Fanservice

Моя голова покоилась на чем-то плотном, но мягком. Я был расслаблен, спокоен; видел сны внутри сна. Но, пока я дрейфовал во тьме, почувствовал что-то тяжелое на моей шее, что-то давящее… Я крупно вздрогнул. Моя рука тут же на инстинктах потянулась ко лбу, но с ним все было в порядке. Моему воспаленному сознанию так не казалось: я все еще чувствовал фантомную пулю в моем черепе и жесткую хватку на горле. В панике я завертелся и начал кричать что-то бессвязное. — Уэйк! Уэйк, твою мать, успокойся! Все хорошо! Кейси? Что он здесь делает? Раньше он никогда не появлялся в гримерке перед ток-шоу, тут бывал только его двойник, жутковатый тип. Как его… Сэм Лейк? Он вроде был актером, который должен был сыграть в фильме Алекса Кейси. В фильме, на который я добро не давал. И тогда я вспомнил. Новый виток петли. Я проснулся в этой же гримерке, неведомая сила завлекла меня на сцену. Кейси тоже был там. Дор заставил его прочесть отрывок из какого-то дерьмового эротического фанфика — и я отключился, как какая-нибудь слишком впечатлительная дама викторианской эпохи. И несмотря на все это, я был в порядке. Невероятно смущенный и сгорающий от стыда, но в порядке. Я облегченно выдохнул и рухнул на диван, обессиленный. Мы были в знакомой гримерке, в которой я просыпался уже множество раз. Комната освещалась только подсветкой от большого зеркала. В отличие от предыдущих витков, в соседней комнате света не было, а по радио не играла песня. — Что произошло? — спросил я, садясь рядом с ним плечом к плечу. — Ты потерял сознание. — А кроме этого? — Я принес тебя сюда, чтобы ты отдохнул. Дор сказал, что ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. Я устало простонал. Я не мог считать действия Дора. Какую, черт его раздери, игру он ведет? Он враг? Союзник? После его последней выходки я начал думать, что он враг. — Я… Мне жаль, что тебе пришлось читать это вслух. — Уэйк, да насрать мне на это шоу. Чем-то новым для меня это все равно не было. От нервов у меня стянуло в животе. Если я закрою глаза, то ясно и четко увижу ту сцену, прочитанную Кейси. Такое богатое воображение точно уничтожит меня однажды, если еще не. — Меня волнует лишь помощь тебе, — продолжил Кейси. — Ты в порядке? — Да, в порядке. Если выберусь от сюда, я никогда в жизни больше не выйду в интернет. — Да ладно. Я так плохо читал? — Кейси усмехнулся. Я улыбнулся, покраснев, но тут же я почувствовал такой стыд, что улыбка сошла с моего лица. Как я мог беспечно улыбаться и чувствовать себя счастливым здесь, в Темной Обители? Здесь моя тюрьма. Возможно, на какой-то миг в отеле Оушенвью я почувствовал себя кем-то вроде короля здешних владений, но это чувство прошло, как и любое другое приятное чувство. — Перестань корить себя. Я спрятал лицо в ладонях. Еще как я себя корил. Каждый мой вдох здесь в Темной Обители сопровождался чувством вины, сомнениями, самобичеваниями, страданиями. Темная Обитель не страна чудес, а тюрьма строгого режима. — Так уж вышло, что мне правда нравится твоя улыбка, — неловко пробормотал Кейси, его рука накрыла мою, слегка сжав. — Она… единственное, что освещает мне путь сквозь тьму. Для меня это было слишком, на сердце стало так тепло. А все из-за Алекса Кейси, матерого детектива, выдуманного мной персонажа. Его слова поразили меня, как молния, и во мне проснулась такая неописуемая тоска по нему. Я больше не мог сопротивляться. Я повернулся к Кейси и бросился ему в объятия, мы рухнули на диван в страстном поцелуе. Его руки оказались на моей талии. Когда я отстранился, то уставился на него сверху вниз. Вожделение захлестнуло меня, голова снова закружилась. Мои пальцы прошлись по его челюсти, большой палец задел его нижнюю губу. Подо мной он был тверд, как камень. Моя страсть не подчинялась логике и здравому смыслу. Я схватил его за галстук, встал с дивана, утягивая его за собой к столу. Я сел на край и втянул его в новый поцелуй, мы разделили наш общий стон. Я хотел, чтобы его руки прошлись по моему обнаженному телу — и снова мои мысли воплотились в жизнь. Я был обнажен, подо мной была твердая столешница, а полностью одетый Алекс Кейси — между моих ног. Я хотел, чтобы он изучил каждый сантиметр моего тела, овладел мной так, как никто другой никогда бы не смог. Кейси провел руками по моим бедрам, его глаза изучали черты моего лица, пока наши рты зависли в миллиметрах друг от друга. Я тонул в его глазах, безмолвно умоляя его понять, чего я хочу. В нашу предыдущую встречу он, казалось, читал мои мысли. Может, так было от того, что он был моим, а может, просто правила Темной Обители не имели никакого смысла. Меня не волновали причины. Меня волновало, что он сделает со мной и когда решится на первый шаг. Но часть меня все же задавалась вопросом: почему? Я мог бы попытаться найти ответ на этот вопрос сейчас, борясь с похотью, плотной пеленой окутавшей мой разум. Почему он так верен мне, почему всегда со мной? Почему он отвечает на мою страсть с таким же пылом, с такой отдачей? Почему наши пути продолжают пересекаться снова и снова? Мы постоянно находим друг друга. Почему? Между нами было что-то большее, чем просто отчаяние найти кого-то другого. Да, Кейси помогал продвигать сюжет дальше, чтобы добраться до Парламент-Тауэр, но он нечто большее, чем просто функция. А еще здесь, в Темной Обители, есть и другие люди… Варлин Дор, молодой шериф Тим Брейкер, уборщик Ахти и этот Том, сучий сын, Зейн… Но никто из них не был нужен Кейси. Он следовал по темным переулкам Обители не за ними. Не их он загонял в угол под проливным дождем и не их прижимал к разрисованной граффити стене. А меня. Это всегда был я. Но почему? Я годами мучил его в своих книгах, и его мучения не прекратятся, пока его судьба находится в моих руках. Возможно, на все это нет причины. Возможно, Кейси использует меня так же, как я использую его. Возможно, это все не имеет значения. Есть и другие варианты ответа. Но о них я не могу позволить себе думать, даже если в глубине души я жажду знать правду. Я не смогу смириться, если он отвергнет меня, не смогу смириться с его холодностью ко мне. Будет лучше, если я никогда не узнаю ответ на вопрос: «Почему?» В отличие от нашей предыдущей встречи в отеле Оушенвью, сейчас все было немного по-другому: его пальцы — во мне, его рот — на моем члене. Мои пальцы вплелись в его волосы, и я позволил ему исследовать меня, грубо и необузданно. И всякий раз, когда он поднимал на меня свой тяжелый взгляд, мне остро хотелось оттолкнуть его на пол, навалиться сверху и оседлать его. Но Кейси мне бы не позволил. Не позволил этому закончиться слишком быстро. Его руки держали мои бедра железной хваткой. Его рот двигался по моему стволу, его язык скользил вдоль моих греховных вен и кружил вокруг головки. — Кейси, пожалуйста. — Алекс. Зови меня так. У меня перехватило дыхание.  Я даже не мог осознать ту силу, которую Кейси… Алекс, дарил мне. — Ладно, — простонал я. — Алекс, пожалуйста… Алекс продолжал посасывать чувствительную головку, а я продолжал умолять. Я мог бы сдаться и позволить себе дойти до оргазма, сэкономить побольше времени на восстановление, как я делал уже множество раз в отеле. Но в этот раз мне захотелось, чтобы мы были еще ближе. Я хотел, чтобы он нагнул меня над столом, прижался и взял меня по-настоящему. От того, как он оторвался от меня, встав в полный рост, и навис надо мной, мое сердце забилось как бешеное, хотя куда еще. Он резким движением поставил меня на ноги и развернул лицом к большому зеркалу. Он наклонился ближе к моему уху, его рука легла на мою ягодицу, сильно сжимая. — Ты был очень груб с мистером Дором. — А он не знал: смеяться над творчеством в прямом эфире — это высшая степень грубости, — его зубы вцепились в мою шею, и мне захотелось, чтобы он прокусил кожу, чтобы пошла кровь. — В зале были только тени, – Алекс на мою реплику лишь фыркнул. — И? И так и так — грубо. Я услышал металлический звук пряжки ремня, шуршание одежды. Мое тело горело от предвкушения. Больше всего я сейчас хотел, чтобы Алекс вошел в меня и жестко отымел. — Но много лет назад для вас с Барри было нормой смеяться над фанатами, — Алекс качнул бедрами, потираясь своим возбужденным членом об меня. — Ты лицемер, Алан. — Да? И? — рассмеялся я, покачав головой. — А еще я бисексуал, как бы сильно я этот факт ни пытался отрицать. Новое что-нибудь скажешь? Наконец, Алекс вошел в меня, растягивая плотные стенки. Его член жестко распирал меня изнутри, пульсировал, — влажная мечта любого читателя. Вот только он весь был мой. На этот раз зрителей не было. Не было никого, кроме нас и наших отражений в зеркале. Мы с Алексом одновременно посмотрели в это самое зеркало, чтобы увидеть себя со стороны. И, хоть этого и не могло произойти, но в тот момент мне остро захотелось вытянуть второго Алекса из зеркала и стать единым целым и с ним тоже. Заведя руку назад, я схватил его за волосы. Под не очень удобным углом я поймал его рот в отчаянном, страстном поцелуе. Его руки блуждали по моему телу. Они смяли мои грудные мышцы и, скользнув ниже, по животу, остановились у члена. Его прикосновения горели огнем, уничтожали меня изнутри. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на нас, на наш поцелуй, пока Алекс двигался глубоко внутри меня. Я был окружен им, как коконом, мы были так близко, что соприкасались каждым сантиметром своих тел. Тьма заполнила собой гримерку, но не подступала к нам из-за подсветки зеркала. Темная Сущность была повсюду, она таилась в тенях у Варлина Дора под носом. Она наблюдала за нами, не в силах преодолеть барьер и проникнуть в мой разум. Я видел, как она извивается позади нас едва сдерживаемой бурей. Скретч был там, его темный силуэт был виден в зеркале. Он был здесь в комнате, с нами. Он словно был прижат к стеклу, его молчаливая ярость была такой мощной, что я мог чувствовать ее даже в безопасности света. Я дрожал и стонал, но не от удовольствия, а от страха. Глубоко дыша, Алекс замер. Он зарылся носом в мои волосы, открыл глаза и посмотрел на нас в зеркало, нахмурившись в замешательстве, а затем увидел его позади нас. — Черт. С трудом сглотнув, он попытался выскользнуть из меня, но я вовремя схватил его и прижал к себе сильнее. — Не обращай внимания. В конце концов ему надоест, и он уйдет. Алекса, казалось, это не убедило. И все же, судя по испарине на его лбу и по тому, как пульсировал внутри меня его член, я знал, что он не сможет отказать ни мне, ни своему собственному голоду. — А если ему не надоест? — Тогда продолжай и покажи ему того, кому я предпочту отдаться, — я впился взглядом в Темную Сущность. — Того, кому я принадлежу по праву. Алекс продолжил двигаться во мне, вырывая из меня стон за стоном каждый раз, когда его член задевал простату. Он, доминируя надо мной, схватил меня за горло и прижал лицом к столу, чтобы углубить толчки. В гримерке стало нечем дышать. Пот стекал с лица Алекса мне на спину и скользил по позвоночнику вниз. В зеркале я заметил, что идеально уложенная прическа Алекса растрепалась, и несколько прядей упали ему на лоб, чуть задевая глаза. Неужели то, что Дор назвал «фанфиком», когда-то написал я? Мы, конечно, не были сейчас при живой аудитории в студии, но что-то сбывалось. Например, меня нагнули, не над креслом, но над столом, и я с удовольствием принимал в себя Алекса. Мои руки сжались в кулаки. Мне было не за что ухватиться, когда Алекс, просунув под меня руку, начал дрочить мне в такт своим толчкам, и я сильнее навалился на стол. Я сжимался вокруг него все сильнее и все ближе и ближе был к своему «пределу», определение которому я дать не смогу. Что-то нашло на меня, какая-то одержимость, которую я испытывал лишь тогда, когда мы трахались в отеле Оушенвью. В голове все перемешалось. Я с вызовом посмотрел через зеркало Алексу в глаза и прижался к нему ближе, чтобы поцеловать свое же отражение. — Пиздец, это горячо, — прошипел Алекс, он вбивался в меня с безрассудной самозабвенностью, пока бурно не кончил внутрь. Я чуть не отключился. Мое сердце билось о ребра так быстро, пока Алекс убирал остатки горячей спермы с моей головки. Красный ковер под нашими ногами теперь был испачкан мной. Он вышел из моего тела; его сильная рука, обхватившая меня за талию, была моей единственной опорой, что удерживала меня в вертикальном положении. Не смотря в зеркало, он взял меня за подбородок и глубоко поцеловал в губы, проникая языком в рот. Его рука собственнически гладила мою грудь. Уставший и очень довольный, он отстранился и ухмыльнулся. — Он ушел, Алан. Я устало положил голову ему на плечо. Я захотел навечно остаться здесь, в безопасности его объятий, но я чувствовал: Темная Обитель изменилась. И тогда я понял, что площадь у Парламент-Тауэр, наконец, появилась. — Тебе нужно идти, — настоял он. — Площадь не будет стоять там вечно. Я не смог заставить себя переживать по этому поводу. От нас пахло сексом и потом, и я обмяк в его объятиях. Может быть, часть меня слишком боялась того, что я найду в комнате писателя. Я боялся найти там своего двойника, яростно печатающего на машинке и сочиняющего все новые ужасы, которые станут мне наказанием. — Я не хочу уходить, — вздохнул я. — Позволь остаться с тобой. Еще немного. Алекс застыл в нерешительности. Он несколько мгновений молчал, затем погладил область на моей груди, что над сердцем. Наконец, он кивнул, уступив моей просьбе, и обнял меня крепче. — Ну хорошо, но только на этот раз.