The Concession - Концессия

       Утром Крис приглашает Стайлза выпить кофе. Нет, забудьте об этом. Утром Питер выполняет свое обещание, отсасывая Стайлзу прямо там, в постели, в то время как Крис притворяется, что спит рядом с ними. Ноги Стайлза закинуты ему на плечи, рот Питера горячий и голодный, когда он превращает парня в задыхающееся, цепляющееся за него мессиво. Когда парень приходит в себя, то кусает его за предплечье так сильно, что остается след от зубов, который не исчезает до тех пор, пока он не принимает душ и не одевается. На его собственной одежде слишком много крови, чтобы разгуливать по району Питера сейчас, когда солнце встало, поэтому он, не удосуживаясь спросить разрешения, натягивает спортивные штаны Питера и футболку с v-образным вырезом, которая, вероятно, стоит столько же, сколько шесть футболок Стайлза Old Navy, и выходит за дверь с каменным лицом Криса, до того, как Питер заканчивает принимать душ. А потом, после этого, Крис приглашает Стайлза выпить кофе. В голове у Стайлза туман. Яркий утренний свет, пробивающийся сквозь витрину модного хипстерского кафе, может быть, и хорош для стены, увитой растениями, но для сетчатки Стайлза это сущий ад, а помол кофейных зерен настолько интенсивен, что отдается в его черепе, как в аркадной игре с болью. Но в целом он знает, что легко отделался, учитывая, сколько водки ему удалось выпить по дороге к дому Питера прошлой ночью. Он знает, что, вероятно, ему должно быть гораздо хуже, и, усаживаясь за крошечный столик в стиле бистро, он задается вопросом, есть ли какое-нибудь исследование о влияние секса и дофамина на похмелье, потому что при его ограниченном объеме выбора в одного человека это чертовски круто, но этого недостаточно, чтобы знать наверняка. Его пальцы так и чешутся набрать поиск в Google на телефоне, погрузиться в бессмысленную исследовательскую спираль, но Крис идет своим путем, так что Стайлз сопротивляется искушению. Его колени ударяются о бедра Стайлза, когда он садится на стул напротив, и парню приходится приложить согласованные усилия, чтобы освободить ему немного места. Он бы предпочел остаться на месте, позволив их ногам прижаться друг к другу, но он уже показал свою руку прошлой ночью, когда поцеловал Криса, так что ему не сойдет с рук то, что подобное было непреднамеренным, особенно после того, как он уже поймал блеск льдисто-голубых глаз этим утром, когда застонал - рука Питера сжимала его яйца - прежде чем Крис отвернулся и оставил Стайлза смотреть ему в спину, явно не заинтересованного в том, чтобы присоединиться к ним. И это нормально. Это прекрасно. Может быть, это немного ранит самолюбие Стайлза, но, эй, он знает, что у него приобретенный вкус. Например, бананы и кетчуп. Или пицца и нутелла. Идеально для некоторых, но, возможно, не для всех, и уж точно не то, что он мог бы логически представить, чтобы Крис Арджент наслаждался сейчас, если он не выжил из ума. Даже приняв решение не обращать на это внимания, он все равно не может удержаться от того, чтобы его колени не подрыгивали, а пальцы не барабанили по столу в хроническом нервном возбуждении, вызванном чрезмерным количеством лекарств и неловкостью. Оно же: специальное блюдо для Стайлза Стилински. - Итак, не то чтобы это не здорово, когда кто-то другой платит за мой десятидолларовый латте, но я чувствую, что, возможно, именно здесь наши пути разойдутся, пока не подвернется следующее ужасающее приключение в стране паранормальных явлений. Крис ничего не отвечает. Напевает и отхлебывает кофе, глядя на стену с растениями, как будто, возможно, подумывает заняться садоводством. - Как руки? - наконец спрашивает он, все еще уставившись на потос, и Стайлз пожимает плечами. - Отлично, - говорит он. Не потому что ему не было трудно осознать, как часто его ладони растягиваются и сгибаются при выполнении каждой простой задачи, а потому, что на самом деле он не хочет говорить о своих руках. Его руки заставляют его вспомнить удавку, впивающуюся в плоть, что заставляет его вспомнить одержимость, а затем он вспоминает все одержимости до этого. Потерю контроля, потерю надежды, чувство, что он никогда больше не будет нормальным, никогда не очистится от всей пролитой крови, никогда не будет освобожден от всех отнятых жизней, и тогда эта мрачная, тяжелая наковальня отчаяния, которая раскачивалась над его головой, начинает затемнять небо вокруг него, как будто он Коварный койот, наступающий на нарисованную от руки мишень посреди пустыни. Именно это должно предотвратить его соглашение с Питером — эту раздавливающую тело, разлагающую мозг безнадежность. Предполагается, что это даст ему пищу для размышлений, чтобы пережить еще один день и еще один после этого, и еще один, пока не пройдет неделя и необходимость покончить со всем этим не снизится до более приемлемого уровня ужаса. Стайлз не осознает, что его пальцы стали барабанить более неистово, пока теплые ладони не ложатся поверх его. Безмолвная просьба, и он успокаивает их, пробормотав "Извини". - Что имел в виду Питер, когда сказал... — начинает Крис одновременно со словами Стайлза. - Извини, что мы трахаемся с одним и тем же мужчиной, - а затем они смотрят друг на друга. Крис моргает. Его лицо ничего не выражает. Он снова моргает, а затем, убрав с него руки, обхватывает ими чашку с кофе и отводит взгляд. С этого ракурса Стайлзу видно, как двигаются мышцы его челюсти. Стайлзу следует подождать его. Но он не создан для таких вещей, как "терпение", поэтому он продолжает говорить, хотя знает, что довольно высоки шансы того, что он сделает всё только хуже. - Наверное, для тебя это был лучший способ узнать, чем увидеть меня у него на коленях, когда он был голый, а вы двое только что... - Потрахались. Они трахались, но Стайлз не собирается говорить об этом вслух здесь, где светит яркое солнце и прекрасные жители Бикон-Хиллз проводят свое беззаботное, воспитанное утро. - В любом случае. Мне жаль. И я знаю, что разница в возрасте раздражает тебя, но я могу гарантировать, что это даже не входит в десятку худших идей, которые Стайлз воплотил в жизнь. - Парень вертит в руках свою кофейную чашку, снимает пластиковую крышку и смотрит, как поднимается струйка пара, отражаясь в солнечном свете. - Я имею в виду, конечно, тот факт, что это Питер, вероятно, ужасная идея, учитывая, что он, знаешь ли... - Он машет руками в воздухе, чтобы обрисовать самое лучшее приближенное значение к психопату, зомби и Питеру. — Хотя в свою защиту могу сказать, что ты тоже с ним спишь, а это значит, что твои суждения такие же хреновые, как и мои, так что ты не можешь из-за этого думать обо мне хуже. - Я не думаю о тебе хуже, Стайлз. Я волнуюсь. - Крис вздыхает с таким усталым видом, что становятся заметнее темные круги под его глазами. - Я не знаю точно, как Питер относится ко всему этому, но я знаю, что у него есть своя точка зрения. Если что-то пойдет не так, я смогу справиться с Питером и с тем, что он замышляет. Какого хрена? Какого, действительно, хрена? - И что? Ты думаешь, я не смог бы? - Крису не обязательно это говорить. Его поджатые губы и грустные глаза говорят о многом. - Послушай, во-первых, пошел ты. Может, я и не вырос Арджентом, но, думаю, к настоящему времени я более, чем зарекомендовал себя со всем тем дерьмом, которое этот гребаный город вывалил на меня— - Стайлз. - Во-вторых, если ты думаешь, что я не понимаю, что у Питера, вероятно, есть какой-то план, который позже точно укусит меня за задницу, то ты скорее тупой, чем горячий. Конечно, он что-то замышляет. Он не может заказать гребаную пиццу на вечеринке стаи без того, чтобы не использовать какой-нибудь хитрый прием. Но прямо сейчас ожидание окончания этой недели, чтобы я мог вернуться в его придурковатую минималистическую квартиру и напиться в стельку, - единственное, что удерживает меня от того, чтобы съесть пистолет или спрыгнуть с эстакады между штатами, так что извините меня за то, что в данный конкретный момент меня не волнуют его мотивы. И в-третьих... - Стайлз, - снова говорит Крис, переводя взгляд на других посетителей, и Стайлз понимает, что становится немного громким, поэтому он понижает голос, но от этого не становится менее выразительным. - В-третьих, ты мне не отец. Тебе не нужно обращаться со мной так, как будто я твой ребенок. Как будто я нуждаюсь в защите от большого, злого волка. - Как будто ты не смог защитить от меня свою собственную дочь, он удерживает себя от того, чтобы сказать это, хотя слова прожигают дыру в его языке. Он ждет, что Крис скажет что-нибудь, сравнит свой собственный кипящий гнев с той холодной яростью, с которой Стайлз слишком хорошо познакомился за эти годы, но тот этого не делает. Он наблюдает, оценивая, как наблюдает и оценивает все Крис. Интеллект сверкает в его глазах, как в полдень на поверхности озера, питаемого ледником. Наконец, он в одиночестве кивает и говорит: - Хорошо. - Хорошо? - Стайлз повторяет настороженно. - Хорошо. Ты прав. - Крис пожимает плечами, не так, чтобы ему было все равно, но, возможно, как будто ему неудобно. Стайлз никогда раньше не видел, чтобы выдающийся охотник Крис Арджент чувствовал себя так неловко. - Ты взрослый. Ты можешь постоять за себя. Ты более чем доказал это на протяжении многих лет. Что бы ты ни делал с Питером, это не мое дело. - Хорошо. Да, прекрасно, — говорит Стайлз, и это хорошо, так и есть, только он чувствует себя немного несчастным, выбитым из колеи, даже несмотря на то, что Крис уступает ему по всем пунктам. После этого они молча пьют кофе, глядя куда угодно, только не на друг друга. - Я имею в виду, это немного твое дело, - бормочет он и уточняет, когда Крис только приподнимает бровь. - Питер. Поскольку мы оба... ну, ты знаешь. С ним. Это отчасти и твое дело тоже. - В действительности, нет. Мы никогда не были серьёзны. Скорее, — он качает головой и продолжает, - мы увлеклись этим после Эллисон... и теперь это... - Сексуально? Сердито? - Предполагает Стайлз. - Сердито-сексуально? Сексуально-сердито? - Привычка, - твердо говорит Крис. - Хм. - Стайлз почесывает подбородок и тут же сожалеет о тянущей боли, которую он испытывает, когда двигает ладонью. - Трехлетняя сексуальная привычка. - Что-то вроде этого. - Встав, Крис уходит, чтобы выбросить свой пустой стакан в мусорное ведро. Когда он возвращается, то спрашивает, - Где ты припарковался? Я провожу тебя до твоего джипа. - Ах. Ну, вообще-то. Забавная история. Я прогуливался здесь прошлой ночью. На лице Криса появляется выражение. Что-то неодобрительное, с напряженными губами и жестким взглядом, но Стайлз не уклоняется от этого. Он знает, точно так же, как он знает, что Крис слушал их минет ранее, что это не направлено против Стайлза и его неудачного жизненного выбора. Он волнуется. Он волнуется из-за того, что Стайлз пришел к ним посреди ночи, как он беспокоился о порезанных проволокой руках Стайлза, и он беспокоится об общем самочувствии Стайлза. Эта мысль наполняет живот Стилински теплом, которое не имеет ничего общего с глотком кофе, который он делает, допивая напиток, купленный ему Крисом, и становится еще теплее, когда Крис говорит: - Тогда я подвезу тебя домой. Давай. Дело не в том, что он не самодостаточен или что-то в этом роде, просто приятно после долгой ночи свернуться калачиком на пассажирском сиденье и знать, что он доберется туда, куда ему нужно. Приятно осознавать, что в невероятно маловероятном шансе, если они столкнутся с какой-либо опасностью по пути отсюда к дому его отца, Крис сможет справиться с этим. Он более чем сможет справиться с этим и, в самом деле, он ведь занимался сверхъестественным еще до рождения Стайлза. Вероятно, с ним что-то сильно не так, раз эта мысль не вызывает полного отвращения, думать о том, что Крис был рядом и надирал задницы до того, как он появился на сцене, но нет, это просто успокаивает. Успокаивающий и отчасти сексуальный, потому что в соединении мозг-либидо Стайлза произошел сбой. Он хотел бы обвинить в этом Питера, но нет: его всегда заводили вещи, которые не должны были. Как отблеск серебра в бороде Криса и морщинки, которые изгибаются у его глаз, когда он, прищурившись, смотрит в лобовое стекло, проверяя перекресток перед поворотом налево. - Я вломился в твою квартиру и пытался покончить с собой, - говорит Стайлз. Это срывается с губ прежде, чем у него хватает здравого смысла плотно сжать их. Крис останавливается на красный свет чуть резче, чем необходимо, бросая их обоих вперед так, что они после крепко пристегиваются ремнями безопасности. - Извини? Легче признать это, когда он смотрит вперед, на движение впереди них, а не лицом к лицу. Лицом к лицу он никогда не смог бы сказать: - В тот первый раз, когда мы с Питером переспали. Я пошел к тебе домой и взял один из твоих пистолетов. Держал его во рту и все такое. Но Питер был там, - он пожимает одним плечом, позволяя Крису самому прийти к выводам о том, что произошло дальше. Загорается зеленый свет, а Крис, кажется, этого не замечает. - Тебе следует начать ехать. Накренившись, машина продолжает движение как раз в тот момент, когда позади них раздается гудок, а затем мимо, визжа шинами, проезжает грузовик, водитель сбрасывает скорость, подрезая их. Крис даже не моргает, он слишком занят обдумыванием признания Стайлза. - Кто ещё это знает? - Наконец спрашивает, и его голос более хриплый, чем был раньше. Он крепче сжимает руль, и Стайлзу это отчасти льстит. - Никто. - Стайлз, - Крис рычит, низко и проникновенно. Он сворачивает на улицу, на которой Стайлз никогда не был. На улицу со знаком “Тупик”. Когда Крис довозит их до самого конца этой улицы, он съезжает на обочину и ставит машину на стоянку. Его ладони находят его лицо, растирают с такой силой, что кожа становится розовой. - Ты умный. Тебе не нужно слышать это от меня, чтобы знать, насколько всё это плохая идея. По крайней мере, тебе нужно найти психотерапевта или что-то в этом роде, поговорить о своих чувствах... - И что сказать им? - Перебивает Стайлз, от недоверия его голос звучит громко в кабине. - Я облажался после того, как в меня вселился демон и заставил убить кучу людей, а теперь я становлюсь одержимым раз в две недели? - Есть люди — профессионалы — которые знают о сверхъестественном - Такие люди, как те, что работают в Доме Эхо? Ни хрена себе, спасибо. - Стайлз... - Нет! Нет, Крис. Ни в коем случае. - Питер не может быть твоим якорем в этом мире. Он просто не может. - Голубые глаза находят взгляд Стайлза и впиваются в него — пронзительнее, чем дрель, холоднее, чем ледник. - Ты знаешь его. Ты знаешь, на что он способен. Насколько он манипулятивен. Он бы не стал этого делать, не получив от этого какой-то выгоды. Стайлз фыркает. - Да, ну, если мне удастся продержаться неделю, не покончив с собой, он сможет трахнуть меня. Кроме того, разве не ты просто сказал, что это не твое дело. Что ты не будешь вмешиваться, что я могу справиться сам. Я знаю, что склонен к галлюцинациям, но я знаю, что у меня не было галлюцинаций тогда. - Это было до того, как я узнал, что ты пытался... — он скорее клацает зубами, чем говорит это. Качает головой, выдыхая, а затем его голос становится беспомощным, когда он сдувается. Он снова произносит имя Стайлза, но на этот раз по-другому. Более гортанно. - Я не могу похоронить и тебя тоже. На мгновение у Стайлза перехватывает горло. Он на грани слез, поэтому закрывает глаза, и они жгут его, но он сдерживает их, сжав челюсти. - Тебе не придется, - обещает Стайлз. - У нас есть система, Крис. Это не здорово, это вредно для здоровья, но это работает. - Мне это не нравится. Смех Стайлза влажный. Он смотрит на свои ладони, а затем его беспокойные пальцы находят края клея. - Принято к сведению. - Я ненавижу, что ты страдаешь. Я ненавижу, что тебе было так же больно, как и мне после смерти Эллисон, что ты думал о том же, о чем и я. Я ненавижу, что он заметил это раньше, чем кто-либо другой. Стайлз изо всех сил пытается придумать, что сказать. В конце концов, он только пожимает плечами, уставившись на белую корку суперклея, которая отслаивается, когда он ковыряет ее ногтями. Рука Криса тяжелая, когда она хватает Стайлза. Он всего лишь хочет помешать парню бередить раны — Стайлз это знает, — но его руки такие теплые, а Стайлзу так долго было так холодно, что он поворачивает ладони, пока не может переплести их пальцы. Он ожидает, что Крис отстранится, но он этого не делает. Они сидят в тишине, держась за руки очень, очень долго. Стайлз изучает загар кожи Криса на фоне бледности его собственной, более светлые шрамы, которые образуют горный хребет на костяшках его пальцев, толщину его пальцев по сравнению с тонкими, веретенообразными пальцами Стайлза. Он такой крепкий. Надежный. Заземляющий. - Я знаю, что ты слушал нас этим утром, - быстро говорит Стайлз, чтобы не потерять самообладание. - Когда Питер отсосал у меня. Я знаю, что ты на самом деле не спал. Дыхание Криса меняется. Это едва заметный сдвиг, и Стайлз замечает его только потому, что он подстраивает свое дыхание под дыхание Криса. - Все в порядке, - продолжает Стайлз. - Мне это вроде как понравилось. Нравилось знать, что ты рядом. Мысленно я представлял, что ты перевернешься и присоединишься к нам. Я хотел, чтобы ты это сделал. Я хотел тебя тоже. - Я тоже хотел, - признается Крис, как будто из него это вытягивают. Как будто это причиняет боль. - У нас троих что-то вроде хреновины происходит, не так ли? - Мягко сказано, - мрачно смеется Крис. - Мне понравилось целовать тебя прошлой ночью. - Прежде чем он успевает передумать, он подносит руку Криса к своим губам. Он целует ее и, когда Крис ничего не говорит, он также целует косточку запястья мужчины. - Останови меня, - шепчет Стайлз, поднимая на него взгляд. - Если ты этого не хочешь, тебе нужно остановить меня. Иначе я продолжу. Когда Крис молчит, Стайлз напрягается, отстегивает ремень безопасности, чтобы оставить поцелуй на внутренней стороне локтя Криса. На его плече. Во впадинке у горла. Он становится смелее в тишине. Он шепчет имя Криса напротив тонкой, мягкой кожи под его ухом, и губы Стайлза покрываются мурашками. - Тебе нужно что—нибудь сказать, иначе я собираюсь... Остальные его слова обрываются, когда Крис поворачивает его лицо к себе, ловя губы Стайлза своими. Они целуются, и парень чувствует, как учащается его пульс, как кровь приливает к щекам и члену, так, что для его мозга ничего не остается. Он безумно гонется за языком Криса своим собственным, побуждая его к действию, а затем задыхается, когда Крис обхватывает его сзади за шею и овладевает им, целуя Стайлза до тех пор, пока у того не начинает кружиться голова от того, как сильно он хочет, хочет и хочет. - Отвези нас обратно к Питеру, - бормочет Стайлз в скользкие от слюны губы, его подбородок уже болит от жесткой щетины Криса. - Давайте все вместе облажаемся. Ничего не говоря, Крис заводит машину, отвозя их обратно тем же путем, каким они приехали.