С днём рождения, Старость

      Кровать предательски скрипит, намереваясь оповестить буквально весь мир о пробуждении одного из мужчин на ней. Вова только-только встал, глаза толком не открыл, но уже чувствует, как день у него, мягко говоря, не задался. Он опять забыл про день рождения Лёши. Вот так просто взял и забыл, хотя до этого целый год себя настраивал на эту дату. Даже напоминалку в телефоне сделал, которую, естественно, свайпнул лёгким движением пальца и даже не посмотрел.       Забавно, с каким трепетом Губанов к этой дате относится и с каким легкомыслием Вова о ней из раза в раз забывал. Сейчас Хесус мирно сопит под боком и Володя искренне не понимает, какие шаги в этой безвыходной ситуации следует предпринять: бежать в ближайший торговый центр за рандомным подарком или как в дешёвых драмах будить поцелуями, делая вид, что всё так и задумывал. Оба варианта отпадают, когда виновник торжества, из-за которого в пустой Вовиной бошке произошел сущий кошмар, неожиданно в его сторону поворачивается и глаза нелепо щурит. Ещё не проснулся, а уже как будто все секреты Семенюка знает и вот-вот осудит. — С добрым утром, спящая красавица. Спишь полдня, а я тебя жду, между прочим. Ну, с днём рождения, короче, — Кажется самое время провалиться под землю и до конца дня никаким образом не напоминать о своём существовании, но Братишкин удар принимает стойко. Мысленно бьёт себя по лбу за неконтролируемый поток бессвязных фраз, но вида не подаёт. Не первый раз так позорится, знаем, проходили. — Люди обычно стареют, а ты с каждым годом только лучше становишься. Сколько тебе исполнилось, молодой? Пятнадцать?       Семенюк улыбается широко и вперёд наклоняется, целуя своего, теперь уже реально пенсионера, в уголки губ. Вот тебе и первый подарок готов, даже выдумывать не пришлось. К счастью, Алексей даже не заметил подвоха. Либо очень хорошо это скрывал. — Доброе утро, – устало шепчет Губанов, зевая через слово, и тут же прикрывает рот ладонью. Мозг с раннего утра не настолько соображает, чтобы понимать бессмысленный лепет, но на лице всё равно расцветает улыбка. Пару секунд он просто приходит в себя, а затем мягко поворачивается к Вове и подминает того под свое обнажённое тело – после вчерашнего одежда так и осталась покоиться разбросанной по комнате. — Пятнадцать в душе, а так – только двадцать. Честно, — и с ухмылкой опять глаза прикрывает, обняв Вову двумя руками. — Такая малыха ещё, я ебу.       Лёшина улыбка, – между прочим, самое ценное и дорогое, что у него есть, – воспринимается как хороший знак и все опасения развеивает, словно их не было никогда, а Братишкин вовсе не параноик. Он реагирует такой же ответной, совсем забывая о возникшей проблеме, которую сам же себе накрутил. В самом деле, подумаешь, забыл про очередной бесполезный подарок, которым они полюбуются пару дней, поставят на полочку и никогда не используют. Хесус успешный, богатый, молодой (пусть уже и не очень) и так далее по списку. Продолжать можно вечно, но суть одна: у него есть всё, о чём только можно мечтать. Основа безграничного счастья это, конечно же, его бестолковый парень. Тут даже показывать пальцем не надо. Вова сам знает, о ком идет речь, и без лишних слов принимает свой новый титул, определяя его чем-то на ровне с "шефом", "переобувочным" и "не тупым стримером". — Лёха, не спи. Тебе ещё полагается главный подарок, ну, то есть я, — Володя окончательно пускает ситуацию на самотёк и просто движется по привычному течению, когда решает, что всё-таки закажет что-нибудь символическое. Как говорится, главное внимание, а у Вовы этого в запасе хоть отбавляй. Вставать сейчас Лёша явно не собирался и правильно было дать ему выспаться в свой заслуженный выходной, но у Вовы другие планы. Не такие масштабные, но всё равно очень даже приятные. Поэтому повторно заснуть Семенюк не даёт. Неторопливо целует Губанова под острым подбородком, во впалые щёки, в кончик носа и даже в губы, пока пальцы выводят узоры на груди и игриво царапают, привлекая внимание. Володя даже возможность создать бесформенное гнездо на голове не упускает, пользуясь ею, пока излюбленная башня ещё не построена.       В чужих объятиях хорошо. Губанов тёплый и мягкий, ещё не отошедший от сна, размеренно дышит куда-то в плечо и кажется вот оно, настоящее мужское счастье – валяться в постели с любимым человеком, целовать его и ничем больше, по сути, не заниматься.       Хорошо это всё–таки, забывать о мелочах. Очень даже приятно.