Плакса

      Нат как раз был занят организацией своей новой выставки, а их двенадцатилетняя дочь должна была ещё быть в коллеже, поэтому Хлоя, вернувшая с сорвавшихся из-за погодных условий съёмок, меньше всего ожидала увидеть Элен сидящей на диване в гостиной. Она обняла колени и, уткнувшись в них лбом, тихонько всхлипывала, словно стараясь стать как можно менее заметной.       Странно, до конца уроков ещё три часа. Элли у них девочка послушная и до этого никогда не сбегала с учёбы. Что же такого должно было случиться, чтобы она примчалась домой раньше времени? Сердце заколотилось быстрее от волнения.       — Золотце? — встревоженно нахмурившись, позвала Хлоя.       — Мамочка! — Элен подняла на неё заплаканные глаза, которые поспешно вытерла тыльной стороной ладони. — Ты уже вернулась? Что-то случилось?       — Съёмку отменили: дождь начался. Не важно, — отмахнулась Хлоя и, опустившись на диван рядом с дочерью, взяла её за руки. — Важно то, почему ты плачешь, малыш. Ну? Не волнуйся, ты можешь мне всё рассказать.       — А ты ругаться не будешь? Я ведь уроки прогуляла, — пробормотала Элен, смущённо потупившись.       — Ничего страшного, золотце. Это полная ерунда по сравнению с твоим самочувствием, — Хлоя нежным движением заправила прядь рыжих волос ей за ухо. — Давай, рассказывай. Что такое?       — Они меня дразнят, — тяжело вздохнула Элен, спуская ноги с дивана и обнимая себя за плечи. — Говорят, что я плакса. Они смеялись над тем, что я упала и заплакала. Начали хором кричать: «Плакса! Плакса!» В общем, я схватила рюкзак и сбежала. Мне было так стыдно.       — Вот сукины дети! Я сейчас поеду туда и отверну этим засранцам их маленькие глупые головы, — Хлоя решительно поднялась с места.       — Мама! Не надо! — Элен вцепилась в её руку, потянула обратно. — Я ведь и правда плакса, так что они были правы, дразня меня. Хоть мне и было неприятно.       — Так, лисёнок, давай разберёмся, — Хлоя снова села на диван и постаралась успокоиться. Ей сейчас надо утешить дочь, а разобраться с теми малолетними полудурками можно будет и позже. — Плакать это совершенно нормально, особенно если тебе больно или грустно. Иногда люди плачут от счастья или нежности. Твой папа, например, плакал, когда узнал, что я беременна тобой, а потом решил обзвонить всех наших друзей, чтобы сообщить об этом. Милее человека я не встречала.       — Папа правда плакал? — Элен, кажется, немного успокоилась, поняв, что это совершенно не постыдно. Раз уж даже папа, взрослый человек, плакал, то, может, всё не так уж и страшно?       — Ага, если хочешь, спроси у него сама, — предложила Хлоя, непринуждённо пожав плечами.       — И ты тоже плакала когда-то? — нахмурилась Элен, которую эта догадка, кажется, взволновала.       — О, больше, чем ты можешь себе представить. И, веришь или нет, меня тоже за это дразнили, — припомнила Хлоя, чуть прищурившись. Было странно вспоминать о проблемах прошлого, казавшихся сейчас ужасно далёкими. — В детстве тоже называли плаксой, и от этого я плакала только сильнее. Однажды, чтобы подбодрить меня, Жан, наш дворецкий, сказал мне одну очень хорошую вещь. Правда, кажется, что тебе это подходит больше, чем мне. Он сказал, что у меня просто большое сердце, и оно очень чутко отзывается на мои чувства и на чужие, поэтому я так часто плачу. На самом деле, если у кого-то в этом мире и большое сердце, тогда у тебя, моё золотце.       — Не говори так! — возмущённо воскликнула Элли. — Ты тоже очень добрая! Ты ведь город спасаешь, стольким людям помогла! Все любят Квин Би!       — На самом деле я добра только к вам с папой, но не буду спорить, — хмыкнула Хлоя, зная, что дочь обожает её всем сердцем и не примет ни одного плохого слова про свою любимую мамочку. Даже от неё самой. — Мы сейчас не об этом. После того, как меня начали высмеивать, я стала стесняться плакать при людях. Сначала сдерживаться было трудно, но потом я научилась держать лицо. Как бы надевала маску, каждый раз, когда выходила из комнаты… Наверное, поэтому я стала такой хорошей актрисой.       Хлоя на мгновение замолчала. Рассказывать об этом почему-то было стыдно, словно она боялась, что дочь её осудит. В конце концов, Хлоя и сама понимала, что этот поступок с её стороны был несусветной глупостью. Но Элен молчала, а Хлоя не решалась посмотреть на неё, разглядывая дождь за окном.       — Убегала куда-нибудь, чтобы поплакать. В основном, в библиотеку. Забивалась куда-нибудь в самый дальний угол и старалась всхлипывать как можно тише, чтобы не привлекать внимания. Где это видано, чтобы бесчувственные стервы плакали? Это бы сильно подпортило мою репутацию, — Хлоя, наконец, посмотрела на Элли, и увидела, что дочь едва сдерживает рыдания. — О, Господи, малышка. Ты чего? Всё ведь хорошо.       — Мне тебя так жалко, — всхлипнула Элен и обняла маму, крепко прижавшись к ней. — Тебе, наверное, тогда так грустно было, так одиноко. Мамочка!       — Но теперь-то я больше не одна. У меня есть моё семейство помидорок, — рассмеялась Хлоя, с нежностью поглаживая дочь по рыжим волосам. Элен хихикнула, но только ближе придвинулась к матери. — Ну, всё-всё, золотце. Не надо так расстраиваться из-за того, что произошло много лет назад. Я вообще-то хотела рассказать про то, как мы с твоим папой сошлись, но тебе это, кажется, это совсем не интересно.       — Интересно! — воскликнула Элли, чуть отодвигаясь, чтобы заглянуть маме в глаза.       — Хорошо, — рассмеялась Хлоя. — Так вот, плакала я в библиотеке, как всегда, а Нат зашёл за какой-то книгой для реферата. Мы на тот момент всё время подкалывали друг друга, я уже натренировала подпись с фамилией Куртцберг… Ну, ты знаешь, я его доставала, потому что твой папа мне ужасно нравился. Он подсел ко мне, протянул носовой платок. Мы какое-то время просто сидели молча, а потом он меня обнял. И с тех пор твой папа — единственный, кому я позволяю видеть свои слёзы.       — Так романтично, — прижимая ладони к груди, протянула Элен, глядя на маму с искренним восхищением.       — Ага, — согласилась Хлоя. — Он был первым человеком, которому я смогла полностью довериться. Потом я познакомилась с Катрин и поняла, почему Натаниэль вырос таким чутким и понимающим.       — Да, бабушка чудесная, — с нежностью пробормотала Элен и положила голову маме на плечо. — Я, конечно, немного успокоилась, но… Можно мы ещё немного так посидим?       — Да, малыш. Можно, — Хлоя ласково погладила дочь по голове, а потом обняла за плечи. — Для тебя, золотце, всё что угодно.

***

      Натаниэль вернулся домой, когда Элен уже успела задремать, используя мамины колени вместо подушки. Хлоя же задумчиво разглядывала дочь, но по выражению её лица было видно, что мыслями она сейчас далеко отсюда.       Она задумалась настолько, что не замечала Ната до тех пор, пока он не дотронулся до её плеча. Вздрогнув от неожиданности, она подняла на мужа удивлённый взгляд, но тут же улыбнулась и, чуть приподнявшись, чмокнула его в губы.       — Садись, посиди с нами, — шепнула Хлоя и похлопала ладонью по месту рядом с собой.       — Может, расскажешь мне, почему я должен был вернуться домой первым, а пришёл последним? — тоже шёпотом поинтересовался Натаниэль.       — Ты погоду видел? А у нас сегодня должны были быть съёмки сцены с ярким солнцем. В общем, перенесли на другой день, — дёрнула плечом Хлоя, но тут же серьёзно посмотрела на мужа. — Ты знал, что Элен дразнят в коллеже?       — Кто? — взгляд Натаниэля тут же потяжелел. Кажется, его первым порывом тоже было надавать по шее этим малолетним обормотам.       — Она не сказала. Сказала просто «они», а я пока не стала допытываться. Но нужно будет сходить в коллеж, чтобы показать этим зарвавшимся детишкам, что их выходки не останутся незамеченными, — задумчиво протянула Хлоя.       — Вот о чём ты так сосредоточенно размышляла, когда я вернулся? — хмыкнул Натаниэль и обнял жену за плечи, успокаивающе поглаживая. — Давай лучше я схожу. На первый раз им хватит.       — Проведёшь воспитательную беседу? Ну, попробуй. Но если они не усвоят этот урок, то им лучше пенять на себя, — глаза Хлои угрожающе сверкнули, но она тут же расслабилась и улыбнулась Нату. — А думала я… нет не об этом. Элен дразнили плаксой, и мне пришлось рассказать, что мама у неё тоже не из тех, кто умеет сдерживать слёзы. Вспомнила, как мы с тобой начали встречаться.       — Да, давно это было, — Натаниэль тоже улыбнулся каким-то своим мыслям, а потом вдруг весело фыркнул. — Но ты, надеюсь, не считаешь, что тонкая душевная организация досталась нашему золотцу только от тебя? Я тоже в детстве был очень ранимым, знаешь ли.       — Чтобы ты и плакал? Ни за что не поверю, что это с тобой часто случалось. Имеешь в виду вообще младенчество? — скептически посмотрела на Ната Хлоя.       — Зря ты так, — усмехнулся Натаниэль. — Я плакал каждый раз, когда отец приезжал из Германии. У него были… очень не подходящие для меня методы воспитания: он хотел вырастить из меня если не военного, то хотя бы политика или предпринимателя. Пытался заставить «проявить силу характера», а я всегда был мягким романтиком.       — И мне это в тебе всегда ужасно нравилось, — Хлоя чмокнула его в губы. — Хорошо, что тебя растила мама. Мне не нужен суровый и чёрствый военный, и я рада, что ты никогда не пачкал руки ничем, хуже краски, если ты понимаешь, о чём я.       — А я-то как рад, — согласился Натаниэль, с нежностью убирая светлую прядь с её лица. — Знаешь, мне порой кажется, что я родился только чтобы любить тебя.       — Вот ты иногда как скажешь, — Хлоя, кажется, смутилась. Её щёки тронул лёгкий румянец. — Конечно, не только для этого. Ты делаешь мир лучше, создаёшь шедевры. В том числе и этот.       Хлоя кивнула на дремлющую у неё на коленях дочь. Нат посмотрел на жену с лёгким осуждением, но та ответила лишь лукавым взглядом. Да, их отношения точно были бы не теми без взаимных подколок.       — Я так, сделал добровольное пожертвование. Это тебе надо сказать спасибо за такую красоту, — не остался в долгу Натаниэль, стараясь не обращать внимания на лёгкое смущение.       — Ты издеваешься, Куртцберг?! — вдруг возмутилась Хлоя. — Да она почти на все сто процентов — твои гены.       Ответить Натаниэль не успел, потому что Элен, разбуженная слишком громким маминым восклицанием, сонно потёрла глаза.       — Я уснула, да? — смущённо спросила Элли, поднимая глаза на родителей. — Ой, папа! Ты вернулся?       — Да, золотце. Вы с мамой, наверное, голодные? Давайте на кухню, — и Натаниэль первым поднялся с дивана.       Со всеми проблемами можно будет разобраться и позже, а у них по плану семейный обед. Нужно же покормить самых дорогих его сердцу девочек.