Он не кусал

Он не кусал. Он никогда не кусал его шею. Это было для него чем-то вроде аксиомы. Дюк был готов покрыть обсалютно всё тело мальчишки багровыми пятнами с более тёмными следами зубов на месте прикуса, целовать в опухшие губы до медного вкуса крови на языке, смаковать каждый кусочек, каждый участок парня. Но. Доходя до шеи, его всегда окутывало не объяснимое чувство страха. Как будто перед ним не тот же Кей, который может вытерпеть и взять на себя гораздо больше чем кто-либо из тех, кого он знает. А знает он много кого. Нет. В этот момент парень для него становился будто стекляным и всё, что он мог сделать, это оставить нежный поцелуй на неровной толстой линии не сошедшего ожога. Не важно сколько времени прошло с его появления. Тот факт, что он есть пугает, даже если он не выглядит так болезненно, как раньше. Дюк просто не может. Не может прикусить. Не может не бояться. Не может не смотреть. Не может не быть тому причиной. Просто не может забыть, как появился этот ожог. И не должен. Пусть вина преследует его в кошмарах. Теперь он боится укусить больнее, чем можно, будто опасается того, что шея не выдержит, кожа и близкие сосуды сильно припадут к зубам с характерным хрустом, из вен начнут сочиться тёмно-красные капли, хрящи треснут, а трахею передавят натянутые словно резина волокна мышечной ткани и зальёт горячая кровь с противным булькающим звуком. Он не хотел видеть такую картину перед собой в жизни. Сны и так были слишком реальными. Они всегда мешались с криками из прошлого на фоне и злым, обвиняющим взглядом парня, отхаркивающего на простыни кровавую рвоту. Всё что оставалось Дюку — это проснуться в холодном поту не в состоянии даже крикнуть, чтобы убедиться, что Кей целый и живой пускает слюни на помятую подушку. И каждый раз, как камень с плечь. Снова запустив руку в синие жёсткие волосы, Дюк осторожно прикасается пальцами другой руки к неприятной полосе на коже. Да, она стала меньше, но он ещё долго не сможет спокойно выдохнуть пока она на месте...