***
Школьный туалет совсем не изменился даже после летнего ремонта. Запахи въелись в стены, и их не перебивала даже хлорка, скорее, тоже въелась в плитку и стены и перемешивалась со всем остальным. Долго здесь находиться было чревато аллергическим насморком, если не удушением. Саша хотел помыть руки. Едва открыл кран, откуда полилась ледяная вода с запахом ржавчины, почувствовал ещё один едкий шлейф аромата. Принюхался и поморщился: сигареты. Табачный запах Саша терпеть не мог. Всегда он ассоциировался с соседом по лестничной клетке, который раскидывал окурки по всему подъезду и на все призывы соблюдать чистоту лишь грозно посылал старшую по дому на три буквы. «Это кто курит?» — про себя возмутился Саша. Повернулся в сторону и увидел уже знакомую компанию. Игорь и Вова с ногами забрались на подоконник и выдыхали дым в открытую форточку. — Вы охренели? Тут и так дышать нечем! — Блять, Саша, я хоть раз смогу пойти куда-нибудь и, блять, твою рожу не встретить? — процедил Игорь. — Сами себе хуже делаете, на улице бы до вас никто не докопался! — продолжал Саша. — Как ты заебал со своими советами, советчик ебаный, — плюнул Вова в его сторону. — В следующий раз вас кто-то из учителей заметит, и… — только было произнёс Саша, как тут же зажмурился. Больно налетел спиной на кафельную стену. Шею сдавливал воротник рубашки, который на себя тянул кто-то из обидчиков. Кажется, Игорь. Он же и замахнулся кулаком. — Ты меня заебал уже! Самый правильный, что ли? — цедил Игорь. — Ещё одно слово, и я тебе… Угроза повисла недосказанной в воздухе. У перепалки появились свидетели. Какие-то пятиклассники зашли в туалет и смотрели любопытными глазами на происходящее. Игорь толкнул Сашу и выбежал вон из этого места. Следом потащился и Вова. Саша, отряхнувшись, пошёл в сторону кабинета физики, потирая шею. Всё ещё казалось, будто воротник остро впивается в кожу своей накрахмаленной тканью. Саша кусал губы. Глубоко вдохнул и выдохнул. Сжимал кулаки. Ведь мог же ответить, мог! Да только теперь любой выпад, даже с целью защиты, будет во всех красках доложен родителям. С одной стороны, молча принимать все унижения не хотелось: такое обычно больно щипало гордость. С другой стороны, любая громкая и не очень история могла поставить жирный чернильный крест на будущем. Может, эта стычка была в первый и в последний раз? А дальше всё будет как-то спокойнее? Саша не особо в это верил. Вряд ли получится молча сосуществовать рядом с Игорем, раз с самого начала года начали препираться. «Я обещал папе, что не буду встревать в конфликты», — вздохнул Саша. Едва забежал в кабинет, тут же прозвенел звонок на урок. Благо, физика не разочаровывала никогда. Залечивала все ссадины на душе, словно разговор с хорошим человеком. Каждая минута урока была лекарством. Саша погрузился в решение задач с головой и почти отвлёкся от мыслей о произошедшем на перемене. — Чтобы найти ускорение, нужно взять производную от скорости по времени… — говорила физичка, записывая уравнение на доске. — Таким образом, единица измерения ускорения… Игорь, Вова, почему опаздываем на урок? — отвлеклась и строго глянула на двух еле дошедших учеников. — На следующем уроке контрольная! Игорь, как обычно, закатил глаза. Дошёл до своего места и бросил тетрадь с ручкой на парту. Тяжело опустился на стул. Саша вновь поморщился от запаха табачного дыма, который, казалось, въедался в кожу с каждой секундой нахождения рядом. Повернулся в сторону Игоря, нахмурив свои светлые брови. Игорь ответил таким же взглядом исподлобья. От одного вида Саши уже дёргался глаз. По-любому этот отличник найдёт любой повод, чтобы сдать его с потрохами! И снова родители будут ездить по ушам своими поучениями. Игорь меньше всего хотел снова оказаться в кабинете у завуча. Снова оправдываться за то, что его бесит каждая минута нахождения в этой школе. И потому его раздражало, когда все эти правильные ученики с портретами на доске почёта лезли со своими советами в его жизнь. Прямо-таки вынуждали ставить их на место жёсткими методами. Нет бы сидеть тихо и не высовываться. Остаток урока просидели молча.***
Физкультура. В последние тёплые дни сентября уроки проходили на улице. Сначала разминка, затем — бег несколько кругов по стадиону. После — обычно подвижные игры, типа снайпера. Иногда играли и в футбол. Сегодня обычный план урока пришлось поменять из-за жизненно необходимой сдачи нормативов. Та же проблема, что и с историей: откуда-то нужно брать оценки за четверть. — Сегодня у нас бег. Мальчики — шесть кругов по стадиону, девочки — четыре. Меньше четырёх минут — оценка «пять». До семи — «четыре». Дальше — тройки и попытки пересдать. Мальчики, готовимся. Девочки, поиграйте пока, — физкультурница бросила мяч девятиклассницам. Помахала рукой своей коллеге, ведущей урок у одиннадцатого класса. Саша бросил свою кофту на скамейку. Вытянул руки вверх, потянулся, расправив спину. После пяти уроков хотелось подвигаться, размяться. История, русский с литературой и двойная физика, конечно, были полезными предметами, но не отменяли простого человеческого желания пошевелить суставами. Саша с трудом мог себе представить, что какие-то люди могут по восемь часов работать сидя. И сам еле сидел по семь уроков, если в расписании не было физкультуры. — Блин, одиннадцатиклассники в мяч играют, а мы опять нормативы бегаем, — вздыхал Валера. Саша тут же поднял голову. Повернулся. И правда, снова одиннадцатиклассники заняли баскетбольную площадку. Парень изучал старшеклассников взглядом. Этого, вроде, видел на олимпиаде по математике прошлой осенью. Эту девчонку видел на каком-то творческом конкурсе, кажется, плакат рисовала на тему здорового образа жизни. Этого парня тоже видел на школьном мероприятии, наверное, он читал какие-то стихи ко Дню учителя в прошлом году. И этого видел. Совсем недавно, в начале месяца. Саша долго смотрел на высокого старшеклассника. Щёки обдало жаром, и лучше б это была температура. Ноги были готовы сорваться с места и побежать в сторону баскетбольного поля. Плевать на этот норматив по бегу на полтора километра. Парень вновь следил за ловкими движениями рук этого одиннадцатиклассника, на его пасы товарищам по команде. Хотелось запомнить их баскетбольный матч в мельчайших деталях. Но разве эта игра — это формулы по физике? Какой толк от этого впечатления, будь оно впитавшимся в память, как пятно краски? Хотелось следить за каждым движением, каждым перемещением по полю, неважно, плавное оно, чтобы занять выгодную позицию, или резкое, в попытках перехватить мяч. Но зачем — это же не подробный алгоритм решения олимпиадных задач, который был нужнее и важнее в преддверии школьной олимпиады по математике? Каждую улыбку, каждую усмешку хотелось сохранить в памяти, да только ж это не необходимый минимум знаний для каждого инженера, про который часто говорил отец, постоянно напоминая о том, что нужно для успешного поступления в университет. Каждую фразу, сказанную именно этим человеком, хотелось выгравировать в мыслях. Хотелось запомнить тембр его голоса, приятный, мягкий, но яркий. Но ведь во всём этом не было практического смысла. Так зачем забивать голову чем-то таким бесполезным? Во всём должна быть польза, в любой услышанной фразе и в любом выполненном действии. Однако мысли тянулись к этой занозе, как младшая сестра за лишними конфетами. — Саш, тебе голову не напекло? Стоишь весь красный, — резко окликнула физкультурница. — Парни тебя только ждут, айда. Саша закрыл лицо рукой. Сердце, по ощущениям, билось в горле. Как же учительница не вовремя! И норматив этот тоже не вовремя. Всё перетягивает на себя внимание и не даёт сосредоточиться на своих мыслях. Дыхание постоянно сбивалось, как бы Саша ни пытался подобрать удобный для себя темп бега. То, что раньше давалось так легко, теперь заставляло чувствовать себя разбитым, разваливающимся на ходу, потрепанным жизнью немощным калекой. Мысли уходили куда-то далеко, поближе к недостижимому прекрасному. И отвлечься парню было не на что: вина всему этому находится буквально в пяти метрах от него. Быстрее бежать не получалось: ноги сами собой замедлялись рядом со злополучной баскетбольной площадкой. Глаза из всей толпы цеплялись только за знакомую чёрную майку. Остальная команда отходила на второй план, даже если стояла ближе, чем тот особенный их капитан. — О, это же маленький выпускник. Здоро́во, парень, — одиннадцатиклассник повернулся в сторону и заметил Сашу. Снова Саша раскраснелся. Опять кто-то застал его врасплох с его мечтаниями. Так ещё и человек, про которого Саша думал в последние минут двадцать. Стыдясь своих красных, как советский флаг, щёк и ушей, девятиклассник побежал быстрее, подняв облако пыли позади себя. Обогнал своих одноклассников, за которыми еле плёлся уже третий круг. И продолжал бежать. — Че, Саш, одиннадцатиклассницы симпатичные, правда? — усмехнулся Валера, бежавший позади. Саша жмурил глаза. Кусал губы, чуть не плача. Какие одиннадцатиклассницы, что вообще друг несёт? Только ведь не объяснишь ему ничего. Самому себе объяснить не получалось. Каждый раз, видя знакомое лицо, Саша как зачарованный напрягал глаза и уши, чтобы слышать и видеть, что тот говорит и что делает. И выпадал из реальности, увлечённый этим занятием. Он, прежде увлечённый только разговорами о физике, математике и других естественных науках, с таким же удовольствием мог просто молча смотреть на какого-то парня ростом два метра, прекрасно играющего в баскетбол. Но в окружении никто не заикался ни о чём подобном. Никто не делился переживаниями насчёт каких-то чувств. Разговоры составляли только девчонки, футбол и математика. Иногда физика. Родион, вон, иногда хвастался, как учил пятиклашек играть в футбол. И как те радостно подражали каждому его движению. Только восторг пятиклассников его другом-футболистом был просто восторгом. Наивным, детским. Тем самым, который описывается словами «Хочу, как он!». И на это мысли Саши по отношению к одиннадцатикласснику, как он считал, совсем не походили. Восторг был, несомненно. Но не хотелось быть подражателем. Хотелось просто часами расспрашивать человека о каждой мелочи и слушать, внимая каждому слову. И продолжать говорить.