Полет Феникса

Замерев от пронзительного взгляда огромного, достигающего высоты горы, пожилого мужчины, в глазах которого отражалась сталь, брюнет храбро поднял клинок, ухмыляясь на бесстрастное выражение лица старика. Серый, холодный цвет радужки, закрывающий полностью темный зрачок, мерцал. Глаза, повидавшие бесчисленное количество сражений, боев, испытаний и душевных метаний, не моргая застыли, смотря только в одну маячущую туда сюда точку. Маленькая, но шумная точечка с ножками и ручками была самым ярким пятном в светло-зеленой местности полуразрушенного острова. Синий огонь Феникса, сидящего на плече, не стоял и в сравнении с ярким огнем шумного паренька, с трудом держащегося на трясущихся ногах. Созданный им огонь, разошелся и поднялся ввысь, закрывая непроходимой стеной обессиленных товарищей. Перекошенные от ужаса и страха лица пиратов, прикрывающих спину капитану, были невидимы за огненной стеной. Они успели крикнуть, позвать по имени бесстрашного мальчишку, прежде чем огненное пламя скрыло их. Эйс, так звали, безумца, облегченно выдохнул, когда скрыл своих людей полностью. Не было видно даже силуэтов, одно неутихающее пламя, разрастающее, казалось бы еще сильней. За это невероятное зрелище и показ силы, он отдал большую часть внутреннего резерва, беря с надбавкой. Желудок скрутило так, словно, кто-то умело узелки завязывал, скручивая орган в невероятных углах и формах. Громко урча, призывал к поеданию. Давя и больно коля, проверял хозяина на прочность, который прекрасно знал о последствиях длительного голодания. Ударив несильно по нему, Эйс надел съехавшую вниз шляпу, прикрывая глаза. Одна улыбка на все лицо говорила о намерениях юного пирата. Красные бусы качнулись от наклона шеи вперед. Эйс, засунув руки в карманы бридж, нагло спросил. — Эй, старик! — громкий задорный голос поразил команду Белоуса. — Что ты тут забыл? Секундное молчание становится глухой тишиной. Слышен треск пламени за спиной будущего смертника и возмущенное дыхание команды Белоуса. Командиры полностью переключают внимание на нарушителя спокойствия. Несколько слов смогли привлечь их, удивить, сбить с толку. — Сопляк! — Как посмел! — Такая дерзость не допустима к отцу! — Хочешь взять голову отца? — Не дорос еще! — Сбейте с него спесь! — Давно мы не пробовали фруктовиков на вкус! — Готовься к смерти! Нисколько не испугавшись шума голосов, парниша громко рассмеялся. Закатываясь в неудержимом приступе смеха, сам не замечал как легко приковывает к себе взгляды, манит их. Схватившись за живот, смеялся как ребенок ярко и счастливо. Улыбка больше похожая на ухмылку быстро стала искренней, настоящей. Настолько широкой, что показались белоснежные зубы, спрятанные до этого. Пламя в такт колыхалась, напоминая волну. Оно тоже смеялось вместе с хозяином. — Эй, капитан? — нерешительно спросили за стеной. Эйс поперхнулся, кашляя дымом и гарью. Резко повернувшись спиной к врагам, подошел к стене, грозно стуча по ней. — Какого хрена, вы еще здесь?! — Кто-то должен прикрыть вам спину кэп. — И тащить вашу уставшую тушку. — А также накормить! — Донести до корабля! — Я не настолько устал. Не переживайте зря. Валите отсюда! — Но по тому как колышится пламя и уменьшается высота, мы подумали. — Что вы на одном упрямстве держитесь! — Скоро в обморок упадете! — Придурки, свалите уже. — устало сказал он, прося их уйти. — Я серьезно, идите. Вы только делайте хуже. Я вернусь, ничего со мной не случится. Несогласный гомон стал ему ответом. Пламя, стоящее нерушимой стеной, опустилось и ударило волной по людям, скрывающихся за ней. Волна, обладая собственным сознанием, нацеленно направила их к обрыву на острове, ведущему к открытому морю и кораблю Пиков. С воплями команда упала в море, проклиная капитана. Пламя, несущее разрушительную стихию, вернулось к владельцу. Зашло за спину и вспыхнув, исчезло в теле владельца. Он не дал им того зрелища, которого они хотели. Поглощение было необычным и таинственным, но не более того. — Ну, старики, признаю. — повернувшись к ним лицом, ехидно начал он. — С вызовом Белоуса, я загнул. Ничью голову забирать не хотел, желал лишь махнуться силами. — приподняв край шляпы, посмотрел цинично на собравшуюся команду, выказывая неодобрение протяжным эханьем. — Кодекс уже давно устарел, но вы то, приверженцы традиций, должны знать как низко пали раз решили наброситься на меня одного. Обесиленного, уставшего противника, который явно вам на один зуб. — удовлетворяясь вытянувшимся лицам с удивленными, ошеломленными выражениями лиц, Эйс продолжал толкать свою речь, пристыжая их еще больше. — Белоус теперь не брезгует избиением слабого? А, пираты Белоуса? Изобьете меня? Накинетесь без разбора как дозорные? Марко, следящий за всем происходящим на плече Отца, чуть не перевоплотился обратно в человеческую форму, падая тяжелым грузом на землю. Сопляк смело высказывающий недовольство их действиями и поступками, умело использовал слова и обращения, точно зная куда надавить, как сильнее задеть, пристыдить. А как хорошо у него выходит держать дистанцию между ними. Стоя там же, не сдвинулся и на сантиметр в сторону Белоусцев. Очертил невидимую линию за которую не смел заходить никто, будто выстроил новую огненную стену между ними. — Дитя. — как гром загремел голос великого пирата, смотрящего на парнишу с интересом. — Так чужие слова были выдумкой, жалкими сплетнями? Ты не хотел забирать мою голову и получать награду от дозорных? Замявшись от такого обращения, Эйс вспыхнул. Жар опалил лицо, уши ярко запылали. Глаза выдали его с потрохами. Сожалеющий взгляд на мгновение показался старику, затем вновь был скрыт за шляпой, придерживаемой дрожащей рукой. Пальцы хаотично мяли кончик шляпы. — Х-хотел. — проблеял тихо он, пряча взгляд. — Старик, но ты оказался слишком огромным. Даже на собственном горбу, я тебя не донесу. — Вот как. — задумчиво сказал он, поднимая глаза к небу. Улыбка стремилась показаться на серьезном лице. — Хорошо, что ты это вовремя осознал. Были бы проблемы с транспортировкой. Взрыв смеха оглушил смущенного донельзя мальчишку, покрывшегося румянцем. Белоусцы не могли сдержать смех от наивности и честности ребенка. Такой чистый и справедливый, многообещающий малыш, манящий к себе. — Как тебя зовут, дитя? Обычный вопрос для простого знакомства, запоминающийся с детства, нес другой смысл для команды. Это не дружеский вопрос рассчитанный на продолжение общения, а команда понятная детям Отца. Как тебя зовут? — Как много, ты готов рассказать о себе, давая одно имя? Эйс медленно провел подушечками пальцев по краю пестрой шляпы, проверяя мягкость и прочность материала, изготовленного головного убора. На кончиках пальцах полыхал маленький огонёк. Огонь прыгал по хрупкой легко возгораемой шляпе, не имея намерение сжечь, уничтожить, наоборот играючи пламя распространялось, увеличивая площадь, свой масштаб. Забавляясь огонек окружил всю окружность головного убора, поднимаясь немного вверх. Эйс также, забавляясь, вспоминал прошлый опыт знакомства с Отцом и месяцы боли и угнетения от предполагаемой семьи, обещавщей принять, полюбить, успокоить. Пламя непоколебимой веры зажглось в черных, словно ночь глазах, возгорающих от искр собственного огня. Оно выжглось на сетчатке глаза, танцуя пугающим огнем в глазах мальчишки. — Белоус, а почему я должен сказать тебе своё имя? — наивно спрашивая, кося на дурочка, Эйс всматримался в лица окружающих и самого Белоуса. — Оно для меня ценее всех богатств этого мира. — Имя? — крикнул кто-то из толпы. — Его всегда можно поменять, юнец! — Имя не так ценно, как семья! — Легче отдать имя, чем братьев! Партагас усомнился в честности их слов, переполненных эмоциональностью и искренностью. Упрек сопровождал их действия с молчаливого согласия держать язык за зубами, и не показывать знания, и будущее скрытое в черных печальных глазах. Имя? Ценно как жизнь. То оно есть, то его нет. В один миг можно лишиться и того и другого. — Мой ответ не изменен. — твердо сказал он, сжимая кулак свободной рукой, впиваясь ногтями в кожу и раня её. — Я не продам свою свободу ни за какую семью. — тише прорычал он, злясь на собственную глупость и воспоминания. — Это конечный ответ? — Да — Тогда не держи на меня зла, — снисходительно бросив взор на него как на нерадивого ребенка, Белоус тепло улыбнулся, поднимая уголки губ.- сын мой. Боль пронзила все тело, импульсы боли мурашками разбежались по коже, током бья по нервам. Эйс, неверяще, смотрел на собственные руки оплетенные синим пламенем, разжигающимся дальше к локтям. Разомкнуть их порознь не выходило, проклятое пламя стало цепями сдерживающими его, не дающими свободно двигать собственными руками. Оно шло дальше к плечам, сжигая на своём пути рубашку. Нитки мгновенно исчезли, его торс стал виден другим, как и спина. Набитая черным каллиграфическим шрифтом татуировка-инициал вызывающе кричала, обилие Р на ней наталкивало на определенные мысли. Оказавшись в таком уязвленном положении, Партагас взорвался. Синие адское пламя всколыхнулось от вырвавшегося алого пламени. Цепи громко зазвенели, дрожа от запала другого непокоренного огня. Марко, малодушно считавший, что сможет безболезненно окутать своим пламенем молодого пирата и спокойно увести на корабль Белоуса, просчитался, получая в лицо чужое теплое пламя, щекочущее приятным теплом. Оно не вредило, только угрожающе пекло, предупреждая уйти, отступиться от идеи. Но к сожалению для них обоих, феникс-птица гордая, непоколебимая в своем решении. Эта пернатая ужасно ревнивая, опекающая, собственническая птица. Эйс на собственном прошлом опыте ощутил все прелести характера дивной птицы. Аккуратные, неосязаемые прикосновения крыльев медленно, но уверенно охватывали всю ширину пылающих плеч. Они перышками похлопывали напряженные плечи, спину, оставляя приятное покалывание. Пирата все глубже и глубже затягивало в чужой жар спасительного пламени, не причиняющего вреда. Непонятные для него прикосновения приобрели смысл только тогда, когда феникс закрыл его от мира, прикрыл массивными крыльями. Пернатый дал обмануться мальчишке ещё раз, а тот и не против этого сделать, не тогда, когда так нежно оберегающе обнимают крылья мифической птицы. Закрывая глаза от усталости, он успел увидеть как исчезают кандалы с рук, их тяжесть сменяется легкостью. Груз беспокойства и ужаса, вызванный цепями падает, уходит вновь в глубь беспокойного сердца, даруя временное облегчение. Тело мгновенно расслабляется, привычная боль в мышцах дает о себе знать, напоминая ему, что он человек и истратил все ресурсы за изнурительную неделю. Ноги подкашиваются, ослабшее тело вовремя подхватывает Марко, вернувший человеческий облик. — Марко — возвращает в реальность задумавшегося феникса Белоус, по-доброму смотря на сына. — Отнеси его в свою каюту. И будь аккуратнее.