***
— Вот ты где! Арсений даже не вздрогнул от громкого голоса Антона, и дело даже не в том, что он почувствовал его запах на расстоянии — весь коллектив обычно пользовался блокаторами, не желая целыми днями, с восьми до пяти, дышать ядреной смесью естественных ароматов — а потому, что еще несколько минут назад видел Антона, стоящего у двери его кабинета. Из закутка, где располагалась кофемашина, он спокойно мог наблюдать омегу, что прежде чем постучать в дверь поправил светлую рубашку, одернув ее полы, и пригладил вечно растрепанную кудрявую челку. Прихорашивающийся Антон выглядел умилительно, и Арс даже залип, разглядывая выпрямленную спину и расправленные плечи, скрытые тонкой тканью. Но успел вовремя отвернуться, среагировав на щелчок, оповещающий об окончании создания напитка богов, прежде чем Антон, заглянув в кабинет и не обнаружив там никого, обернулся, глазами ища коллегу, а приметив того у кофейного аппарата, тут же направился навстречу, звонко цокая каблуками офисных туфель по напольной плитке. — Ты меня нашел. Теперь моя очередь водить? — у Арсения в этот раз было приподнятое настроение, так что шутка про игру в прятки слетела с губ сама собой. Он повернулся к Антону лицом, держа в руках последнюю на сегодня — уже четвертую — кружку кофе. Горячий напиток приятно грел вечно прохладные от кондиционера руки и источал горьковатый аромат свежих кофейных зерен — рай для такого кофемана, как Арсений. — Пусть водит кто-нибудь другой, а мы с тобой спрячемся в твоем кабинете, — не растерялся Антон, быстро словив игривый настрой, и развернулся, даже не сомневаясь в том, что альфа последует за ним. За закрытой дверью, отгородившись от шума опен спейса, Арсений пригубил крепкий кофе и весело поинтересовался: — А от кого прячемся? — Поверишь, если я скажу, что Олеся замучила меня своими Таро в обеденный перерыв, а потом дурацкими вопросами касательно будущей конференции? — хихикнул Антон, на мгновение кокетливо прикрывая лицо скрепленными степлером бумагами, что держал в руках. Выглядывающие из-за них глаза хитрюще поблескивали смешинками. — Насчет Таро точно поверю. Она вчера предлагала мне расклад. А вот про конференцию звучит, если честно, сомнительно, — альфа улыбнулся, зная своего коллегу как пять пальцев — недаром они в этом отделе почти со времен его основания. — Она только в январе. Не уверен даже, что Леся про нее помнит. Он продолжал мелкими глотками попивать свой кофе, смакуя вкус, но от его взгляда не укрылось то, как омега чуть нахмурился на звучащее из уст альфы уменьшительное «Леся» и горделиво вздернул подбородок, как бы мимоходом уточнив: — Кто ж так сокращает имя Олеся?.. — Тот, кому она сама это разрешила. Антона в этот момент надо было видеть: он напрягся, сосредоточенно хмурясь, а потом поджал губы и, видимо, решив не развивать опасную тему дальше, а может, заимев идею поинтересоваться у самой Олеси, вручил Арсению кипу распечатанных бумаг. — Это что? — вздернув недоуменно одну бровь, уточнил альфа, перенимая из изящных рук листы А4. — Сценарий, — былого радостного настроя у омеги и след простыл. Арсений даже успел пожалеть о своих словах — все же они с Олесей просто приятели, хотя давно знакомы, да и игривый блеск зеленых глаз на симпатичном лице Антона ему нравился куда больше. Но сказанного не воротишь, так что он вгляделся в первый лист с аналогичной надписью «Сценарий». Ничего оригинального в тексте не было: классические сценки про «елочка, гори» и «а давайте все вместе позовем Деда Мороза», несколько конкурсов и заход на поздравления сотрудников. Дальше шли шутливые короткие стишки про каждого из их десяти коллег, которые, судя по всему, планировалось приурочить к раздаче подарков. — Знаешь, я, конечно, все это прочту и даже попытаюсь запомнить, но, по-честному, моя сильная сторона — это импровизация. — Знаю и очень на это рассчитываю, — почему это снова звучало двусмысленно, будто Антон вовсе не о сценарии говорил. Что так влияло на восприятие в целом простых слов? Его томный моментами голос или плутоватое выражение лица? Арсений тоже умел играть в эти игры. Обычно не хотел, но однозначно умел, особенно когда его всячески провоцировали. — Смотри только, иногда импровизация заводит не туда. — Все относительно, — Антон хмыкнул, а потом медленно облизал уголок губ, оставив блестящий след от слюны. — Смотря где ты изначально хотел оказаться и на что рассчитывал. — На что рассчитываешь ты? Последнее слово потонуло в громкой трели Антонового мобильного телефона, и тот вздохнул разочарованно, выудив гаджет из кармана. — Да? Да. Сейчас подойду, — омега торопливо сбросил звонок и направился к выходу, напоследок обернувшись к коллеге и добивая, смотря прямо в глаза: — Я рассчитываю на хороший корпоратив.***
Арсений честно пытался сосредоточиться на еде, но перед глазами маячил довольный Антон, что напевал себе под нос какой-то очередной новогодний мотивчик и с увлеченностью копался в коробках с новогодними украшениями. — Вот эту гирлянду, — выуживая добрых пять метров проводов из-под упаковки елочных игрушек, омега оглянулся, бросая взгляд через плечо на окно их кухонного уголка, где каждый член коллектива мог пообедать или немного перекурить в течении рабочего дня, — я бы пристроил на карниз, но он высоко так… Красноречивый взгляд был послан прямиком Арсению, как бы намекая, что он не отказался бы от помощи. Да и кроме них в офисе никого не было — на улице были комфортные -11, и все остальные восемь человек, как один, решили проветриться в обеденный перерыв. — Принести стремянку? Уверен, что где-то в подсобке она имеется. — Да, пожалуй. Салат, купленный альфой в столовке на первом этаже здания, отправился обратно в холодильник — не таким уж вкусным сегодня выдался «Цезарь» (соуса, что ли, им жалко стало?) — а сам Арсений бодро отправился на поиски необходимого. Стремянка ожидаемо нашлась в комнате с другим хозяйственным инвентарем: швабрами, ведрами, стеллажами, забитыми какими-то коробками. Пока Арсений нес ее на скромную офисную кухоньку, он раздумывал, что лучше, наверное, ему самому забраться наверх и повесить необходимую Антону гирлянду, чем стоять рядом и переживать, что омега может навернуться с почти двухметровой высоты. Но как только лестница была принесена и установлена как надо, Антон резво запрыгнул на самый верх, не дав Арсению времени, чтобы озвучить свое предложение. Поэтому альфа остался стоять рядом, придерживая не самую надежную, на его взгляд, конструкцию с не самым аккуратным омегой на верхней ступеньке. Антон, к большому сожалению Арсения, не относился к стремянке с недоверием, а наоборот, чувствовал себя довольно свободно, не заботясь особо вопросами личной безопасности: крутился, путаясь в мотке гирлянды, размахивал руками в попытке разобраться с головоломкой узлов из проводов. — Антош, умоляю тебя, давай аккуратнее! — воскликнул Арсений, когда в очередной раз омега тряхнул сеткой из гирлянды, надеясь таким образом ее расправить окончательно, и чуть не свалился с опасно покачнувшейся стремянки. Напуганный альфа вцепился в поручни на железной лестнице так сильно, что костяшки побелели, но зато и сама стремянка, и, что важнее, Антон были в порядке. — Кто бы мог подумать, что мне надо было лишь забраться на вшивую стремянку, чтобы ты, Арс, уже умолял меня о чем-то, — сарказма в голосе омеги было хоть отбавляй, но даже при всем этом на шутку это высказывание не тянуло. — Все в порядке со мной будет, не боись. Бахвальство чистой воды, что Арсений еле удержался от того, чтобы закатить глаза на такую детскую браваду, и вместо ответа он продолжил одной рукой держать поручень лестницы, а другой решил подстраховать Антона, переложив ладонь на его лодыжку. Она была по-омежьи хрупкая и идеально вписалась в кольцо из пальцев альфы. Арсения эта деталь почему-то не на шутку взбудоражила: перед ним был, на первый взгляд, отнюдь не изящный омега ростом почти в два метра, парень, опять же, что от природы не был таким утонченным, как омеги-девушки, но тем не менее вот такая мелочь отчетливо выдавала его вторичный пол. Равно как красивый изгиб талии, что удачно подчеркивался узкой рубашкой, изящная шея, обрамленная белоснежным воротником, и тонкие длинные пальчики, украшенные разномастными кольцами. От прикосновения чужих пальцев к обтянутой высоким носком щиколотке Антон слегка вздрогнул и чуть не оступился, но Арсений держал крепко, заодно зачем-то поглаживая большим пальцем. Вообще-то это было довольно странно даже со стороны самого альфы: он совсем не был тактильным и предпочитал без надобности никого не трогать, а в моменте, когда он нежно поглаживал лодыжку коллеги, он и вовсе оказался впервые. Но Антон сделал вид, что ничего особого не заметил, а, возможно, был не против таких совсем не просто приятельских прикосновений. И Арсений расслабился, решив не грузить себя раздумьями, что, зачем и почему он делает, а просто плыть по течению. Антон потянулся к карнизу, и его штанины задрались, приоткрывая взгляду надпись «Stick your finger» на серой ткани носочков. Арсений, моргнув, даже перечитал ее несколько раз, пытаясь сообразить, что имелось в виду, но фраза будто была оборвана. Так что он сконцентрировался на своей первоначальной задаче — поддержке омеги и стремянки. И смог расслабленно выдохнуть только тогда, когда гирлянда была аккуратно развешена на окна, а омега оказался внизу целым и невредимым. — Спасибо, — елейно проворковал он, предварительно коротко чмокнув Арсения в щетинистую щеку. — Можешь отнести обратно. Арсений тащил стремянку в подсобку, задаваясь вопросами, как этот омега так им раскомандовался и когда он сам начал его беспрекословно слушаться, но в итоге сделал вывод, что в целом он и не против, хотя и не относится к Антону по-настоящему серьезно — то есть звать его на свидание пока не торопится. А на обратном пути, когда альфа проходил мимо зеркала, оказалось, что все это время его скулу украшал блестящий след от розовой губной помады. Кое-как оттерев на удивление стойкий отпечаток чужих губ, он вернулся в кухонный закуток, где Антон, видимо, подустав стоять под потолком с вытянутыми наверх руками, развалился на маленьком диванчике, вытянув длинные стройные ноги в проход. Глаза его были прикрыты, что создавало ощущение, будто омега задремал прямо посреди офиса, но светлые пушистые ресницы подрагивали, а на лице блуждала легкая улыбка — омега точно не спал. Арсений, привыкший замечать любую мелочь — не то чтобы специально, скорее так уж он был устроен, да и глаз был наметан уже к тридцати годам — сделал этот вывод с легкостью и, усмехнувшись, проскользнул взглядом от лица вдоль ладного тела, задерживаясь на ногах. Благодаря позе ему снова была видна та странная незаконченная надпись на носочках, но теперь на другой ноге. «In my ass», — гласила она, и Арсений чуть не поперхнулся воздухом, узрев то самое продолжение и сложив вместе две детали одной фразы. С каких, интересно, пор классический внешний вид Антона включал в себя такую пикантную деталь? Или у него всегда под штанинами прятались такие компрометирующие надписи, просто у Арсения не было раньше возможности их увидеть? — Интересные… Хм… Носки, — не смог не прокомментировать альфа нагло выставленное напоказ непотребство. — А? — омега лениво приоткрыл глаза и самодовольно ухмыльнулся. — Да, точно, я и забыл. Новые. Когда я их заказывал, было особенно хулиганское настроение. — Есть ощущение, что в последнее время у тебя всегда хулиганское настроение. — Ничего удивительного, когда есть мощный катализатор. Плоские намеки Арсений все еще предпочитал не замечать.***
Арсений пытался отвлечься, устроив себе короткий перекур, но в голову все равно лезли навязчивые мысли о срочных задачах, которые нужно было отработать до конца дня. Он медленно попивал уже остывший кофе, казалось, даже не разбирая его вкуса, пока в голове проносились стройные ряды цифр и названия пока еще пустых колонок таблиц. От объема работы перед закрытием года голова шла кругом, и он в очередной раз думал, что согласиться на проведение корпоратива было ошибкой: принесенный Антоном сценарий он так и не вычитал, пару раз просто пробежавшись по нему глазами, чтобы уложить в голове порядок действий, а личный чат с омегой в Телеграм, заваленный теперь ссылками на варианты маленьких подарков для победителей конкурсов, так и не удосужился разгрести. На работе было объективно некогда этим заниматься, а по приходе домой Арсения хватало только на горячий душ и на ленивые почесывания собственного одуревшего от нехватки внимания кота, прежде чем альфа отключался под его мерное тарахтение. Он искренне не понимал, как в конце года некоторым сотрудникам удавалось сохранять цветущий вид, тогда как Арсений уже был похож, по собственным ощущениям, на бледную тень. Вон, взять того же Антона — ни дня без мыслей о нем, да, Арсений? — тот вовсе не выглядел усталым, хотя и взвалил на себя основную работу по украшению офиса к неумолимо приближающемуся празднику, и это если не вспоминать о таком же количестве отчетов, что сваливались на всех именно в декабре. Закрытие года, будь оно неладно. От размышлений отвлек его упомянутый в мыслях буквально только что омега: он так порывисто влетел в кабинет Арсения, что ненароком хлопнул громко дверью, отчего поморщился сам. — Арс! Смотри, что я принес! В его руках был огроменный пакет, доверху набитый чем-то красным. Учитывая, что сверху выглядывала все та же искусственная борода, Арсению не составило труда догадаться: — Костюм? — Ага! — Антон буквально светился радостью, навевая флер детского энтузиазма перед грядущим праздником. Он был таким довольным, вытряхивая из пакета алую шубу, отороченную искусственным белым мехом, что Арсений невольно сам разулыбался, засматриваясь на лучики морщинок, которые собирались вокруг глаз омеги, когда на его лице появлялась широкая улыбка. И нет, это ничего не значит, он просто наблюдательный же, да? Да. — Одолжил у соседей, — между тем гордо хвастался Антон, расправляя сложенную в ком шубу. — Наш костюм уже истрепался совсем. Когда его покупали вообще? А у них корпорат прошел уже. Встряхнув пару раз смятую ткань, он приложил шубу к груди и с надеждой в глазах повернулся к Арсению: — Смотри, даже длина рукава нормальная, тебе должно подойти. — Давай проверим. Арсений поднялся с кресла и протянул руку к украшенному мелкими снежинками и какими-то другими узорами костюму. Он действительно оказался впору: рукава не открывали запястья, что часто бывает с его ростом, в спине было не узко и не широко, а что еще надо для карнавального костюма? Арсений расправил мех на воротнике и поднял глаза на коллегу, безмолвно спрашивая одним взглядом: «Как сидит?». Антон удовлетворенно кивнул и подошел ближе, без застенчивости вторгаясь в личное пространство альфы, положил руки на грудь и провел несколько раз, разглаживая заломы от хранения в сложенном виде, но с каждым движением прикосновения становились все более осторожными и трепетными. Он глубоко вздохнул и замер, так и не убрав руки. Они стояли очень близко, так, что Арсений мог видеть, как ясный до этого взгляд омеги подернулся поволокой, дыхание чуть сбилось и распахнулись пухлые губы. Антон же, в свою очередь, явственно чувствовал под своей ладонью быстро бившееся сердце, что ощущалось даже через несколько слоев ткани, и напрягшиеся мышцы. Он слегка скосил взгляд, смотря теперь не в пепельно-голубые глаза, а на тонкие губы, обрамленные аккуратно то ли руками барбера, то ли собственными стараниями очерченной щетиной. Облизнулся, привлекая внимание к кончику розового языка, что прошелся по верхней губе, и вдруг притянул замершего альфу к себе, цепляясь за оторочку мягкого белого меха. Когда их губы коснулись друг друга, сначала робко и осторожно, Арсений вдруг ощутил непреодолимое желание распробовать вкус этого бойкого омеги и с упоением впился в податливо приоткрытые губы, притягивая его к себе ближе за талию и пуская в ход почти сразу же язык. Он с пылом вылизывал рот изнутри, добиваясь тихого поскуливания, а прежде чем оторваться от разомлевшего от одного поцелуя омеги, повторил путь дразнившего его минутой ранее языка Антона и прикусил легонько нижнюю губу. — Карамельный Латте? — намекая на природный запах, поинтересовался альфа, тяжело дыша. — Кофейная гигиеничка, — смущенно проговорил омега, кусая собственные губы. — Удачно я ею воспользовался. — Карамель? — допытывался Арсений. — Молочная, — кивнул Антон, пристыжено потупив взгляд, и принялся тараторить в попытке скрыть собственную неловкость. — Знаешь, карамельки есть такие молочные? Вот… — Вкусно. Молчание затягивалось, а они все так же стояли, тесно прижавшись друг к другу. Арсений ощущал под ладонями послушно прогибающееся в пояснице и доверчиво льнувшее к нему тело, смотрел в растерянные глаза и просто наслаждался моментом. Антон же выглядел дико смущенным, словно его запал закончился на моменте, когда он уверенно тянулся с поцелуем, а теперь он затих и ожидал от альфы вердикта по поводу собственной смелости. Но вместо каких-либо разговоров Арсений всего лишь потянулся к омеге, положив теплую ладонь на шею, побуждая склонить голову ближе, снова мазнул языком по надутым губам, чмокнул ласково уголок и повторил: — Вкусный. Не зная, как реагировать и вообще, как правильно себя вести сейчас, Антон выдохнул только: — Ты тоже, — он раскраснелся весь, от чего на сердце у Арсения разливалось теплое и приятное чувство нежности. Омега в его руках был открытым и искренним, и он, внезапно сморгнув очарование момента, вдруг понял, что не видел Антона таким никогда. Хоть Арс и не знаком был с ним за пределами офиса и понятия не имел, как Антон ведет себя с друзьями и незнакомцами в обычной жизни, все же он замечал, что с остальными коллегами он был своенравным и строптивым, резко пресекая попытки поинтересоваться чем-то личным и нарушить установленный им предел личного пространства. И только сейчас — перед Арсением — он расплывался, оголяясь душевно и превращаясь в мягкую податливую булочку, дрожащую от сладкой близости выбранного им альфы. Осознал и то, что попытки Антона во флирт, которые он принимал за шутливые двусмысленности и своеобразную манеру общения, всегда касались только его одного. С Ильей, например, другим коллегой и по совместительству тоже альфой, Антон общался подчеркнуто дружески, никогда не позволяя себе никаких неприличных намеков. Он однозначно замечал все это, да только никогда не трудился проанализировать разницу его поведения. «Предпосылок не было», — тут же оправдал он себя и вернулся в реальность, где смущенный и немного раздосадованный паузой Антон все еще стоял в его объятиях и отчаянно сильно ждал какого-то ответа, реакции, хоть чего-нибудь от ушедшего в собственные мысли альфы. — Может быть, — тихо прошептал он скорее для себя, чем для напрягшегося моментально омеги, что внимательно вслушивался в негромкие слова. — Почему бы и нет, да, Антон? — Что? — Можно попробовать. Но давай пока притормозим немного, а уже следующий год начнем со свидания? Сейчас я после работы похож на кого угодно, но не на того человека, с кем приятно будет провести время. Закроемся, и я весь в твоем распоряжении. Кажется, будто сначала предложение подождать Антона опечалило, но к концу слов, что альфа произносил невыносимо ласково, он воспрял духом и снова поверил в себя, так что мягко улыбался и кивал головой, соглашаясь. И напоследок тоже чмокнул его нежно в самый кончик смешного носа. — Не думай, что я оставлю тебя в покое. — Рассчитываю на это.***
Антон свою «угрозу» выполнял с особым рвением. Каждое утро ровно в 7:50 он врывался в кабинет альфы, чтобы начать рабочий день со сладкого поцелуя. Этот ритуал быстро стал своего рода обыденностью, и Арсений даже начинал волноваться, если в 7:51 Антона все еще не было. Такое случилось всего пару раз, но он хорошо запомнил, каким запыхавшимся и встрепанным влетал тогда омега в его кабинет, сразу сходу впиваясь в чужие губы. Правда, за этим так ничего и не шло. У них в арсенале были только утренние пожелания удачного дня губы в губы, украдкой сорванные поцелуи в обеденный перерыв или в короткие кофе-брейки, скудные из-за нехватки времени переписки и долгие прощания в уже темном помещении офиса, когда, заработавшись, они оставались единственными из всего коллектива, кто еще не ушел домой. Да они и были единственными, кто не торопился покинуть рабочее место. Иногда специально задерживались — это было выгодно со всех сторон: и количество отработанных задач росло, а рабочий день в таких условиях заканчивался крайне приятно. Нельзя сказать, что Арсению не хотелось большего — все же он взрослый альфа со своими потребностями, а присутствие в его жизни постоянного омеги явно не помогало воздержанию. Но торопиться не хотелось совсем. В кои-то веки хотелось с чувством, с расстановкой и постепенно. Опыта мимолетных отношений и так было предостаточно, да и Антон вовсе не тянул на кратковременную интрижку. С каждой встречей, с каждым поцелуем альфа уверялся в том, что все, что между ними происходит, правильно, и не желал портить красиво зарождающийся роман поспешностью действий. А время между тем неумолимо летело, и корпоратив приближался семимильными шагами. Весь офис уже утопал в праздничной атрибутике и энтузиазме коллег в преддверии праздника. Ровно за день до назначенной даты Арсений поздно вечером решил все же внимательно вычитать принесенный ему омегой сценарий, но от запланированного занятия его отвлек телефон. Антон: Дедушка Мороз готов к завтрашнему представлению?Вы:
Не представляешь, как ты вовремя. Как раз сел за сценарий )) А ты готов?
Антон: Снегурочка готова ко всему целиком и полностью ;) Арсений со вздохом откинулся на спинку дивана, буравя тяжелым взглядом последнее сообщение. И как прикажете держаться, если омега провоцирует с каждым днем все больше, видимо, окончательно потеряв совесть? С одной стороны, внутренний альфа был в восторге от таких выходок, буквально рыча внутри от предвкушения, а с другой стороны, его взвешенное решение оттянуть момент близости грозило пойти прахом. Так и не определившись, чего ему хочется больше, Арсений вновь потянулся к телефону.Вы:
Не нарывайся.
Антон: А если мне хочется?Вы:
Что, терпение сдает?
Антон: У меня с терпением вообще большие проблемы ;) Ладно, не буду тебя отвлекать, готовься. Ко всему. Стараясь выкинуть лишние мысли из головы, Арсений постарался отвлечься чтением, но дурацкие новогодние стишки не желали укладываться в голове, которая была забита отнюдь не праздничными конкурсами. В его голове Снегурочка медленно расстегивала свой серебристый полушубок, кокетливо приоткрывая точеное плечико, и спрашивала, готов ли он ко всему. И Арсений правда был готов.***
Корпоратив прошел без сучка, без задоринки. Хоть Арсений и не придерживался прописанного сценария, уповая на любимую импровизацию, Антон оказался прекрасным напарником, с лёту схватывающим и готовым поддержать в любой ситуации. Из них и вправду получилась прекрасная пара, как Антон и обещал. И Снегурочка из него вышла превосходная: омеге удивительно шла расшитая серебром шубка до колен, высокие светлые сапожки и голубая шапочка с белой оторочкой. Легкий макияж красиво подчеркивал глаза и губы, а румяные щечки — неясно, из-за того, что в костюме было довольно жарко, или омега воспользовался косметикой — создавали ощущение, будто офисная Снегурочка только что зашла с мороза. Он был очаровательным, и Арсений без зазрения совести залипал на нем во все возможные моменты, ловя такой же ответный взгляд, полный обожания. После окончания торжественной части они, разгоряченные и довольные выполненной работой, ввалились в Арсеньевский кабинет, который сегодня служил им и гримеркой, и складом. Он находился на удалении от конференц-зала, в котором сейчас гудело основное веселье, и в нем было достаточно тихо, только отголоски включенной музыки и приглушенные голоса долетали до пары. Антон тянул альфу за руку, бормоча что-то насчет того, что им срочно необходимо переодеться, потому что риск сгореть от жары в достаточно теплом костюме уже был серьезным. — Фух, — выдохнул Арсений, избавляясь от своей шубы, — в футболке явно комфортнее. Он скинул свой костюм прямо на стол, который накануне освободил от всего лишнего, оставшись в одной тонкой футболке и джинсах, и обернулся на замершего посреди кабинета омегу. — А ты почему не раздеваешься? — он мог бы поклясться, что не имел в виду ничего особенного, но, казалось, Антон решил все иначе. — Как раз планировал, — томно проворковал тот, будто все это время ожидая полноценного внимания, и медленно стал расстегивать крупные белые пуговицы. Арсений замер, напряженно наблюдая за движениями изящных пальцев, что постепенно вытягивали из петель одну пуговку за другой, а потом легким грациозным жестом чуть приспустили карнавальный полушубок. Сначала, узрев обнаженные плечи, Арсений почувствовал себя экстрасенсом, вспоминая свои грезы об омеге в шубке на голое тело, но тут же отбросил эту мысль, потому что, ну, не мог же Антон развлекать коллег в таком непристойном виде, правда? Он завороженно разглядывал оголенные ключицы, пока омега, смотря в ответ прямо на него, продолжал спускать верхнюю одежду медленно и вызывающе, как в лучшем эротическом кино. Под костюмом Снегурочки оказались светлый короткий топ на узких бретельках, напоминающих скорее веревочки, чем деталь одежды, и голубая мини-юбка, что, видимо, должна была продолжать аналогию с ролью. Арсений выдохнул громко, скользя взглядом по еле прикрытой тонкой тканью, которая почти просвечивала, груди омеги и по длинным стройным ногам, что совсем не прятались под подолом укороченной до минимума юбки. Антон, избавившись от надоевшей за целый час шубы, красивым жестом откинул ее на стул, не переставая смотреть прямо и с вызовом. В его глазах легко читалась провокация: «И что ты сейчас будешь делать, альфа? Все еще хочешь повременить?». Арсений не хотел. Положа руку на сердце, он не представлял, каким образом он сейчас может предложить Антону переодеться и присоединиться к коллегам и корпоративному веселью, когда омега стоял перед ним буквально во всеоружии. Да и хотел он сейчас совершенно не этого. Сейчас он хотел омегу. Не давая себе больше времени на раздумья, он подошел ближе, все еще взглядом облизывая обнаженные хрупкие ключицы и утонченную шею, представляя попутно, как будет расцеловывать всю эту красоту и облизывать, но уже не глазами, а языком, и притянул Антона к себе, сразу плотно прижимаясь пахом. — Ох, — Антон выдохнул протяжно, зарылся своими пальцами в волосы альфы и впился нетерпеливо в его губы. Пока они упоенно целовались, Арсений не мог перестать гладить своими ладонями горячее тело. Кожа под пальцами была нежная, бархатная на ощупь, Антон восхитительно чутко реагировал на ласки обнаженных частей тела: изгибался до впечатляющего прогиба в пояснице, мычал тихо прямо в губы и покрывался мурашками от долгожданных прикосновений. В какой-то момент Арсений провел рукой по бедру, задевая короткий подол юбочки, и омега отзывчиво закинул ногу на него, не боясь пошатнуться и уповая на поддержку. Естественно, Арсений тут же подхватил бедро и коротко провел ладонью по коже по направлению к призывно оттопыренной заднице. Как только рука коснулась ягодицы, омега прижался еще ближе, почти неслышно простонав в поцелуй. Долго так стоять было объективно неудобно, и Антон, вывернувшись из лап альфы, оттеснил того к столу и, не давая ему прийти в себя, порывисто рухнул на колени, дрожащими руками вцепляясь в пряжку ремня. Он торопливо расстегивал его ширинку, приспускал одежду до бедер, будто волнуясь, что его кто-то может остановить, но у Арсения было единственное желание — продолжить и посмотреть, на что именно был готов омега сегодня. Когда в руках Антона оказался увитый венками толстый член, тот голодно облизнулся и, бросив восхищенный взгляд на лицо альфы, накрыл головку губами. Во рту было до умопомрачения горячо и мокро, что Арсений не сдержался и со свистом выпустил воздух сквозь сомкнутые с силой зубы — все же они не дома, чтобы можно было позволить себе громко стонать. Хотя не было сомнений, что остальным в этот момент максимально не до уединившейся в кабинете пары: их наверняка больше занимал алкоголь и становившийся все более шумным праздник. И тем не менее такая локация накладывала свои ограничения. Это понимал и Антон, на мгновение выпустивший член из плена влажного рта и проговоривший, опаляя чувствительную нежную кожу горячим дыханием: — Надеюсь, ты умеешь быть сдержанным. Арсений хотел саркастично хмыкнуть или, может быть, заметить, что обычно омеги явно громче альф в постели, но лишь вцепился руками в край столешницы, плотно сжимая челюсти, когда член снова погрузился в податливый рот. Антон сосал быстро, мокро, не стесняясь громких хлюпающих звуков, от чего слюна вытекала мутными каплями из уголков ярко-розовых губ. А чуть позже, устав, видимо, самостоятельно насаживаться на член, он просунул руки, укладывая ладони на задницу Арсения, и приоткрыл рот шире, подталкивая его на себя и вручая безмолвно полный карт-бланш. Сообразив, что от него требуется, альфа толкнулся бедрами, вводя член глубже, наслаждаясь кротким мычанием сидящего у его ног омеги и жаром покорно принимающего его рта. Он быстро вошел в необходимый темп, стараясь не переусердствовать в погоне за приятными ощущениями и в страхе сделать омеге неприятно, поэтому толкался быстро, но не очень глубоко. Антона же это не устраивало, поэтому он, притормозив альфу хлопком по бедру, снялся с члена и взглянул снизу-вверх со словами: — Не стесняйся. Казалось, горячее и быть не могло, но стоило Антону положить на свою макушку чужую руку, отдавая все бразды правления Арсению, внутренний альфа почти взвыл, и он уцепился за кучерявые волосы, насаживая голову на вздыбленный член с налившейся потемневшей головкой. От резкого и размашистого движения у Антона заслезились глаза, и он моргнул, пуская одинокие капельки слез по щекам. Пользуясь беспрекословным подчинением и вседозволенностью, Арсений натягивал волосы, сгребши их в кулак, побуждая Антона брать еще больше, периодически утыкаясь головкой в стенку горла. Слезы уже текли сильнее, размазывая аккуратно наложенную тушь, что в начале вечера так выгодно подчеркивала зеленые глаза омеги. Впрочем, она и сейчас неаккуратными подтеками красиво завершала картину ебли в рот. Омега совсем не был против такого исхода, абсолютно расслабившись и, кажется, даже кайфуя от своего положения. Он жмурил мокрые глаза, цепляясь руками за поджарые бедра альфы, негромко постанывал, забыв о своей же просьбе быть сдержанней. Колени его давно разъехались в стороны, а юбка красноречиво топорщилась в районе паха, не скрывая его собственное возбуждение. Арсений уже, казалось бы, готов был кончить только от первоклассного минета, но омега остановил его, вовремя впившись ногтями в кожу бедер. Альфа тут же замедлился, выпуская из цепких пальцев взлохмаченные им же волосы и тяжело дыша. — Я весь мокрый, — с шутливым укором в голосе оповестил Антон и поднялся на ноги, опираясь о руку альфы, что тот галантно подал. — Это обвинение? — Арсений хитро вздернул одну бровь и потянулся рукой к испачканному косметикой лицу, большим пальцем утирая потек на левой щеке. В этом жесте сквозила не уместная моменту, но такая согревающая нежность, что Антон, как домашний кот, прильнул к ласковой ладони, однако при этом опасно стреляя прищуренным взглядом: — Это предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Разгон Антона от смущенного до заведенного омеги поражал: Арсению внезапно вспомнился их первый поцелуй, когда неловкость правила балом, и он изумленно взглянул на стоящего перед ним Антона, распаленного до предела и отчасти наглого в своей открытости. Тонкие лямки давно спали с плеч, и теперь топ держался на одном честном слове, обтягивая грудь полупрозрачной тканью, сквозь которую темными пятнами выделялись возбужденные острые соски. Помада почти стерлась, и Арсений даже не хотел вспоминать почему, зато хотел сделать этого омегу своим во всех смыслах этого слова. Он резко дернул его за руку, все еще находившуюся в его широкой, по сравнению с омежьей, ладони, и почти повалил того на себя, впиваясь губами в кожу на открытой шее, мажа языком по подрагивающему кадыку и прикусывая легонько. Антон, не ожидавший такого, проскулил жалобно и уцепился за затылок альфы, прижимая того ближе к беззащитно подставленной шее. Вдыхая с каждой минутой становившийся все более ярким естественный аромат омеги, Арсений боялся, что не сдержится и пометит Антона, настолько кружилась от него голова и опасно чесались клыки, поэтому он переместился ближе к трогательно покрасневшему ушку и зашептал прямо в раковину, доводя омегу до дрожи от теплого дыхания и рычащих ноток в голосе: — Мне показалось или ты просил тебя вылизать? Антон, хоть и был разомлевший от настойчивых ласк, скептически фыркнул: — Я не просил, я предложил. Арсений отклонился чуть, давая пространство им обоим, и шлепнул по почти неприкрытой заднице: — Ничего, попросить еще успеешь. Давай на стол. Омега гордо вздернул подбородок, без слов показывая, что просить он никого и ни о чем не собирается, но все же резво поменял их местами и лег грудью прямо на распластанную по столешнице дедоморозовскую шубу, то ли не став тратить время, чтобы убрать ее, то ли решив, что на ней будет удобнее. Расставил ноги и прогнулся так, что у Арсения в глазах потемнело от вида аппетитно выпяченной задницы, едва прикрытой короткой юбкой. Он не смог отказать себе в том, чтобы, прежде чем заняться делом, не задрать это недоразумение, определенно по ошибке зовущееся юбкой, и не провести ладонями по скрытым тонким кружевом половинкам, заставляя Антона призывно вилять задницей и изгибаться еще больше, подаваясь к сильным рукам. И вместо того, чтобы спустить наконец насквозь промокшее белье, он, расставив руки по бокам от изнывающего омеги, прижался всем собою, повторяя все изгибы тела под ним и проходясь твердым членом по расселине, обтянутой кружевом, а потом жарко зашептал прямо в загривок: — Уверен, что хочешь кончить от моего языка, а не от члена? Антон только еще раз повел бедрами, потираясь о чужое возбуждение, и выдохнул: — Я уже ни в чем не уверен. Только в том, что хочу тебя. — Меня или мой член? — Тебя, твой член и твой узел. Пожалуйста. Довольно улыбнувшись — говорил же, что просить Антон будет, — он выпрямился и подцепил пальцами тонкие боковые лямки трусиков, и те медленно упали к ногам омеги, открывая вид на влажный, блестящий соками сфинктер. Двинув бедрами, Арсений потерся головкой о вход, пачкаясь в пахучих естественных выделениях, и без какого-либо сопротивления толкнулся внутрь. Почувствовав Арсения в себе, Антон приподнялся на руках, опираясь на стол под собой, резко подался назад, до предела насаживаясь на вожделенный толстый член, и запрокинул голову, задушенно застонав. В следующую секунду на рот легла рука, а Арсений прижался ближе, тихо напоминая: — Помнишь, что нужно быть сдержанным? Твоя очередь. И, не давая омеге отойти от первого толчка, он принялся раскачивать бедрами, поначалу аккуратно входя в податливый анус. Самому хотелось рычать и выть от того, как нежно внутренние стеночки обхватывают до предела уже чувствительный член, как Антон периодически сжимается под ним, сладко постанывая в затыкающую его руку, как восхитительно мокро и узко внутри него. Но он лишь утыкался носом в сгиб шеи и иногда прикусывал до легкой боли кожу на покатых плечах, добавляя ощущений. С каждым толчком амплитуда нарастала, а Антон стонал все отчаяннее, иногда переходя на всхлипы и тонкий скулеж, почти заглушаемый рукой. Арсений впечатывался в подставленную задницу до звонких шлепков кожи о кожу, а потом отпустил руку со рта и положил ее на мягкий живот омеги, привлекая того еще ближе, хоть ближе было уже некуда, и нежно поглаживая сокращающийся животик. Звуки сразу стали ярче, лаская слух томными постанываниями пытающегося сдержаться омеги, но как бы тот ни старался, самостоятельно быть тише оказалось в разы труднее, поэтому Антон, наплевав на все и всех, перестал контролировать свою громкость, звучно дыша через рот и тонко взвизгивая на особо удачных движениях. Комнату наполнял яркий аромат молочной карамели вперемешку с горьким шоколадом самого Арсения, что вместе создавали вкусный терпко-сладкий микс, от которого кружилась голова и отключались напрочь мозги. Узел набухал неминуемо, и Арсений, предчувствуя скорую разрядку, переместил руку на возбуждение омеги, что легло в ладонь как влитое, полностью скрывшись в обхвате крупной руки, и провел несколько раз вверх-вниз, в итоге полноценно сосредотачиваясь на ласках липкой от смазки головки. От такой стимуляции оргазм Антона не заставил долго ждать, и омега затрясся крупно в руках альфы, падая грудью на крепкий стол, и затыкая уже самостоятельно рот руками, чтобы не заглушить музыку, льющуюся из отведенного для корпоратива зала. В ушах шумело, а мышцы неконтролируемыми спазмами сжимались, массируя до слабости в ногах приятно член Арсения. После оргазма Антон растекся по столешнице, раскинувшись на мягкой ткани взятой взаймы шубы, и расслабился настолько, что и узел бы принял легко, но перспектива провести десяток минут в сцепке, когда за закрытыми дверьми все еще продолжался праздник и веселились коллеги, убивала весь кайф от ситуации, поэтому Арсений, лишь пару раз натянув на него омегу, выбивая из того уже отчаянные хрипы вместо звонких стонов, вышел из растраханного ануса и, пару раз проведя по всей длине, кончил на призывно оттопыренные и покрасневшие от сильных шлепков ягодицы. Пытаясь отдышаться, он завороженно наблюдал, как густая сперма белесыми каплями стекала по промежности, смешиваясь с потеками смазки на внутренней стороне бедер. Антон не шевелился, тоже восстанавливая дыхание и украдкой вытирая влажные дорожки слез с щек. М-да, надо бы теперь основательно привести себя в порядок, прежде чем показаться на людях. Подумав об этом, Арсений закрутил головой, соображая, что можно предложить Антону, который выглядел одновременно как после хорошего секса и после сильной истерики, но мыслительный процесс прервал омега, поднявшись со стола и сыто потягиваясь: — По глазам твоим вижу панику. Не переживай, у меня есть все необходимое: и одежда, и салфетки для снятия макияжа, и даже противозачаточные таблетки на всякий случай, но они сегодня не пригодятся. — А ты хорошо подготовился, — Арсений смотрел на довольного Антона с нежностью. — Я же говорил, Снегурочка готова ко всему целиком и полностью.