Клятва

«Буду через двадцать минут» Затягиваюсь последний раз, выпуская к зеркальному потолку дым, и тушу сигарету в бокале. Шипит в виски тлеющий табак, я без сожалений наблюдаю, как оседает на дно пепел. У меня есть повод пить, но нет желания. Печатаю ответ: «Вино?» Вино алкоголем не назовёшь. Зачёсываю пальцами всё ещё влажные после душа волосы назад. Застёгиваю верхние пуговицы рубашки, завязываю галстук. Сомневаюсь, что Советницу Ригель мой внешний вид волнует так же сильно, как волновал Нову, и всё же… Пусть будет галстук, лишь бы не душил. Цепляю пальцем петлю, тяну вниз, значительно ослабляя узел на шее. Так лучше. Возвращаюсь из спальни к бару. В отличии от квинтэссенции разврата на краю Атлантиса, мой дом стал воплощением тишины и покоя. Пустой, в тёмных тонах, но от золота отказаться я так и не смог. От подсветок, стекла и зеркал тоже. Впрочем, уверен, что Ригель сочтёт этот особняк за ещё один мой бордель. — Ри, забери всех наверх и не спускайтесь, пока я не скажу, — мельком взглянув на андроида, достаю с полки коллекционное вино и разливаю его по бокалам. — Как скажете, мой господин, — Ри бросает возню с цветами для завтрашней церемонии и с безразличным лицом исчезает из виду. Мои андроиды посговорчивее того, что вьётся вокруг Ригель. Когда-то отец испытывал свои разработки и на мне, так что я хорошо осведомлён, какими он их создаёт. Теперь я даже рад, что Ри не из версий, способных испытывать чувства — она бы ненавидела меня так же, как ненавидит робот моей дорогой сестры. Ригель потребовалось срочно поговорить, и я предчувствую, что разговор будет тяжелым. Потому что сейчас середина ночи, а завтра к прочим кольцам на моей руке добавится ещё одно. Или потому что я всё ещё не забыл голую задницу Армана в одной кровати с ней. Он брал её прямо в моём клубе. А когда пришло время объясняться, Ригель стояла в моём кабинете, виновато опустив глаза в пол, полуодетая в прозрачные тряпки, и молчала. Ей было нечего мне сказать. Это моя вина. Я должен был лучше за ней смотреть. Мне стоило учитывать, что тепличный цветок, не видевший жизни в столице, не смог бы противостоять хищнику под овечьей шкурой из рода Солнца. Ригель думает, что мстит мне, даже не осознавая, что ей и её доверием пользуются. Её телом. Хрустят костяшки, когда я сжимаю кулак. Отпиваю вино из бокала и морщусь — вяжет язык. Затыкаю бутылку пробкой и выкидываю, тянусь за другой. Горечь. Хотя бы у вина должно быть хорошее послевкусие. «Это бордель?!» «Впусти». Не понимаю, нравится мне это или нет. Жду сестру у высокой парадной двери, наблюдая, как она паркует свой роскошный аэромобиль прямо на мой газон. Какая молодец. Надеюсь, простит мне, что не только мой дом выглядит, как очередной клуб разврата, но и я сейчас выгляжу, как его владелец. Она не дала мне времени привести себя в вид её консультанта — слишком срочно ей потребовалась встреча. И слишком неожиданно. Знает, что я всегда для неё свободен. Ригель, немного взволнованная, торопливо выбирается из салона и бережно закрывает дверь. Её ноги в красивых мерцающих туфлях проваливаются в рыхлую почву под мокрой от ночной росы травой. Улыбаюсь, глядя на это, хотя не планировал так просто ей всё спускать с рук. Она ещё даже не поздоровалась со мной, но уже смотрит на меня осуждающе, когда направляется в мою сторону. Будто это я виноват в том, что в качестве парковки она выбрала первое попавшееся на глаза место. Нервничает… В отличии от меня, Ригель выглядит так, словно намеренно собиралась на приватный вечер в клуб удовольствий. Эта кроткая красная юбка, топ с глубоким вырезом, перчатки… Интересно. — Феникс… — она замирает у меня на пороге, — надеюсь, у тебя не сеть заведений? — Сестра, — приобнимаю Ригель за плечо, но не задерживаюсь рядом с ней и отступаю, — нет, тут всё… за кого ты меня держишь? Она бросает на меня странный взгляд, в ответ на который я только коротко усмехаюсь и жестом предлагаю ей войти в дом. Я прекрасно знаю, за кого она меня держит. Ригель старается меня не касаться, тенью скользнув в дверь, она сразу же угадывает верное направление к бару. Что-то будет. — Всё в порядке? — следую за ней. Ей бы стоило спросить о том же меня. Но она не спрашивает. Как-то слишком резко кивает мне в ответ, хватает с бара бокал и делает сразу несколько глотков. А потом кривит своё красивое лицо и смотрит на меня так, будто эту кислятину ей предложил я. Надо было посоветоваться со мной, прежде чем в сердцах что-то делать. Не впервые. — Налить другого? — искренне улыбаюсь её реакции, — я думал, ты такое любишь. Ригель нравится, когда горчит. Ей нравится, когда послевкусие режет язык. Но между строк она не читает и лишь озадаченно вскидывает брови, пытаясь вспомнить то, чего не было. В итоге сдаётся и мило улыбается. — Давай другое, если есть. Становлюсь рядом, протирая салфеткой чистый бокал, затем наливаю в него вино. Я на неё не смотрю, зато на себе чувствую её прямой испытующий взгляд. У Ригель явно что-то на уме, но заговорить первой она не решается. Не знает, как начать. Я бы на её месте тоже не знал. — Это вкуснее, — передаю ей бокал, — во всяком случае, мне нравится. Ригель рассеянно принимает его из моих рук, но даже не пробует, а просто ставит на столешницу. Когда я выгибаю бровь в немом вопросе, сестра меняется в лице, и усталость с тоской сменяются раздражением. — Не смотри так, прошу. Просто хотела навестить брата перед помолвкой, — отводит взгляд в сторону панорамного окна и спрашивает уже спокойнее: — как ты, Феникс? Ты всё ещё злишься? Учитывая, что ты устроила на моей территории… я очень злюсь. Но мне приятно, что её волнует моё мнение. Просто навещает брата перед помолвкой среди ночи, надев всё самое откровенное, что было в её гардеробе. Ригель хорошо знает, что мне нравится. А ещё Ригель никогда так не одевается — это не её стиль. Когда она облокачивается на столешницу, мой взгляд невольно задерживается на её животе и красиво проступивших сквозь молочную кожу линиях рёбер. Очень эротично. Я оценил. Заставляю себя снова посмотреть ей в глаза, чтобы не смущать. Чуть позже сама мне всё расскажет. — Я в порядке, Ригель. Но да, я злюсь, — отпиваю из её бокала, после чего передаю его ей, — попробуй. Вкусное. Она немного тушуется, глядя на меня. Пробует. — Вкусное, — нервно забирает за ухо прядь волос и окидывает помещение взглядом, — ты не говорил, что у тебя есть что-то, кроме борделя. Её слова забавляют, и я смеюсь. Горькое чувство. Что моя сестра знает обо мне, кроме того, что все эти годы врозь я прожигал свою жизнь? И самое печальное: во всём этом я вижу только свою вину. Во всём, к чему мы в итоге пришли. — Думаешь, у твоего брата не может быть других заслуг перед Атлантидой? Она неопределённо пожимает плечами, смотрит на меня уже виновато. Думает, её слова задевают меня, но я бы сам на её месте задавался вопросом. Ригель приходится знакомиться со мной заново, а я её вижу всё той же, что и многие годы назад. Казалось, она изменилась только внешне. Я ошибался. Но закусывает губу Ригель всё так же, как в детстве, когда подбирает слова. — Верю, что у тебя за плечами множество твоих личных заслуг… — она проглатывает продолжение, но затем всё-таки выдавливает нехотя: — не даром тебя так все хотят. Видимо, это проклятье всех отпрысков Марса. И её любимая тема. — Секс и любовь — разные вещи. Я всё-таки предпочитаю второе, что бы в прессе обо мне не писали. А ты, Ригель? Чего бы хотела ты? Тяжело продолжать разговор, будто ничего не случилось, но я смотрю на Ригель прямо и ничем себя не выдаю. Вижу, как на её лице сменяются все оттенки тех непростых чувств, что мы оба питаем друг к другу. Запутанных и болезненных, но очень сильных. Я много думал о том, каким словом их можно назвать, чтобы уместить суть. Запрет подходит больше всего. Но я бы сказал, что это любовь. Не та, что в браке, а нечто более глубокое и искреннее. В браке не прощают того, что готов простить ей я. Впрочем, и моё терпение имеет пределы. Она не отвечает на мой вопрос. — В итоге получает тебя та, что тобой одержима… — роняет совсем тихо, будто не хочет, чтобы я слышал. Вздыхаю и касаюсь её руки. — Этот брак ничего не зна… — Значит, Феникс. Этот брак значит многое. Она старается говорить спокойно, но едва борется с отчаянием. Ригель не готова жертвовать ради Марса, и это кажется мне даже забавным, потому что я ради её власти жертвую… многим. Особенно теперь, постоянно наблюдая её в чужих руках. Мирясь с этим каждый день. Не имея возможности забыться, как это делал всю жизнь, потому что теперь всё остальное кажется суррогатом. Потому что я вообще перестал видеть других. Как я могу видеть других, когда Ригель постоянно рядом? На устах общества из повесы и бабника я быстро превратился в её злого пса. Думал, я мог стать ей тем, кем должен был быть всегда. Я действительно мог бы быть ей братом. Почему нет? Затем лукаво мелькнула в темноте искра так и не забытых чувств, позже неминуемо разгоревшись в отчаянное желание забрать Ригель себе навсегда. Если надо будет таскать ей в зубах головы её врагов, я сделаю это. Мой политический брак для укрепления её власти — не самая худшая перспектива. Ригель это всё прекрасно знает и всё равно не может смириться. Мстит мне за это. Или она мстит мне за то, что я её оставил. Или за все те скандальные статьи обо мне, что она успела прочесть. Ригель в своей мести очень неизбирательна, зато очень эффективна. И судить её за неизбирательность я не могу. — Это игра, Ригель. Марс сделал хороший ход, и я тобой очень горжусь. Едва давлю из себя эти слова, но мой голос спокоен и холоден. Это больно бьёт Ригель, она даже моргает так, будто я её ударил. Поворачивается к бару лицом и ставит локти на столешницу из тёмного камня. Не желает на меня смотреть. Злится. Сдержанно и отстраненно — это пока что. Я знаю, на что она способна. — Утром ты отказался от встречи со мной, после собрания Совета, — переводит тему, — знаешь, с кем я в итоге говорила? С Аргеном. Он не должен выполнять твою работу, Феникс. Стоило этого ожидать. Меня раздражает её попытка притащить Аргена в наш разговор, но я знаю, что это всего лишь манипуляция. Ригель смотрит на меня удовлетворённо, ведь, как она того и хотела, я меняюсь в лице. Она ревнует и хочет, чтобы я тоже ревновал. Ждёт, что я сейчас отправлюсь бить ему морду? Я бы скорее разобрался с другими её близкими друзьями. — Ты же не за тем сюда пришла среди ночи, чтобы меня на него натравить, Ригель? — я всё ещё спокоен, но она уже может уловить натяжение в голосе. — Прости… — отводит взгляд в сторону, — почему ты не отвечал на мои сообщения? Ты же знаешь, как я это не люблю. Мстит мне, потому что в её глазах я всё ещё тот ублюдок, который оставил её на долгие годы мучиться и страдать после всего пережитого в одиночестве. Каждый раз, когда я молчу, она чувствует себя брошенной. Однако сегодня мне действительно нужно было побыть наедине с собой. Даже, если мой брак — всего лишь политика, мне нужно время с ним смириться. Я всё ещё злюсь на Ригель. Но ещё больше злюсь на себя, потому что допустил случившееся на своей территории. — У меня были дела. Мне нужно было подготовиться ко всему, что будет завтра. Сестра вспарывает мои нервы по швам, а я засматриваюсь на её красивые выступающие лопатки, когда она слегка выгибает свою спину, опираясь на локти. Знает, что моё внимание приковано к ней. Ригель не расслаблена, она намеренно так стоит, стирает пальцем каплю вина с губы и облизывает. Поднимает на меня взгляд. Так лишать воли — это дар. Тело меня предаёт, и костяшки пальцев нежно скользят по скату её плеча. — Я всегда рядом, Ригель. Пользуясь моей слабостью, она выпрямляется и подступает ближе. Крутит бокал в руках, неотрывно глядя в глаза. — Мне нужно, чтобы ты пообещал мне кое-что перед своей помолвкой… — Проси, что хочешь. Она не удивляется тому, как быстро я соглашаюсь. Ригель никогда не просит меня о том, чего я не мог бы или не захотел ей дать. — Уверен, что могу просить всё, что хочу? — касается моей щеки подушечками пальцев, будто убирает ресницу. Мне нравится. Жаль, что она в перчатках. Привлекаю её за талию к себе, разрывая эти условные рамки, в которых мы себя постоянно держим. Её парфюм, мешаясь с нежным запахом волос и кожи, врывается в мои лёгкие, от чего меня начинает привычно штормить. Так бывает всегда, когда Ригель близко, а я не могу с ней ничего сделать. И пока я остаюсь в стороне, переступая через себя и играя роль хорошего брата, другие делают. — Проси, что хочешь, но помни о последствиях, — шепчу ей на ухо, — ты же знаешь, сестра, ради тебя я и руки в кровь по локоть опущу… Её обнажённые плечи покрывают мурашки. Я ещё ничего не сделал, а она уже реагирует, и это так… цепляет. Ригель знает, что в моих словах есть доля правды. Я пренебрегу моралью и правилами, если ей это будет выгодно. — Я хочу клятву. Поклянись мне, что всегда будешь моим. Ради неё я готов на всё, и поэтому сестра не мелочится. Ей не нужны пустые обещания, если клятв, в отличии от первых, так просто не нарушают. — Я уже давал клятву жрецам, что нас ничего не связывает… — целую её в шею, — я сдержал её? — В той клятве ты сказал, что нас не связывает ничего, кроме твоей поддержки, заботы и защиты интересов Марса и моих, — она шипит, когда я прикусываю мочку её уха, — а всего этого не может быть без любви… — Значит и любовь к тебе — не порок, Ригель. Парадокс. Сестра ставит бокал на столешницу, обвивает руками мою шею и заглядывает в глаза. Гай в неё не верит, но Ригель несомненно добьётся большого влияния в Совете, если впредь будет принимать решения с холодной головой. Мы с ней разные и всё-таки во многом схожи. Видим в порядке прорехи и используем их для собственной выгоды. Помню, переживал, что нам будет сложно работать вместе, но Ригель оказалась не слишком принципиальной, как и я. — Твоим клятвам можно верить, главное — внимательно их слушать, — заключает она. Советница быстро учится. — Скрепим поцелуем? Она смущённо кивает, стоя передо мной в своём голом наряде, который — верю, — выбрала специально для меня. Беру её руку в свою, стягиваю с неё перчатку, целую пальцы, затем прижимаю ладонью к своему сердцу и смотрю в глаза. — Я, Феникс из рода Марса, клянусь тебе, Ригель из рода Марса, что всегда буду твоим, рядом с тобой и на твоей стороне. Оберегать, от чего сочту нужным, защищать, от кого сочту нужным, и любить. Внимательно ли она меня слушала? Не знаю. Ригель не вносит в мою клятву корректив. — Как всё… формально, — хитро щурит свои глаза, — ты же не будешь клясться точно так же завтра у кристалла? — Только дам подтверждение о союзе, — целую краешек её губ, скрепляя клятву, и затем высвобождаюсь из её рук, чтобы ввести пару команд на сенсорной панели в стене у бара, — расскажешь теперь, зачем ты ко мне пришла? Панорамное окно перед нами тонируется, становясь зеркальным. Хочу видеть нас со стороны, но не завтра в новостных лентах под скандальными заголовками. Хотя иногда безумно хочется показать миру, к кому желанная всеми Советница Ригель на самом деле неровно дышит. — С чего ты взял, что я пришла за чем-то ещё? — она отпивает вино из бокала и следит за мной, затаив дыхание. На её лицо падают тени, когда я приглушаю освещение комнаты. Ригель, словно демон из человеческих легенд, предлагающий сделку. Есть мы вдвоём в красном неоне, есть широкая столешница из тёмного камня, и её нежелание оставлять мои нервы в покое, пока не получит своё. Поэтому она тащит весь Совет в свою кровать? Потому что я её не тащу в свою? — Разве нет? — забираю у неё бокал и ставлю его в сторону, — ты так и не объяснила мне, что произошло с Арманом. — Кстати да, нам бы стоило обсудить, что с ними теперь делать… — по её глазам вижу, что она хочет избежать неудобного разговора. Ей стыдно? Кусает свои яркие губы, наблюдая, как я неторопливо расстёгиваю манжеты. Я просто хочу закатать рукава рубашки, но Ригель думает о другом. — Ты выставил Армана и Иллиана из борделя с позором. Это же род Солнца, Феникс, они этого так не оставят. Арману я отрежу член. Если быть гуманным, просто разотру его в порошок, используя весь тот компромат, что он сам же радостно давал мне в руки, развлекаясь в моём борделе каждую неделю. Я умею злиться, и Ригель ещё многое предстоит обо мне узнать. Когда я подступаю к ней со спины, она не оборачивается. Склоняет голову набок, забирает волосы на одну сторону, подставляя мне свою красивую шею, прикрывает глаза. Её дыхание участилось. Она что-то представила у себя в голове и теперь возбуждена… Мне нравится. — Ригель, иногда мне кажется, что ты намеренно… — обнимаю её за талию и приоткрытыми губами провожу за её ухом, — …изводишь мои нервы. Чего ты добиваешься? Сестра шумно выпускает воздух из лёгких, когда я крепче прижимаю её к себе. Ей приходится упереться ладонями в столешницу и откинуть голову на моё плечо. Она точно пользуется какими-то… вдыхаю её сладкий запах, целую шею ещё раз, нежно, чтобы распробовать, хотя мне хочется кусать. Ригель инстинктивно выгибается в моих руках, плавится и горит. И одно лишь осознание её желания тянет меня вверх. Я вижу нас в отражении и чувствую, как кровь закипает в венах. Не справляюсь. — Хочу, чтобы видел, что не только тебя все хотят… — она шепчет на выдохе, когда мои ладони спускаются по её предплечьям, стягивая теперь и вторую перчатку вниз. — Это ревность? Месть? — сжимаю её запястья, — ты — единственное, что я действительно хотел, но так и не получил. Только потому что слишком сильно люблю тебя и берегу твою честь. Ей нравится это слышать. Она томно улыбается, наблюдая в зеркальной поверхности окон, как её ладони, ведомые моей волей, изучают её тело. — Учитывая, как легко ты забираешь трофеи и покоряешь вершины, Феникс… Говорит мне такие вещи, а сама теснее прижимается ко мне спиной. Направляю её руку по обнажённому животу вниз, и Ригель послушно скользит ладонью под материю своей юбки. Непроизвольно сжимаются мои челюсти, мне так сильно хочется ей помочь. Нам стоило бы быть осторожнее… Вспыхнет искра, и сгорим. — Из всех вершин, только ты возвышаешь меня по-настоящему, Ригель. — Мой голос звучит глухо, но Ригель меня уже не слышит… Даже просто удерживая её запястье, чувствую, как жарко у неё между ног… Она ласкает сама себя, тихо стонет, увлечённая процессом, возбуждённо дышит, приоткрыв рот. Но даже сейчас выглядит чистой и невинной… непорочной. — И только ты стоишь того, чтобы в итоге остаться размазанным по земле, — шепчу у самого её уха. Ригель путает пальцы свободной руки в моих волосах, сжимая их на затылке, и привлекает меня к своей шее — грубо и довольно агрессивно… Совершенно точно понимает свои желания, и я оставляю влажный поцелуй на плече сестры, который она так просит. — Посмотри на себя… — цепляю её подбородок, вынуждая Ригель взглянуть на её собственное отражение, — даже одетой будишь во мне примитивное человеческое желание закинуть тебя на плечо и утащить в пещеру… — Феникс… — шепчет моё имя. — Мне хочется молиться тебе, Ригель… — раздвигаю её ноги коленом, тяну её юбку выше по бедру, — а ты вынуждаешь меня грызть глотки за твоё внимание и любовь… Ригель изводит мои нервы каждый день. Ей будто всегда мало. Вздыхает, когда я прижимаю её тело крепче к себе и, преодолевая её юбку, спускаюсь рукой ей между ног. На ней нет белья… Рваным выдохом маскирую собственное отчаяние. — Что ты делаешь со мной, сестра… Какая она горячая… Ригель стонет, когда я проталкиваю в неё сразу два пальца. Такая нежная и тугая… Я даже рад, что она не девственница, потому что с этой ночи больше не намерен держать себя в руках. — Я не прошу тебя грызть им глотки… — шепчет тихо, ей жарко, она закрывает глаза и намеренно трётся о мой пах, чувствуя, как я возбуждён. Она такая мокрая, что в неё легко проникает ещё одна фаланга. Ригель самозабвенно двигается навстречу моей руке и раскованно стонет. Не хочу знать, кто раскрепощал её. Не хочу, но знаю всех по именам. — Мне придётся, если продолжишь играть с моим сердцем… — поворачиваю её лицо к себе. Я так зол, но Ригель этого не видит — она закатывает глаза от наслаждения, которое я ей дарю. Нравится, когда любимый брат имеет её пальцами? Я делаю это довольно грубо, но она только сильнее распаляется и течёт. Мне приходится удерживать Ригель одной рукой за талию, потому что ноги её совсем не держат. Люблю её ноги… Хочу, чтобы они обхватывали меня за пояс. Хочу их перекинутыми через мои плечи, или на сгибах локтей, когда буду проникать в неё языком. Хочу знать, понравится ли ей нежность, когда дыхание в унисон… нет, так могло быть прежде, а теперь я хочу мотать её волосы на кулак и грубо брать сзади. Моя Ригель, не сомневайся в том, что от твоих близких знакомых не останется и костей, если продолжишь быть такой чрезмерно дипломатичной. Я мирился с Аргеном, но с братьями Солнца мириться не стану. С твоим андроидом… Она задыхается в ощущениях, когда я ускоряюсь в ней. Провожу по её шее языком, чувствую, какой влажной стала кисть моей руки… — Ты так сильно хочешь меня? Ответить мне сейчас она не способна, но её лицо красноречиво и слова мне не нужны. Слышу, как меняется звучание её голоса: тональность всё выше, вдохи короче… — Феникс… я… — сводит ноги, стискивая моё запястье, потому что уже близка. — Прости, Ригель. Высвобождаю руку из плена её бёдер и резко разворачиваю сестру к себе лицом, подхватываю за талию и усаживаю на бар. Мне этого не достаточно. Ригель даже не спрашивает, что я намерен делать, готовая на всё, лишь бы я дал ей то, чего она сейчас так отчаянно хочет. Такая красивая и немного растрёпанная точит меня диким взглядом и тяжело дышит. Моя Ригель потеряла себя в погоне за наслаждением. А мы ведь только начали… — Тебе пора определиться со своими желаниями, сестра… — тяну её на себя, и она скользит ягодицами по гладкой поверхности к краю, интуитивно обхватывая ногами мой пояс, — чего ты от меня хочешь? — прижимаю к себе, нежно прихватывая зубами кожу её шеи. Ригель задерживает дыхание, прикрывая глаза, пытаясь продлить этот ускользающий жар внизу живота. Ей мало. Мне тоже мало. — Тебя… — выдыхает, привлекая меня ближе к себе. Провожу приоткрытыми губами по её губам, и мне так невыносимо хочется её целовать, но я не спешу. Ригель покорно ждёт, умоляюще смотрит мне в глаза, и тогда я проникаю в её горячий рот языком, мажу им по её ровным зубам, влажно и очень развязно, чтобы затем отстраниться, оставляя её желать большего. И она с ещё большей жаждой тянется ко мне за продолжением. Ригель так любит все эти качели, и я её на них покачаю. Она стонет моё имя, когда я толкаюсь в неё пахом, плотно прижимая к себе за ягодицы, будто уже беру её прямо на этой барной стойке. Цепляется за воротник моей рубашки, сжимает ткань в своих маленьких кулаках. — Мы похороним Марс… — шепчу ей на ухо и прикусываю мочку. — Мне всё равно… — хватает мой галстук и резко тянет к себе, — хочу тебя, Феникс. Мне тоже плевать. Если Атлантида сейчас начнёт тонуть — не замечу. Накрываю её губы своими. Мир качается. Я бы продолжил её изводить, но это было бы для меня пыткой. Отрываюсь от неё на мгновение, облизываю свои пальцы и снова проникаю в неё, впиваюсь в её горячий рот поцелуем. Ногти Ригель больно вцепляются в мои предплечья сквозь ткань рубашки, но это совсем не отрезвляет, напротив — сдерживать себя становится всё сложнее. Она мычит мне в губы и кусает меня, агрессивная… Мне нужно больше. — Феникс… — слышу отчаяние в её голосе, — прошу… Мне нравится, что из нас двоих, в этот раз на пределе она. Судорожно цепляет ремень моих брюк, ловко справляется с застёжкой… и снова пытается привлечь меня к себе, дёргая за галстук, придушившая. Кто научил её быть такой? С кем ещё она спала? Презираю ревность, но теперь сам стал её рабом. — Мне кажется, ты хочешь меня убить, Ригель… — я стягиваю с шеи петлю, на которой она пытается меня повесить, — я свяжу твои красивые руки, если продолжишь меня истязать, сестра. Она замирает, и в её глазах я встречаю вызов и интерес. — Свяжи их, Феникс, — протягивает мне свои запястья. Ей нравится, что я злюсь. Нравится меня изводить. Нравится выбивать меня из равновесия. Зачем? Ригель хочет испытать на себе то, что испытывали другие, подвернувшиеся мне под руку в дни, когда я не справлялся со своей болью. Звучит, как новый вид извращений, но это всё почему-то совсем не кажется мне странным. Ригель хочет быть лучше всех остальных, даже не подозревая, что во всех остальных я всегда искал только её. — Уверена, что ты хочешь этого? Она кивает, и я тяну её по столешнице к барной трубе. Я буду нежен. Правда буду. Я так зол. Не глядя, вяжу из галстука несложную петлю. Неторопливо. Смотрю ей в глаза и даю шанс передумать, пока не убеждаюсь, что Ригель действительно этого желает. C готовностью протягивает мне свои руки, сложив запястьями вместе, и я продеваю их в кольцо из ткани. Целую пальцы и зубами затягиваю узел. — Если захочешь освободить руки, просто скажи «пион». Ригель лукаво улыбается мне в ответ, пробуя петлю на прочность, и когда понимает, что та действительно лишает её привычной свободы, смотрит на меня уже с опасением. — «Пион» — это стоп-слово? Всё она знает… — Я не намерен причинять тебе боль вообще, но связанные руки, Ригель, — это уже считается бандажом. Хочу, чтобы тебе было комфортно. Не справляюсь с голосом, он звучит резче, чем я того желаю. Ригель читает мои эмоции, и я больше не вижу вызова в её глазах — только любовь и нежность. Вряд-ли она представляет, какое влияние оказывает на меня. Вряд-ли осознаёт, что только она на всей Терре способна на меня влиять. Всего один её жест, слово, взгляд… — Ты доверяешь мне? — Я тебе доверяю. В сердце. Поднимаю связанные запястья над её головой и цепляю петлю за крюк под пустой подставкой для бокалов. Дёргаю конструкцию, проверяя всю эту эротическую инсталляцию на прочность — даже если Ригель будет биться в экстазе и виснуть на руках, ничего не слетит и не сломается. — Безопасность… — отвечаю на её вопросительный взгляд, склоняюсь к ней и смазано целую в губы, — тебе удобно? — Удобно. Такая беззащитная, хрупкая, снова смущённая, привязанная к моему бару моя сестра. Это не сон, и моё терпение трещит по швам. — Что ты собираешься со мной делать? Нельзя спрашивать такие вещи таким голосом… — Ничего из того, что тебя могло бы напугать… — Расстёгиваю пуговицы своей рубашки и стягиваю её со своих плеч. Приподняв Ригель за талию, подкладываю одежду под неё. — Так ещё удобнее, — шепчу ей в губы, опираясь рукой о столешницу. Ригель изучает моё тело взглядом, хочет коснуться меня, но не может, и я вижу в её глазах этот милый азарт. Нравится? Целую её и она снова стонет, частично обездвиженная… Это разжигает во мне всё то, что ей я демонстрировать никогда не хотел. — Ты оделась так для меня? — цепляю пальцем тонкую бретель, тяну в сторону, и крючок легко выскакивает из кольца. Касаюсь нежной кожи её плеча губами. Ригель выдыхает и снова порывается опустить свои связанные руки. Я отрицательно качаю головой и улыбаюсь, глядя на это. Лишь выполняю твою волю, сестра. — Для тебя… Всё ещё держусь каким-то фантастическим образом. — И пришла ты не только за клятвой… — вторая бретель отстёгнута. Вижу дрожь её тела, и как часто вздымается грудь, всё ещё скрытая от моих глаз красной тканью топа. Тяну его за вырез декольте вниз, обнажая перед собой сестру. Она с шипением вздыхает, не отрывая от меня своего потемневшего от желания взгляда. Самое прекрасное, что я когда-либо видел. — Ты такая красивая, Ригель, — очерчиваю пальцем ареолы её затвердевших сосков, сестра закусывает губу, опуская свои густые ресницы, — мне продолжать? — Да… Ригель выгибается в пояснице, подаваясь мне навстречу, когда я повторяю ласку языком. Сжимаю её талию обеими руками, сестра тихо стонет, ёрзает на месте от нетерпения. Такая нежная, прижимает меня к себе ближе, обвивая мой пояс своими длинными ногами. Я их обожаю. Рука перемещается на её бедро, сжимая и натягивая кожу под ягодицей. — Ты должна знать, что теперь я не успокоюсь, пока не найду способ заявить на тебя свои права, — мой взгляд блуждает по её телу, как сотни раз до этой ночи, но теперь Ригель едва ли можно назвать одетой. Я видел столько женщин, но никогда не думал, что нагота может так возбуждать. Тёмные волосы волнами рассыпаны по бледным плечам, её ресницы дрожат, и она смотрит на меня с той бесконечной любовью, с какой смотрела когда-то в прошлой жизни. Той самой, что я забыл. Ригель меня безжалостно топит в воспоминаниях, как в ледяной горной реке. — Ригель, — в горле пересохло, — у этого всего будут последствия. Поднимаю на неё серьёзный взгляд, потому что я больше не намерен её ни с кем делить. Потому что не знаю, что с этим делать. — Я к ним готова… — Не давай такие ответы, не подумав, Советница. Я мог бы отказаться от затеянного в порыве нерастраченного влечения, что точит меня вот уже всю жизнь. Я мог бы это сделать прямо сейчас. Но мои руки без сожалений цепляют узел пояса её юбки и просто его распускают. — Я к ним готова. Материя трещит, облизывая её идеальные бёдра. Кидаю в сторону и юбку, и её топ, мне плевать. Я куплю ей тысячу таких юбок, если они так же красиво будут её обнажать только для меня. Ригель остаётся передо мной совсем беззащитной и застенчиво тупит взор. — Ты даже не надела бельё… — приподнимаю её подбородок и заглядываю в глаза, — планировала это всё? — Ты бы видел себя со стороны… я удивляюсь, как ты вообще дожил до этого дня, так меня и не заполучив, — очень самоуверенно. Или с досадой. — Поэтому ты пришла ко мне за клятвой и без белья… Она коварно щурит свои красивые глаза, но понимает, что ей совсем нечего мне ответить. С трудом отстраняюсь от неё, только чтобы добавить немного света. Хочу запечатлеть в памяти этот момент навсегда. Ригель втягивает воздух через нос и дрожит, когда я снова подхожу к ней и развожу её бёдра. Понимает, что у меня на неё этой ночью большие планы, а ей, связанной, остаётся только наблюдать и наслаждаться происходящим. Она помнит слово, но ей нравится всё, что я с ней сейчас делаю. А мне нравится делать это всё с ней. — Феникс… — выдыхает. — Ты безумно сексуальная, Ригель, — моя ладонь скользит по её бедру, перемещаясь на внутреннюю сторону, — с таким огнём внутри можно только родиться. — Значит, это у нас семей… — она осекается, её щёки заливает румянец. Забавно, ведь я знаю, что на самом деле её заводит мысль о том, что я её брат. — Это всё у Марса в крови, Ригель. Действие, страсть и желание… — Любовь… — Связь. То, что происходит между нами — связь. Она красной нитью намертво вяжет наши руки, тянется через любую боль, через время. Безусловно и чисто. Пройдут века, а я буду помнить её лицо таким, каким вижу его сейчас. Каждую ресничку и родинку. Двигаю её дальше от края, опираясь на бар локтями. Склоняюсь между её ног, оставляя широкий влажный след языком по внутренней стороне бедра. Слышу её учащённое дыхание и понимаю, что не хочу торопиться. Хочу, чтобы Ригель расслабилась, даже будучи связанной. Хочу видеть её увлечённой собой. Знаю, что от этого зрелища у меня снесёт крышу. Хочу. Поэтому я насыщаюсь ей, лаская её кожу губами, иногда прихватывая зубами, но самое сладкое оставляю напоследок. Она не знает, как я с собой воюю, стараясь совладать с этим диким, разрывающим меня желанием просто взять её прямо сейчас. Ригель порывается отодвинуться, когда я подбираюсь ближе к её манящим влажным складкам. Такая нежная, раскрытая передо мной, совершенная. Крепко удерживаю её бёдра в руках и пробую её на вкус несдержанным движением языка — это опьяняет. Затем нежное скольжение снизу вверх, задерживаясь у входа, проникая туда совсем немного. Как же там тесно… — Ты буквально сладкая… — поднимаю на неё взгляд, облизываясь. — Феникс-с-с… — шипит, судорожно захлопывая мою голову в капкан своих ног. Приходится с ней побороться. — Тише… Ригель, я же ещё даже не начинал, — развожу её ноги шире и снова припадаю к ней губами. Ригель шумно втягивает воздух, медленно выдыхает со стоном. Её первый раз ласкают языком… Она стыдливо отворачивается и видит нас в отражении зеркальной стены. Тихо, откровенно стонет, дёргая свои руки из моей коварной петли, но там всё так прочно, что ей быстро приходится сдаться, и её первоначальное смущение вытесняется полным погружением в процесс. А потом Ригель сама же трётся о моё лицо, размазывая свои соки по моему подбородку. Просто уничтожает меня этим. Собой. Такой невозможной и единственной на всей Терре. — Феникс… я… Вижу тень сладкого страдания и блаженства. Дай мне ещё. Вывожу круги по её нежной плоти, вдохи и выдохи Ригель становятся всё короче. Она затихает, приближаясь к разрядке, слушает своё тело, и уже через мгновение выгибается в сладкой судороге, раскрыв свой красивый рот в немом крике. Её глаза широко распахнуты, с влажных губ срывается сдавленный стон. Ригель задыхается и снова выгибается в мучительно долгом ярком оргазме. Чувствую дрожь её ног. Да… Мне мало. Она ожидаемо порывается отстраниться, пресыщенная ощущениями, и я ей уступаю, но всё ещё крепко удерживаю её на месте, собираясь выполнить теперь уже свой личный план. Хочу большего, Ригель. Хочу, чтобы ты забыла о существовании других мужчин. Потому что никто не даст тебе то, что могу подарить я. Она стонет и шире разводит свои бёдра, когда я снова ввожу в неё пальцы. Стенки её влагалища всё ещё сокращаются в отголосках наслаждения, и я не могу больше продолжать на неё просто смотреть со стороны. Разгорячённую и пахнущую сексом так, что у меня мутит перед глазами — пытка за гранью моих возможностей. Свободной рукой вытягиваю уже расстёгнутый ремень из петель брюк, кидаю куда-то в сторону. Подтягиваю Ригель к краю, оставляю на её шее поцелуй, и прижимаю её к своей груди, когда тянусь к шёлковым узлам на нежных запястьях. Сестра подтягивается к моему виску, выгибаясь в пояснице, и шепчет сбивчиво: — Оставь… — Понравилось чувствовать над собой власть, Советница? Ригель улыбается и пожимает плечами. Ей нравится. Нравится, когда я провожу языком по её груди и ключицам, затем находя губы. Ей нравится, что мне их мало. Что я никогда не смогу насытиться ей сполна, никогда не утолю эту бесконечную жажду ей обладать. Прежде думал, что это любовь, но это больше походит на одержимость. Ригель пахнет, как желание. Как страсть. Как самые первые чувства, когда перехватывает дыхание. У меня перехватывает дыхание. Под рёбрами сводит от нежности. Ригель цепляет пальцами ноги край моих брюк и пытается стянуть их с меня, повисая на руках. Мой галстук трещит. — Какая нетерпеливая… — перехватываю эту акробатку за щиколотку, шире разводя её длинные ноги, — может, стоит тебя развязать? Поможешь мне раздеться… — Меня всё устраивает, — она хитро улыбается, внимательно наблюдая за моими пальцами, когда я медленно расстёгиваю ширинку. Её забирает любопытство, и меня это умиляет. Уверен, сестра фантазировала обо мне без одежды. Подтягиваю её к себе за бедро и приспускаю брюки, Ригель бросает быстрый взгляд на мою руку, которой я высвобождаю из тесноты ткани уже до боли напряжённый член. Оказывается Ригель всё ещё способна зардеться после всего, что здесь уже произошло этой ночью. — Феникс… — поднимает на меня смущённый взгляд, встречая в моём только удовлетворение и намерение. Её щёки горят, она закусывает губу и рассматривает моё тело. Ригель меня хочет, и это так возбуждает, что я намеренно растягиваю момент. Костяшками пальцев, едва касаясь, веду по её бедру вверх, и дыхание Ригель вновь сбивается. Не могу сдержать собственный тихий шипящий стон, сжимая свою твёрдую плоть и поступательно двигая рукой. Сестра сглатывает, снова поднимая на меня взгляд. — Сколько можно меня мучить, Феникс… Ригель ничего не может сделать, только просить. Она шумно вдыхает, когда я провожу пальцами по её влажной промежности, затем снова обхватывая свой член и размазывая по нему её соки. — Я буду нежен с тобой, моя связанная сестра… — невесомо касаюсь её щеки, очерчиваю большим пальцем контур губ, — насколько смогу. Она втягивает воздух, приоткрыв рот, когда я делаю несколько дразнящих скольжений мягкой головкой по её нежной плоти. Пытаю сам себя. — Что мне сделать, Ригель? — так нравится её смущать. Ригель не успевает ответить, срывается на протяжный стон, когда я наконец проталкиваюсь внутрь, обхватив её шею сзади свободной рукой. Глушу её голос поцелуем, и она мычит мне в губы, потому что я вхожу в неё сразу полностью. Никаких полумер. Как же плотно она меня обхватывает… так горячо и… я буквально горю изнутри… Ригель стискивает меня меж своих бёдер, невольно сжимая мой член внутри, и из моей груди вырывается тихий стон. Беру себя в руки, насколько это возможно, начинаю медленно двигаться, растягивая её. Вжимаясь до основания, затем едва выводя и вновь проникая до упора — так жадно при всей плавности, но иначе я не умею. Я осторожен и даю Ригель время привыкнуть ко мне, получая своё. Она кусает губы и жмурится, и её голос звучит так сладко… Невыносимо… Внутри меня агония, я отчаянно пытаюсь забить в самый дальний угол вандальную идею просто в неё вбиваться. Ригель будит во мне дикое и бесконтрольное желание, неуёмное, неисчерпаемое. Я словно сорвал с себя цепи и теперь хочу утолить весь тот голод, что мучил меня долгие годы. Мне так её мало. Всегда. — Ригель, тебе не больно? — прижимаю её крепче к себе. — Нет… — сбивчивый шёпот мне в губы. Ригель смотрит на меня из-под приоткрытых ресниц, и её зрачки растягиваются, как капрон, когда я встречаюсь с ней взглядом. Чуть быстрее — и она шипит, запрокидывая голову, задыхается в ощущениях. Какая же она чувствительная… Отзывается на меня так, как не бывает. И в ней так невыносимо жарко и тесно, что я чувствую, как желание собственной разрядки тянет и пульсирует глубоко внизу. Так скоро не бывает. Так не бывает. Торможу, замираю. Надо взять себя в руки. Теряю связь с реальностью от одной мысли, что это всё с моей сестрой. Обвиваю рукой её талию, другой — распускаю петлю на её запястьях. Я хочу её касания. Хочу чувствовать их. Нежные… Ригель впивается в мои предплечья ногтями и проклинает кожу. И тут же начинает сама… сама начинает на меня насаживаться. — Тише, Ригель. Тише… Мне впервые нужно сосредоточиться… Удерживая сестру за поясницу, нежно массирую область клитора пальцами, возобновляю медленные и чувственные толчки в неё, наблюдая за её эмоциями. Ей не больно, хотя я довольно настойчив в своём желании получить всё и сразу, не смотря на то что двигаюсь размеренно и степенно. Ригель находит губами мои, целует, стонет мне в рот. Так не бывает. Она не разрывает наших взглядов, даже когда я привыкаю к её тесноте и теряю контроль, становясь грубее и резче. Нет ничего, кроме сияния её глаз. Кроме её открытого рта и стонов. Кроме эмоции наслаждения на её лице. И мне так отчаянно нужно, чтобы это не прекращалось, что я не намерен её отсюда отпускать. Хотя бы до тех пор, пока она не испытает ещё один оргазм. А потом ещё. Всю ночь. Всю жизнь. — Ещё… — просит, когда замедляюсь. Какая жадная. Проникаю языком в её рот, продолжая в ней двигаться, собираю пальцем её соки и добавляю его к своему члену, растягивая её ещё больше. — Что ты… ах… — Ригель округляет свои красивые глаза, но я лишь улыбаюсь ей в ответ. — Ты же просишь ещё… Укладываю сестру спиной на столешницу, закидывая обе её ноги себе на одно плечо, меняю угол и проникаю глубже. Хочу, чтобы в её голове не осталось других имён. Только моё. — Феникс… — она вскрикивает, когда я мёртвой хваткой вцепляюсь чуть выше её подвздошных костей, набирая бешеный темп. Мне мало. Ригель в эйфории выгибается и дрожит на тёмной каменной поверхности; её стоны срываются на крики, и я скольжу ладонью по её животу, позволяя ей сжать мою руку. Сейчас я беру её грубо, но Ригель сама просила ещё. Она стискивает мои пальцы в своих: ей нужна поддержка — я всегда рядом, чтобы поддержать. Чувствую, как дрожат её бёдра, и обхватываю их свободной рукой, крепче прижимая к своей груди. — Посмотри на себя… ты прекрасна… Ригель поворачивает голову, под моим напором скользит лопатками по столешнице, сминая под собой рубашку, и встречает в отражении мой мерцающий взгляд. Она хочет мне что-то сказать, но каждая попытка сбивается с её губ моими толчками в неё, срывается стонами. В зеркалах всё выглядит так развязно и впервые не пошло. Моя обнажённая сестра уложена прямо на бар, я не разделся до конца, но это так правильно… Она жадно подаётся мне навстречу, закатывает глаза… — Феникс… Да, повторяй это. Подтягиваю её за руку к себе, усаживая на край, запускаю пальцы в растрёпанный шёлк её волос, сжимаю её грудь, целую её мягкие губы. Ригель впивается в мои плечи, и в этой позе я вбиваюсь в неё до тех пор, пока её тело снова не содрогается в оргазме. — Феникс… — рычит. Мне мало… Ригель не слышит, как я шепчу ей на ухо о любви, она тянется ко мне навстречу, истязает мои плечи ногтями, ловит моё рваное дыхание ртом. Вечность. Я ждал этого вечность. Стянутое в тугой узел желание кончить начинает сжигать меня изнутри. Я возьму её сзади этой ночью, мы продолжим в кровати открывать возможности её тела, но сейчас… — Ригель… Она поднимает на меня лихорадочно мерцающий взгляд. Нежная, единственная, такая же неправильная, как и я. Моя вселенная. Моя сестра. — Я уже близко… Она обхватывает моё лицо ладонями, мутно смотрит мне в глаза и просит: — Сделай это… в меня. — Ты меня убиваешь… Я больше не способен всё это тянуть, обхватываю её шею ладонью и целую Ригель так жадно, как никого и никогда кроме, ни прежде, ни после… прижимаюсь лбом к её лбу… рвано дышу, всего несколько резких, глубоких толчков… — Феникс… И я улетаю на Марс. Тело сотрясает оргазм… я вжимаюсь в Ригель, вцепляюсь в неё, продолжая рывками в неё входить… из груди рвётся низкий стон. Всё гаснет, и остаются только её горящие глаза напротив. Только её руки, блуждающие по моей спине; её шумное дыхание у самого уха. Я обнимаю сестру так трепетно, как могу, и целую её в висок. — Ты… дрожишь… — шепчет мне тихо. Я правда дрожу. Меня переполняют эмоции и эйфория. Я едва ли в сознании. Оставляю смазанные поцелуи по её шеи и груди, пока наконец не касаюсь её губ своими. Нежно целую, Ригель вздыхает, когда я выхожу из неё и тут же снова проникаю внутрь пальцами, а потом подношу их к её лицу, все в её смазке и моей сперме. — Ты моя… — мой голос хрипит, — я тебя хотел, я получил. Ригель обхватывает мои пальцы губами, втягивает их в свой рот и отпускает. Облизывается, глядя мне в глаза. Убивает меня собой. Целую её и чувствую свой вкус на её языке. От неё нет противоядия. Я снова её хочу.

***