Главный бета Скотта МакКолла.

Ногицунэ голоден. Ногицунэ ненасытен. Ногицунэ слабеет, но не сдаётся без боя. Ногицунэ бежит, но возвращается. Надежда на спасение в конце концов гаснет, потускнев в геометрической прогрессии. Лиса исполняет природный долг – хитрит. Лиса довольна. Игра осточертела. Группка подростков, оглушённая безысходностью, отчаянно борется. Существо лукавит вплоть до божественного хода и разрыва собственных иллюзий. До чего же было хорошо сидеть под рёбрами Стилински. До чего же было удобно. Однако, союз тёмного духа и уже на тот момент забитого дереализацией подростка изначально являлся паразитическим. И доселе оставался таким. Ребятам удалось выудить лису из сознания Стайлза. Они разделились надвое. Ценой боли. Ценой дрожащего, потерянного Стайлза – но всё лучше, чем "пустой". Надвигался гранд-финал. Время от времени панически цепляясь за клетчатую рубашку юноши, Лидия спешно пятилась назад, придерживая друга во избежание бессильного падения с ног. Он держался ответно. Это единственное, что осталось. Они – друг у друга. Разъярённый ногицунэ с надсадной угрозой близился к тому, чтобы напасть вновь. Но пара категорически не хотела состязаться. Измождённый, обмякший от усталости Стайлз и напряжённая, перепуганная Лидия. Свиток Сюгэндо в каком-то из смыслов оттянул их гибель, ведь Войд Стайлз благополучно забылся. Всё шло по плану, но на исходе было выделенное на прибытие подмоги время. Получается, зря подлили масла в огонь, будучи уверенными в своём преимуществе. Но лиса была и оставалась сильной. В два шага преодолела расстояние, отчего Лидия только нервно заикнулась, и схватила Стайлза, вырывая из ослабленной при потере бдительности хватки девушки. – Стайлз! – задрожал родной голос рыжеволосой. Но он не расслышал всю тревогу: истеричный возглас перебил дробящий барабанные перепонки звон, последовавший за столкновением спины с полым школьным шкафчиком. Стайлз ощутил нестерпимый зуд в области шеи, где ногицунэ касался его побелевшей кожи костяшками, сжимая ворот рубашки. Запрокинув голову кверху, лишь бы не пересечься взглядами со своим мучителем, Стилински поджал губы, стараясь контролировать вдохи и выдохи через нос. Успокоиться не выходило – шумные вздохи покрывали друг друга, загоняя в нехилую клетку шпарящей со всех сторон тревожности. Стайлз привык бояться. Ему казалось, что не бояться слишком дорого стоит, это ему не по карману. Заинтересованно склонив голову, "Стайлз" приблизился ко второму, беспомощно перехватившему его запястья, и едва не провёл носом вдоль шеи, вдыхая прекрасные пары страха. Оказать сопротивление оторопевший Стилински не смог. В заблуждение вводило не столько присутствие ногицунэ, сколько их идентичность. Мартин толком нечем было вооружиться — в ход пошли кулаки, но распростёртая перед лицом ладонь не обернувшегося монстра грубо откинула девушку назад. От удара она повалилась набок, гневно сдувая рыжий локон с лица. Но встать было тяжело – каждая конечность немела от ужаса и потяжелела, по ощущениям, килограмм на пятнадцать. – У нас ничья. Впусти меня, пока не поздно, Стайлз, – прошипел идентичный не-Стайлз. – Боюсь тебя разочаровать, но не получится, – сдавленно прохрипел, защищаясь, подросток. – Я вскрою глотки твоим друзьям, а тебя оставлю напоследок. Ты будешь смотреть, как они захлёбываются в собственной крови, и я не позволю тебе ни на секунду отвести взгляд. Потому что это наших рук дело. Наших... Стайлз почувствовал пожар сожалений где-то внутри. По улыбке ногицунэ стало ясно – он различил и эту эмоцию, смакуя её. – Н-да? Договорились! – из последних сил парень поднял руки, обвивая ими шею ногицунэ, и мотнул головой вперёд: по инерции стукнулся лбами с кровожадным придурком. Никто не смеет говорить такие гнилые вещи, пока Стайлз ещё жив. Даже если это тысячелетний дух злой лисицы, он всё ещё не уполномочен. Досадно было то, что он знал правду. Чувствовал испарения страха. Уверенности в Стайлзе не осталось никакой, тем более Скотт опаздывал. Они умрут здесь. Под наготную выкладывать все свои чувства и переживания юноша никак не планировал. Своим спонтанным отпором Стайлз разбил противнику нос и в момент секундного замешательства поменялся местами, крутанувшись на 180 градусов. Теперь к шкафчику был прижат Войд Стайлз. Ему не составило бы труда оттолкнуть исхудавшего, измученного подростка, но лисе нравилось играться с жертвой. – Я всегда буду с тобой, Стайлз. Ты никогда не обретёшь покой. Ты убьёшь всех своими руками. Я помогу тебе! – заорало существо. Сглотнув горечь, поскольку били по больному, парень промолчал. Бездонные глаза внезапно обрели живой блеск, озадачив. Ногицунэ изобразил панику, исказив лицо в гримасе ужаса, и повернул голову вправо. Стайлз моментально нахмурил брови, что есть мочи вжимая монстра лопатками в шкафчик, и рявкнул раньше, чем существо что-либо предприняло: – Скотт, я держу его! Давай! План "А" разошёлся по швам. План "Б" не был готов – тогда рядом не было настоящего Стайлза. Действовать надо быстро и здраво. Глаза друга мигнули парой алых огоньков. Кира в моменте продемонстрировала талантливое обращение с катаной, решительно вынимая из ножен и замахиваясь. Лезвие разрезало пространство, отзываясь предвещающим свистом. Ногицунэ поражён сквозной раной – Юкимура с дерзким выпадом вонзила лезвие со спины, пробив брюшную полость. Стайлз не на шутку перетрусил — всё-таки остриё было в паре сантиметров от него; извергнулась из раны кровь, хлынувшая прямо на него. Но что-то было не так. Секунда тянулась вечностью. Стайлз... улыбался? Нет, он зловеще осклабился во весь рот, а лицо отобразило самое искреннее насыщение увиденным. Только сейчас Скотт заметил, до чего же наигранным был живой блеск тёмных глаз. Банши пронзительно закричала, обхватывая голову руками. Тушь смазалась из-за крупных скатившихся по щекам слёз, брызнувших маленькими ручейками. Кира отпрянула, вытянув катану из туловища. К Скотту постепенно возвращалось понимание ситуации. Понимание того, что они наделали. Что наделал он, всего лишь кивнув головой – ведь именно по его кивку Кира среагировала. Они поразили не того, а теперь оставалось ступорно наблюдать за тем, как Стайлз непонимающе прижимает дрожащие руки к животу, как по его футболке расплывается кровавое пятно, как он теряется в осознании после, не чувствуя ничего и чувствуя всё каждой клеточкой тела одновременно. Глаза словно по мановению волшебной палочки заволакивают слёзы. Парень силится выдавить из себя хоть слово, но вместо этого грудь его сжимается, с губ срывается жалкий хрип, а следом – бульк. Тонкая полосочка крови растёт до приличной ширины, вытекая изо рта безвольно качнувшегося в сторону юноши. Он видел так мало в этой жизни. И не успел так много, погрязнув в спасении их унылого городка. Лиса наблюдает, лиса ликует. Смешавшийся Скотт приходит в себя, подпрыгивает к накренившемуся в сторону другу, проскальзывая перед ним на коленях, но успевая подхватить податливое тело, вовсе не чувствуя своих новых ушибов. – Нет... нет-нет-нет, Стайлз, тш-ш, не.. только не отключайся! – пытается грамотно подобрать слова МакКолл. Кицунэ шокированно прижимает ладонь к пересохшим от волнения губам. Она убила Стайлза. Постаралась поднять на ноги рыдающую в исступлении Лидию – ей было больно от присутствия погребения в двух шагах. Банши – предвестник смерти, а не предвестник горя. Стайлз умирает на руках у Скотта. Лиса восторженно хлопает в ладоши – не пришлось делать ровным счётом ничего. Голос МакКолла звучит так знакомо, но так далеко. Наперекор просьбам невольно вспоминается детство. Как радостно мальчик уплетал за обе щёки любимые панкейки. Такие воздушные, сливочные. На кончике языка ощутился фантомный вкус тех самых панкейков, что готовила ему мама в глубоком детстве, когда всё было нормально. А тут и папа снова растрепал волосы неуклюжего мальца. А больше ничего не вспоминалось... При смерти, как говорят, жизнь проносится перед глазами. А у Стайлза получилось по-другому. У него всё получалось по-другому. Он был абсолютно пуст. В душе зияла рана страшнее той, что была причинена физически. Вина плескалась на поверхности, она – единственное, что никак не угасало среди других чувств. Он больше не дрожал. Солнце бережно огладило покрытые россыпью родинок щёки, и вот... мальчик вновь неудачно свалился со скейта и разодрал коленку. Ему было, на что опереться. Плечо МакКолла. Лучше Стайлзу не говорить, что они находились почти что в кромешной тьме. Страх больше не щекотал кости. Он не боялся самого фактора смерти. Боялся, что последнее, что он услышит, когда погаснет, будут просьбы жить. – Стайлз, смотри на меня! – Скотт встряхнул друга, допытывая до такой степени, что дивный солнечный сон медленно растворился. Он увидел темноту. Пальцами МакКолл поддел прижатую к животу ладонь Стайлза, просунул свою под его и зажал рану сильнее, чувствуя, как сильно горячая кровь пропитала футболку. До невообразимого состояния. Можно отжать целое море. Стайлз слабо обхватил немеющими кончиками пальцев руку Скотта, невольно пачкая своей кровью. Он хотел бы успокоить его, сказать "всё в порядке, я поправлюсь", но это не так. Взвинченный Лейхи бросился наперерез и преградил путь лисе. Он был по-настоящему разгневан. Плохо Стайлзу – плохо Скотту. Плохо всем. Айзек не мог ждать за углом своего часа – его и не будет. Набросился на лису, решил испытать свои силы – царапался и выбивал всю дурь из ногицунэ. Без отпора не обошлось. Кира бросилась на помощь Айзеку, отмерев. Скотт в очередной раз не мог забрать боль дорогого человека. Он разочарованно простонал после тщетных попыток прикосновением забрать боль и, подавляя рыдания, начал рыскать в закромах сознания в поисках новой идеи. Появилась. Отодвинув мешающую ткань с плеча Стайлза, Скотт собирался наклониться, оголив зубы. Стайлза спасёт либо чудо, либо регенерация. Но он ведь слишком слаб, чтобы принять этот "подарок альфы". – Эй, – иссякающим полушёпотом остановил его друг. – Не надо, я не хочу. – А я не хочу терять тебя! – сорвался МакКолл. Но быстро смягчился, ведь Стайлз слегка приподнял уголки губ кверху. Они тоже дрожали. Держать улыбку стоило больших усилий. И потому она быстро содрогнула. – Однажды я не воспользовался такой возможностью, и сейчас ничего не меняется. Ты не виноват. Я... я люблю тебя, дружище, – взгляд помутнел, а шея отказалась держать голову. Её придержала Лидия, ползком подобравшаяся к Скотту сбоку. – Нет, Стайлз, не смей! Не отключайся, слышишь? – но больше Стайлз не слышал. Кровь отхлынула от лица окончательно – парень был белее мертвеца. Белее, чем до этого. А такое возможно? – Я тоже... Я тоже. Но держись. Пожалуйста... – он придал значение словам друга про возможность, однако, не время было интересоваться. Он выглядел таким уставшим. Под глаза залегли тёмные круги, кожа обтягивала кости – Стайлз порядком исхудал в кратчайшие сроки. И хоть внешне он был расслаблен, Скотт чувствовал, как бугрятся под одеждой мышцы друга. Он правда сопротивляется. Но веки сами смыкаются, утягивая Стайлза в вечный сон. – Стайлз, пожалуйста... – пролепетала Мартин, осторожно, насколько могла, проведя рукой по тёмным волосам. Он был счастлив и в то же время сильно огорчён, что так встречает свою погибель. Планы на будущее развеиваются – это уже не важно. Проблемы волнуют не так сильно. Волнуют наигрустнейшие глаза Скотта. Состояние отца. Обещанный Лидии разговор, о котором он давно забыл. Она плакала в машине, а он... он так и не вернулся. Хотя пообещал. А сейчас уже ничего не мог с этим сделать. План влюбить в себя Лидию был вытеснен сознанием, как и всё, чем он горел эти годы. Стать матёрым игроком в лакросс. Сохранить дружбу. Спокойно жить. Не мучаться бессонницей. Не мучать других своей притягивающей беды сущностью. Шатен не мог ухватиться ни за одну мысль, дабы взять её на рассмотрение. Пустота не покинула его окончательно. – Я умираю уже не в первый раз, всё в порядке, – невнятно промямлил он. Страшнее стало, когда парень закашлялся кровью. Даже сейчас он пытался оттянуть соболезнования и слёзы. Но "я в порядке" не работает при смерти. – Звони его отцу. Живо. Скотт отодвинул на второй план приступ меланхолии. Голос звучал твёрдо. На кону всё-таки стояла жизнь Стайлза. Его сердце ещё билось, но парень больше не чувствовал. Оставив Стилински на попечении Мартин, альфа медленно поднялся. Красная пелена застилала видимость, а горячая злость кипела до страшного гула в ушах. Он никогда ещё не чувствовал себя таким могущественным. Впился зубами в псевдо-Стайлза, сомкнув их так, что чуть было не вырвал кусок плоти. Лейхи сыграл свою роль – поймал паразита. Кожа Войда стала матовее и покрылась трещинами. Подобно чувствительной фарфоровой чашке, оставленной на подоконнике нещедящей зимней ночью, он трескался. Лидия дрожащими пальцами набирала номер шерифа. Стайлза нужно было в срочном порядке госпитализировать. Всё происходило так быстро... Девушка удосужилась проверить пульс, прислонив два пальца к шее. Ужас сдавил изнутри. Рыжеволосая захлебнулась словами, взвыв на одной ноте: – Скотт! Его пульс! Его нет!