Это успокоит меня.       В трубке на фоне Дора-путешественница говорила на испанском, и Лили повторяла вслед за ней. Хельга вздохнула.       — Как она?       — Снова забыла о твоём существовании, скажи спасибо Никелодеону.       — Если бы не ситуация, было бы даже обидно.       За панорамным окном аэропорта бушевал снежный вихрь, врезаясь в толстое стекло. Огни взлётной полосы терялись вдалеке, как и надежда Хельги попасть домой в сочельник.       — Я позвоню, когда будут новости. Прости, что так выходит.       — Ты не виновата. Хотя я предупреждал…       — Да-да, ты был прав, зря я тебя не послушала. Доволен?       — Буду, когда вернёшься.       Хельга шмыгнула носом, загоняя нахлынувшую тоску как можно глубже.       — Поцелуй её за меня. И себя поцелуй.       — Обязательно. Если ты возьмёшь кофе и постараешься расслабиться. У нас всё в порядке, а снег не будет идти вечно.       В последнее верилось с трудом.       Когда Хельга прилетела в Монтану два дня назад, падающий снежок казался даже красивым — в пример северо-каролинскому рождественскому дождю. Но из красивого он быстро стал надоедливым, а теперь и вовсе пугающим: что может быть хуже, чем застрять в аэропорте города Биллингс двадцать четвертого декабря? Разве что застрять в любой другой заснеженной дыре.       Зал ожидания кипел от злости таких же несчастных пассажиров, как она. Кто-то ещё пытался штурмовать информационную стойку, хотя работники сотню раз уже сказали — когда будут возобновлены полёты, пока что неизвестно. Аренду машин давно расхватали, но Хельге этот вариант всё равно бы не помог: ехать через всю страну две тысячи миль даже на поезде было бы нелегко.       Вот бы вернуться в прошлое — в тот самый момент, когда она согласилась на эту командировку прямо перед праздником, — надавать себе подзатыльников и послать Джима куда подальше как минимум до второго января.       Ладно, кофе…       Работающую кофейню оказалось несложно найти — по большой очереди желающих расслабиться, что расслаблению вовсе не помогало. Хельга встала в хвост и мысленно досчитала до десяти, хотя с такой очередью и до миллиона можно будет досчитать.       Так ли нужен этот кофе?..       Времени вагон и маленькая тележка, девать его некуда. А кроме капучино можно взять ещё и маффин в награду за страдания. Или кукис с шоколадом.       Интересно, Лили понравится плюшевая пчёлка из сувенирного, или стоит взять лошадку на всякий случай? Это ведь почти пони, только глаза не такие огромные и цвет нормальный.       Мда, откупиться игрушкой от брошенного на Рождество ребёнка — отличная идея, так держать. Родитель года.       Грёбаный Джим…       Она не сразу поняла, что кто-то деликатно касается её локтя, а когда поняла, обернулась.       — Хельга, — через одного человека позади неё в очереди стоял кое-кто знакомый, — здравствуй.       Арнольд Шотмен, сильно повзрослевший с их последней встречи, устало улыбался, и она улыбнулась в ответ:       — Арнольд, — здесь были бы уместны объятия, если бы не мужчина, стоящий между ними, так что пришлось нелепо помахать рукой. — Что ты тут делаешь?       Наверное, со стороны прозвучало грубо, но Арнольд в её сознании никоим образом не вязался с городом Биллингс. Как и она сама.       — Кофе жду, — по-доброму усмехнулся он, — а вообще я тут проездом. Пролётом. Хотелось бы, по крайней мере. А ты?       Мужчина между ними смотрел в другие стороны как только мог, но всё равно сконфуженно пыхтел и покашливал, так что Хельга пропустила его вперед. Теперь Арнольд стоял совсем рядом. Последовали запоздалые и оттого ещё более неловкие объятия.       — Я была в командировке. Видимо, лучше бы не была.       — Да, непонятно, когда мы отсюда выберемся, — он потёр щетину. — Я искал ближайшие аэропорты, нигде нет вылетов.       — А сколько до Хиллвуда на машине? Ты ведь туда? — спросила Хельга с вежливым равнодушием, чтобы любопытство не было заметно.       — Да, часов двенадцать. Думаю, так надолго это не затянется, и быстрее будет самолётом.       — Звучит разумно, — кивнула она, понимая, что больше говорить не о чем, значит, надо выжимать тему до последней капли. — А я в Шарлотт, Северная Каролина. Машина не вариант.       Они продвинулись в очереди.       — И правда, — кажется, Арнольд тоже понял, что разговор исчерпывает сам себя. — Ты теперь там живёшь?       Наверное, это подходящий момент, чтобы обозначить границы.       — Ага, с мужем и дочкой. А ты где?       Сколько раз в школе она представляла этот триумфальный миг. Какими же глупыми были те мысли — будто семья существует только для того, чтобы утирать нос своим бывшим.       — О, поздравляю, — Арнольд выглядел искренним, и от этих простых, но тёплых слов стало спокойнее. — А я сейчас в Вашингтоне, — помедлил он на секунду, будто решая, рассказывать или нет, — пытаемся добиться нового законопроекта о защите фауны в нейтральных водах.       — А от кого её защищать, от другой фауны? — это была глупая шутка по всем меркам. Настолько глупая, что Арнольд её даже не заметил:       — От людей, естественно. Может, ты слышала, недавно в Атлантическом нашли богатые залежи титана, и если не подстраховаться, они там живого места не оставят.       С глубокой морщиной посреди лба Арнольд казался ещё старше, но внешность это не портило. Ему всегда шёл серьёзный вид, даже в детстве.       — Что ж, тогда удачи. И рыбам, и вам.       — Спасибо.       Очередь медленно двигалась вперёд. Повисло молчание, и только тогда Хельга сообразила, что не на эту реакцию Арнольд рассчитывал.       — Погоди, Вашингтон? А где ты работаешь? — она постаралась, чтобы удивление не было наигранным.       — WWF.       Всемирный фонд дикой природы. Когда Хельга случайно узнала об этом несколько лет назад, сразу подумала — ему подходит. Достаточно благое дело, чтобы без предварительных интервью попасть в рай после смерти.       — Здорово. Ты на своём месте.       — Пожалуй, — он снова задумался. — А ты на своём?       Хельга вспомнила, как вчера уволенный мужчина проклинал её до седьмого колена. Другая женщина рыдала, причитая, как теперь жить. В общем, типичный вторник.       — Можно и так сказать. Я антикризисный менеджер.       — Ого. Много у тебя сейчас работы.       — Что есть, то есть.       Так много треклятой работы, что даже на Рождество не отдохнуть. Надо будет с Джима стрясти дополнительную премию за моральный ущерб.       Какое-то время они молча продвигались в очереди. Арнольд смотрел в телефон, Хельга тоже достала свой. Сообщений новых не было — видимо, гости уже приехали, в Шарлотт на два часа больше. Успеет ли она вернуться хотя бы до ночи?..       Боковым зрением Хельга заметила, как Арнольд улыбается, что-то кому-то печатая. Знакомая улыбка влюблённого человека — давным-давно и ей он такие дарил.       Боже, сколько лет прошло с тех пор. Целая жизнь.       Хельга помнила, как они сбегали вместе с уроков в средней школе и слонялись по городу. Как целовались на крыше его дома в закатных лучах солнца — прекрасная почти-киношная картинка, которую она пообещала себе навсегда сохранить в памяти.       Ещё помнила, как они ругались из-за всего на свете: от подаренной ручки, которую он потерял, до её обоюдной неприязни с Джеральдом. Поводы всегда находились разные, но одинаково надуманные и раздутые на пустом месте. После каждой такой ссоры она хотела всё бросить и иногда бросала. А потом они мирились, и всё начиналось заново.       Но зато была крыша, и совместные прогулы, и игры в приставку плечом к плечу, и походы в кино, и трогательные признания, и планы на будущее.       Всё было.       А теперь ей тридцать три, и она застряла в аэропорту с этим знакомым-незнакомым человеком, у которого сложилась собственная жизнь. Заметённый Биллингс — единственное возможное место, где их пути могли пересечься.       — Двойной капучино, пожалуйста. И маффин, если есть.       — Как раз остался последний, вам повезло.       Счастье-то какое.       Свободных столиков не было, так что Хельга не могла переложить выбор на Арнольда — подсаживаться к ней и продолжать беседу или нет. Всё равно обоим придётся ждать кофе на вынос, а потом ждать вылета до скончания времён, и в компании это будет не так скучно.       Поэтому из кофейни они вышли вместе, нашли пустые места напротив окна, за которым всё ещё бушевала метель, и устроились там. Хельга вгрызлась в маффин с остервенением, будто он во всём виноват.       Арнольд — видимо, понимая, что пока она говорить не может — опять достал телефон.       — В других аэропортах тоже без изменений, — сказал он, когда Хельга уже доедала, и отпил кофе, поморщившись при этом.       Она вспомнила, как в четырнадцать они впервые попробовали пиво, и морщился Арнольд так же. Усмехнулась.       — Что смешного? — растерянно улыбнулся он.       — Да так, — покачала головой. — Не думала, что мы когда-нибудь встретимся.       — Я тоже.       Взгляд Арнольда стал печальным, и он его отвёл.       — Много раз хотел к тебе приехать, но так и не смог. Не знаю почему.       — Потому что в этом не было смысла. Мы ведь расстались.       Конечно, тогда она ждала его, но это лучше не говорить.       — Мы не расстались, Хельга, ты просто сбежала в колледж на другое побережье.       Ну вот, опять нравоучительный тон.       — Это и есть расставание. И я написала… смс, — она сморщилась на последнем слове, осознав, что именно говорит.       Её девятнадцатилетняя версия была очень жестокой.       — Да, теперь я понимаю, — протянула она, и Арнольд закивал с прикрытыми глазами, — извини.       — Извинения принимаются, — сказал он спокойно, с видом мудреца, познавшего дзен.       Помолчали.       Хельга вспомнила, каким смелым казался ей этот поступок — поехать в неизвестность одной. Смелым и трагичным, ведь тогда история их отношений завершится эффектной точкой. Или многоточием, если он за ней приедет, так даже интереснее.       Но он не приехал. А Хельга так и не вернулась в Хиллвуд — новая жизнь поглотила её с головой.       Теперь эту жизнь она не променяла бы ни на что на свете.       — Знаешь, я женюсь.       Арнольд произнёс это буднично. Она посмотрела на него, пытаясь найти в глубине души хотя бы тоску. Как ни странно, её не было, а склонную к драматизму Хельгу девятнадцати лет эта фраза порвала бы в клочья.       — Очень за тебя рада.       Хельга постаралась сказать это так же тепло, как недавно сказал он.       — Дашь пару советов о браке?       — Если ты просишь, — она задумалась на секунду. — Во-первых, раздельные кровати — это тема. Во-вторых, не делайте ремонт сами ни в коем случае. В-третьих, если будет ребёнок, пусть она его назовёт.       — Учту, — кивнул он. — И какое же имя для дочери придумал твой муж?       — Вирджиния. Угадай, откуда он родом.       Арнольд рассмеялся. Хельга тоже могла смеяться — теперь, спустя четыре года, в тот момент после родов хотелось не смеяться, а кое-кого прибить.       — Я назвала её Лили.       — Красивое имя.       — Ага. И она славная девочка.       Хельга вертела в руках телефон — так и подмывало включить режим мамы и показать фото. Вот только она сама терпеть не могла таких людей.       — Если хочешь, можешь фотки показать.       Арнольд, видимо, не разучился читать её мысли. Аллилуйя.       Следующие упоительные минуты она листала галерею, до верха забитую фото и видео с самой умилительной мордашкой во вселенной, и что-то говорила, сама не понимая что. Мысли закручивались в одну-единственную: хочу домой к своей семье.       — А вот тут она помогает папе собирать горку. Арнольд ей даже молоток игрушечный дал, чтобы…       — Прости?       — А? — вынырнула Хельга.       — Ты сказала «Арнольд».       — Ну да… — и сразу стало очень некомфортно. — Его зовут Арнольд. Тоже.       Она смотрела ему в глаза и видела там своё отражение, тонущее в потоке эмоций.       Наверное, не стоило говорить. Не хотела ведь.       Хельга молча заблокировала телефон, ожидая какой угодно реакции.       — Вот это совпадение, — тихо сказал Арнольд и снова сел ровно, уставившись в окно.       Хельга тоже посмотрела туда и шумно выдохнула: метель успокаивалась! Наконец-то!       — Смотри, вылеты скоро откроют!       — Точно, — всё так же тихо ответил он и грустно улыбнулся.       Вскоре самолёты уносили их в разные стороны.