Прекрасный сад за высокими стенами

      «Я ему больше не нужна?» — тело дрогнуло. Каору просто отказывалась воспринимать очевидный факт, написанный черными буквами на экране. Не верит. Сердце больно колет и сжимается. В надежде на ошибку она перезапускает приложение. Но надпись все такая же, как и минуту назад, словно сдирает светлую кожу, выпуская разожженную от неприятного волнения кровь, покрывающую алыми струями все вокруг.  Жгучее непонимание ревом разносилось по ее нутру.       «Да нет…» — вновь проскакивает фраза в ее голове.       Зеленые глаза, обжигаемые подступающей соленой жидкостью, бегают по дисплею.       «Это точно его страница? Я точно в своем аккаунте? Может, это нечаянно вышло?» — в поисках хоть какого-то оправдания задается вопросами девушка, попутно проверяя свои нелепые догадки. Ошибок не было, все так, как есть. Все способы связи оборваны, номер, по всей видимости, заблокирован, в остальных мессенджерах также отправлена в черный список. Список мусора, надоедливых и противных людей. Так воспринимала его блондинка, и она среди них.       «Почему?» — вскользь думает Каору, откладывая девайс и упираясь локтями в стол, пропускает пальцы между волос, жмурит глаза, пытается прийти в себя, но не выходит. Пытается еще и еще, но на душе так же противно. Тяжко вздыхает и сама не понимает, когда успела оказаться в ванной перед белой раковиной в полумраке. Она включает ледяную воду, набирает ее в подрагивающие ладони и окунает в них лицо.       «Почему…? Когда все пошло не так? Неужели это все из-за меня? Я… я виновата?» — мысли кружатся так быстро, что не дают зациклиться на чем-то одном и хорошенько подумать, что было ей крайне необходимо. Смотрит в зеркало. Холодные капли стекают по ее лицу, оставляя за собой блестящие дорожки. Вглядывается в собственные глаза, будто там, в зазеркалье, найдет все ответы и успокоение. Ничего не происходит.       «Я ему вообще была нужна?» — глядит стеклянными глазами в пустоту. Вернувшись на кухню, она забирает телефон и идет в спальню, где тут же плюхается звездой на мягкий матрас, смотрит в натяжной глянцевый потолок, где едва было видно ее отражение.       «Нужно успокоиться...» — понимая свое состояние, думала она, разглядывала лиловые занавески с карнизом, подвесное кашпо с искусственными цветами, белые обои с еле заметными причудливыми линиями, затем переводит взгляд ниже, на небольшую мягкую игрушку, подаренную когда-то администратором.       «Они тоже от меня отвернутся?» — проскакивает в ее голове мысль. Становится более тошно, она сжимается в маленький комочек в надежде спрятаться. Пытается откинуть дурные мысли, и у нее получается.       По телу проскользнул ток, «Сьёко» — с мыслями о том, что разговор с подругой поможет ей чуть расслабиться, она вызвала такси, ибо за руль ей самой садиться сейчас казалось не очень хорошей идеей. Натянула в прихожей черные удобные кроссовки, стянула с комода связку ключей и вышла из квартиры, после заперла ее и несколько раз проверила.       В пути она немного пришла в себя, уже не было такого необъятного гула мыслей в голове. Вялым взглядом смотрит в окно, прислонившись к нему виском.       «Хочу к нему, хочу снова почувствовать, как он обнимает меня, хочу видеть его улыбку, которую он показывал только мне...» — блондинка вспоминала все, каждую секунду, связанную с ним, и если раньше это вызывало внутри тепло, то сейчас все перевернулось. Осталась только боль от осознания того, что уже не будет так, как прежде. Надежда еще где-то гуляет, но так далеко, совершенно не отгоняя стиснувшего ее в своих тисках одиночества. Из самобичевания ее вытащил голос водителя.       — Девушка, — четвертый раз повторял он, — мы приехали.       Каору дернулась от неожиданности.        — Да… Извините, — неуверенно пробормотала та и вышла из машины, как ее снова окрикнули, но уже грубым тоном.       — Девушка, оплатите, — мужчина угрожающе вышел из авто.       — Разве оплата не по карте? — сонливо продолжала та.       — Нет, наличными.       — Секунду, — ей совершенно не хотелось сейчас разбираться в этом. Да она даже не подумала об этом, все мысли только о Чосо. Протянув тысячную купюру, она ушла, напоследок проговорив, что сдачи не надо. Вошла в ресторан, и ее телефон тут же провибрировал, она быстро и тревожно достала девайс в надежде, что сообщение от темноволосого, но нет.       «Оплата такси с карты **66 798, остаток 47502»       Похоже, увидев ее состояние, таксист решил нечестным путем прибрать неплохих чаевых.       — Каору? — тут же подбежала администратор, удивленная ее появлением. — Ты разве не должна быть сейчас с Чосо? — обеспокоенно спрашивала та, вглядываясь в ее лицо и аккуратно обхватывая ее щеки руками. — Ты плакала? Что случилось?       Та чуть навалилась на нее, утыкаясь в плечо.        — Он бросил меня... — сопливо шептала она, пока на глазах вновь наворачивались слезы.       — Тише, тише, — погладила по голове. — В смысле бросил? Он?! — второй вопрос она произносила с еще большим удивлением, не веря собственным ушам, после того как видела его поведение вчера вечером и сегодня утром.       — Хуже, — разрыдалась блондинка, сжимая руки в кулаки, ногти были готовы впиться в ладони. — Пропал, ничего не сказал, везде заблокировал... — тонкие иглы снова посыпались на ее сердце, — прости…       — За что ты извиняешься? — черноволосая продолжает мягко водить рукой, но уже по ее спине. — Я все выслушаю и не осужу, только давай спрячемся где-нибудь, хорошо? — она отодвинулась и заглянула в ее глаза.       Каору, словно ребенок, подтерла слезы и хныкнула:        — Хорошо.       Девушки зашли в кабинет, сели на мягкий диванчик друг напротив друга, Сьёко держала ее за руки, как бы поддерживая. Выжидающе смотрит, ожидая ее рассказа.       — Ну…? — тянет администратор, пытаясь понять, готова ли та все ей высказать.       Та вздыхает, пытается успокоиться и привести мысли в порядок, сжимает ее ладони и дрожащим голоском начинает говорить:       — Приехав домой, я заметила у своей двери цветы, я сразу поняла, что они от Чосо, а вот где он сам—не очень.        «Его там даже не было?» — она нахмурила брови.       — Подумала, мол, нужно позвонить ему, он не ответил, решила написать, и, оказывается, я заблокирована везде... — кратко пересказала та, пропуская свои эмоции на тот момент. Девушка смотрела на подругу, словно та сейчас ей все разжует и укажет на причину произошедшего.       Черноволосой же самой не хотелось думать об этом, она могла подставить эту ситуацию почти к любому, но не к Чосо. Буквально вчера она видела его влюбленный, дурашливый взгляд и улыбку, стоило им пересечься, видела, как он переживал и внимательно впитывал все, что они вчера говорили. Уходил он ровно такой же, но обеспокоенный. Что могло произойти за пару часов? Ничего. Сьёко с отчаянием посмотрела на нее, готовясь высказать свою догадку:       — Слушай… Ты не думала, что он просто не хочет тебя ранить?       — …Ранить… — тихо повторяла блондинка. — Он уже ранил меня своим молчанием.       — Да… Но, — с опаской прочистила горло, сглатывая слюну, — он ничего не знал об отношениях и, возможно, думает, что этим может постоянно делать тебе больно из-за своей неопытности, и, может, он подумал, что лучше сразу все прекратить, чем мучить тебя в будущем?       — Если все так, как ты говоришь, то у меня есть огромное желание стукнуть его арматурой по голове, — томно бормотала та, сбрасывая с плеча сумку. — С твоих слов же, вы вчера все ему объясняли, он вроде как хотел исправить свою ошибку, а не бросать все.       Девушки молчат, Сьёко активно думает, что ей сказать, а стоит ли вообще что-либо говорить?       Каору прерывает напрягающую тишину, перестает рыдать, голос становится ровнее:       — Знаешь… Если бы он прямо написал «мы расстаемся» и добавил объяснения, я бы приняла это спокойнее, да даже без объяснений, мне было бы спокойнее... — и все же зеленоглазая снова задрожала, резко встала и принялась расхаживать по комнате, размахивая руками в такт своих слов: — А тут вообще ничего, то, что меня бросили—сугубо мой вывод, и из-за этого я не могу до конца это принять, постоянно думаю, что, может, все это не так и вскоре все наладится. Эта неизвестность просто пугает меня…       — И чего ты хочешь? — спрашивала черноволосая, изогнув брови.       — Узнать, спросить его, в чем дело, — она с горечью вздохнула, — но если я приеду к нему и мне в лицо скажут, что бросают, то мне станет еще хуже, я почувствую себя униженной.       — Приедешь? — подмечала администратор.       Начальница украдкой глянула на нее, подошла к шкафу, откуда достала несколько папок, пересмотрела их и отложила одну в сторону.        — Да, у меня есть его адрес, — уселась в кресло, сложив руки в замок, — однако я не знаю, стоит ли это делать.       — Сомневаешься? — проговаривала девушка.       — Да, причем сильно. — Внутри она металась от одного огня к другому, не понимая, что ей в итоге делать.       — Подбрось монетку, — на полном серьезе проговаривала Сьёко.       — Монетку? Серьезно? — кажется, она немного разозлилась. — Ты предлагаешь отдать выбор монетке? Тут думать нужно!       — Не монетке, а судьбе, — администратор мягко улыбнулась. — Она и решит, как будет лучше для тебя.       — Судьба не решает, как ей падать, все зависит от того, как ее подбросить, с какой силой, с какой высоты, — отрицала ее убеждения блондинка.       — Может быть... — протянула та, — зато ты точно будешь знать, что делать.       Она полезла к брошенной ранее сумке, вынула оттуда кошелек и, полазив по нему, вынула кругляшок из разных сплавов и кинула в ее сторону, точно на стол.       Начальница даже не попыталась его поймать, просто смотрела, как железка кружит на столе, прежде чем упасть.       — Решка—едешь к нему, орел—оставляешь все так, как есть, — смотрит на подругу, ожидая ее решения.       — Я не умею ее подбрасывать, — фыркала зеленоглазая.       — Бросай так, как умеешь, главное, поймай, — настаивала на своем черноволосая.       Та сжала губы, все же беря монетку, затем внимательно рассмотрела ее, прокрутив в руке, и попыталась подбросить так, как обычно это делают. Монетка полетела в сторону, прокрутившись несколько раз, Каору даже пришлось вскочить со стула, чтобы поймать и сжать ее меж своих ладоней, затем девушка вернулась на место, молясь одновременно на два варианта.       — Орел—это…?       Сьёко призадумалась: соврать или нет? Монета уже лежит в ее руках, и если скажет так же, как и тогда, то вдруг все же все останется так, как есть? Но все же она быстро выпалила:       — Едешь к нему.       Блондинка с замиранием сердца начала отодвигать руку, будто вся жизнь пронеслась перед глазами, смотрит на выпавшую сторону.        — Орел... — с радостью, граничащую со страхом, прошептала она.       Мысленно черноволосая разочаровалась, все же по-настоящему это значило то, что менять ничего не нужно, появилось некое беспокойство.       Зеленоглазая снова посмотрела на адрес, взяла телефон и все же вызвала такси до нужной точки. Боится. Искренне и очень сильно боится. Что-то подсказывает внутри, что туда ехать нельзя, но отступить перед подругой и отказаться ей уже совесть не позволяла, будто после этого ей больше никто не поверит. ***       Каору уже видит нужный дом. Сердце сжимается, будто вот-вот лопнет от давления. Руки ее трясутся, дыхание перехватывает, вот она уже у подъезда мыльным взглядом ищет цифры, чтобы набрать номер квартиры. Голова начинает трещать еще больше, стоило услышать звон и открытие железной двери. Из нее вышел неизвестный. Блондинка придержала ее и вошла внутрь, по ровным бетонным ступеням поднялась на второй этаж, осмотрела четыре квартиры, и лишь одна была без золотых цифр, семнадцать сбоку и через одну — девятнадцать. Она подошла к непронумерованной двери, ей нужна была восемнадцатая. Стоит напротив около минуты, пытается унять дрожь и собрать всю смелость, что когда-либо у нее была. Жмурит глаза и заносит руку, волнение пожирает ее еще сильнее. Ее костяшки пару раз ударяются об поверхность двери. Все звуки с улицы тут же пропадают. Тусклый свет пару раз моргнул, как в страшных фильмах. Прислушивается, ожидает шорканья по ту сторону, щелчка замка и дёрганья ручки. Тишина. Ощущение, будто она разлетелась на тысячу острых осколков, которых обходят стороной.       «Пожалуйста…» — молит зеленоглазая.       Вновь стучит, надеясь, что он просто не услышал, бывает же такое. Наконец послышалось шуршание, Каору подняла взгляд, время будто остановилось, каждая секунда длилась вечность и наоборот. Дверь так и не открыли.       — Пожалуйста… — шепчет она, пока по ее лицу стекают соленые реки, жгущие глаза и душу.       Еще пара попыток. Нет даже прежнего небольшого шума, чувствует себя преданной псиной, что ждёт бросившего ее хозяина на обочине заброшенной деревушки. Отчаяние сменяется злостью.       — ОТКРОЙ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ!       Не стучит, бьет по двери со всей дури, желая, чтобы той стало больно, и срывается на крик, быстро переходящий обратно в плач.       — ДУРАК! Дурак! Дурак…       Без сил девушка в последний раз ударяет со всей яростью и отчаяньем, ее кулак скользит по двери вниз, колени сгибаются до тех пор, пока не прикоснутся к холодному, засыпанному песком и грязью полу, который уже готов впитывать слезы, падающие с глаз.       — …Ненавижу… — с желчью цедит она. Врет самой себе. По небольшому коридору эхом разносятся громкое шмыганье, попытки откашляться. Прижимается к коленям, подметая промокший бетон волосами, царапает кожу чуть выше висков. Задыхается. — …Люблю… Ты слышишь?       Отчаянье наполняет ее все больше с каждым жалким всхлипом. Думает: «Ну что за дура? Побегать за мальчиком решила, которому, по всей видимости, была не нужна». Становилось только больнее от одних только мыслей, что она дала ему, как последняя шлюха, стонала, прыгая на нем. Казалось, что он ей воспользовался и только притворялся милым и невинным, охотясь за ее телом. Тошно и противно от себя самой и от лживых мыслей, что Чосо мог так поступить. Она готова отвернуться от себя за такие доводы. Парень ведь не мог так поступить. Она это понимала, но накручивать себя не перестала. В горле и легких кончается воздух, стягивая стенки друг к другу, словно воронки.       Семнадцатая дверь открылась, из нее выглянул мужчина, худощавый и с мешками под глазами, от него разило спиртом, это блондинка чувствовала даже через забитый нос.       — Ты че орешь?       — Свали, не твое дело, — огрызается она, поднимаясь с колен и вытирая слезы рукой, от запястья до локтя. Теперь она могла разглядеть, что он даже ниже ее.       — Ты тут живешь? Если нет, то проваливай, — твердо продолжал он, — иначе полицию вызову.       Каждое его слово выводило из себя, но зеленоглазая все же направилась в сторону лестницы.       — Давай, давай, топай отсюда, дрянь! — он слегка ухмыльнулся.       Каору остановилась, бушующее внутри эмоции все больше хотели вырваться наружу. Глаза с красными белками вонзились в незнакомца.       —Че ты тявкнул? — сделала пару уверенных шагов ему навстречу.       — Че слышала, сваливай давай! — попытавшись показаться более грозным, он распахнул дверь и расправил плечи. Если бы это было незаметно, он бы и на носочки встал. Хотя все это выглядело нелепо: через кожу выпирали кости, никаких мышц, а сам парень немного покачивался от уже выпитого алкоголя. — Эй, давай разворачивайся, пока я тебя прям здесь не нагнул.       Блондинка хмурится, вскипает с каждым открыванием его пасти все больше.       — Ну попробуй. — Хватает его за шиворот и заносит сжатый кулак, тот смотрит туда и уже готов схватить ее руку, только вот смотреть нужно было вниз. Ему прилетело по яйцам, и он тут же скрючился, сжимая ноги. Ударив бы его рукой, она сама бы еще больше пострадала, физической силы ей не достаёт, зато прекрасно знает, что ногами будет больнее. Отпускает, позволяя тому склониться перед ней на колени.       — Что такое? Молиться собрался? — издевательски произносила она, ударяя его с размаху по подбородку ногой. На лице проскакивает улыбка. — Вежливо просить нужно было, мудак. — Вновь ударяет и тут же отстраняется, пугаясь самой себя и того, что ей понравилось бить кого-то. По крайней мере, начальница успокоилась, выместив свои эмоции на соседе Итадори, хоть и было не по себе. Раньше такого не было... Смотрит на него в последний раз и искренне просит: — Простите, пожалуйста, — небольшой поклон. ***       Каору стоит на улице, глядит в небо и не понимает, что ей чувствовать. Вздыхает и оглядывается, шагает в неизвестном ей направлении. Полностью погруженная в себя, она и не замечает, как проходит несколько километров, оказываясь в более населенном районе между высокими зданиями. Осматривается и не понимает, как тут оказалась, оборачивается — вообще незнакомая местность. Смотрит вперед и…       — Чосо? — еле слышно срывается с ее уст.       Темноволосый только вышел из-за угла на противоположной стороне здания. Остановился. Девушка не видела его лица, но точно понимала, что это он там смотрит на нее. Двинулась в его сторону, начиная думать, что ему сказать, как только окажется рядом. Парень немного постоял, развернулся и быстрым шагом, чуть ли не бегом, скрылся за домом. Каору остановилась, увидев, как тот сбегает от нее.       Почему? Он не хочет ее видеть? Может, он не узнал ее? Тогда зачем убежал?       Быстро проносились в ее голове вопросы, ответы на которые знал только официант. Сердце снова неприятно затрещало. Больно, невыносимо больно. Зато теперь понятно, что он ее избегает. Вопрос: из-за чего? По щекам катятся слезы, которые блондинка до последнего пыталась сдержать. ***       — Доброе утро, — вяло тянет Каору только что вошедшей Сьёко.       Администратор удивленно на нее смотрит.       — Ты тут всю ночь сидела?       — Да, — отталкивает от себя пустой стакан с водкой вперемешку с соком, — не хотела домой идти...       У только что пришедшей на работу складывается ощущение, будто разговаривает с пустой оболочкой, без души и эмоций внутри. Подмечает синяки под глазами на опухшем лице.       — Ты не спала?       — Фильмы смотрела, — всю ночь она была погружена в альтернативные вселенные, это явно помогало ей отвлечься. Она не плакала уже на протяжении двенадцати часов, — хотя поспать бы и вправду не помешало.       — Домой все же поедешь? — интересовалась девушка, легонько и сопереживающе поглаживая ее по спине.       — Нет. Не хочу проснуться и оказаться одной в тишине, — приложила руку ко лбу, голова раскалывалась от нехватки сна и крепкого алкоголя.       — Хорошо, — черноволосая уже понимала, что вчера их встреча не состоялась, ведь иначе бы сегодня тут ее не было, она спала бы вместе с Чосо в обнимку у себя дома или у него, как вышло бы. Переводит взгляд на руки подруги, костяшки на правой разбиты, темно-красные выступы, засохшая кровь. Сьёко словно прочувствовала всю ее боль на своей шкуре. Администратор выглядела опечаленно, ненавидела свою эмпатию. ***       Во сне время пролетает мгновенно. Ресницы немного дернулись, свет с улицы попадал на закрытые веки, заставляя поморщиться. Каору не чувствует, что выспалась, ничего не чувствует, хочет пропасть из этого мира. Лениво поднялась, посмотрела на время. Семь вечера. Зевнула, неохотно поднимаясь с дивана, посмотрела в зеркало. Помятая одежда сейчас ее совершенно не смущала, ей плевать. Лишь смахнула растрепанные волосы с глаз и вышла за водой.       — Как самочувствие? — спрашивала администратор, подходя к ней и касаясь плеча.       — Хочу океан выпить, — твердым уставшим тоном отвечала та, — а лучше рассол из-под огурцов.       — Сходить посмотреть? — черноволосая любяще приподняла уголки губ.       — Я сама, — отводит заплывший взгляд, идя в сторону кухни.        «Боже… я бы и сама могла...» — глядя на удаляющуюся фигуру, с грустью думала она.       — Всем доброго вечера, — с улыбкой влетел в ресторан Каэдо, сразу оказавшись рядом с администратором, потеребил ее макушку. — Че такие вялые? — смотрит на опечаленную девушку, а затем и выходящую с банкой начальницу. Его взгляд тут же переменился на растерянный.       — Почему она здесь? — обращался к ней парень. Зеленоглазая садится рядом с ними. — Солнышко мое, ты чего? — ласково назвал ее блондин, убирая выпавшие волосы за ушко. — Чосо что-то натворил?       Подруги подробно рассказали ему всю ситуацию. С каждым словом его глаза все больше округлялись, а после хмурились.       — Вот скотина! — начал он и принялся нервно ходить по кругу, сжимая кулаки. — Если встречу его, то убью на месте! — он был очень зол, но не верил в то, что говорил.       — Но блять, это пиздец, что с ним? Вы бы видели, как он при мне суетился и переживал! — нервно твердил Каэдо. Он понимал, что чувствует зеленоглазая, и проклинал Чосо, если всё это правда.       — Бля, либо он лицемерный гондон с раздвоением личности, либо у нас какая-то херня творится, — он запустил руки в волосы. — Я на все миллиард процентов уверен, что он любил тебя. Какого хера он так поступил?       Он достал телефон.       — Сука, если он мне не ответит сейчас, то я лично поеду к нему! — не отвечает. Каэдо переходит в мессенджер, его брови всё больше сдвигаются, бармен смотрит на друзей. — Я так понимаю, мы все заблокированы у него. — Он показывает экран с той же надписью, что была у девушки. — Ну к двенадцати ночи он точно дома будет…       — Не надо, он не откроет. Итадори, может быть, если его не подговорил он. — В руках Каору снова алкогольный напиток, менее крепкий—вино. — Я уже не хочу пытаться узнать, почему он так со мной поступил.       — На работу выйдет, и сможем спросить, — Сьёко опускала опечаленный взгляд в пол.       — Чосо не выйдет больше, — с полной уверенностью твердила зеленоглазая, — иначе и блокировать не было смысла.       — Подожди, к твоим прошлым словам вернёмся, — встрял парень. — Во-первых, то, что он ничего не сказал, — это не дело. Так нельзя поступать. Ты же не только наша начальница, но и дорогая подруга. — Он приблизился к ней. — И даже если ты больше ни знать, ни видеть его не хочешь, то я и Сьёко, — блондин направил ладонь в ее сторону, — как бы другом его считали. И тут уже дело не только в тебе. Он всех нас по факту кинул, и, по-моему, мы имеем право знать, почему он так сделал!       — С вами он связь оборвал из-за меня, вот и ответ, — безэмоционально говорила Каору, делая глоток красно-фиолетовой жидкости.