Взгляд

Его пристальный взгляд следил за каждым движением Эзопа. И, хотя угадать наверняка было невозможно, бальзамировщик чувствовал прожигающий взгляд в затылке и учащенное сердцебиение. — Может, хватит на меня пялиться? — наконец не выдерживает Эзоп. С виска сбежала кровь. Дверь была почти открыта. — Мой милый Эзоп, ты так прекрасен, — низким голосом произносит фотограф, от чего мурашки по телу пробежали со скоростью света. Рука невольно замирает на мгновение. — Я в маске, Джозеф. — Это не отменяет тот факт, что ты прекрасен. Я ведь видел твое милое личико бессчётное количество раз, — Десольнье мягко улыбается, в бездонных глазах играет огонек. Хочется позволить ему себя связать и… — Извращенец, Эзоп. Я вижу твой взгляд. — Везет. Ведь я твой не вижу. — Но это не ведь не мешает тебе знать куда и как я смотрю. — Это не сложно. Если хочешь посадить меня, то… — Если бы я действительно хотел, я бы давно это сделал, крошка Эзоп, — Джозеф приближается к Карлу, буквально впечатывая в полуоткрытую дверь, и медленно спускает маску с лица. — Не бойся, открой глаза, — фотограф проводит пальцами по щеке, уху, приближается ближе. Эзоп неохотно подчиняется. — Какой хороший мальчик. Посмотри мне в глаза. Что ты видишь? — Бездну. Глубокое море, в котором можно утонуть и… Перестань сверлить меня взглядом, Джозеф. — Давай сейчас я тебя отпущу и мы встретимся чуть позже? Я излечу твои раны и… Смотри на меня. Не смей отворачиваться, Эзоп, — Десольнье поворачивает лицо Карла к себе за подбородок немного грубо, вновь снимая маску, которую тот успел натянуть обратно. Теперь он снимает ее полностью и бросает на землю. — Нечего прятать такое чудесное личико, Эзоп. — Откуда я могу знать, что ты не сделаешь хуже, когда я выйду отсюда? — бальзамировщик смотрит недоверчиво. Брови Джозефа нахмурились. Теперь, кажется, в его глазах отражался сам Эзоп. Он, что, уже провалился в морскую бездну? — Ты остался один. Вы все равно проиграли. Фотограф отпускает Эзопа, но не полностью, и подводит к двери за руку, вставая позади него. Словно показывает, чтобы тот уже открыл выход. Но под пристальным взглядом и горячему дыханию в макушку было невозможно спокойно работать… 89… 96… 100… Дверь с громким звуком открывается. Готовясь к удару, Эзоп зажмуривается. Это ведь была уловка, верно? Сейчас его схватят и… Джозеф берет Карла на руки, вытирая кровь с лица, которую сам извлек из этого тела. Бальзамировщик недоуменно смотрел в бездонные глаза. Было непонятно, смотрит ли на него сейчас фотограф, но, он надеялся, что да. Кто бы мог подумать, что Десольнье может носить что-то тяжелее сабли или фотоаппарата. Сердце бьется. — Что смешного? — недоуменно останавливается Джозеф, глядя на улыбающегося Эзопа. Тот, кажется, сиял, и резко убрал улыбку лица, отводя взгляд. Без маски совсем уязвим. — Ну… Я не думал, что ты меня поднимешь. — Ты, что, думаешь, я слабый? — Скорее, хрупкий. Совсем не похож на того, кто готов носить на руках и… — Тебя. Только тебя. Неловкая тишина. Они стоят неподвижно. Глаза Эзопа округляются. Он… Джозеф осторожно ставит Эзопа на землю и, чуть наклонившись, смотрит прямо в его глаза — невозможно ни с чем перепутать — и целует в рану на виске. — Я приду к тебе с лекарствами. — Ты… Десольнье прикладывает палец к губам бальзамировщика и мягко проводит по ним, заставляя замолчать. Эзоп сдерживается, чтобы не откусить этот палец. Не хватает лишь киношного «Тшш». — Джозеф, я… — Я тоже. Иди. Эзоп смотрит на выход, переводит взгляд на фотографа и перекладывает его палец со своих губ на его, и уходит.