запиши моё имя в тетрадь

      Наоки всегда боролась за справедливость. Само её имя означало «справедливость», и она прекрасно осознавала то, что в будущем будет следовать самому ярко выраженному в ней чувству.       Издевательства в школе, косые взгляд за порванные ботинки и поношенную школьную форму, выкупленную у выпускницы.       Наоки всегда терпела насмешки с какой-то непоколебимой и устойчивой верой в то, что всё это когда-то закончится.       Это и закончилось. Неожиданно и резко.       Её одноклассники начали погибать странными смертями, и она, уж было, заподозрила вмешательство судьбы, однако в ту пору появился Кира.        Ягами всегда был подозрительным, а Наоки слишком сообразительной и смышленой, чтобы сразу понять, в чем тут схожесть.       Политические и моральные взгляды Ягами говорили за себя, а Кира был лишь феноменом, тенью, альтер эго, которое должно было так или иначе появится.       «Кто-то должен выполнять всю грязную работу» — как-то с усмешкой голосе произнес Лайт.       Он раскрыл себя быстро, лишком быстро. А, может, дело было в ней. В покалеченной судьбой девушке, которой он доверился.        «Ей всё равно нечего терять» — подумал он, глядя на неё в коридоре, когда она стряхивала пыль и отпечатки ног со своей школьной формы.       Тогда и начались смерти одноклассников.       Наоки всё думала, поверить ли в бога? Если да, то в какого? За всю историю человечества было выдумано около трех тысяч богов.        Но ей не пришлось выбирать. Он был перед ней. Он шел прямо на нее, с легкой едва уловимой улыбкой на приятном лице, не отягощенном мыслями о жестоких убийствах. Ведь всю работу делал за него Кира — та сторона, которая осталась загадкой для Наоки навсегда.       Было ли у него раздвоение личности? Это уже не важно. Важно то, что Наоки согласилась очищать мир от зла, отрекаясь от всех своих богов, подчинившись ему одному — Богу нового мира.       Его обещания и планы на мир звучали так прекрасно, Наоки могла слушать его часами, глядя на огонь, что разгорался в его глазах, когда он говорил.       И не важно, что за эту справедливость лягут сотни, тысячи трупов. Это закономерность. Это справедливо — значит правильно. — Лайт, мы не перегибаем палку? — спросила как-то Наоки, замечая, что её тетрадь за сутки заполнилась свыше сотни имен. Руки были испачканы в чернилах, появились мелкие мозоли на пальцах. — Пути назад нет, — отвечал ей за спиной Лайт.       Ему нравилось наблюдать за тем, как его любимая записывает имена своим ровным и острым подчерком. В этом было что-то зловещее, или нездоровое… — Ты ведь хочешь стать королевой нового мира? — спрашивал его томный голос, а его горячее дыхание обжигало шею Наоки.       Еще одна странная вещь — она его любила. Неизвестно, как это получилось. Но это чувство граничило между благодарностью и восхищением. Наоки просто назвала это «любовью», и не важно, к человеку или Богу в его образе.       Его безумие становилось всё более очевидным по мере уменьшения преступности, и, парадоксально, мере роста подозрений в его сторону.       Что ученик старшей школы Ягами Лайт мог сделать такого, что за ним следят агенты? Ничего. А Кира мог делать за него ужасные вещи.       Наоки уронила ручку, сидя у стола, пока холодный осенний ветер дул ей в спину. Что-то изменилось, но Наоки не понимала что именно. Лайт или она сама?       Но она опустила взгляд и заметила, что тетрадь, заполненная именами, вдруг начала кровоточить. Как в тех самых ночных кошмарах, в нереальности которых, проснувшись, убеждал её Лайт.       Наока вскочила, закричав и закрыв лицо руками. Тело дрожало, плечи и руки, словно от ужасной боли. «Наоки, это просто навсего побочный эффект от использования тетради» — говорил Ягами, нежно обняв девушку за талию.       Он был нежен и чуток с ней, хотя к Мисе относился ужасно. Наоки замечала эту разницу, и про себя ликовала. «Или ты просто очень впечатлительная. Идём спать,» — с этими словами Лайт закрыл тетрадь, замечая на себе странный взгляд Рюка. Тот, казалось бы, озадачен. «Побочный эффект, да, Лайт?» — просил как-то Шинигами, сидя у окно, грызя яблоко. «Не отвлекай, Рюк,» — Лайт отмахнулся, кинув в его сторону новое красное яблоко. «Возможно, побочным эффектом станет то, что она сойдет с ума. Такое нередко бывало с прошлыми владельцами тетради…» — продолжал Рюк, а Лайт лишь быстрее записывал кандзи в тетрадь, пытаясь выкинуть его глупые предположения из головы.       Наоки лежала на кровати, смотря на звёздное небо через окно спальни, а на груди её лежала та самая тетрадь.       Тетрадь, казалось, издавала звуки, говорила голосами мертвых, проклинала.       Но Наоки просто отвечала «это скоро закончиться», продолжая смотреть в звездное небо, ощущая, что с каждым днем её сознание меняется. Восприятие мира.       Раньше она думала, что они с Лайтом делают благое дело — очищают мир от преступников, а сейчас она осознает, что дело дошло и до убийства простых людей, которые случайно узнали о тетради.       «С кем ты разговариваешь?» — спросил Лайт, смотря на девушку, стоя в дверном проеме. Рюка не было. Она говорила не с ним.       Девушка ничего не ответила, лишь повернулась на другую сторону, начав тихо всхлипывать.       «Мы убили столько невинных людей,» — произнесла она над Лайтом, смотря за его плечо — на тетрадь, исписанную именами, большую часть которых составляют имена простых людей, не преступников или не насильников. Теперь они убивают и тех, кто прознал об их тайне.       «Без жертв у нас не получится сделать мир лучше, Наоки» — Лайт тонкими пальцами взял её лицо в свои руки, вглядевшись в её светло карие глаза, которые под светом уходящего солнца казались ему янтарными.       Её глаза выглядели как угасающее солнце. Лайт не мог игнорировать этот факт.       «Я так устала…» — говорила она, прижимаясь к нему по ночам в надежде на утешение или облегчение боли. Но Лайт не разделял её боль. Он не понимал, почему ей так плохо.       «Они мне снятся, Лайт,» — шептала она, прижавшись к парню, что гладил её по волосам, чувствуя, как та девушка, с которой он хотел построить новый мир — превращается в жалкое подобие самой себя.       «Прошу, давай прекратим это?» — она посмотрела на него глазами полными мольбы.       «Прошу, запиши мое имя.» — уговаривала она, предлагая планы того, как ей перестать быть владелицей второй тетради.       «Это пройдет,» — прерывал её Лайт, не желая слушать бредовые идеи Наоки.       «Она может стать опасной для нас, Лайт. Нужно сделать что-то» — говорил Рюк то, что Лайт отказывался слушать.       Что-то в его черством и бесчувственном сердце не позволяло ему сделать этот «последний штрих», о котором говорила Наоки. Привязался ли он или ему просто удобно с ней, Лайт этого не знал.       «Люблю ли я её? Нет, конечно» — думал про себя Лайт, сжимая ручку в руках, пока он заставлял её «трудиться» над тетрадью, видя слезы на её глазах.       «Но я хочу, чтобы она была рядом!» — думал он, а эта мысль пугала его, она была похожа на наваждение.       Но однажды Наоки просто не вернулась, теперь в их общий, дом.       «Ты куда? Ты ещё не закончила,» — возразил Лайт, замечая, что девушка закрыла тетрадь, несмотря на их планы по «устранению» лишних людей в парламенте.       «Я прогуляюсь.» — сказала Наоки, надевая черное пальто и схватив тетрадь.       «Мне очень нужен воздух, Лайт» — произнесла девушка, остановившись и обернувшись к нему.       «Мне кажется, что я давно не дышала свежим воздухом» — проговорила она странно, глядя на него глазами, полными слез.       Лайт лишь смотрел на неё, на то, как она, задержав взгляд чуточку дольше на его глазах, попятилась назад и вышла за дверь странной, шаткой походкой.       Солнце уже зашло, а он продолжил писать. Рюк загадочно молчал, но он не обращал на это внимание.       «Срочные новости» — прервалось вещание на одном из каналов телевизора, которое фонов вещало в комнате Лайта.       «Тело молодой девушки было найдено на заброшенной стройке в районе Минато» — слышался голос ведущего программы новостей.       Лайт прекратил записывать, не открывая глаз от тетради.       «По предварительным данным, это было самоубийство. Девушка прыгнула с крыши многоэтажного здания.» — продолжал вещать мужчина.       «При ней было обнаружено водительское удостоверение. Ямада Наоки.» — произнес мужчина, из-за чего Лайт мигом оторвал взгляд от имен в тетради, посмотрев прямо на телевизор. Рюк оказался рядом в ту же секунду, глядя куда и Лайт.       Глаза парня расширились от увиденного на экране. Он узнал эти черные волосы, рассыпанные по асфальту. Внутри что-то дрогнуло, даже ужаснулось.       «Помимо этого, девушка держала в руках загадочную черную тетрадь, содержимое которого нам еще не известно.» — произнес мужчина, из-за чего Лайт сглатывает ком в горле, а глаза то и бегают по экрану телевизора.       «Возможно, в ней следователи найдут истинную причину её ужасного поступка.» — проговорил мужчина, поклонившись студии.       Глаза Лайта остались прикованными к телевизору, на котором уже ничего не вещалось, кроме белого шума и полосок по экрану.       Где-то в темноте послышался смешок бога смерти.       Это был конец. Но не только для Наоки, а теперь уже и для Киры…