Май 2014
Стоило признать, Солдат сдался не сразу. Целую неделю он продержался на пьянящем чувстве свободы и безнаказанности. Он раз за разом повторял себе, что цена свободы велика и он знал, на что шел. Солдат говорил себе это, когда его снова и снова рвало человеческой едой или часами слабило, если ему удавалось все же заставить свой организм удержать и переварить ее. Он не мог спать от головной боли, и его шатало, когда вставал на ноги. Но все-таки сломался Солдат только тогда, когда заметил, что у него чернеет в глазах, и мысль о том, чтобы добыть человеческой спермы, прикинувшись шлюхой и предложив случайному прохожему минет, начинает казаться вполне разумной в его безвыходном положении. И все же он сохранил еще достаточную ясность мысли, чтобы вполне отдавать себе отчет в том, что сперма любого случайного прохожего не решила бы его проблемы. Ему требовалась сперма кого-то из его командиров. Пусть даже бывших, с учетом того, что текущие скорее всего погибли. Естественно, когда он смирился с мыслью о том, что придется сдаться, он сразу же подумал о капитане Роджерсе. И сначала ему даже показалось, что он сделал правильный выбор. Капитан Роджерс так обрадовался его приходу, что сразу становилось ясно: он полностью в курсе ценности такого приобретения, как Солдат. Капитан Роджерс даже помыл его и позволил есть человеческую еду, как делал директор Пирс. Вот только приступать к выполнению своих обязанностей не торопился...Апрель 2014
— Ты всерьез полагаешь, что заслужил? Пальцы Пирса крепко держали его за волосы, не позволяя дотянуться губами до крупного обрезанного члена, терпкого, горячего, мокрого от слюны Солдата, готового в любой момент извергнуть столь необходимую ему сперму. Солдат взмолился глазами. Объективно он понимал, что на этот раз сработал посредственно. Шумно и грязно. Фьюри ушел прямо у него из-под носа, и Солдат нашел его только вечером. Позволил увидеть себя агенту ЩИТа и оставил его в живых... Он знал, что не заслужил своей порции гормонов хозяина. Но Генеральный секретарь Пирс встретил его так приветливо, не ругал и почти сразу же поманил опуститься на колени между его ног, гладил по волосам, пока Солдат сосал у него. Солдат знал, что просить нельзя. Солдат знал, что должен сказать «Нет, сэр» и попросить прощения. Солдат молчал, смотрел снизу вверх и молил глазами. Что еще он мог сделать? Но Генеральный секретарь, похоже, был в прекрасном расположении духа. Свободной рукой он погладил припухшие губы Солдата, даже запустил пальцы в рот, позволяя жадно всосать их внутрь. — Но, по большому счету, цель уничтожена, а нам требовалось именно это. В конце концов, могу же я иногда побаловать тебя, если никто этого не видит. Ты ведь знаешь, как ценен для меня? Солдат радостно закивал и послушно высунул язык так далеко, как только мог, без слов умоляя Пирса снова положить на него свой член. — Ты хороший, послушный мальчик, — заговорщически улыбнулся Пирс и сделал то, чего и хотел Солдат. — Так сложно в чем-то тебе отказать, когда ты так смотришь. Не жадничай, не отниму я у тебя твое лакомство. Не торопись. Я уже не юноша. Солдат весь дрожал от предвкушения и благодарности, охотно позволяя держать себя за волосы, чтобы удобнее было трахать в самое горло, и чуть не мурлыкая от радости, что секретарь Пирс так щедр с ним и добр к нему. Пирс даже кончил ему не в горло, а в рот, позволив покатать на языке вкус своей спермы. Он был одним из самых лучших кураторов, которые были у Солдата в американской ГИДРЕ.Январь 1996
Солдат стоял на четвереньках почти целый час. Губы, горло и задницу уже нещадно саднило, но получившая из-за него нагоняй команда была взвинчена, раздосадована и не желала кормить его. Один за другим бойцы трахали его в рот или в задницу, а потом с плевками и смехом кончали ему на загривок или на пол вне его досягаемости. Они были простыми бойцами, и он тихо злился, хотя и понимал, что наказан вполне по делу: из-за его просчетов миссия затянулась на девять дней вместо запланированных пяти. Тяжелые кандалы на руках и ногах не позволяли ему даже сдвинуться с места, металлический кляп-паук с кольцом для продевания членов во рту не позволял урвать своего. Он полностью зависел от их воли. А ведь от низших бойцов ему требовалось по меньшей мере несколько порций. Но он лишь раздосадованно заворчал, когда очередной двуногий придаток к члену спустил ему на шею и в волосы. — Охренеть, оно еще смеет на нас сердиться, — фыркнул трахавший его сзади помощник командира. — Зимний, ты там не решил часом, что лучше нас? Или в глазах уже темнеть начало и котелок от страха отказывает? Коленочки-то вот уже дрожать начинают. Сколько у тебя еще времени осталось в запасе? А ты так и не получил свою порцию. — Как думаешь, он сначала ослепнет или почки откажут? — лениво спросил командир, жевавший жвачку возле двери и нехотя кивнувший собравшимся уходить подрывнику и связисту команды. — Я думаю, сначала у него начнут опухать легкие и гортань и перестанет получаться дышать, — серьезно предположил помощник командира, и у Солдата все внутри поджалось от предательского ужаса. Ему уже сейчас было тяжело дышать, а горло резало и саднило. Он все же надеялся, что от членов. Командир нехотя подошел к нему, потянул за волосы, заставляя смотреть на себя. — Ну что, хочешь жить, сучка? — почти ласково спросил он и второй рукой расстегнул ширинку. — Ублажишь папочку, проблядушка? Солдат знал, что надо хотя бы кивнуть, но только и мог, что моргать в знак согласия и тянуться растянутым ртом к тяжелому темному члену, который Командир быстро надрачивал в сантиметрах от его лица. — Не окосей, жадная шлюха, — наконец фыркнул он и, не особо церемонясь, зафиксировал Солдату голову обеими руками и принялся размашисто трахать его так глубоко, как только мог достать своим немаленьким членом. Дышать стало совсем невозможно, во всем теле пульсировали боль и отчаянье. Если бы Солдат мог говорить, он сказал бы: «Пожалуйста», он сказал бы все что угодно, лишь бы не умереть вот так, дрянной шлюхой, слишком жалкой даже для того, чтобы кончить ей в рот. Когда Командир с рыком вдавил его лицо себе в пах, носом в густые лобковые волосы, Солдат испытал почти мучительное облегчение. Его все-таки пожалели, командир кончал ему в горло. Солдат не чувствовал вкуса, член был слишком глубоко в его глотке, но по быстрым хаотичным движениям угадал, что происходит. — Можешь не благодарить, хуесос, — весело сказал командир и зажал ему нос, заставляя запрокинуть голову, чтобы ничего не вытекло изо рта. — Просто помни мою доброту. — И мою тоже, — добавил его помощник. И, вытащив свой готовый к эякуляции член из задницы Солдата, обошел его и хозяйственно сунул Солдату в рот. — Какая же ты свинья, Трей, — поморщился командир. — Прямо из жопы. — Да он не возражает, смотри, — пыхтя, сообщил тот. — Правда же, Солдат? Его халаты из шланга промывают, считай, насквозь. У него в жопе ничего интересней хуев и не бывает. На самом деле, Солдат был, конечно, не в восторге сосать то, что недавно шарило у него в заднем проходе. Но права слова у него все равно не было. Тем более, что неторопливый подонок Трей, похоже, готов все же был поделиться с ним своими мужскими гормонами, от которых, в буквальном смысле, зависела жизнь Солдата.Декабрь 1974
— Я буду говорить с тобой прямо, — сказал ему жирный потный врач. — Криозаморозка угробила твою эндокринную систему, Солдат. Твой организм больше не в состоянии вырабатывать необходимые гормоны. Солдат не вполне осознавал, что ему говорят, только понимал, что дела его в очередной раз плохи. — Что это значит, сэр? — терпеливо спросил он. — Это значит, что, если ты не получишь мужские гормоны извне, у тебя постепенно откажут зрение и слух, нервная система, легкие, почки и печень, и наконец сердце. Не самая приятная смерть, мой дружочек. — Сальный доктор с внезапной жадностью погладил зафиксированного на столе Солдата влажной рукой по плечу и шее. — Но, по счастью, эту проблему не так сложно решить. — Что нужно делать? — спросил Солдат. — Всего лишь добыть мужские гормоны извне, — улыбнулся доктор. — Причем не чьи-нибудь, а одного из твоих командиров или старших врачей вроде меня. Другие тебе не подойдут. Ты же дитя ГИДРЫ. — Я справлюсь с этим, — спокойно ответил Солдат. Задача представлялась не сложной.Май 1973
Действие препарата нарастало волнами. Сознание то уплывало, то выхватывало из ниоткуда куски разговора ученых, готовивших его к погружению в крио. — Новая формула намного эффективнее предыдущей, позволяет ввести организм в полный стазис, сохраняя эластичность его мягких тканей. Жаль, материалы совершенно секретные, результат тянет на Нобелевскую премию. — И не мечтай. Нас и здесь неплохо кормят, коллега. К тому же у этой формулы такая побочка, что в мирных целях ее вряд ли разрешат использовать. — Ну да, откат довольно-таки неприятный. Тремор, временная потеря зрения, проблемы с дыханием — тот еще наборчик при выводе остатков препарата из организма подопытного. Но в нашем случае у него не будет двух-трех недель вне крио, чтобы до такого дошло. Объект используют в точечных краткосрочных миссиях и сразу же убирают на хранение. Так что можно не переживать о последствиях. Краем сознания Солдат отчужденно понимал, что говорят, вероятно, о нем, но уже слишком плохо соображал, чтобы понять, что значат слова и как уловить их смысл. Он плыл, он таял, он растворялся. Он исчезал...Октябрь 1944
В лесу было сыро и очень темно, и только верхушки деревьев то и дело подсвечивало отблесками далекого зенитного огня. — Ну, пойдем к нашим, пока никто не заметил? — отряхивая колени от сухих иголок и травы, сказал Баки. — Подожди, дай хоть ширинку застегнуть, — все еще пытаясь восстановить дыхание, ответил Стив. — Смотри ничего себе там не защеми с непривычки, — весело фыркнул Баки и коротко дружески толкнул Стива в плечо. Стив тут же поймал его своими ненормально огромными ручищами, властно прижал к себе, мягко поцеловал сначала в один угол рта, потом в другой. — Я тебя не запачкал? — заботливо спросил он, и его дыхание в темноте влажно коснулось кожи Баки. — Ни капли не попало. Как раз вовремя успел вынуть. Работаешь над техникой, молодец. Выстрел произвел секунда в секунду и в аккурат мимо цели, — улыбнулся Баки и как раз собирался сказать какую-нибудь пошлость, но Стив оказался быстрее и ловко закрыл ему рот поцелуем. Против поцелуев Баки никогда ничего не имел.Июль 1935
— Какого черта, Стив? Ну какого черта? — Баки ожесточенно вытирал шею и волосы занавесками Стива. — Вот что ты за неблагодарный гавнюк, а? Ты нарочно, да? Скажи честно, нарочно? Он гневно обернулся к Стиву, который сидел на кухонном стуле со спущенными штанами и мокрым от слюны Баки членом. Взгляд у него все еще был совершенно ошарашенный и бессмысленный после божественного отсоса, который устроил ему Баки. Он бы даже гордился собой, да, честно говоря, собой-то он и гордился, если бы не Стив. — Черт, ну просил же не кончать на меня, — раздосадовано взвыл Баки. Он чувствовал, что сперма успела впитаться в воротник, и от него теперь пахло Стивом. А меньше, чем через полчаса ему надо было быть дома и ехать с семьей на именины к тетушке Рувиме, самой пронырливой, внимательной и въедливой сплетнице в огромном семействе Барнсов-Бергманов. Уж кто-кто, а старая ведьма была способна не спутать с чем-то другим следы спермы даже полувековой давности, что уж говорить о совершенно свежих свидетельствах порочащей связи. Сладостном запахе грязного скандальчика. — Тебе в волосы тоже попало, — не нашел ничего лучше, чем обратить его внимание Стив. — Придется мыть голову. — Я не успею ее высушить. — Баки чуть не плакал от злости. — И рубашку придется стирать, а я ее все утро гладил. — Прости, Баки. — Холодная ладонь Стива коснулась его шеи. Светлые глаза блеснули заботой и сожалением. — Ты сказал «только не кончать в рот», но ты был такой потрясающий, такой... горячий, что я слишком поздно сообразил, что уже близко. Ты знаешь, что я не нарочно. — Знаю, — хмуро признал Баки, сразу смягчившись от похвалы своим умениям и талантам от Стива. — Придумай, как быстро высушить мне голову после мытья, и считай, что прощен. Рука Стива уверенно скользнула ему на щеку, погладила подбородок. Пальцы коснулись припухших губ. — Ты еще отсосешь мне, если обещаю больше не кончать на тебя? — очень серьезно спросил Стив, и что Баки мог сделать? Он согласно кивнул. Только и нашел силы, что уточнить: — Ни в меня, ни на меня. Никогда. Обещай, Стив. — Обещаю, — без колебания ответил его самый близкий друг.Август 2014
— Это так тупо, — виновато выдавил Баки, на мгновение оторвавшись от вылизывания обмякшего члена Стива, и уткнулся носом ему в паховые волосы. — Я чувствую себя идиотом. Стив ничего не ответил, он все еще был не в состоянии говорить после оргазма. В спальне было тепло и уютно. Тяжелые шторы надежно закрывали огромное окно, мягкая ночная подсветка не давала темноте затопить помещение. Баки еще пошарил носом в поисках вкуса Стива вокруг его обмякшего члена и с сожалением отстранился. Откинулся рядом с ним на просторную мягкую кровать. — Я же головой теперь вполне понимаю, что не умру без твоей спермы. Это все брехня. И трясло меня совершенно не от этого. Но ничего с собой поделать не могу. Как только где-то почувствую дискомфорт, сразу же... паникую, — огорченно признал он. — Ты, должно быть, смеешься надо мной, Стив? — Я? — только и сумел выдохнуть Стив. — Бак, ты мне делаешь обалденно. Так приятно. И даешь все то, что раньше было нельзя, и я над тобой смеюсь? Ты правда так думаешь? Баки заворчал и боднул его головой в плечо. — Но я же понимаю, что мне не обязательно глотать сперму. Почему я не могу перестать? Я вообще когда-нибудь с этим справлюсь? Или это теперь навсегда? — Бак, а тебе настолько противно? — мягко спросил Стив и за подбородок поднял его лицо. — Тебе будет проще с этим жить, если за каждый раз, когда ты отсосешь мне, я буду сосать тебе? — И глотать сперму? — с усмешкой спросил Баки. — И глотать сперму, — конечно же, принял вызов Стив. Абсолютно серьезный и ответственный перед лицом принятого решения. — Я люблю тебя, — сказал Баки, и глаза Стива засияли. — Я люблю тебя, — ни секунды не колеблясь, ответил он. Несколько минут они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, а потом Баки улыбнулся и лизнул ему рот. — Думаю, тебе стоит начать прямо сейчас, мозгляк. А то пока я веду со значительным отрывом. — Не долго тебе радоваться этому преимуществу, — фыркнул Стив и поцеловал Баки так, что у того потемнело в глазах, отнялись руки и ноги и перехватило дыхание, вот только на этот раз Баки совершенно не было страшно. Ему было хорошо.Конец