эпитафия

Девять человек из маленького города Хоукинс знали тайну. Тайну, имеющую масштабы правительства, незаконных экспериментов и издевательств над человечностью; тайну, которая могла бы стать финальной пулей в голове, последней каплей крови или сломанной костью. Тайну, которая могла бы принести ещё больше страданий, больше смертей, чем она уже внесла в память и газеты городка. Возможно, миллионы. А возможно, что всё закончилось бы кончиною планеты Земля. Никто точно не знает. Но всем ясно и понятно, чëрным по белому: никто из умерших такой участи не заслужил. Их поминают достойно,       несмотря на то, что теперь они — эффект Манделы.       Фактически, считая это, все жители Хоукинса знали кусочек тайны.       Но причины того апокалипсиса, происходившего вспышками, длиною в пять лет, знают лишь девять человек. Это является частью их коллективной памяти, кою они унесут в могилу. Кто-то уже это сделал.

***

Изначально их было больше. Одиннадцать. Макс скончалась в коме. Десять. Уилла стёрли из памяти, заметок и окружения. Девять. Они оба были жертвами, не входившими ни в чьи планы. Просто пострадавшими.       Кроме Уилла. Уилл стал слишком опасен. Потому они так и оберегают последние частицы воспоминаний об одном человеке, о существовании которого никто не вспомнит. Теперь она тоже лишь отголосок прошлого.

***

У каждого из них свои представления о ней, свои связанные чувства. Хоппер помнит еë как маленького друга, с которым он старался наладить отношения, и как почти родную дочь. Байерсы, в частности Джойс, считали еë девочкой, ставшей в скором времени их родной душой — кусочком сплочëнной неполной семьи. Лукас и Дастин — членом их компании и просто крутой девчонкой-чудачкой с Мэйпл стрит. Стив, Нэнси и Робин знают еë супергероем в буквальном смысле. Диковинным человеком, который может одним щелчком шеи свернуть еë кому-нибудь другому. А Майк... Майкл еë знает лучше всех, прочувствовав всей душой и сердцем, всем существом еë за пять лет: для него она супергерой не по способностям — по духу; съëжившийся человек в беде, весь промокший, ознаменующий длинную череду невообразимых событий, в которых он станет одним из главных героев; самое лучшее, что случалось в его жизни, чудаковатая любовь — когда и сердце билось часто, как кроличье, и хотелось просто сплести руки в одном сплошном узоре, сомкнуть губы друг друга и впасть в небытие вот так, чтобы не знать будущего или прошлого — только настоящее. У него всë ещë хранятся стопы еë писем.       Иногда он их перечитывает, запирая дверь. Верит слепо в невозможный уже исход, что она вернëтся сквозь пространство и материю к ним всем обратно.             В такие моменты Майка лучше не трогать. У каждого из них есть отдельная нитка, сшивающая всю картину произошедшего вместе — и загадочную девочку с татуировкой, и Национальную лабораторию Хоукинса, и нечисть из Преисподней, по виду порождëнную самим Дьяволом хотя так оно и есть. Но оно будет сожжено в той же куче, облитой бензином, что и настольная DND, и груды макулатуры, истрепещëнной разноцветными мелками.       Где когда-то горела больничная сорочка и жëлтая футболка.

***

Никто не заслуживает таких привилегий, чтобы быть посвящённым в их коллективную тайну. Они пообещали. Дали своеобразный обет молчания, что не упомянут её настоящее имя вне группы. Из уважения к ней и её матери, её слезам и заточённому где-то в недрах Лимбо сознанию. Ведь герои не всегда носят плащи.       Они вытирают кровь с верхней губы и из уголков глаз. ... Как будто её никогда и не существовало.       Неизвестный боец, мемориал которого — форт из одеял, пустые колбы и жёлто-фиолетовые лютики.