Монстры

Альфред резко сел на кровати. Жуткие образы из кошмара всё ещё ярко стояли перед его глазами. Вампиры. Кровь. Жестокость. Ему вдруг стало ещё более тревожно за Сару. Сердце бешено колотилось, будто стремясь вырваться из груди. Представляла ли она вообще, что с ней могут сделать в этом замке? Понимала ли она опасность, в которой оказалась? Эти мысли, которые и раньше постоянно проносились в голове Альфреда, подкреплялись теперь страшными картинками из сна. Ему потребовались несколько долгих секунд, чтобы осознать реальность, в которой он находился. Его била мелкая дрожь, чего сам он не замечал, пока не взглянул на свои трясущиеся руки. Все то, что выдумало его сознание, казалось таким реальным, что Альфред невольно боялся, что все события увиденного им кошмара уже произошли. Что Сару было уже не спасти. О, как же он волновался за эту невинную девушку! Альфред слегка повернул голову и наткнулся взглядом на крепко спящего профессора. Кажется, самого профессора, в отличии от его юного помощника, никакие кошмары не мучали, и он спокойно лежал, в ближайшее время точно не собираясь просыпаться. И это показалось вполне логичным после взгляда в окно. Высоко на темном небе ярким пятном сияла луна, освещающая пространство комнаты. Была ещё глубокая ночь, однако от одной лишь мысли о том, чтобы заснуть, Альфред резко вздрагивал, немного опасливо прижимая колени к груди. Он понял, что не может и дальше находиться в кровати. Заснуть у него больше не получалось, да и, откровенно говоря, не хотелось. Каждый раз, стоило ему только закрыть глаза, он видел, как граф кусает Сару, делая ее одной из этих монстров. Пугающий образ казался слишком страшным, слишком реальным. Поэтому Альфред медленно и аккуратно встал. Сначала он пытался просто расхаживать по небольшой комнатке, однако вскоре понял всю бесполезность этого занятия. Водоворот мыслей продолжал безжалостно вертеться в его голове, не давая покоя ни на секунду. Он нервно выдохнул и решился на, возможно, самый глупый поступок, который можно было совершить в замке, полном вампиров, посреди ночи: он вышел во мрак неосвещённого коридора. Альфред не знал, куда он идёт, ноги сами вели его в случайном направлении. Он шел по развилкам коридоров, не боясь заблудиться. Этот замок по праву можно было назвать лабиринтом, но юноше было уже все равно. Он шагал наугад, даже не задумываясь о том, как потом будет искать обратный путь. Он слишком увлекся, прокручивая свой кошмар как заезженную пластинку, что даже не заметил, как врезался в кого-то, кто явно был выше него. Страх в одно мгновение завладел Альфредом, когда он понял, что есть всего два варианта, с кем же он мог сейчас столкнуться: граф, или же его сын, и ни один из этих вариантов ему не прельщал. Он зажмурился и замер, как будто это бы спасло его от неминуемой — в этом он не сомневался — участи. Перед закрытыми глазами с ещё большей яркостью стали проноситься образы кошмара, но он все равно не решился открыть глаза. От этого его затрясло только сильнее. — Mon chéri, почему ты бродишь по замку? — услышал как сквозь пелену Альфред. Что ж, теперь вариантов и вовсе не оставалось: этот голос было очень легко узнать. — Да ты же весь дрожишь! Ты в порядке?! Герберт — а это был именно он — положил руку ему на плечо, отчего тот заметно вздрогнул. Альфред не слышал слов, которые произносил вампир, он начал паниковать, поскольку понимал, что никуда он теперь не денется. Его уже схватили. С виду эта хватка может показаться лёгкой, однако держал вампир крепко, не давая убежать, хоть Альфред и не думал о такой возможности. Он застыл, как в оцепенении, все ещё стоя с закрытыми глазами. Его продолжало трясти. — Mon chéri, все хорошо, посмотри на меня. — в этот раз голос был гораздо ласковее, будто специально принуждая довериться. От этого Альфред лишь сильнее зажмурил глаза. Неожиданно рука, которая не держала его плечо, осторожно коснулась его щеки, немного приподнимая голову. — Альфред, тебе нечего бояться. Открой глаза. Никто тебя не тронет. Немного иронично было слышать такую фразу от вампира, однако в этот раз он все же подчинился, медленно открывая глаза и сразу же встречаясь с обеспокоенным взглядом Герберта. «В конце концов, — думал Альфред, — если бы он действительно хотел меня убить, он давно бы уже это сделал.» — Отлично, chéri, а теперь расскажи, что заставило тебя в одиночестве блуждать по коридорам, причем так далеко от твоей комнаты? — Герберт пытался выбить из него хоть что-то. Альфред честно хотел проигнорировать этот вопрос, или отвертеться и быстро выдумать что-нибудь, но то ли тон его голоса, то ли просто тяжесть мыслей в голове заставили его произнести лишь одно слово: — К-кошмары… Альфред успел заметить лишь проблеск сочувствия в глазах напротив, когда его сжали в крепких (и нежных.?) объятиях. Почему-то от нахождения так близко к этому вампиру на щеках юноши проступил румянец, однако он не пытался вырваться. Он, неожиданно для себя самого, ухватился за Герберта, обвив его спину своими руками и будто укутываясь в его объятия. Позже он спишет все это на недостаток сна и истерзанный мыслями мозг, но в тот момент он, сам не зная почему, доверился тому, кого ему полагается бояться. — Все хорошо. Это был лишь дурной сон, ничего более. Сейчас ты здесь, и ты под моей защитой, — мягкий шёпот прозвучал всего в паре сантиметров от уха Альфреда, и от этого ощущения по спине пробежали мурашки. А тем временем Герберт продолжал, — Пойдем, моя комната тут недалеко, тебе нужно отдохнуть. Только в этот момент Альфред осознал, что они все ещё стоят посреди коридора замка. Он позволил Герберту вести себя, будучи практически уверенным в том, что это ловушка. Зачем иначе Герберту вести Альфреда к себе? А комната его и правда оказалась недалеко. Она была чем-то похожа на ту комнату, в которой остановились Альфред и профессор, и в то же время она была совсем другой. Это чувствовалось в мелочах: кровать, заправленная более роскошным сиреневым бельём, личные вещи на тумбочке рядом. Закрытые максимально плотными шторами окна, не пропускающие даже лучика лунного света. Все освещение шло лишь от нескольких свечей на стенах. Герберт медленно подвёл Альфреда к своей кровати, усаживая его, а затем садясь рядом, на протяжении всего времени не отрывая от него своего взгляда. — Расскажешь о своем кошмаре? Но что казалось Альфреду самым странным во всей этой ситуации, так это серьезность Герберта. При их знакомстве он все время шутил и флиртовал, и Альфред очень удивился, осознав, что он может быть и… серьезным тоже. — Я… не хочу его вспоминать… — осторожно произнес Альфред. Он с опаской посмотрел на Герберта, все ещё ожидая подвоха, которого так и не было. — Хорошо. Можешь не рассказывать, если не хочешь. Ты весь дрожишь, mon chéri. Не скажу, что мне не нравится вид тебя, трепещущего рядом со мной, но я бы предпочел, чтобы делал ты это исключительно из удовольствия. Тебе нужно немного успокоиться. Однако Герберт не был бы Гербертом, если бы немного не воспользовался ситуацией. Альфред, не до конца осознавая происходящее, почувствовал, как его лицо нежно повернули, а затем губы обожгло холодом чужих губ. Конечно. Он ведь вампир. Странно было бы ожидать тепло у мертвого тела. И, как бы странно это ни было, поцелуй помог отвлечься от терзавших голову мыслей. Это было… приятно. На пару секунд сознание заполнила пустота, заменив собой ужасы ночного кошмара. Все лицо будто начало гореть от появившегося смущения, но Альфред не пытался сопротивляться, а Герберт в то же время не пытался идти дальше. Он лишь зарылся рукой в каштановые волосы, слегка оттягивая их и вырывая из Альфреда едва слышимый выдох на грани со стоном, и отстранился. Он обещал, что его никто не тронет, и намеревался сдержать свое слово. — Так лучше? — практически промурлыкал вампир. — Я… Да… — слова не получалось связать в цельные предложения, однако Герберт этого кажется и не ждал. Он мягко улыбнулся, видя все смущение Альфреда. — Сны — очень сложная вещь. Далеко не все из них имеют смысл, не все мозг умудряется запомнить… Но вот кошмары почему-то запоминаются отлично. — Альфред не понимал, как тот может говорить так, будто только что ничего не произошло. Но в этом был весь Герберт: сначала вырвать землю из-под ног, а затем вести себя как ни в чем не бывало. — Кошмары показывают страхи, скрытые подсознанием. Все то, что ты отчаянно пытаешься спрятать от самого себя. Но поверь, прятаться от себя и пытаться загнать все мысли как можно глубже — паршивая идея. — Вам тоже снились кошмары?.. — любопытство кажется пересилило тревогу. Альфреду просто не верилось, что этот кажущийся таким бесстрашным вампир тоже сталкивался с кошмарами. Но его слова звучали так, будто он явно знает, о чем говорит. — Mon chéri, мне больше ста лет. Думаешь, за это время меня не посещали плохие сны? — на его лице появилась лёгкая усмешка. Герберт словно чувствовал себя максимально спокойно, затрагивая обычно не самую приятную тему. Он слегка опёрся на руки на кровати и наклонился назад, закидывая голову к потолку. Его голос не дрогнул, когда он продолжил. — Снились, и ещё какие. Особенно когда меня только обратили. Но рядом со мной был отец, выслушивающий все бредни моего мозга. И поверь, это действительно были бредни, которые однако в те моменты жутко меня пугали. Но в этом и фишка. Я проговаривал эти сны и часто осознавал, что ничего страшного вообще-то в них нет. Мозг очень любит преувеличивать. А если осознание не доходило до меня сразу, отец помогал мне придумать, как победить тот или иной кошмар. Альфред ненароком засмотрелся на говорящего Герберта. В своих размышлениях он казался таким… человечным. Человечным и красивым… Длинные светлые волосы изящно падали на руки, открывая часть бледной шеи. — Но граф… Кажется таким холодным в общении… — О, отец такой! — Герберт легко посмеялся и снова посмотрел на Альфреда. — Но только с чужими. Он действительно сильно помог мне в работе над собой. Но вид сурового графа в голове никак не хотел преобразовываться в вид заботливого отца. Это казалось слишком странным. Чем-то из разряда фантастики. — Так что, если захочешь, ты можешь поделиться своим кошмаром со мной, и я помогу тебе придумать, как его победить. — Почему вы так добры ко мне? — Потому что ты мне понравился? — ответ вопросом на вопрос. — Дорогой, мы не такие монстры, как о нас принято говорить. — В этом и был мой кошмар… — тихо проговорил Альфред, смотря куда-то себе в ноги. — Там… была Сара. И граф… И он укусил ее… Как монстр. И Сара… Тоже стала… Монстром. — его начало мелко потряхивать, а из глаз готовы были начать течь слезы. Заметив это состояние, Герберт осторожно взял его лицо и снова легко поцеловал, почти сразу же отстраняясь. Кажется он понял, что это был действенный способ сделать так, чтоб Альфред перестал паниковать. — Я монстр? — медленно спросил он. У Альфреда хватило сил лишь на то, чтобы едва заметно покачать головой. Ещё несколько часов назад он бы с уверенностью заявлял обратное, но после всего происходящего… Назвать Герберта монстром язык не поворачивался. — Вот видишь. И мой отец монстр не больше меня. Сара сама захотела пойти, её решение было добровольным. И отец всегда аккуратен со всеми, кто добровольно отдает себя в жертву, так что она не почувствует боли, лишь блаженство. Сара останется прежней Сарой. Разве что станет более раскрепощённой, но это лишь пойдет ей на пользу. Она останется вечно молодой и прекрасной. И ты тоже сможешь, если захочешь. — Нет боли..? — Да, mon chéri. Я покажу тебе, если позволишь. — Но я… Не хочу обращаться в вампира… — Не хочешь становиться монстром.? — Нет! В смысле… Я понимаю теперь, что вы не монстры, просто… Вы ведь никогда больше не увидете солнечный свет! Закаты, рассветы — они ведь так прекрасны! Я бы не хотел отказаться от этого… — Даже ради вечной жизни? — Зачем нужна вечная жизнь, в которой не получится быть счастливым? — Неужели тебя делают счастливыми только лишь закаты и рассветы? — Конечно нет! — Альфред сам не заметил как перестал неуверенно заикаться и запинаться через каждое слово. Кажется Герберту всё-таки получилось его разговорить и успокоить. — Знаешь ли ты о том, что обычного укуса для обращения недостаточно? — вампир внезапно увел разговор в немного другое русло. — Необходимо выпить большую часть крови, чтобы жизнь ушла из тела. Но если же укус будет совсем неглубоким… Несколько капель не повредят, но помогут достичь того блаженства, о котором я упоминал. Тебе бы понравилось. От последних предложений Альфред тяжело сглотнул. Обещание блаженства манило, отключая остатки рассудка. Так что он неуверенно поднял глаза на Герберта. — Я хотел бы попробовать. Даже если это была лишь ловушка — плевать. Если все это — попытка поймать Альфреда в безвыходное положение — Герберту это удалось. Альфред почувствовал нежные пальцы, поглаживающие его шею, продолжая успокаивать и откидывая голову, давая больше пространства. Сперва шеи коснулись все те же холодные губы. Они будто создавали на нужном месте эффект анестезии, из-за чего Альфред даже не почувствовал, как острые клыки прошли сквозь плоть. Боли действительно не было. Лёд губ, на контрасте с практически обжигающим ощущением теплой крови, создавал нереальные ощущения, позволяя избавиться от потока навязчивых мыслей в голове и забыться. Продолжая уже просто зацеловывать место укуса, пока кровь не перестанет идти, Герберт уложил Альфреда на кровать, нависая над ним. «Так вот, зачем здесь нужна кровать…» — пронеслась последняя мысль в его голове перед тем, как он погрузился в блаженный сон. Сон, в котором не было монстров. Но был один очень конкретный вампир…