Удержи меня, на шелкову постель уложи меня...

      Зима в Облачных Глубинах для жителя Юньмэна казалась беспощадной. Пронизывающий ветер не могли остановить ни тяжелый подбитый мехом плащ, ни согревающие талисманы, прикреплённые между слоями одежд, в наивных попытках сохранить жалкие крохи тепла. Снег хлестал в лицо и, чем выше, тем больше и больнее. В какой-то момент пришлось даже спрыгнуть с меча, так как видимость достигла практически нулевой отметки. Солнце не пробивалось сквозь тяжелые тучи, отчего все казалось однообразным и унылым. То ли дело в Пристани Лотоса, где температура редко опускалась до того, чтобы замерзали кончики ресниц. А щеки там никогда так рьяно не щипало до покраснения.       Ваньинь зажмурился на мгновение. Его, одного из сильнейших заклинателей, доканала какая-то дурацкая метель. Ледяной воздух вызывал мигрень, нос замерз, руки тоже, про ноги и говорить нечего. А вверх на гору по лестницам было еще добрых две сотни ступенек. Если бы не приглашение Лань Сичэня, ни за что он в такую погоду сюда бы не отправился, да и вообще зимой носа в Гусу не сунул. Но Глава ордена Лань не так давно вышел из годичного самозаключения под названием «уединение», и Цзян Чэн не мог упустить шанс наконец его повидать. За этот год они стали друг другу так близки, как не были за все тридцать с лишним лет до этого. Ваньинь бесконечно дорожил тем взаимным доверием и теплом, которыми были наполнены их письма. А уж когда Сичэнь прислал приглашение на чай и нефритовый жетон, Цзян Чэн, наконец, расслабил последнюю напряженно натянутую струну и позволил себе целиком окунуться в эти новые и непривычные чувства.       Погруженный в свои мысли, Ваньинь практически не заметил подъема, хотя до этого только о нем и мог думать. Юные адепты, почти сливающиеся со снегом, в своих белых ханьфу и плащах, вежливо поклонились, а увидев жетон, молча пропустили его внутрь Облачных Глубин.       По правилам, Цзян Ваньиню, как главе другого ордена, стоило зайти и объявить о своем прибытии Лань Цижэню пока еще временно исполняющему обязанности Главы Гусу Лань, но Ваньинь так хотел увидеть наконец того, ради кого мчался сюда сквозь ветра и вьюгу, что наплевал на этикет. Его и так считали, пожалуй, одним из самых грубых заклинателей, так что его репутации это бы не подмочило.       Дорогу до ханьши он заучил наизусть из письма, что лежало сейчас у заполошно бьющегося сердца. Найти одинокое дерево магнолии, припорошенное снегом, не составило труда. Оно стояло в звенящей тишине, разделяя дорогу на три убегающие в разные стороны тропки. Ваньиню нужна была та, что посередине. На его счастье время близилось к восьми, адепты ордена Лань уже вовсю готовились к отдыху, поэтому территория была пустынна.       Обойдя несколько домов, предназначенных для хозяйственных нужд, Цзян Чэн вышел на поле, заметенное толстым слоем снега. На краю, в паре ли виднелась небольшая постройка, но дороги к ней не было. Ваньинь приподнял воротник выше и решительно зашагал вперед, стараясь не обращать внимание на дискомфорт от погружения в сугробы по колено.       Домик, принадлежавший Сичэню, очевидно пустовал уже некоторое время. Цзян Чэн легко мог бы догадаться об этом, если бы хоть на секунду дольше обдумал факт отсутствия следов, но он слишком долго ждал и был наполнен эмоциями до краев, чтобы обратить внимание на эту деталь. Свет не пробивался из окон, не чувствовалось жара от стен, не ощущалось присутствия сильного заклинателя. Ваньинь непонимающе смотрел на запертую печатью дверь и собственную занесенную для стука руку.       — Глава Цзян, вам стоило исполнить долг вежливости и зайти, не пришлось бы гулять по морозу, — Лань Цижэнь еще во времена учебы нервировал всех своими бесшумными появлениями, с годами ничего не поменялось.       — Простите мне мою грубость, старейшина Лань, — оборачиваясь и обозначая поклон отозвался Ваньинь. — Но у меня было неотложное дело к Главе Лане, поэтому я так спешил. Не подскажете мне, где я могу его найти?       — В ближайшее время, нигде, — туманно ответил Лань Цижэнь и погладил бороду. — Мой племянник в глубокой медитации на ледяном источнике и пока не может принимать гостей.       — Позвольте, — уточнил Цзян Чэн. — Он лично пригласил меня прибыть сегодня для обсуждения ряда вопросов, как он мог уйти в медитацию, если знал, что я в пути?       Ваньинь в замешательстве сделал пару шагов к старейшине Лань. Ситуация складывалась странная. Лани не лгут, да и зачем бы старейшине обманывать главу чужого ордена, с которым они состоят в дружеских отношениях. Но и Сичэнь не мог пригласить его и забыть об этом. Разве что кто-то другой… Ваньинь усилием воли прекратил эти разрушающие размышления.       — Иногда наступает такой момент, — нисколько не понятнее пояснил Лань Цижэнь. — Вы можете остаться на ночь, но с утра вам лучше уйти. Сичэнь напишет вам о новой дате встречи. Гостевая комната для вас уже подготовлена. Идите за мной.       Цзян Чэн нехотя повиновался, не видя смысла расспрашивать подробнее, ясно было, что старейшина не желает больше об этом говорить. Они вернулись по той же дороге в жилую часть Облачных Глубин и Лань Цижэнь указал ему на выделенный дом.       — Ваши покои, Глава Цзян. Если услышите ночью шум, не выходите, — пространно заявил мужчина, огладил бороду. — Доброй ночи, — и спешно ушел.       Ваньинь на это все только глаза закатил. После того, как встреча с Сичэнем не состоялась, его моральное состояние не позволяло ему удивляться. Цзян Чэн прошел в дом, скинул плащ и сапоги и с наслаждением вдохнул прогретый воздух. Жаровни равномерно распространяли тепло, наполняя помещение уютом. Глава Цзян закрепил Саньду на стойку для мечей, снял тяжелый гуань, распуская волосы. Расшнуровал наручи и сел на кровать. На столике рядом стоял заваренный чай. Ваньинь налил себе пиалу, осушил ее и с удовольствием почувствовал распространяющееся по телу тепло.       Снаружи послышался звон колокола, возвещающий о времени отхода ко сну. Цзян Чэн заплел волосы в небрежную косу и достал из-за отворота нижних одежд письмо. Пробежался по нему глазами, коснулся кончиками пальцев иероглифов имени Сичэня и устало откинулся на кровать, глядя в потолок. Какого гуля?! Глава Лань позвал его, а сам куда-то исчез. Какая неожиданная глубокая медитация ему понадобилась?!       Злость постепенно покидала Ваньиня, уступая место усталости. В Юньмэне он так рано не ложился, но, видимо, сказался долгий путь. Он отложил письмо, затушил потоком энергии свечи и забрался под одеяло. Он разберется с этим завтра, сегодня у него не было на это сил.       Проснулся Ваньинь внезапно. Вне дома он всегда спал чутко, пожалуй, даже слишком, так что разбудить его могло что угодно. И в этот раз это была совершенно несвоевременная и внезапная мысль. Почему бы не выяснить все у Сичэня напрямую? Заодно присмотреть за ним в процессе медитации, ведь он сейчас слишком уязвим. И, хотя, умом он прекрасно понимал, что уж в Гусу, его Главе ничего не грозит, но идея со сна показалась слишком уж заманчивой.       Не став переплетать прическу и лепить заново талисманы, Цзян Чэн спешно оделся и вышел в ночь, зябко ежась под каждым порывом стылого ветра. Дорога к ледяноиу источнику снова вела Главу Цзян вверх в горы, по тонкому скользкому насту. Мужчина мысленно проклял всех гениев, которые предпочитали для обустройства жизни подобные места и направился про проторенной дорожке. К разочарованию Ваньиня Сичэня в источнике не оказалось. Не то, чтобы он ожидал, что закаленный Лань будет сидеть в обжигающе холодной воде в такую погоду, но вот дальнейший маршрут своих поисков он не продумал. Цзян Чэн решил осмотреться. На первый взгляд спрятаться тут было негде, но, с другой стороны, еще во времена учёбы Вэй Усянь клялся и божился, что где-то здесь должна была быть пещера.       — Ваньинь, — услышал он тихий голос, больше похожий на шелест.       Глава Цзян обернулся, положив руку на рукоять Санду, готовый обнажить меч в любой момент.       Вода призывно светилась. Мужчина завороженно сделал несколько шагов вперед, подходя у источнику ближе. Голова затуманилась, будто от вина, мысли исчезли, осталось лишь желание прикоснуться к воде, почувствовать пробирающий насквозь холод. Цзян Чэн вздрогнул. Все это было похоже на иллюзию или даже проклятие, но сопротивляться сил не было. Он вошёл в источник, почувствовал как намокают сапоги, а уже в следующую секунду земля ушла из-под ног и Ваньинь полетел вниз, предварительно полностью окунувшись в ледяную воду.       Очнулся Цзян Чэн от тихого шелеста и тепла, сначала не понял где он, попытался приподняться, рука, проскользила по чему-то жесткому и горячему, это что-то зашевелилось. Ваньинь обнаружил себя лежащим на громадном змеином хвосте, который вился кольцами на всем видимом пространстве. Тварь была куда больше привычных демонических змей, и Глава Цзян порядком напрягся, особенно, когда осознал, что на нем из одежды лишь нижний слой, а меч вообще находится непонятно где.       — Ты очнулся? — Голос Сичэня, чуть усталый, но, тем не менее, ласковый, он узнал бы из тысячи.       — Где я? — Решился уточнить Ваньинь, не спешащий совершать необдуманные действия.       — В моем гнезде. Дядюшка же просил тебя уйти, но ты настырный, — в чужом звучании не слышалась угроза, лишь терпение и задумчивость. — Но раз пришел, уйти уже не сможешь.       — Не хочешь мне показаться? — Голос Лань Сичэня раздавался будто везде и нигде одновременно, так что Цзян Чэн даже не понимал в какую сторону смотреть.       Тело под ним зашевелилось и на свет свечей, расставленных по всей пещере, откуда-то из тени, появилась большая рогатая голова.       — Дракон, — осознал Ваньинь, смотря в мудрые медовые глаза. — Не змея, дракон, — повторил он для себя еще раз, пытаясь переварить увиденное.       Существо моргнуло, кажется, слегка осуждающе.       — И что же ты делаешь в гнезде? — Задал следующий логичный вопрос Цзян Чэн.       — Период спаривания, — просто ответил Дракон, будь он сейчас в человечьем обличье, может быть благовоспитанный Сичэнь и покраснел бы, но существо вел инстинкт, а не жалкие человеческие морали.       — Ага. А я не могу уйти, потому что…       — Потому что ты мой партнёр. Я тебя выбрал. Я тебя позвал, — объяснял, будто неразумному ребенку, Лань Сичэнь.       — И ты собираешься со мной?.. — Не решился произнести окончание вопроса вслух Ваньинь.       — Мы будем спариваться, Ваньинь, много раз, пока не закончится период.       Цзян Чэн не нашелся, что ответить, нервно сглотнув от предстоящих перспектив. Не то, чтобы он возражал оказаться в постели Лань Сичэня, но никак не ожидал, что приложением послужит тридцатифутовый хвост, рога и жесткая шерсть. Несколько мгновений размышлений и мужчина почувствовал зарождающееся внизу живота иррациональное возбуждение.       — Не боишься, хорошо, больно не будет, — пообещал Лань обдувая Ваньиня жарким воздухом.       — Сичэнь, это…мой первый раз в принимающей позиции, так что…       — Я буду нежен, ты мой партнер, я не могу навредить тебе, никогда, — заверил Дракон и зашевилился.       — Что ж, ладно, — сдался без боя Цзян Чэн. — Давай приступай, я весь твой, — он потянулся было к завязкам на своей кофте, но когтистая лапа опередила его, просто вспоров ткань.       Ваньинь решил не комментировать это, учитывая, что Сичэнь сейчас был слегка не в себе и не было понятно, как он воспримет легкие подразнивания. Рогатая голова приблизилась к его лицу.       — А ты не мог бы, — Цзян Чэн неопределённо махнул рукой. — Принять более человеческий вид. Мне ты, конечно, и таким нравишься, но я, все же, хотел бы иметь возможность целоваться с тобой… — Кажется, из-за нервного перенапряжения, он начинал бесконтрольно выбалтывать все, что приходило на ум.       Теплые медовые глаза внимательно осмотрели его. Лань Сичэнь подумал пару мгновений, и мягкий золотой свет сконцентрировался на нем. А еще, спустя секунду или несколько, перед Ваньининем появился Сичэнь — верхняя половина его выглядела как обычно, за исключением красивых серебристых рогов и вертикальных зрачков в глазах, а вот нижняя так драконьей и осталась. Впрочем, такой расклад уже был лучше. Цзян Чэн удовлетворенно вздохнул и вытянул руки вверх. Лань тут же спустился к нему ближе и, бережно подняв, переложил вниз на кучу шкур, что устилали весь пол пещеры.       — Такой красивый, мой, — Сичэнь облизывал Ваньиня жадным взглядом, отчего последний ощущал зуд и нетерпение в ожидании прикосновений.       — Может быть, уже сделаешь что-нибудь?       Лань Сичэнь наклонил голову и, наконец, поцеловал Цзян Чэна. Еще одним открытием стал длинный драконий язык, который вторгся в чужой рот и принялся настойчиво его изучать. Ваньинь простонал в поцелуй, не в силах сдержаться, слишком уж возбуждающим было происходящее. Сичэнь отстранился, стер когтистым пальцем слюну, оставшуюся на подбородке и принялся вылизывать своего партнера целиком, не пропуская ни миллиметра чужой кожи. Яростной атаке подверглась шея, грудь, особое внимание было уделено соскам, отчего Цзян Чэн позорно поскуливал. Длинный гибкий язык вытворял гуль знает что, выписывал узоры на животе, пока руки нежно, но настойчиво удерживали его на месте. Когда язык обвился вокруг полностью вставшего члена, Ваньинь окончательно потерял связь с реальностью. Кажется он проклинал, умолял и проклинал снова. Пока Дракон беспощадно и со вкусом ласкал его, иногда издавая удовлетворенные причмокивающие звуки.       Хвост его, впрочем, тоже без дела не лежал, он нежно, едва касаясь, пощекотал ребра, прошелся по мокрому следу на животе, чуть холодя, и спустился к ногам, обвиваясь вокруг одной из них и надежно ее фиксируя. Белая кисточка жестких волос слегка поглаживала щиколотку.       — Мне нравится твой вкус, — откровенно поделился оторвавшийся от своего увлекательного занятия Лань Сичэнь.       — Ох, иди ты к гульевой матери, — тяжело дыша, и покрываясь неровными пятнами румянца, отозвался Ваньинь. — Ты из меня…ах… всю душу высосал!       В ответ послышался низкий вибрирующий смех, от которого Цзян Чэна всего пробрало, кожа покрылась мурашками, пальцы на ногах непроизвольно поджались, цепляясь за длинный мех, шкуры, на которой он лежал.       Сичэнь снова сполз вниз, продолжая пытку, язык скользнул по яичкам ровно с той силой, чтобы вырвать еще один громкий стон из чужого горла.       — Ты так приятно звучишь, — снова заговорил Лань Сичэнь, легко — легко ведя когтями вниз по телу и прижимая к полу крепкие бедра.       — Хватит… хватит болтать, — руки взлетели вверх, закрывая лицо, слишком смущающе это было для Ваньиня.       Сичэнь прикоснулся поцелуем к внутренней стороне бедра, сначала одного, потом другого, там, где кожа была гладкая и светлая. Когда же Дракон, наконец, лизнул раздвоенным языком колечко мышц, Ваньиня почти подбросило. Лань Сичэнь хмыкнул и аккуратно перевернул уже мало что соображающего партнера на живот. Он приподнял его зад и со всем желанием накинулся на аппетитную задницу. Цзян Чэн то стонал на высокой ноте, то срывался на жалобный скулеж вперемешку с ругательствами, пока чужой язык проникал внутрь, вылизывая настолько глубоко и так жарко, что Ваньинь, даже сквозь марево возбуждения, запомнил это на всю оставшуюся жизнь. Цзян Чэн прогнулся до хруста в пояснице и кончил. Коленки разъехались и их хозяин почти упал на испачканный собственной спермой мех. Но крепкие надежные руки подхватили его за бедра вверх, для того, чтобы заменить под партером мех.       — Тише — тише, ты так хорош, А-Чэн. Ты молодец.       — Это же не все, что ты планировал в меня засунуть? — Отдышавшись уточнил Ваньинь, поднимая глаза на Дракона.       — Мы еще не закончили, — кивнул Лань Сичэнь.       — Мы… мы можем продолжить! — Цзян Чэн проворно перевернулся на спину, не замечая дискомфорта, настолько он хотел продолжения.       Сичэнь, кажется, заурчал и приблизился вновь. Его чешуя на хвосте, в том месте, где должен был находиться член, разошлась и Ваньинь сглотнул. Членов оказалось два. Длинные, толстые, покрытые венками и терпко пахнущие драконьей смазкой. Цзян Чэн, впервые, за все время, засомневался в правильности своего решения. Он потянулся рукой вперед и легко прикоснулся сначала к одному, потом к другому, вырывая низкий утробный стон из их хозяина.       — Оба они в меня точно не влезут, — констатировал Ваньинь, против логики возбуждаясь от увиденного снова.       Лань Сичэнь, что-то пробормотал и подтянул поближе одну из свечей, там в подсвечнике скопилось массажное масло. Дракон втянул когти, покрыл маслом пальцы и потянулся к покрасневшему колечку мышц. Ваньинь зашипел, когда один палец протолкнулся внутрь, преодолевая небольшое сопротивление. Со вторым было сложнее. Цзян откинулся назад, нашарил подушку и подпихнул себе под поясницу. Третий палец был смочен в смазке, которую с лихвой выделяли драконьи члены, возможно, что-то в ней было, потому что дискомфорт исчез, зато начало нарастать предвкушение. Наконец, сочтя, что этого хватит, Сичэнь вытащил пальцы и попытался перевернуть Ваньиня снова, но тот уперся.       — Хочу видеть тебя, — пояснил он, стараясь не кривиться от ощущения пустоты в заднице.       Дракон рыкнул, но спорить не стал, только развел мускулистые ноги партнера в стороны и сыто облизнулся.       Головка одного из членов уперлась в анус, и с ощутимым трудом начала проникать внутрь.       Ваньинь зашипел. Несмотря на большое количество смазки, которая измазала все, и ее, явно магические свойства, ощущения все равно были несколько неприятные.       — Потерпи, — ласково поглаживая полувставший человеческий член, попросил Лань Сичэнь.       — Гха, — с тяжелым выдохом выдал Цзян, когда Сичэнь вошел целиком.       Дискомфорт скрашивал второй член Дракона, который теперь, при каждом толчке, проезжался по мошонке. Пошлое хлюпанье наполнило пещеру вместе с хриплыми стонами. Где-то, на периферии сознания, Ваньинь подумал, что завтра не сможет говорить. Наконец Сичэнь попал по простате и Цзян Чэна выгнуло. Он почти потерял сознание от интенсивности ощущений. Все вокруг растворилось, остался только Лань Сичэнь, его члены и удовольствие. Второй оргазм накрыл, как снежная лавина. Ваньиня выкрутило, он извивался не хуже драконьего хвоста. Сичэнь не стал дожидаться, пока его партнер отойдет и будет готов продолжить. Он провел его сквозь оргазм, не останавливая все ускоряющиеся толчки, и вскоре кончил тоже. Сперма из двух членов перепачкала Цзян Чэна и внутри и снаружи, но ему было не до этого. Он, собрав все оставшиеся силы, притянул к себе своего дракона, и принялся покрывать его лицо мокрыми от слюны и слез разморенными поцелуями. Лань Сичэнь улыбнулся в поцелуй.       — Отдыхай, через время мы повторим, — отрываясь от чужих губ и, свивая хвост кольцами, предупредил он.       — Когда ты вернешься в свою обычную форму? — Зевая спросил Ваньинь чувствуя как драконий член покидает его, и сперма начинает вытекать наружу.       — С тобой — через пару дней, если бы ты не пришёл, я бы провел тут еще минимум неделю, — признался Сичэнь. — Спи, тебе нужно восстановить силы.       — Ты задолжал мне разговор, — уже в полудреме объявил Цзян Чэн. — И не мечтай его избежать.       — Спи, Ваньинь. Мы обязательно поговорим, — прижимая к себе возлюбленного, ласково ответил Лань Сичэнь.