Больше нет

Холодный ноябрьский ветер бесцеремонно забирался под куртку, словно тоже хотел согреться. Антон недовольно поёрзал, ожидая знакомого, который опаздывал уже на пятнадцать минут. — Костян, ну сколько можно? — с наигранной злостью пробубнил Щур, переминаясь с ноги на ногу. Ради такого можно подождать хоть вечность. — Сорян, Тох, жена список продуктов всё никак не могла дописать, — оправдался пришедший мужчина лет тридцати, доставая из кармана красную коробочку. — Всё как я просил? — спросил Антон, радостно забирая вещичку. — Всё как ты просил, — внутри оказалось небольшое аккуратное колечко из серебра с небольшим бриллиантом, как вишенка на торте. — Спасибо, — улыбаясь, произнёс парень. Покрутив кольцо в руках, он заметил внутри выгравированную надпись, которую сам же придумал написать: «ты моё солнце». Улыбка стала ещё ярче и шире. — На здоровье. Я рад, что ты наконец решился. — Да я сам ещё не верю в это. Столько лет вместе, а я только сейчас осмелился.. — Лучше поздно, чем никогда. — Тоже верно. Ладно, я поехал, ещё цветов надо купить. — До встречи. Рад за вас, — они попрощались, пожав руки, и Антон вернулся в тёплую машину. Выехав на Невский проспект, Антон сделал музыку погромче и, встав в очередную пробку, стал рассматривать красоту Петербурга. Вечерние огни придавали городу особенный шарм. Он никогда не видел такого в других городах. Здесь всё было по-другому, как-то уютнее. Всё светилось, будто заманивая каждого, кто оказался здесь случайно. Следующей дорогой стала ЗСД, по которому Щур направился в Московский район, потому что только там есть салон, делающий божественные букеты. Забрав внушительного размера композицию из полевых цветов, запах которых заполонил всю машину, он направился домой, радовать будущую невесту. Скоростная дорога всегда нравилась парню. Едешь себе и едешь. Ни светофоров тебе, ни постов ДПС, которые с лёгкостью могут насрать в душу в тяжёлый будничный вечер. Светящиеся баннеры над головой гласят: Осторожно, гололёд! Хоть Антон и получил права ещё два года назад, но скользкая дорога для него была самым страшным, занесёт и всё — пиши пропало. Поэтому он чуть снизил скорость и взялся крепче за руль. А в голове образ Полины. Эта девушка сделала его жизнь намного счастливей и радостнее. Её лучезарная улыбка делала лучше даже самый поганый день. А её глаза светились практически всегда, словно яркие звёзды в тёмной ночи. Она ждала предложения уже очень долго, но Антон собрался с силами только к их десятой годовщине отношений. Капли дождя стали размывать изображение на лобовом стекле, поэтому Щур включил дворники, которые исправили ситуацию. Предвкушая её счастливые возгласы, он неосознанно заулыбался сам, потеряв бдительность. По радио заиграла его любимый трек Пилотов, поэтому он ещё добавил громкости и стал постукивать пальцами в ритм музыке. Взгляд переметнулся на право, где на переднем сидении лежал букет и красивая коробочка. Взяв второе свободной рукой, Антон стал вертеть её в руках, обдумывая, что скажет Полине. Мысли о счастливом будущем совсем отвлекли его от дороги, а когда он вернул свой взгляд на дорогу, происходящее на ней заставило зажмуриться. *** Полина уже второй час крутилась перед зеркалом, примеряя очередное «домашнее» платье. Антон, конечно, ей ничего не говорил, но по его глазам и трясущимся рукам было всё понятно сразу. А Полина не подавала виду, что всё поняла. Неумелый театр двух неумелых актёров. Дрожь в теле всё никак не хотела униматься, поэтому девушка похлопала себя по щекам, отрезвляя разум. Мысли о свадьбе, медовом месяце заполонили голову. Кареглазая уже начала расписывать план всего. Духовка известила о готовности блюда, и Полина прибежала на кухню, чтобы достать противень. Разорвав фольгу, в которой запекалась индейка, аромат мяса со специями заполнил кухню. Отрезав и попробовав небольшой кусочек, девушка обрадовалась: в кои-то веки получилось вкусно. Картошка тоже была на подходе, поэтому она начала раскладывать на столе тарелки и столовые приборы. Антона всё не было. Полина начала потихоньку переживать. Конечно, два с половиной часа — не так много, но что-то внутри не давало покоя. Всё-таки на улице не лучшая погода. Решение пока что не паниковать победило, отчего девушка села на диван и стала покорно ждать. Но спустя ещё два часа он так и не объявился, а ведь до двенадцати ночи осталось всего тридцать минут. Полина набрала уже выученный номер и стала ждать. Голос робота отчеканил: номер недоступен. Оставьте сообщение на автоответчик. Сердце пропустило удар, а затем стало биться с бешеной скоростью. Полина нервно сглотнула, пытаясь придумать адекватную причину такой ситуации, но в голову лезло только самое плохое. Девушка обхватила себя руками, но содрогнулась — ладони были ледяными. — Если это такие сюрпризы, я его прибью, — промелькнула мысль, от которой почему-то стало стыдно. Вдруг что-то случилось, а она тут ругается? Полина набрала снова. Всё повторилось. Она набрала ещё раз. То же самое. Как будто что-то могло поменяться. Рядом с ней лежал её подарок Антону. Взяв его в руки и нависнув над ним, слёзы предательски покапали вниз, падая на пол. Это был тест с долгожданной и заветной надписью — «беременна, 2-3 недели». *** Антон всё же осмелился открыть глаза. К сожалению, зря. Всё, что он успел разглядеть, — груду машин, в которую он летел с бешеной скоростью. Яркая вспышка. Резкий удар. — Прости, я люблю тебя, — последнее и единственное, о чём успел подумать Щур. Правда Полина об этом никогда не узнает. А Антон никогда не узнает, что у него мог быть ребёнок, которого он так хотел. Не узнает, как он вырастет и кем станет. Не увидит внуков. Не встретит старость с Полиной где-нибудь в солнечной Калифорнии, о которой они мечтали. Будет только пустота, тихая и всепоглощающая. Может быть, он попадёт в рай или ад, станет другим человеком или даже животным, может быть, он станет призраком, наблюдающим за миром, который будет существовать без него, а может не будет ничего, только вечная темнота. Но мы никогда об этом не узнаем, пока сами там не окажемся. Вокруг кружили кареты скорой помощи, ища выживших, пожарные машины, на всякий случай и, конечно, полиция, куда же без неё. Образовалась внушительная пробка, так как движение полосы было полностью перекрыто. Водители машин, которые оказались «в первом ряду» воспользовались шансом снять происходящее, проезжавшие по соседней полосе машины снижали скорость, чтобы лучше разглядеть произошедшее. Машина Антона оказалась последней, что пострадала. Её занесло вбок, и парень принял удар на себя. Каким-то чудом цветы и кольцо остались целыми и невредимыми. — Какой ужас! — зеваки столпились у аварии и давали свои ненужные комментарии. — А ведь он ехал предложение делать. — грустно воскликнула какая-то дама. — Бедная девушка. — ответил кто-то в ответ. — И ведь уцелели вещи! — мужчина обратил внимание на подарок, так и оставшийся лежать на переднем сидении. — Будто сам Бог решил их оставить! Гул прервали пара полицейских, которые разогнали толпу. Уже через час фотографии с подробностями разлетелись по новостным пабликам, как горячие пирожки. На часах стукнуло три часа ночи, и Полина в панике обновляла сводку новостей. К её несчастью, новость об аварии дошла и до неё. Рассматривая фотки машин со всех ракурсов, она искала похожую на машину Антона. И нашла. Та же марка, тот же цвет, только номеров не видно. — Это просто совпадение, простое совпадение, — пыталась уверить себя в этом девушка, вытирая бесчисленные слезы. Вокруг бегали обеспокоенные Чопа и Марципан, пытаясь успокоить хозяйку, но все их попытки оказались тщетны. Перебирая все посты об этом инциденте, она-таки и нашла то самое. Роковое. — Очевидцы сообщают: в крайней машине найдены уцелевшие помолвочное кольцо и слегка потрёпанный букет цветов. Очень жаль пару и девушку особенно, для которой это предназначалось. Внутри рухнуло абсолютно всё. Таких совпадений точно не бывает. Тем более, похожая машина тоже была крайней. Слёзы бежали ручьём, даже не думая останавливаться. Её трясёт. Тупая боль где-то в районе сердца появилась из ниоткуда и становилась лишь сильнее. — Жень. — кое-как она смогла позвонить Волкову. Голос дрожал. Она буквально захлёбывалась своими же слезами. — Что так.. — грубо и сонно начал Женя, но услышав её, тут же замолчал. — сейчас приеду, — отрезал парень и стал собираться, даже не спросив причину истерики. Понятно сразу — всё очень плохо. *** Семь утра. Полина не спала вообще, а Женя успел только подремать. Морг. Такое страшное место. А от его расшифровки ещё страшнее — место окончательной регистрации граждан. Всё как в фильмах: холодное помещение, железная каталка и белая простыня, которой накрыто самое дорогое. Судмедэксперт откидывает часть простыни, и у Полины подкашиваются ноги. Всего одиннадцать часов назад Антон целовал её в губы и крепко обнимал на прощание. Они тогда не знали, что прощание было последним. А сейчас он здесь. Лежит. Не дышит. Больше его нет. Точнее, есть, но только тело, а без души это тело не имеет никакого смысла. Зелёные кудряшки, слипшиеся от крови, всё ещё держали форму от лака, который наносил Антон каждое утро, когда куда-то собирался или записывал ролик. Слава богу, хоть глаза были закрыты, иначе бы Полина точно бы свалилась под ноги к Жене. — При нём были эти вещи, — врач указал на небольшой столик. Девушка разглядела на нём ту самую коробочку и потрепанные цветы. — А забрать можно? — Документы заполним и забирайте на здоровье, нам они тут не нужны, — он произнёс это так буднично, что у неё кольнуло в груди. Он сталкивается со смертью каждый божий день и не видит в этом ничего сверхъестественного, а вот для девушки это стало началом конца. Выходя из душного помещения, пришло осознание: всё действительно кончено. Она больше не заглянет в его болотно-зелёные глаза. Не поцелует его в губы. Больше не потеребит его мягкие кудряшки. Они больше не будут играть вместе с Марцем. Антон больше никогда не выгуляет Чопу. Больше не будет той счастливой жизни, которую они сумели построить. Его. Больше. Нет. Влзвращаться в квартиру было особенно больно. Теперь в ней пусто. Животные всё поняли и просто молча ходили следом за Полиной, словно призраки. Всё напоминало о нём. В этой квартире они практически всё сделали сами, вместе. Теперь Полина старалась запомнить его прикосновения, отпечать в памяти запах его тела. Благо хотя бы парфюм остался. Он часто обнимал её со спины, грея, когда ей было холодно. Теперь эту задачу выполняет бездушный плед. А первую неделю она вообще спала на его кровати, с силой зарываясь лицом в подушку, которая до сих пор хранила особенный аромат его волос. Надо учиться жить без него. Но разве легко жить птице, у которой оторвали крылья?