Ошибки прошлого

Она видела его насквозь. Девушка была единственным существом во Вселенной, которому он позволял видеть себя настоящего, не скрытого за маской из смеха и наигранного счастья. До сих пор позволял. Прошло много лет с тех пор, как они видели друг друга в последний раз, и ни один из них за это время ни разу не написал другому. Что весьма странно, учитывая, сколько их связывало. Отставив бокал в сторону, Джинни с силой оторвалась от наблюдений за темнокожим красавцем, повернула голову к друзьям и заметила укоризненный взгляд Гермионы, направленный в её сторону. Подруга знала всё об их связи и никогда не упрекала девушку в этом, за что Джинни была ей очень благодарна. — … старается вести себя так, будто ничего все эти годы и не происходило. Однажды даже прислал Джинни приглашение на свой день рождения. Помнишь, Джинни? Девушка непонимающе посмотрела на своего мужа и спустя пару секунд ответила: — Помню, — сказала она и, отпив немного из бокала, добавила: — Но я не считаю это странным. Мы же вместе входили в клуб Слизней и даже немного общались на протяжении шестого курса. — Да, но вы не были близкими друзьями. Хотя для таких, как Блейз Забини, вероятнее всего, важно количество людей на празднике, а не уровень общения с ними. — Или же он просто пытался отбелить своё имя, приглашая как можно больше гриффиндорцев. Гермиона тоже получила приглашение в тот год, не так ли? — выразил своё предположение Рон. — Да, Рон. — Кстати, Гарри, ты слышал, что … В дальнейшее их обсуждение Джинни уже не вслушивалась. Извинившись, она встала из-за стола и направилась в уборную, по пути ещё раз кинув взгляд на столик, где сегодня свой день рождения отмечал Драко Малфой. Своё двадцатипятилетие парень решил отметить в довольно-таки небольшом кругу, учитывая, какими празднованиями славилась семья Малфоев. Среди приглашенных были его жена Астория, Блейз Забини, который пришёл вместе со старшей Гринграсс, Теодор Нотт, который в последнее время всё чаще был замечен в компании Гермионы в Министерстве, и ещё несколько десятков людей, имён которых рыжеволосая не знала. Джинни не верила в сплетни про свою подругу, потому что сама Грейнджер не раз ей говорила, что это просто рабочие встречи и ничего более, а девушка была склонна ей верить. Бывшая Уизли завернула за угол и вошла в уборную, где наконец-то могла перестать фальшиво улыбаться и дать волю эмоциям. Джинни не собиралась плакать, но нужно было остановить этот поток воспоминаний, что пролетал у неё перед глазами каждую секунду, чтобы не расплакаться прямо перед друзьями. Контролировать эмоции с каждым годом становилось всё проще, но не тогда, когда до него было рукой подать. Не тогда, когда она видела его с другой, когда видела, как нежно он держит её за руку. Так же, как когда-то и саму Джинни, когда успокаивал её и не спал ночами, переживая за девушку. Они никогда не были настоящей парой, но всегда были чем-то большим, чем просто друзья. Ведь из-за друзей так не плачут, верно? Из-за просто друга никогда не хотелось бы закопать саму себя за то, что она каждый день обманывала Гарри, смотря ему в глаза и целуя его. Ей было стыдно перед мужем, ведь она каждую ночь засыпала, представляя, что находится в объятьях другого, такого родного, но такого далёкого человека. Джинни не раз собиралась закончить эти отношения, потому что она не могла так мучить Гарри и дальше, но обстоятельства не спрашивали её. Девушка родила своего первого ребёнка в двадцать, вышла замуж в двадцать один за человека, которого всегда любила, но всего лишь как друга, и после этого она запретила себе вспоминать прошлое. Ведь она и не надеялась снова забеременеть. Мысли Джинни прервал звук открывшейся двери, и в комнату вошла Астория. Девушки кивнули друг другу, и каждая продолжила заниматься тем, за чем сюда пришла. Джинни умыла руки холодной водой, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, и, не заметив никаких следов подступающих слёз, вышла из уборной. Не успела девушка пройти и пары шагов, как её затащили в небольшую подсобку недалеко от туалета и закрыли дверь. Бывшая Уизли даже не пыталась вырваться, ведь только один человек мог так сделать. В Хогвартсе Блейз очень часто затаскивал Джинни в разные заброшенные кабинеты, где они разговаривали всю ночь, занимались сексом или просто молчали в объятьях друг друга. В комнате было настолько темно, что девушка даже не могла разглядеть силуэт бывшего возлюбленного, но уже через секунду послышалось его тяжелое дыхание и загорелся кончик волшебной палочки. Минуты две парень и девушка просто смотрели друг на друга. Разглядывали, запоминали каждую деталь, каждую веснушку на её лице и каждое мерцание в его глазах. Жадно, пытаясь заметить все изменения во внешности напротив стоящего человека. Так же они стояли и семь лет назад, прощаясь и обещая друг другу продолжить жить счастливо дальше, хотя оба знали, что врут. Нельзя было продолжить жить дальше, оставив такую важную частичку себя позади. Они слишком привязались друг к другу, слишком многое позволили себя тогда, за что им, скорее всего, придётся расплачиваться всю жизнь. — Слышал Грейнджер теперь встречается с Тео, — сказал Блейз и опёрся бедром о стол рядом с дверью. — Не думал, что она из тех, кто когда-либо простит хоть одного слизеринца. — Гермиона с ним не встречается, — твёрдо сказала Джинни, смотря ему прямо в глаза. Это не должно быть так больно. Если она продержится ещё чуть-чуть, то сможет уйти отсюда, не проронив ни слезинки. — А как тогда это называется, когда люди регулярно трахаются и проводят вечера в компании друг друга? — насмешливо спросил Блейз, рассматривая стоящую напротив девушку. Он скользнул взглядом вниз, задержавшись на вырезе в зоне декольте, ещё ниже по длинным ногам и вернулся к лицу, глядя на неё своими карими глазами. — По собственному опыту могу сказать, что это точно нельзя назвать отношениями. Хотя, может, ты другого мнения? Блейз хмыкнул и ничего не ответил. Они смотрели друг на друга в молчании ещё пару минут, прежде, чем он снова спросил её: — Почему ты мне тогда не сказала? Этот вопрос явно удивил девушку. — Что не сказала? Он же не мог знать. Не мог же? Откуда он мог об этом узнать? — О том, что ты была беременна. Почему, блять, я узнал об этом от какой-то Грейнджер и только в этом году? Или отец ребёнка уже недостоин знать о твоей беременности? — Это было не твоё дело. — А по-моему, как раз-таки моё. Мы могли бы вырастить этого ребёнка, ты понимаешь, Джинни? Мы могли бы стать семьёй! Но ты решила всё за нас двоих. — Да, я так решила. И это было правильное решение. У нас всё равно ничего бы не вышло. Никогда бы не вышло. Ты слизеринец, я гриффиндорка. Мы из совершенно разных миров. Поэтому я рада, что тогда это сделала. В два широких шага Блейз преодолел расстояние от стола до девушки и сжал её запястья. — Ты сама вообще слышишь, что ты несёшь? Ты убила нашего ребёнка, Джинни. Плод нашей любви. Ты вообще… — Не было никакой любви, Блейз! — голос девушки стал выше, и освободила руки от его хватки. — Не было любви, не было обещаний. Не было ничего между нами. Никогда, — уже тихо закончила Джинни. Блейз отшатнулся от неё и опустил руки. Спустя мгновение он услышал, как закрылась дверь кладовой. Он не верил ни единому её слову, но почему-то слышать их всё равно было очень больно. Старую рану разорвали. Всё, что, казалось, уже давно зажило, вылилось наружу. Все эмоции, все переживания, когда-то заглушенные большим количеством огневиски и верными друзьями рядом. И боль. Режущая без ножа, разрывающая все органы внутри и заставляющая пережить всё в сотый, тысячный раз. Забыть всё, не зная, что у тебя мог быть ребёнок, было намного проще. Два месяца назад Блейз получил письмо от Гермионы Грейнджер, в котором говорилось следующее: «Неделю назад я была в гостях у Джинни и нашла это письмо. Вероятнее всего, она его снова перечитывала или хотела сжечь, но так и не сделала этого. Она никогда бы не отправила его тебе сама, но я не считаю правильным скрывать от тебя пусть и не родившегося, но твоего ребёнка». Девушка передала ему другое письмо, написанное мелкими округлыми буквами, которые он так часто видел на седьмом курсе Хогвартса. В нём Джинни рассказала ему о беременности и её переживаниях по этому поводу, а также про то, что она намерена избавиться от ребёнка, чтобы раз и навсегда закрыть эту главу жизни и начать новую. Два месяца. Ровно два месяца с того дня, когда он понял, что всё могло быть по-другому. Они могли уехать, могли переехать в Италию, где никто их не знал, могли начать всё сначала. У них была бы счастливая семейная жизнь. Блейз никогда бы не заставил её сделать аборт и никогда бы не оставил её, зная по личному опыту, что значит расти без отца. Резко развернувшись, парень отворил дверь и догнал Джинни посреди зала, когда она уже почти дошла до своего столика. Он развернул её к себе и поцеловал. Девушка пыталась сопротивляться, но Блейз углубил поцелуй и у неё не осталось выбора. И всё-таки она скучала по нему. Было глупо отрицать это. Они целовались, как изголодавшиеся, так, будто вынырнули из воды и были воздухом, который отчаянно хотелось вдохнуть. И всё на мгновение стало таким правильным. Как будто так и должно было быть всегда. Как будто они свернули не туда и вернулись на правильную дорогу. Их поцелуй прервал Драко, который оттолкнул Блейза от Джинни и со злостью спросил: — Ты что творишь? Совсем рехнулся что-ли? Блейз отмахнулся от него и посмотрел в сторону рыжеволосой, которая испуганными глазами смотрела на Гарри. — Отпусти меня, — сказал Блейз, не отрывая глаз от девушки. — Стой здесь или сделаешь хуже. — Нет, я должен поговорить с ней, Драко. — Ты уже сделал достаточно. Зачем ты вообще её поцеловал? О себе не думаешь, а о ней ты подумал? У неё муж и ребёнок, а ты это всё сейчас разрушил. — А она обо мне думала, когда делала аборт? Драко вопросительно посмотрел на друга, и тот продолжил: — Да, она была беременна на седьмом курсе и мне об этом не сказала. — А ты не думал, что она тогда была на шестом и этот ребёнок испортил бы ей всю жизнь? — Поэтому она решила разрушить всё, что между нами было? Блейз уже кричал, не сдерживаясь, привлекая тем самым внимание большей части посетителей ресторана. Его бесила вся ситуация, его бесила Джинни, которая скрыла беременность, Поттер, о котором она переживала, и Драко, который вместо того, чтобы поддержать друга, начал его осуждать. — Это было вашим обоюдным решением, Блейз, и ты об этом знаешь. Она испугалась, и ты не можешь её винить в этом. Пойдём, тебе нужно выпить. Драко, не отпуская плеча друга, повёл его за столик, откуда на них уже смотрели удивлённые всей ситуацией друзья. Блейз в последний раз повернул голову на бегущую за Гарри Джинни и покорно пошёл за другом. — Гарри, стой! Джинни бежала, удерживая платье, чтобы не упасть из-за него. Её муж резко остановился и повернулся, отчего девушке пришлось затормозить, чтобы не врезаться в него. — Гарри, мне нужно тебе всё объяснить. — Когда это началось? Джинни замерла и уставилась на него, явно не ожидая, что он вообще с ней заговорит. Собравшись с мыслями, она ответила: — На седьмом курсе. Когда вы искали крестражи. Но это тогда же и закончилось, — девушка выдохнула и добавила: — По правде говоря, ничего и не начиналось. Гарри отвернулся от рыжеволосой и сел на бордюр. Через секунду она опустилась рядом с ним и взяла его руку в свою, переплетая пальцы. Он не вырывал её. Пара просидела так какое-то время, прежде чем Джинни снова заговорила. — Когда я вернулась в школу на шестой курс, мне было очень тяжело без вас. Директором стал Снейп, мы жили, как в концлагере. Однажды ночью я пробралась в Астрономическую башню, чтобы побыть в одиночестве, и встретила там Блейза. Мы просидели всю ночь в тишине, даже не попрощавшись перед уходом. Так мы встречались ещё несколько раз, прежде чем он заговорил со мной, — девушка резко втянула воздух, явно не радуясь воспоминаниям, и продолжила: — Блейз рассказал мне о своих переживаниях, о Драко и Тео и о том, что его мать предлагала ему переехать в Италию на время, а он отказался, потому что так хоть как-то сможет поддержать своих друзей. Спустя время я рассказала ему о том, как сильно переживаю за вас оттого, что даже не знаю, где вы находитесь. Так мы и приходили на башню по субботам, рассказывали друг другу истории из жизни или же просто молчали. Джинни остановилась и посмотрела на Гарри, но он не ответил ей взглядом и продолжал смотреть в одну точку впереди себя. Девушка продолжила: — В один день я пришла туда в слезах, Блейз начал меня утешать, и мы поцеловались, — на этих словах Гарри сильнее сжал её руку, но девушка не обратила на это внимание. — Мы не общались месяц после этого, я не приходила в башню, боясь, что это могло повториться. Но я влюбилась. И чувства были сильнее разума, особенно в тот период. Мы забывались друг в друге. Были спасательным кругом в этом океане страха за родных и боли потерь. Но перед Битвой за Хогвартс мы договорились, что прекратим всё общение и продолжим жить дальше, делая вид, что ничего и не было. Девушка замолчала, вспоминая тот день. Это было больно, но по-другому и быть не могло. — А ребёнок? — спросил Гарри. — О каком ребёнке он говорил? — Летом перед седьмым курсом я узнала, что беременна от него. Но срок уже был очень большим. Гермиона помогла мне найти целителя, который мог бы сделать аборт на таком большом сроке. Ценой тому было возможное бесплодие в дальнейшем. Но я не хотела оставлять себе никаких напоминаний о прошлом. — Вот почему ты была так рада, узнав, что беременна, пусть даже и в таком раннем возрасте, — задумчиво произнёс Гарри. Джинни не ответила. Они сидели молча, каждый думая о своём. На секунду она задумалась о том, что делает Блейз в данный момент, но быстро одёрнула себя. Сейчас не время думать о нём. Спустя десять минут напряженного молчания Гарри спросил: — Ты любишь его? Джинни задумалась. Врать смысла не было, но она никогда не называла свои чувства к Блейзу любовью. Влюблённостью, привязанностью, но не любовью. — Я не знаю, Гарри. Мне сложно назвать это любовью, но скорее да, чем нет. — А меня ты любишь? — Да, — ответила девушка и через мгновенье добавила: — Но не так, как ты меня. Вот и всё. На миг девушке стало очень легко, ведь больше не было никаких секретов, но через секунду её заполнила огромная, всепоглощающая боль от потери такого близкого ей человека. Надеяться на то, что Гарри останется с ней, зная, что она думает о другом, было смешно. Слёзы покатились по её щекам, и девушка даже не пыталась остановить поток. Джинни чувствовала себя виноватой перед Гарри, она ненавидела себя за чувства к не тому человеку, но не могла ничего сделать с этим. Хотелось сбежать от всего. Уехать в другую страну, забыть всех и начать новую жизнь, но у неё не было такой возможности. — Я не смогу быть с тобой, ты же знаешь, — медленно выдохнул Гарри. — Но мы должны попытаться общаться как друзья хотя бы ради сына. — Я знаю, Гарри. Спасибо, что понял меня. Парень встал, даже не посмотрев на девушку и не удостоив её ответа, и просто ушёл. Через несколько секунд Джинни услышала хлопок трансгрессии. Ему было больно, и она не могла его винить в этом. Она сама виновата, что разрушила всё. И единственным решением сейчас было просто сбежать от всех и побыть одной какое-то время. Джинни поднялась, даже не отряхивая платье, и побежала прочь от ресторана. От Блейза, от Гарри, от Гермионы. От боли, от ненависти ко всем и в первую очередь к себе. Девушка бежала, не оглядываясь, но её резко схватили за руку. Она обернулась. Это был Блейз.