***
Лиза подскочила резко на кровати, глаза открывая и пытаясь отдышаться. Это был всего лишь сон, ну почему, сука, это всего лишь сон…Взглядом напуганным комнату привычную оглянула, она всё та же, её комната. Но там она была такой светлой и пропитанной ароматом счастья, там, во сне, а сейчас она вновь мрачная и одинокая совсем. Рукой, слегка трясущейся, дотянулась до часов, заряжающихся на тумбочке, и время проверила. Глаза ослепили яркие цифры 04:28. До будильника ещё два часа, но она уже вряд ли сможет уснуть, вроде и не кошмар снился, а пробуждение таким резким и пугающим было, что сердце до сих пор ритм быстрый слишком отбивало. Приподнявшись немного, дабы сидячее положение занять, брюнетка руками в волосы короткие зарывается и закричать от всего этого хочет, да понимает, что соседей разбудит, и потом не поздоровится. Сколько раз Кира уже являлась к ней во снах — на пальцах не пересчитать, даже там она не давала покоя. Два года уже этой девушкой заняты все мысли и мечты, все надежды на взаимность, которые, вероятно, так и не оправдаются. Лиза, конечно, до сих пор так и не решилась признаться Медведевой в чувствах — возможно трусила, возможно просто не хотела портить хорошие дружеские отношения с коллегой. Кира была почти единственной, с кем Андрющенко удалось подружиться в этой грёбаной больнице за всё время работы, их связывало много забавных и интересных моментов и историй. Но всё же чего-то не хватало брюнетке, и сначала она откидывала эту мысль куда подальше, потому что абсолютно не хотела с ней мириться. Не хотелось осознавать, что она и вправду влюбилась в подругу, и собственные чувства уже значат нечто большее. Но со временем приняла этот факт всё равно и старалась внимание Киры привлечь разными способами: то кофе ей по утрам приносила постоянно, то на перерывах с конфетами её любимыми забегала, то часто подарочки небольшие делала, отчего блондинка умилялась и, бесконечно благодаря, говорила, что не стоило так заморачиваться, но ей очень приятно. Так летел день за днём, месяц за месяцем и год за годом, привязанность и влюблённость брюнетки набирали всё бóльшие обороты и уже всерьёз начинали беспокоить её. Все истерики, неудавшиеся попытки объясниться, беготня за вниманием, непонимание, подкашивающиеся, к сожалению, не от оргазма, а от тревоги ноги, когда блондинка рядом находилась. Иногда Лизе начинало казаться, что та умалишённая, потому что только тупой мог не заметить и не понять всех её жирных намёков. Но Индиго знала, что Медведева понимает всё от и до, и это ещё больше расстраивало и разбивало. Можно ли это счесть за предательство, когда подруга, уже даже близкая, осознанно, кажется, больно продолжает делать и в неведении держит? Елизавете казалось, что да. Она не понимала, почему всё так, хотя, может, блондинка просто не находила в её словах и действиях какого-то подвоха и чего-то необычного, а возможно ждала, когда же Индиго наберётся смелости и просто решит спросить. Она бы хотела, пыталась и не раз, правда пыталась, но постоянно либо в самый важный момент что-то случалось, либо у неё так и не получалось найти подходящее время для этого. Но сегодня она была настроена иначе, решила уже во что бы то ни стало взять себя в руки и в лоб признаться во всём блондинке, чтобы не мучиться больше. Неохотно собравшись и наконец выйдя из дома на час раньше, брюнетка направилась в кофейню первым делом. Времени ещё больше, чем обычно, и даже несмотря на то, что идти придётся сначала в другую сторону, должна успеть. На улице уже светлее некуда, солнце постепенно поднимается всё выше, освещая планету. Пусть по утрам ещё не совсем жарко, всего-навсего шестнадцать градусов, май радует своей погодой. Дождей нет совершенно, только иногда облаками весь небосвод застилает, но на следующий день оно вновь кристально чистое. Кое-где люди пробегают, спеша на работу или куда-то ещё, Лиза не могла знать, но предполагать разные варианты ей нравилось. Лёгкий и тёплый ветерок приподнимал края расстёгнутой чёрной рубашки, надетой поверх базовой, идеально выглаженной, белой футболки. Чёрные как смоль пряди волос выбивались из уложенной и закреплённой лаком причёски и развевались, то и дело спадая обратно на лицо и мешаясь. В любимом заведении Лизу встретила уже знакомая бариста Анастасия, которая, несмотря на ранний час, приветливо улыбалась и общалась с ней уже как с подругой, ведь брюнетка была чуть ли не самой частой посетительницей там. Взяв привычный бамбл и латте на кокосовом, девушка направилась в сторону больницы, что находилась всего в получасе ходьбы от её дома. Вот наконец тяжёлая входная дверь в белое четырёхэтажное здание отворилась, и на пороге появилась врач-кардиолог, наконец она добралась до места работы. Поздоровавшись с белокурой девушкой в регистратуре, Елизавета направилась к себе в кабинет, чтобы переодеться в более подобающую для больницы одежду. Несколько лестничных пролётов миновали, и девушка уже проворачивала заклинивающий ключ в замочной скважине. Дверь, благодаря некоторым усилиям, поддалась и открылась, и Лиза уверенно шагнула внутрь, тут же оставляя вещи на столе. Накинув прямо поверх футболки белый халат, она аккуратно расправила руками появившиеся складки и, выдохнув, отправилась на поиски Киры, чтобы вместе выпить кофе перед началом рабочего дня. Долго ходить не пришлось, они чуть не столкнулись прямо в коридоре — Медведева как раз искала брюнетку, то и дело сворачивая и разворачивая какие-то бумаги. Благо, кофе не разлился от неожиданной резкой остановки, и Андрющенко с улыбкой протянула Кире стакан с любимым напитком, в ответ получая улыбку лучезарную и много-много «спасибо». Девушки направились к кабинету заведующей, чтобы разобраться как раз с теми документами. Опустошая стаканы, они обсуждали всё подряд: и лето, на пятки наступающее, и отпуск возможный в июле, и речку в деревне, где Кира больше всего хотела бы сейчас оказаться. Разбираются с документами какой-то пациентки в обители у Медведевой, подписи старательно вырисовывая и раскладывая по нужным стопкам листы. У Лизы сегодня вся основная работа только после полудня, но присутствовать в больнице она обязана полный день на случай происшествий, поэтому они особо не торопятся с делами. Сами того не замечая, всё ближе друг к другу сдвигаются, пытаясь вглядеться в буквы мелкие, и в конечной точке расстояние между ними едва пару сантиметров достигает, тут Лиза уже не выдерживает и с места вскакивает, на пару шагов назад отходя. Кира взгляд, полный непонимания, поднимает на брюнетку и пытается понять причину такого резкого движения. Андрющенко стоит напротив и прямо в глаза смотрит, губу прикусывая от волнения, даже сквозь весь кожный покров и скелет видно, как быстро сейчас бьётся сердце той. Мысли в одну кучу слипаются, после на куски мелкие разбиваясь и теряясь в сознании, слов на ум нужных не приходит, точнее, начать говорить их не получается. А Кира встаёт с кресла, ближе подходя, и на край стола усаживается: — Что-то случилось? Почему ты на меня так смотришь, словно я тебя сейчас зарежу или, не знаю, съем, — усмехается с последнего своего предположения Медведева, тут же улыбку с лица убирая, волнуется всё же из-за обеспокоенного вида брюнетки. — Кир… Я… Просто скажи, почему ты делаешь вид, что ничего не замечаешь? — Лиза наконец хоть что-то хрипло проговаривает, голос в моменте резко решил затеряться где-то далеко, и на смену ему пришёл более тихий и подрагивающий тон. Блондинка хмурится, но отчасти радуется, что не ей первой пришлось начинать этот разговор. Надеется, что они разберутся наконец, и не будет больше никаких проблем и недопониманий. — По твоим глазам видно обратное, почему ты ничего не говоришь? — в глазах Киры и правда можно было прочитать абсолютно всё, ей не удавалось ничего скрывать. — Я не хочу врать тебе, что в тебя влюблена, поэтому ничего не говорила, я не хотела делать больно, пойми, — поджимает губы Медведева, взгляд в сторону отводя, чувствует, как слёзы накапливаться начинают, но глаза ещё не щипают. — Не хотела, но сделала. Думаешь, игнорированием ты больно не делала? Да жить в незнании ещё хуже, чем простой чёткий отказ, — из глаз карих вот-вот искры посыплются то ли от боли нахлынувшей, то ли от ненависти в себе снова за все чувства.А ты по-настоящему сама
Любила ли как боги, нисходящие с ума?
— Лиз, прости… Я не знала как лучше, я правда тобой дорожу, ты очень хорошая подруга, но я не люблю тебя, не люблю как девушку, — вину уже чувствует за все слова сейчас сказанные, ей правда важна брюнетка, но она не испытывает к ней любовных чувств, а та страдает из-за неё, неприятно до боли под рёбрами и спёртого дыхания. В голове начинают мелькать воспоминания, но Медведева всеми оставшимися силами на другое пытается внимание переключить.Но в этом ли их есть вина?
— Я тебе верила, я считала тебя хорошей, правда, я, блять, тебя божественной считала, а ты себя ведёшь сейчас как непонятно кто, даже объяснить ничего внятно не можешь или хотя бы поддержать, — уже больше на крик походить начали все слова брюнетки. Слёзы на глазах проступили, превращая всю картинку в размытое пятно, но глаза Киры всё ещё оставались до боли чёткими, или же Андрющенко просто настолько детально их выучила, что, даже не видя, представляла такими, какие они есть.Любовь всему божественному противоестественна
— Я хочу поддержать, но я боюсь сделать что-то не так, ты знаешь, насколько я холодный человек. Лиз, ты первая за последние семь лет, кому я вообще открылась и показала свои эмоции, а теперь ты говоришь, что я тварь какая-то, только потому что не люблю тебя? — ком в горле всё выше поднимается, кислород весь перекрывая, и блондинка в более частых вздохах заходится, чувствуя тревогу, по телу разливающуюся, что обычно предвещает не очень приятные последствия. — Зачем ты вообще всё это время подыгрывала и принимала все мои подарки и знаки внимания, зачем, если тебе это неприятно? — шаг в сторону Медведевой делает, всё ближе становясь, тыльной стороной ладони мокрые дорожки с щёк смахивает, не желая разбираться с ними. А блондинка поднимается наконец с места, оказываясь напротив брюнетки прямо. Ближе подходит в попытке приобнять её, хочет рядом быть, хочет легче сделать и по возможности боль всю себе забрать, не хочет, чтобы подруге плохо было. Но как только руками касается Лизы, та отталкивает её и одними губами шепчет, что не надо её трогать. — Я в какой-то момент подумала, что правда что-то чувствую к тебе, я надеялась, что полюблю. Мне хотелось бы тебя полюбить, правда, но ты знаешь, что я не умею, ты знаешь, что я такая, — Кира вновь стороны уязвимые обнажает, надеясь, что Лиза не ударит прямо в них, раны, до сих пор не зажившие, не распорет. — Ты и правда не умеешь любить, я-то думала, ты хоть чем-то на человека похожа, но нет, видимо тебе действительно ничего не дано, — не замечает в порыве злости минутной, какие слова ужасные говорит, знает, что они значат для блондинки, но забывается. Словно не Лиза сейчас перед Медведевой стоит, а демон, с небес спустившийся, что крылья ангельские обрывает лишь словом.Её тайна запечатана в конвертик
Она тронулась умом в разы похлеще Бога Смерти
— Лиз, зачем ты так, я же не хотела тебе делать больно, а ты… — взгляд в потолок устремляет, дабы слёз не показывать своих, сама не хочет их видеть, но слова настолько душу ранят, что без них не получается. Дышать всё тяжелее становится, и словно совсем пропадёт скоро доступ к кислороду, поэтому блондинка жадно воздух глотает.Как обиду бы унять?
И её громогласный крик
— Я видеть тебя не хочу, — бросает, добивая совсем, Андрющенко и к двери устремляется, громко хлопая той и скрываясь где-то в коридоре.Был таков, что та едва не потопила материк
И тут Кира словно выстрел в сердце чувствует, дверь на ключ закрывает и, медленно на пол опускаясь, опирается спиной о стол. Её всю чуть ли не трясёт от переизбытка эмоций и воспоминаний, так больно, так неприятно слышать такое от уже близкого человека. Снова она сделала больно тому, кого искренне считала другом, если даже не больше, не хотела совершенно, но сделала. Истерика тут же накрывает с головой, всхлипы громкие весь кабинет пустой наполняют, и сердце словно убить хочет, из грудной клетки выпрыгнув. Девушка всё пытается дыхание восстановить, борясь с панической атакой, но та побеждает её, всё больше слезами заливает и недостатком воздуха мучает. В груди колет отвратительно, Кира взглядом пробегается по всему кабинету в поисках воды, но находит лишь бутылку чая холодного, что тоже должна хоть чем-то спасти. Дрожащей рукой дотянуться пытается, без возможности подняться на ноги сейчас. Хватает, сразу же открывая её и ко рту поднося, жадные глотки делает, словно сутки не пила ничего совершенно. В моменте легче становиться начинает, и Кира вспоминает все способы, которые ей помогали с паническими атаками справляться, ведь это не первый раз уже. Всё давно началось, после рокового случая, пошатнувшего сознание Медведевой ещё больше.***
Весна вроде только недавно наступила, а уже середина апреля. Деревья все зеленью покрылись, некоторые чуть меньше других, но всё же. Везде пыльца летала, и бедным аллергикам приходилось совсем не сладко. Экзамены на носу, до первого буквально осталось чуть больше месяца, тревожно, однако. Кира не была глупой, но и усилий к подготовке особых не прилагала, уверена была, что хотя бы на порог точно сдаст этот проклятое ЕГЭ. В школе почти не появлялась в последнее время, смысла не видела особо. Ну что там делать сейчас? К экзаменам всех готовят из последних сил и ежедневно одно и то же продолжают в мозги подростков вдалбливать. Единственной, из-за кого можно было сходить в это ужасное заведение, была Юля, девушка её, а ранее лучшая подруга, с которой они вместе учились в одной школе, только та была в девятом классе. Знакомы, вроде, ещё с самых первых лет, класса с третьего, а общаться начали, только когда Кира в десятый перешла. С Чикиной было весело, даже очень, и блондинке это нравилось, маленькая девочка с короткой чёрной стрижкой то и дело крутилась рядом и вечно настроение поднимала, а Медведева, в свою очередь, старалась всегда поддерживать ту. И всё в их дружеском тандеме было бы прекрасно, если бы не влюблённость Чикиной. Кира поначалу даже не догадывалась ни о чём, когда младшая просто своим состоянием делилась и мыслями, но конкретно никогда не говорила об этом человеке. И в какой-то момент интерес подкрался, но блондинка даже настроиться не успела на обдумывание этого, как на следующий день Юля её поцеловала и рассказала всё. — Кир! — окрикнула девушку Чикина, подзывая к себе. Та вопросом уже задалась, что же могло случиться, но все вопросы пропали, когда она на своих губах почувствовала чужие — мягкие такие и ухоженные, не грубые и покусанные все, как у Киры. — Бро, это что только что было, я боюсь спросить? — ошарашенным немного, но не осуждающим взглядом глаза подняла на девочку напротив, интересуясь, на почве чего были совершены эти действия. — Кирюш, если ты совсем тупая, то я тебя поцеловала, мне ты нравишься, я всё это время про тебя говорила, — улыбнулась, ведь Медведева на поцелуй-то ответила в итоге, давая шанс на что-то большее. — Ахуеть, я, конечно, не ожидала, но я не против в целом отношений, если ты хочешь, — плечами потянула в знак неуверенности в возможном исходе событий. — Что? Правда? Я в шоке, ты мне нравишься, я хочу конечно, чтобы ты была моей девушкой, — радостно протараторила Юля, даже не пытаясь остудить свой пыл и скрыть радость неугомонную. — Ну тогда я твоя девушка теперь, — смеётся Кира, а за ней и брюнетка заливается смехом за компанию. Ступор и только потом уже осознание, вот какова была участь Киры тогда, она правда не думала, что всё это время подруга по ней убивалась, и с какой-то стороны глупым это считала. Но в итоге на отношения согласилась, возможно, не знала, на что идёт, и дружескую заботу с романтическими чувствами перепутала, потому что толком ничего и не чувствовала к Юле. А та каждый день начала заваливать её сообщениями милыми аж до тошноты и стикерами с котиками с подписями «мы». Не столько неприятно и нелепо это было для блондинки, сколько необычно; ей просто казалось, что непривычно такое видеть, как минимум, потому что это её первые отношения. В школе они практически не отлипали друг от друга и на переменах чаще ходили вместе. Кира перестала прогуливать, хотя в курсе по геометрии за одиннадцатый класс ничего увлекательного не находила; всё это было потому, что Юля молящим взглядом вечером записывала ей кружочки в Телеграм с надеждой на хороший день завтра в школе, а хорошим он был только за счёт присутствия там Медведевой. Тоже не совсем верное решение, потому что нельзя настолько глупо себя отдавать человеку, забывая о своих друзьях и увлечениях, как это делала Чикина. С каждым днём Кире всё больше это надоедало, но ей просто казалось, что она устаёт от учёбы, а не от Юли, пока однажды на неё не сорвалась. Обычный день был, но девушку всё раздражало, и брюнетка в том числе. После очередного урока, когда та снова прибежала ласкаться, она её за руку схватила, отвела подальше и выговорила всё. — Юль, ты можешь хоть на секунду забыть про меня, ты уже заебала, честно, да, мы в отношениях, но побудь со своими друзьями хоть секунду, я не знаю, — отчасти потерянный голос всё больше походил на крик, когда она чётко слова проговаривала, дабы девушке максимально понятно было. Совсем не казалось, что переборщила и зря на девушку свою накричала. Но уже и девушкой своей называть не хотелось; когда та просто подругой была — гораздо лучше было. — Кирюш, зачем ты так, я просто хотела рядом побыть, — а на глазах от такой мелочи уже слёзы наворачивались, и сомнения закрадывались, съедая, а вдруг блондинка не любит её, как жить тогда? Ей хотелось видеть только Киру, потому что она единственная добра к ней была, что теперь тоже изменилось. — Рядом побудешь, когда вести себя нормально научишься, неужели я тебе не надоедаю? — уже более спокойно, но всё ещё в сочетании с озлобленным взглядом, спрашивала она. — Нет, как ты можешь мне надоедать, я наоборот хочу с тобой больше времени проводить, — пытаясь успокоить блондинку, Юля в глаза её смотрела и понять старалась, что же случилось, ведь раньше она никогда так не делала. — А я не хочу, — сказала как отрезала Медведева и, наконец отпустив ручонку младшей, развернулась, уходя прочь. Юля сразу же сорвалась в туалет, в кабинке дальней запираясь и слёзы глотая горькие. Старалась как можно тише плакать, но обида в груди разрасталась, она не понимала, с чего вдруг Кира решила так поступить. А старшая всё видела, всё понимала; понимала, что больно сделала брюнетке, и винила себя безумно за это, но не знала, как подойти извиниться потом. Несколько дней они не пересекались вообще, Кире было даже спокойно и хорошо, а потом Юля не выдержала и сама пошла пытаться поговорить с ней. Блондинка извинялась бесконечно, не знала, как ещё объяснить это всё, но она не хотела обижать Юлю, правда не хотела. После того случая всё вроде бы стабильно было, и они больше не ссорились, перед экзаменами друг друга поддерживали и верили друг в друга. Кира сдала всё раньше и встречала свою девушку после её последнего экзамена, успокаивая и говоря, что всё будет хорошо. Они вместе в тот день отправились по городку до ночи гулять и веселиться; в парке на лавочке сидели, не замечая, что уже несколько часов прошло. Всё было просто прекрасно, и результаты экзаменов обеим пришли отличные. Даже Кира, что сомневалась очень в себе, сдала общество на девяносто два балла. Поступление немного напрягало, однако девушки медленно, но верно шли к своим целям. Конец лета выдался тяжёлым для обеих, Кира вновь чаще психовать начала и на Юлю срываться, а та всё прощала ей, ведь любила. Каждый раз они мирились всё равно, оставаясь рядом до следующей стычки, но в один день страсти накалились. — Кир, скажи, почему ты это делаешь, зачем, ты разве не понимаешь, что делаешь больно? — тяжело вздыхала Чикина, пиная белый камушек кроссовком, сидя на лавочке на незнакомой детской площадке. — Что делаю? Я просто живу спокойно и никому не мешаю, — то ли дурочку из себя строила, то ли всё же не считала все свои поступки неправильными Медведева. — Игнорируешь меня, кричишь вечно, почему? Я просто хочу понять, может, это я виновата, разве так можно себя вести с тем, кого любишь? — голову поворачивая на блондинку, ждёт ответа наконец, вдруг именно сегодня его суждено было услышать.Я любил тебя в четверг, но я семь пятниц на неделе…
— А я не люблю, — коротко и ясно, без лишних слов выплюнула Кира, как яд, прямо в сердце. — Что? Но как… Почему ты так говоришь, мы же столько вместе уже, скоро два года, Кир, не смешные у тебя шутки, — взглядом напуганным и грустным мечется по фигуре девушки напротив. А она вздыхает, побольше воздуха в лёгкие набирая, чтобы всё на одном дыхании сказать и исчезнуть поскорей. — Вот так, Юль, я надеялась, что ты будешь умнее, всё поймешь и уйдёшь после первого раза, но ты зачем-то всё это терпишь, — на самом деле сожалея отчасти, но видом этого не показывая, она лишь хмурится немного и слова пытается нужные подобрать.Все остатки сигарет между нами поделены
— Потому что я любила… Я правда любила, а ты всё это время была со мной просто так, но зачем? — Юля не понимала действий старшей совершенно, что они значат и чем подкреплены — было известно только ей самой, но не Чикиной. — Я думала, что люблю, но ошиблась, ты для меня не больше, чем подруга близкая, я ошиблась в чувствах своих, прости за всё это, я не должна была, — пытается ситуацию исправить, если это вообще ещё возможно, что, конечно, навряд ли, но вдруг.Разбивай все зеркала — ведь так сказали мне демоны
— Зачем тогда молчала, ты могла сказать об этом, мне было бы легче, чем всё это время убиваться, думая, что все твои хорошие слова — ложь, и ты меня не любишь, в чём в итоге я оказалась права, — с лавочки поднимается наконец, ближе к Кире подходя, и руку её в своих ладонях сжимает. — Твои глаза никогда не врут, у них не получается, но зачем ты пытаешься?Перезаряжай, выстрели в спину
— Я… Я не знаю, Юль… Я просто неправильная, я хотела любить, но не умею, уходи от меня сама, или будет хуже, пожалуйста, — обнимает крепко, понимая, что, скорее всего, это в последний раз, но ещё не зная, что это окажется абсолютно последним объятием Чикиной.За то, что я любил тебя лишь наполовину
— Я не хочу, понимаешь, не хочу, но знаю, что ничего не изменится, — в плечо утыкается носом, мокрые дорожки с щёк на футболке отпечатывая. — Всё будет хорошо, ты достойна настоящей любви, а не этого, — потрепав по макушке чёрной, отпускает из объятий и пальцем оставшиеся слёзы смахивает с глаз голубых, — не плачь только, солнце. — Прощай, Кир, я надеюсь, ты полюбишь когда-нибудь кого-то так же, как я люблю тебя, — стоит как вкопанная ещё несколько минут молча, а затем разворачивается, сумку свою с лавочки хватая, и в сторону дома своего направляется. Медведева вслед ей смотрит, надеясь, что она её забудет как можно скорее. Но Юля не забывает, ни через день, ни через неделю, ни через месяц. С мыслями мириться не хочет и бороться тоже, молодой разум вдребезги разбивается, и всё, что от него остаётся — воспоминания с Кирой, которые убивают. Даже поделиться не с кем болью своей, остаётся лишь по ночам слезами упиваться, а по утрам на учёбу ходить не выспавшейся. На улице холодает с каждым днём, и оранжевые листья уже валяются под ногами, пачкаясь в грязи. Брюнетка на отчаянный шаг решается и короткий путь к решению проблем выбирает. Кира узнает о смерти голубоглазой почти первой. По мосту тому больше ходить не может, всячески стараясь выбирать другие пути. Иначе он и её соблазнит, и обе девушки в одном месте погребены окажутся. Себя в смерти Юли винит, и никого больше, ведь знала, в каком состоянии была младшая. Слёз нет, но боль, распирающая грудную клетку, всё сильнее, и панические атаки более частыми становятся. Девушка теперь сама мучается от сделанного и всё больше осознаёт проблематичность поступков тех. Годы стремительно пролетают, но боль останется утаенной глубоко внутри, так никому и не открытой. Учёба заканчивается, и Кира защищает диплом, а позже в больницу устраивается.***
Дышать уже легче намного, и дрожь отступает, девушка ни о чём не думает и просто в дверь пустым взглядом упирается. Как бы ни было тяжело, надо работать, пациенты никуда не делись. И об этом напоминает миллион сообщений от коллег в телефоне, что рядом на полу валялся. Она берёт его в руки и быстро печатает, отвечая на вопрос о каких-то документах. Тело всё ломит после истерики, но встать приходится, пусть и с трудом. Дверь обратно отпирается, удивительно, что за всё это время даже никто не постучал, хотя с того момента, как Лиза убежала, прошёл уже час, а с начала рабочего дня — и того больше. Непозволительная роскошь — пустая трата времени на слёзы, когда впереди ещё куча работы, всё равно ничего не исправить уже, время вспять не повернёшь. Блондинка упорно начинает рыться в «любимых» бумажках, иногда выходя за пределы своего пристанища, дабы что-то передать или найти, и спустя какое-то время наконец появляется время на обед, но в горло кусок не лезет, и девушка просто довольствуется кофе. Не такой прекрасный, как из кофейни, куда ходила Лиза, но взбодриться тоже помогает. Весь оставшийся день как в забытье проходит, и наступает вечер, наконец пришло время собираться домой. Обратно в привычную одежду переодевается и кабинет на ключ запирает, лавируя между этажами, дабы побыстрее оказаться на воле, а главное — не встретить Лизу. Но в меру её удачливости, брюнетка как раз встречается ей в холле первого этажа. Смотрит на Киру то ли с презрением, то ли с горечью собственных слов, на языке оставшейся. Блондинка хочет поскорее скрыться и на улицу чуть ли не выбегает, жадно хватая свежий воздух весенний. Успокаивается и к дому бредёт неспешно, сегодня слишком хорошая погода для того, чтобы вызывать такси. Рассматривает дома невысокие и кусты сирени размашистые, что вдоль тротуара растут, привлекая внимание своим запахом и красотой. В какой-то момент силуэт замечает знакомый через дорогу, и до неё тут же доходит, что эта темноволосая девушка — и есть Лиза. Столько времени общались, а о местонахождении домов друг друга не знали. Ну оно и ясно, Лиза, в отличие от блондинки, ни разу её в гости не звала, возможно, боялась, что сорвётся и своим чувствам ненужным волю даст, возможно, не хотела показывать свой творческий бардак. Всю дорогу вместе идут практически, после оказываясь ещё ближе, после слияния дорог, в сквере. Андрющенко так и не замечает блондинку или только делает вид, непонятно. На улице темно уже, и тёплый свет фонарей, освещающих улицу, красиво ложится на белёсые пряди. Мысли до сих пор распутаться не могут, словно клубок этот поваляли где-то и перекрутили несколько раз ещё для пущей уверенности. Не может она больше жить с бесконечным чувством вины за страдания чужие и бояться начинает, что с Лизой то же самое случится, что и с Юлей семь лет назад. Сама мучается от всего этого немерено, и в очередной раз в голову мысль прокрадывается, что было бы легче уже закончить это всё и не вредить больше людям, потому что по-другому она не может, потому что так сложилось. Тревога с головой накрывает, и пути двух девушек, прежде знающих друг о друге практически всё, но теперь уже будто незнакомых вовсе, расходятся. Медведева сворачивает в сторону дома, на короткий путь. К тому самому мосту, который со страхом обходила всё время, но теперь ей уже всё равно. Серая бетонная постройка стоит тут уже по ощущениям сотню лет, ну, по крайней мере, она тут была всё время, сколько Кира себя вообще помнит. Перила металлические, обшарпанные слегка, на которых, чередуясь, висят замки с написанными или выцарапанными там именами. Когда-то в детстве блондинке очень хотелось с кем-нибудь тоже повесить такой замочек в знак вечной любви, но, видимо, так и не суждено ей это, и любить уже не суждено, но другие будут и будут счастливы, это радует. На мосту людей нет абсолютно, кое-где только по обеим сторонам дороги изредка ездят машины. Девушка ноги через перила перекидывает и сидит неподвижно минут семь, раздумывая о том, есть ли что-то, ради чего можно было бы остаться. И понимает, что нет, единственной была Лиза, но она вряд ли захочет с Медведевой пересекаться теперь. Одинокая слеза катится по щеке в момент, когда тело отрывается от железа и остаётся в свободном полёте. Первый за всё время человек, решивший пересечь мост, видит это и рывком пытается добежать до блондинки, но не успевает уже. Паренёк в спешке набирает номер скорой помощи в надежде спасти девушку, но той это не нужно уже. Тело с резким ударом соприкасается с водой, и река его течением к себе забирает в страну забвения. В последние мгновения жизни Кира на секунду почувствовала себя счастливой, ощутила, как вся боль и горечь уходит, и на смену им приходит спокойствие, которое так давно ждала девушка. К сожалению, скорая помощь приезжает вовремя, но тело, которое отнесло на несколько десятков метров течением, уже не подаёт никаких признаков жизни. Она мертва, совершенно точно. Андрющенко узнаёт об этом на следующий день от Мишель — подруги, что также работала в их больнице, и просто теряется. Тяжело было поверить, что Киры больше нет, её любви больше нет, но ещё тяжелее было осознавать, что причиной этому, совершенно точно, по большей мере были её слова. Винить себя уже не было смысла, но неприятный осадок и ненависть к себе за такую слабость и защиту своих чувств агрессией в сторону подруги, причём в самое больное место, останется навсегда. Похороны проходят уже летом, и брюнетка на них присутствует, хороня вместе с блондинкой все свои чувства. На место заведующей отделением к ним вскоре перевели девушку из другой больницы — Виолетту, что почти сразу же начала подкатывать к Андрющенко, отчего та была, мягко сказать, в шоке, но не имела ничего против, девушка была симпатичной и с замечательным чувством юмора, настолько, что Лиза чуть ли не задыхалась от смеха с каждой её внезапно сказанной шутки. С первого дня они сдружились и больше времени вместе проводить стали, но большего, чем подкатов в шутку, никогда от обеих не поступало в сторону друг друга. На дворе уже был декабрь, и город укрыло снежным покрывалом, вместе с которым пришли и лютые морозы. Но Лизу согревал заливистый смех шатенки, и этого было достаточно. Практически перед Новым годом девушка пригласила Виолетту в гости, и по счастливой случайности, или же не совсем случайности, первый их поцелуй случился именно там. А после него ещё было много подобных, а кроме них ещё нежных и аккуратных, через которые можно было прочувствовать всю их чистую любовь. Судьба иногда бывает жестока, как случилось с Юлей, которой так и не посчастливилось стать любимой, и с Кирой, которая так и не полюбила, потому что любовь божественному противоестественна. Но взамен она с частичкой души отдаёт всё хорошее, что когда-то желали девушки живым, делая тех намного счастливее, как и случилось с Лизой.